Дежурную смену на проходной Ассамблеи сегодня составляли атлант и гиперборей. К лучшему – от инка можно было бы ждать не вполне адекватной реакции на появление в здании объявленного вне закона землянина.

Атлант скользнул взглядом по вошедшему и, не изменяя выражения лица, поднялся навстречу. В опущенной руке его змеился голубыми молниями орихалковый стик.

– Головин, стой! – приказал он спокойно. Гиперборей при этих словах удивленно поднял глаза от свежего номера «Плейбоя», но, увидев Павла, тоже встал и сделал шаг в сторону от атланта, отодвинув рукой полу пиджака. На поясе блеснул набор сюрикенов, показалась рукоятка короткого клинка, подвешенного за спиной острием вверх.

Павел с усмешкой покосился на собственный портрет у дверей. Не подчиниться в таком раскладе не было никаких шансов. Он сделал последний шаг через установленную зачем-то на прошлой неделе арку металлодетектора и действительно остановился, разведя руки в стороны.

– Оружие под курткой, – уточнил он. – Справа – «гюрза», слева – лучемет.

По стику в руке атланта сбежало вниз несколько голубых колечек, и на боках у Павла кожу свело мгновенной электрической судорогой.

– Он прав, – выговорил атлант. – Больше у него ничего нет.

Гиперборей кивнул, приблизился к землянину и извлек на свет оружие.

– Не убирай далеко, – проговорил Павел. – Они мне еще пригодятся.

– Ты уверен в себе, Головин, – атлант с одобрением улыбнулся. – Зачем ты пришел?

– Мне нужно поговорить с Акарханаканом.

– Не больше и не меньше, – теперь улыбнулся и гиперборей.

– Именно так. И после этого разговора ты вернешь мне оружие.

Атлант покосился на напарника.

– Вызвать сюда?

– У нас нет полномочий.

– Ему они не нужны, – Атлант кивнул в сторону Павла.

– У нас другие инструкции, – гиперборей был непробиваем.

– Хорошо, – согласился атлант. – По инструкции мы должны уведомить Земной отдел, коменданта здания и заинтересованную сторону. То есть – инков.

Против этого гиперборей не возражал, но все же уточнил:

– А этого – в карцер.

По-видимому, это тоже соответствовало инструкции – атлант лишь кивнул соглашаясь. Павел всегда считал, что дверь прямо за стойкой приемки ведет куда-то в подсобное помещение для охраны. В принципе, так оно и оказалось: едва ли кто-нибудь, кроме охраны, мог им пользоваться, но вместо дивана, телевизора и кофейного автомата здесь были только четыре голые бетонные стены и вторая внутренняя дверь из железной решетки.

Уже почти войдя в каменный мешок, Павел услышал изумленный женский вздох за спиной и обернулся. Индианка, должно быть, только что вышла из лифта и остановилась у автоматических турникетов, ошеломленно глядя ему вслед.

– Черт возьми… – Павел сбился с шага и немедленно получил толчок в спину. Нет, конечно, у нее теперь другая одежда и другая прическа… Но ведь это даже не маскировка! Ее просто невозможно не узнать!

Обе двери, и решетчатая, и пластиковая, уже закрылись за ним, а Павел все еще стоял, глядя в ту точку пространства, где встретил знакомый взгляд… Кажется, он правильно сделал, что приехал для разговора лично. Господину Акарханакану – полномочному послу империи Инка в Ассамблее Миров – придется многое рассказать.

Посол отреагировал на звонок с проходной удивительно оперативно, он спустился в карцер уже через пять минут. Особу сопровождали два человека свиты: кто такие – не угадаешь. Взгляд зацепился за знак Золотого Солнца и ритуальный кинжал на поясе одного из них. Жрец? Вполне возможно. Павел непроизвольно хрустнул костяшками пальцев, но тут же одернул себя. Если жрец – инка, он вполне мог не иметь никакого отношения к кровавому культу ацтеков.

Посол остановился и, дождавшись, пока помощники церемониально займут места по правую и левую руку от него, произнес:

– Павел Головин, житель ствола вероятностей, работник Земного отдела. Это ты?

Павел усмехнулся.

– Сегодня что-то очень часто склоняют мое имя и фамилию.

– Я задал вопрос, – лицо посла осталось каменным. – Ты обязан свидетельствовать, все твои ответы фиксируются. Отказы от свидетельства фиксируются также.

– Ну что ж, тем лучше, – проговорил Павел. – Только имейте в виду, что фиксируются и ваши свидетельства…

– Ни слова больше! – внешняя пластиковая дверь открылась почти бесшумно, и, если бы не реплика шефа, его присутствие оказалось бы замеченным не сразу. – Ни слова больше без нашего участия, – уточнил он, и Филиппыч тоже шагнул через порог. Кинул взгляд на индейцев, потом на Павла и быстро, пока никто не заметил, покрутил пальцем у виска. Павел лишь подмигнул в ответ.

Посол осмотрел землян по очереди.

– Империя Инка была против предоставления дополнительных полномочий аборигенам ствола, – уведомил он.

– Я знаю, – шеф язвительно улыбнулся. – Рад, что атланты и гипербореи с вами не согласились.

Инка едва наметил поклон в сторону Потапова, обмен шпильками состоялся и был оценен по достоинству. Теперь предстояло скрестить шпаги.

– Итак, – вернулся посол к начатому, – я задал вопрос и по-прежнему жду на него ответа.

– Да, – сказал Павал.

– Что: «да»? – нахмурился шеф.

– Мой ответ на его вопрос – да.

– Хорошо, – посол кивнул. – Ты знаешь, какие обвинения выдвигаются против тебя?

– Догадываюсь.

– А какое наказание за этим последует?

– Этот вопрос находится в компетенции трибунала, – вставил Потапов.

Посол едва заметно улыбнулся.

– Разумеется. И я обещаю, что он будет решен быстро и справедливо. Итак: зачем ты пришел сюда, Павел Головин, зная о своей участи?

– Я хочу, чтобы вы отказались от своих обвинений.

Акарханакан склонил голову набок и невольно повторил слова атланта-охранника:

– Ты уверен в себе. Что дает тебе такую уверенность?

Никакого желания сохранять дипломатичность у Павла уже не осталось. Он шагнул вперед и, понизив голос, произнес:

– Тебе известно это не хуже меня. Хочешь, чтобы я объявил при всех?

– Полагаю, ты не скажешь ничего нового. Но я готов это выслушать.

– Ты знал, что Анна при рождении была выбрана для жертвоприношения. Она должна была умереть сегодня в любом случае, однако сожжению заживо предпочла самоубийство во имя мести.

Кажется, новостью сказанное Павлом стало только для шефа и Филиппыча – инки не проявили никакой реакции на услышанное.

– Мести кому? – произнес спокойно Акарханакан.

– Лично мне. Убитый мною месяц назад инка был ее женихом. Полагаю, тебе и это было известно.

– Это так, – посол медленно кивнул.

Шеф откашлялся и весомо произнес:

– Я склонен рассматривать сокрытие подобной информации как провокацию с целью незаконного преследования одного из моих сотрудников.

– Как угодно, – инка даже не посмотрел в его сторону. – Эта информация не имеет отношения к обвинению.

– Вот как? А мне казалось – отношение прямое, – проговорил Павел. – Если состоится трибунал, я даже могу вызвать свидетеля – человека, помогавшего Анне организовать ее месть!

– Трибунал состоится, – пообещал Акарханакан. – Справедливость будет восстановлена.

– Очень странно слышать о справедливости от человека, чья раса допускает ритуальные сожжения, – процедил Павел. – Тебя ведь заботило только одно – успеет ли девчонка войти в огонь сегодня на закате…

– Павел! – окликнул его Потапов. – Остынь!

Но лицо индейца уже перекосила гримаса ненависти, он шагнул навстречу оппоненту.

– Молчи, землянин, – прошипел посол империи прямо в лицо Павлу. – Что ты знаешь об этом огне?! Что известно тебе об ожидании смерти длиной в девятнадцать лет?! Ты и представить себе не можешь, каково растить дочь, которая знает, что должна умереть в день совершеннолетия! И каково это – получить надежду и снова потерять ее в одночасье!

– Что?.. – Павел мог ожидать от краснокожего чего угодно, но только не такого признания. Что-то лопотнул по-своему индейский жрец, потрясая знаком Солнца, но посол метнул в него огненный взгляд, и священнослужитель заткнулся, отступив назад.

– Налицо позиция личной заинтересованности… – пробормотал Филиппыч, – Можно ходатайствовать перед трибуналом…

Акарханакан не обратил никакого внимания на его слова.

– Я расскажу тебе о твоем преступлении, землянин, – продолжил он. – Известно ли тебе, что избежать принесения в жертву можно лишь одним способом – зачать ребенка от мужчины, избранного жрецами по законам Золотого бога? Я сделал все, чтобы этот выбор был совершен. Я сделал все, чтобы избранник получил одобрение круга верховного жречества. Это стоило мне нескольких лет унижений перед слугами богов и половины состояния!.. Молчи, жрец, сегодня ты потерял надо мной власть!.. Я не сумел только одного, землянин: уберечь избранника. Твой выстрел уничтожил мои труды. Твоя пуля убила не только славного воина, но и обеих моих дочерей!

– Как – обеих?.. – Павел был потрясен. – Почему – обеих?..

– Потому что, верша свою месть, бедная Анэтуатхе не учла одного: вместо нее по решению жрецов может быть назначена другая жертва, вышедшая из чрева матери в тот же час!

Павел вздрогнул и невольно оглянулся на закрытую дверь. У той девушки, конечно, была другая одежда и другая прическа… Но изумленный и немножко испуганный взгляд был совсем, как у сестры.

– Анэтуатхе уже покинула меня, – проговорил тихо посол. – А сегодня на закате я потеряю и Анэтахитэ. Но, клянусь Золотым Солнцем, прежде она услышит твой приговор!

– Так вот для чего ты притащил ее на Землю?.. – выдавить из себя что-нибудь умнее Павел оказался не в состоянии. Его взгляд скользнул в сторону от перекошенного горем и яростью лица отца.

Жрец Золотого бога улыбался очень тонко, одними губами. Он не спешил торжествовать, но уже не скрывал удовлетворения.

– Ты выбрал себе не того врага, Акар, – проговорил Павел, не заметив, что сократил имя ацтека до оскорбительного предела. – Не я поднесу факел к поленнице…

Улыбка богослужителя сделалась шире.

– Мы – цивилизованный народ, землянин, – мягко проговорил жрец. – В жертвенном очаге давно используется газ.

Потапов откашлялся нарочито громко и продолжительно, а когда он закончил, Павел осознал, что только этот звук и удержал его от порыва вцепиться жрецу в горло. Удержал его и еще посла империи – секунду назад индеец переступил грань, за которой догмы престают действовать, и, не задумываясь, присоединился бы к расправе… Но эта секунда прошла.

– Ты поплатишься за все, – процедил посол. – Я созову трибунал через полчаса. Будь готов, землянин.

Когда ключ скрежетнул в замке стальной решетки и дверь распахнулась, трое землян сумели только в недоумении переглянуться. Полчаса – это очень долго, если покорно томиться в ожидании судилища. Если же пытаться на ходу выработать тактику защиты и возможного нападения – тридцать минут пролетают как миг.

Потапов и Филиппыч успели очень мало, но даже из того, что было предусмотрено и оговорено, Павел понял и запомнил не больше трети. Глубокое убеждение в том, что решение трибунала меньше всего будет зависеть от его поведения, не позволяло относиться к спешным приготовлениям всерьез.

– Павел Головин, – объявил охранник и застыл у двери, глядя прямо перед собой.

– Давай, Паша, с богом, – прошептал Филиппыч. – Главное, делай упор на умышленную провокацию в частном порядке… Старайся давать односложные ответы – не наболтаешь лишнего…

– Да помню я, помню… – проворчал Павел и двинулся к выходу. Едва он пересек порог, атлант шагнул ему за спину, гиперборей занял место впереди. Вахту на проходной уже несли двое инков.

– В лифт, – приказал гиперборей и нажал кнопку.

Кабина раскрылась сразу – скорее всего, была вызвана заранее. Входя в зеркальную коробочку, Павел краем глаза увидел, как шеф и Филиппыч, не сделав попытки войти следом, прошли к лестнице.

– Куда едем? – спросил Павел, не особенно рассчитывая на ответ. Но гиперборей, уже нажимая кнопку четвертого этажа, снизошел до объяснений:

– Посольство империи Инка предоставило для трибунала свою территорию.

– Ясно, – Павел нахмурился. Проведение судилища на территории истца могло свидетельствовать об абсолютной предвзятости судей вплоть до написанного заранее приговора. А могло не говорить ровным счетом ни о чем. – Ну что же, значит, сходим в гости…

Лифт замедлил ход и остановился. Дверь удручающе медленно откатилась в сторону. Павел еще ни разу не был на этом этаже, но для праздного любопытства сейчас было неподходящее настроение. Лишь краем глаза он отметил, что интерьер, в общем-то, мало отличается от обычного офиса с евроремонтом, разве что кое-где расставлены у дверей статуэтки богов с устрашающими физиономиями.

Арестантский конвой встречал лично посол империи в сопровождении четырех воинов. Атлант сделал шаг вперед и, не покидая лифта, протянул индейцу какую-то бумагу. Посол не глядя поставил в ней роспись и, вернув ее, направил указательный палец Павлу в грудь.

– Выходи, землянин. Отныне ты на территории империи Инка, – сообщил Акарханакан. – Ты подчиняешься ее законам и ее правосудию. Следуй за мной, трибунал ждет.

Павел глубоко вздохнул и шагнул вслед за первой парой воинов. Вторая пара тут же пристроилась сзади.

Конвой остановился у дверей с казенной табличкой, отпечатанной синим шрифтом на белом пластике: «Малый ритуальный зал Инти». Посол империи склонил голову и сделал сложный пасс руками, видимо, долженствующий засвидетельствовать благоговейное преклонение перед божеством, после чего распахнул, наконец, дверь.

Павел перешагнул порог и замер, не поверив своим глазам. Только раса религиозных фанатиков могла притащить с собой такое в иной мир. За пластиковой офисной дверью с намертво занавешенным жалюзи стеклом скрывался настоящий языческий храм. Одного взгляда хватило, чтобы Павел сразу поверил: гранитные блоки, из которых складывались эти стены, – настоящие, факелы не предмет антуража, но источник света, а алтарь посреди зала не раз обагрялся жертвенной кровью. И пусть урожденные инки не приносят человеческих жертв, подобно ацтекам, – столь серьезный подход к религиозным догмам означал, что на этой территории споры лучше не заводить.

Трибунал действительно ждал, однако в присутствии Золотого бога даже верховным представителям рас не дозволялось сидеть. У противоположной от входа стены стояли господин Эхтинор Тарийский, глава Миссии Великой Атлансии, и, в шаге от него, Брахмир, нижайший слуга Общины Гиперборейской. Посол инков сделал охране повелительный жест и, приблизившись, встал в этот ряд третьим.

Повинуясь начальнику, четверо воинов конвоя остановились перед алтарем. Теперь между подсудимым и трибуналом был только жертвенный стол, и этот символ очень не понравился Павлу.

Пауза затягивалась. Потрескивали факелы на стенах, угадывалось дыхание присутствующих, билось собственное сердце… И шептал что-то, ведя разговор с самим временем, крупный речной песок в больших песочных часах. Иногда из-за дверей, из внешнего светлого мира доносились какие-то обыденные звуки – голоса, шаги, даже смех, – но все это тонуло в тяжелом сумраке храма самого солнечного из богов.

А потом последняя крупица песка упала из верхней колбы в нижнюю, и время, наконец, снова двинулось вперед.

Акарханакан поднял голову и проговорил безо всякой торжественности:

– Ждать больше некого – смарры игнорируют, как обычно. Давайте начинать.

– Это было очевидно, – отозвался Эхтинор. – Мы только потеряли время… – Он шагнул вперед и посмотрел на Павла. – Павел Головин, сотрудник Земного отдела. Ты нарушил один из основных принципов Ассамблеи – обязательное соблюдение законов, общих для рас, входящих в нее. Ты будешь осужден по законам ветви, против которой совершил свое преступление.

Закончив церемониальное обращение, атлант вернулся на место. Дождавшись этого момента, вперед выступил инка.

– Властью, данной мне моим народом и императором, я представляю обвинение, – уведомил он. – Ты не можешь изменить это решение.

– Отлично, – выдавил Павел. Если все проделанное имело целью взвинтить нервы, то она была с успехом достигнута. – А кто будет представлять защиту?

– Справедливость и правосудие не нуждаются в посторонней помощи, – вымолвил ацтек. – Процессуальная форма трибунала не предусматривает защиту подсудимого кем-либо, кроме самого подсудимого.

– Спасение утопающих… – проворчал Павел. – Ладно, давайте попробуем.

– Прош-шу прощ-щения… – этот тихий шепот, как гром, грянул в полупустом храме. Воины у дверей вздрогнули – появление ящера осталось незамеченным никем до тех пор, пока он не заговорил.

– Назначенный срок сбора истек! – произнес инка, и непонятно, чего больше было в его голосе – удивления или досады.

– Гнездо получ-чило приглаш-шение… Я приш-шел…

– Существует протокол… – начал было инка, но Эхтинор перебил его:

– Верно. И в нем значится, что коллегию составляют представители четырех народов.

– С-спас-сибо… – ящер проследовал мимо Павла и встал справа от атланта. – Прош-шу продолжать…

Посол империи сделал значительную паузу. Потом, видимо, решив, что со смарром все равно ничего не поделаешь, проговорил:

– Я уполномочен обвинить этого человека в препятствовании отправлению священного обряда, а также в поругании верований моего народа. Как вам известно, это является нарушением одного из основополагающих законов о религиозной терпимости и уважении вероисповеданий рас, представленных в Ассамблее Миров. На основании этого закона я требую выдачи сотрудника Земного отдела малому кругу жречества для учинения справедливой расправы по обычаям моей религии.

– В чем будет состоять ваша расправа? – спросил атлант.

– Это является национальным обычаем, и я не обязан давать комментарии. Однако, уважая будущее решение трибунала, я готов пояснить, что расправа, в соответствии с подобным обвинением, учиняется путем сожжения виновного в жертвенном очаге вместе с основной жертвой.

– Ясно, – вымолвил тихо атлант. – Скажите, посол, ваши боги когда-нибудь бывают сыты?

– Бывают, – без тени сомнения ответил инка. – Однако это, так же, как и способ расправы, не является предметом обсуждения трибунала и не должно влиять на его решение.

Сожжение! Черт… чего-то подобного следовало ожидать от ацтека, но все же у Павла вспотели руки. Спокойнее, спокойнее… Обвинять его в убийстве, кажется, никто не собирается, но намеченная в спешке линия защиты была настолько общая, что вполне подходила и под этот случай. Итак, первый ход:

– Я возражаю. Трибунал не уполномочен выносить смертные приговоры в отношении жителей Земли.

Легкий поклон Акарханакана в сторону Павла возвестил о том, что возражение услышано, но не принято.

– Именно поэтому я лишь прошу решения о выдаче виновного малому кругу жречества.

– В данном случае это одно и то же.

– Фактически – да, – тяжело отвесил Эхтинор. – Процессуально – нет.

– В ч-чем доказательс-ства вины?.. – прошипел ящер.

– Обстоятельства, при которых было обнаружено тело, а также орудие убийства с отпечатками пальцев Головина говорят о намеренном умерщвлении жертвы до наступления положенного срока и недопустимым при исполнении обряда способом.

– Недопустимым способом? – процедил Павел. – Ну и тварь… Это же была твоя дочь!

Ацтек остался непроницаем:

– Данное обстоятельство не имеет отношения к разбирательству.

– В таком случае, расскажи трибуналу то, что имеет отношение. Расскажи о том, как твоей дочерью была спланирована и приведена в исполнение провокация против меня, которая должна была стать местью за смерть ее жениха. И еще о том, что она предпочла мучительной гибели в огне убить себя.

– Это правда? – с видимым интересом осведомился Эхтинор у посла инков.

– Я не имею подобной информации, – Акарханакан пожал плечами. – Это утверждение не опровергаемо, но и не доказуемо, а значит, не может быть принято во внимание.

– Не совсем так.

Павел поискал глазами того, кто произнес эти слова, прежде чем понял, что впервые за время судилища заговорил гиперборей.

– Перед тем как войти в этот… храм, я получил от главы своей дознавательной коллегии сведения, подтверждающие слова землянина.

– Вот как? – Атлант заинтересовался еще больше. – Я не оскорблю вас, коллега, если спрошу: уверены ли вы в достоверности этих сведений?

– Вполне уверен. Обычно я полагаюсь на слова одного из лучших слуг Общины без доказательств, однако, соблюдая протокол трибунала, в этот раз он даже готов представить свидетеля.

– Х-хорош-шо… – прошептал ящер. – Пус-сть вх-ходит…

Павел всмотрелся в темноту капюшона. Все-таки эти интонации были слишком знакомы, сколько бы ни говорили о том, что голоса смарров невозможно отличить один от другого.

Инка у входа распахнул дверь, и Градобор собственной персоной шагнул через порог храма. Непутевый Алик послушно следовал за ним.

– Могу я задать вопрос? – осведомился ацтек у Брахмира. – По чьему приказу ваш человек осуществлял собственное расследование?

Ответ старшего слуги Общины не оставил возможности возразить:

– По велению своего сердца. Справедливость и правосудие не нуждаются в помощи, это верно. Они сами находят дорогу к нашему разуму.

– Ну да, разумеется… – пробормотал посол, – эта ваша концепция разумной ткани мироздания… Очень удобно – с ее помощью можно объяснить все, что угодно.

– Именно так, коллега, – согласился Брахмир с улыбкой. – А также она позволяет избегать риторических вопросов. Например, каким образом далеко не самый высокий подданный империи Инка бесконтрольно действовал на территории Москвы в течение месяца? Не потому ли, что он был другом дочери другого весьма высокого подданного?

Смарр, внимательно выслушав эту пикировку, снова повернул капюшон к вошедшим.

– С-свидетель, подойди…

Градобор хлопнул своего пленника по спине, и тот вынужденно выступил на два шага вперед.

– Назовис-сь…

Парень откашлялся, кинул взгляд на непроницаемого Акарханакана и, наконец, проговорил:

– Алик Смехов, такинэ, младший служащий посольства, – несмотря на смятение, голос его звучал уверенно.

– Уважаемый трибунал, – обратился Павел, – я прошу разрешения допросить свидетеля…

– Отклонено, – обронил Эхтинор. – Обвиняемый не имеет такого права. Алик Смехов, ты был знаком с Анэтуатхе, дочерью Акарханакана?

– Да.

– Когда и как вы познакомились?

– Это не ваше дело, Эхтинор, – впервые посол империи обратился не к трибуналу, а к личности, но глава Миссии выдержал его взгляд.

– Верно, не мое. Но это дело трибунала, который вы созвали, коллега. Отвечай, свидетель.

– Это была ее инициатива. Месяц назад Анэтуатхе случайно встретилась со мной на территории посольства. Узнав, что я уже имею доступ в город, позже она нашла меня и попросила оказать ей помощь…

– Помощ-щь в ч-чем?..

– В получении знаний о Москве, а также в общении с местным населением.

– С-с какой ц-целью…

– С целью оказать давление на землянина Павла Головина.

– Каким с-спос-собом?..

– Она планировала вступить с ним в любовную связь и в дальнейшем спровоцировать межрасовый конфликт.

Алик старался смотреть только прямо перед собой. Непроницаемая тьма под колпаком смарра была не столь ужасной, как взор отца на другом конце шеренги судей. Однако следующий вопрос задал не ящер.

– Ты знал, что Анэтуатхе назначена жертвой одному из ваших богов? – произнес Брахмир.

Лицо свидетеля перекосила гримаса благоговейного ужаса, и Павел решил, что будь тот христианином, то перекрестился бы сейчас.

– Нет! Мне сказали об этом только что.

– Ты знал, что истинным планом было совершение самоубийства и выдвижение ложного обвинения?

– Нет, – голос его зазвучал тише.

– Ты знал, что результатом этого обвинения может стать смертный приговор землянину?

– Нет! Я ничего этого не знал! Она просто сказала, что ей нужна помощь! Как я мог отказать? Это было слишком большой честью…

– А если бы ты знал все, – глухо проговорил ацтек, – что сделал бы тогда?

– Я постарался бы отговорить… Но если бы Анэтуатхе приказала, я поступил бы точно так же, – Алик опустил голову. – Она укатэ, ее слово – закон для любого такинэ.

Ацтек степенно кивнул.

– Хорошо. За свои деяния ты ответишь позже.

– Действительно, – согласился атлант. – А то я начал уже забывать, кого именно мы судим. Итак, коллега, слова Головина подтверждены в достаточной мере. Вы согласны?

– Да.

Еще ничего толком решено не было, но Павел почувствовал, как его отпускает напряжение последних минут. Процесс, похоже, близился к завершению.

– В таком случае, трибунал должен признать, что землянин стал жертвой преднамеренной провокации. Кто-нибудь может возразить по существу?

Короткая пауза, которую выдержал Эхтинор Тарийский, носила исключительно протокольный характер. Градобор за спиной Алика тайком подмигнул Павлу.

– Нет? – уточнил на всякий случай атлант. – В таком случае я предлагаю…

– У меня нет возражений относительно доказательств провокации, – перебил его ацтек. – Но я не снимаю своих обвинений в посягательстве на священный обряд.

– Ш-ш-ш…

Все головы в храме повернулись к ящеру, но тот не добавил больше ни звука, и Павел понял, что дело плохо. Подсознательно он все еще ожидал поддержки от смарра, но если и тот не смог ничего возразить…

– Оператором мобильной связи Ассамблеи, – продолжил ацтек, – зафиксирован разговор Головина с его руководителем, в котором он получил недвусмысленный приказ доставить Анэтуатхе на территорию представительства. Этот приказ был нарушен, что и привело к последовавшим за этим трагическим событиям. Я обвиняю Павла Головина, сотрудника Земного отдела, в саботировании приказа и преступной халатности и прошу трибунал выдать его в распоряжение малого круга жречества, с тем чтобы учинить справедливую расправу.

Атлант и гиперборей переглянулись. Смарр остался недвижим.

– С-соответс-ствует тажес-сти… – донеслось из-под его колпака.

Глава Миссии и слуга Общины помолчали, взвешивая сказанное. Потом Брахмир молча кивнул, а Эхтинор повернулся к ацтеку:

– Однако халатность вместо умышленного препятствования – это уже другой состав. Какова будет расправа в этом случае?

Зловещая улыбка тронула губы Акарханакана.

– Малый круг жречества не дифференцирует степень наказания в зависимости от причин, вызвавших преступление против богов.

– Значит, выдача все равно означает смертный приговор, – заключил гиперборей.

– Да, – согласился ацтек. – И совершенно законный. Трибунал не имеет никаких оснований для отказа.

– Кроме одного, – перебил Павел. – Один из судей предвзят и имеет личные мотивы для свода счетов.

– Разумеется, – Акарханакан остался спокоен. – Правосудие империи Инка предусматривает ведение обвинения пострадавшей стороной.

Вот и все. Аргументов больше не осталось. То, что шеф и Филиппыч считали линией обороны, оказалось не более чем частью обвинения. Кажется, еще час назад Павел считал свой приезд удачным ходом?

– Она это слышит? – спросил он тихо у ацтека. – Анна слышит? Теперь ей легче будет войти в очаг?

Возможно, посол ждал чего-то подобного – выдержка не изменила отцу, потерявшему двух дочерей за один день. Зато вместо него отреагировал другой подданный империи. Алик вздрогнул, повернувшись к Павлу. Губы непутевого свидетеля шевельнулись беззвучно, но землянину как будто почудилось: «…так это правда?..»

Трибунал не обратил внимания на реплику Павла. Эхтинор раскрыл рот, то ли чтобы огласить приговор, то ли чтобы продолжить прения, но узнать это никому в храме оказалось не суждено.

Демонстрируя не столько силу, сколько решимость, Алик нанес Градобору удар локтем в солнечное сплетение и ринулся навстречу стражам, окружавшим Павла. Судьи пришли в себя слишком поздно, секунда изумления позволила подданному Инка допрыгнуть до конвоя.

Парень не старался нанести удар, он просто врезался в воина, стоявшего на правом фланге, повалил его под ноги Павлу… А рука Алика уже нащупывала что-то на поясе…

Недавнее приключение на Башиловской было еще слишком свежо в памяти, но Павел – как и тогда – ничего не успевал. Его выкрик «Артефакт!..» совпал с рывком второго стража. Воины, что стояли по другую сторону, успели разве что обернуться…

Этот эффект невозможно было перепутать ни с чем. Воздух в храме и без того был недвижим, но вот остальное… Ближайший к Павлу воин замер в позе скульптуры берущего разбег спринтера. Члены трибунала остановились на различной стадии боевой готовности: в выпростанной из-под плаща руке ящера разгорался огонек боевого заклинания, гиперборей рвался вперед, наполовину обнажив клинок, атлант, видимо, медлил дольше других – в его руке едва появился орихалковый стик. И только ацтек остался недвижим.

Градобор застыл, согнувшись, с прижатыми к животу руками и с хитрой улыбкой на губах. Все точно так же, как и пару часов назад, вот только… Павел недоверчиво огляделся вокруг, посмотрел на свои руки, которые двигались свободно.

– Помо… ги!.. – раздался снизу задавленный хрип. – Замля… нин…

Воин, которого Алик сбил с ног, был настоящим профи – почти не обращая внимания на внешние эффекты, он вплотную занялся агрессором. К моменту, когда Павел опустил, наконец, глаза, Алик уже полировал носом покрытый рунами пол храма с завернутыми за спину руками и с коленом стража на шее.

Раздумывая, сломать ли пленнику позвонки или все же предъявить его трибуналу, инка потерял несколько драгоценных мгновений. Простой удар кулаком в основание черепа избавил его от необходимости решать дилемму.

– Так… – выговорил Павел, потирая отбитые костяшки, – Так…

Тело обмякшего стража зашевелилось и перевалилось набок. Растирая шею и кашляя, Алик попытался подняться на колени.

– Спа… сибо… – членораздельная речь давалась ему пока с трудом.

– Не за что, – уведомил его Павел и сорвал с парадной перевязи «бегущего» конвоира церемониальную булаву. – Стоять так, руки за голову. Хорошо… Теперь повернись лицом. Медленно!

Увидев оружие в руке Павла, Алик вздрогнул.

– Не надо… Я не против тебя…

– Да? – выражение лица землянина мало было назвать скептическим. – И два часа назад, когда оставлял мне свою стекляшку…

– Я не знал! Верь мне! Я думал, что ты убил Анэтуатхе… Анну, и пришел за Тамарой!..

– Ага, – кивнул Павел. – Значит, ты хороший и бить тебя не надо?..

– Да… – не слишком уверенно подтвердил Алик. И было в его голосе что-то, от чего скепсис землянина поубавился.

– Вставай, – проговорил Павел. – Медленно. Руки в гору! Что ты сделал с остальными?

– Они на «паузе».

– Что? – изумление Павла было искренним, но Алик принял его за вопрос по существу.

– Они на «паузе»! Вот! – пренебрегая приказом, он задрал свитер. – Та самая, незарегистрированная. Я поставил малый радиус – чтобы вне ее действия остались только мы… Ну, и еще он угодил, – Алик кивнул на поверженного воина.

– Откуда?.. – Павел потер лоб. Это было совершенно невозможно. «Паузу», которая участвовала в событиях месячной давности… – Ее же отдали смаррам для уничтожения.

Смаррам! Вот и выстроилась картинка. В ответе Алика уже не было нужды, но тот все же проговорил:

– Правильно. Мне дал ее Чщахт, – парень кивнул в сторону плетущего свое заклинание ящера.

– Чщахт… – повторил Павел с улыбкой. Ну, разумеется, ящер наверняка мог превратить Смехова в пепел раньше, чем тот сдвинулся бы с места. Все-таки приятно оказаться правым, пусть даже в мелочи.

– Только зачем ему это?

– Что? – переспросил Алик, но повторять Павел не стал.

– Собирайся. Сейчас здесь будет мобильная группа.

– Почему? – удивился Алик.

– Их «пауза» всегда в режиме автосинхронизации. При срабатывании другой «паузы» в пределах здания группа получает возможность реагировать.

Павел отбросил булаву и бессовестно обшарил лежащего инка. Лучемет, полный аналог изъятого на проходной, перекочевал за пояс землянину.

– Не вздумай смыться, – предупредил он своего нежданного спасителя. – Я еще хочу получить от тебя кое-какие ответы. Пошли…

Он шагнул в сторону двери, но Алик остался на месте.

– Ты собираешься пробиваться с боем?

– Есть другие варианты? – с искренним интересом осведомился Павел.

– Конечно, мы же в храме, – Алик приблизился к алтарю, нагнулся, отыскивая что-то под выступающим над тумбой краем столешницы. – По традиции, храмы строятся как убежища жрецов, а убежища редко обходятся без запасного выхода…

Повинуясь нажатию потайной кнопки, алтарь вздрогнул и сдвинулся с места, приоткрыв уходящий вертикально вниз лаз. В коридоре раздался топот ног – бойцы группы не собирались таиться. Алик приналег на массивный камень.

– Павел! Помоги!..

Сжимая рукоятку оружия, тот оглянулся на дверь. Убежище, говорите? Пластиковая створка, забранная изнутри кованой стальной решеткой, два широких засова… Что ж, очень похоже.

Павел метнулся к двери, задвинул тяжелые брусья в пазы. Вовремя. Створка содрогнулась от тяжелого удара – похоже, с той стороны кто-то приналег на нее всем телом.

– Павел!..

– Уже иду…

Жертвенный алтарь на вид был гораздо тяжелее, чем в действительности. Сооружение, казавшееся каменным монолитом, легко поддалось усилиям двух человек.

– Куда он ведет? – Павел заглянул в непроглядную тьму колодца у себя под ногами.

– На улицу.

Легкий пластик двери вскипел едким паром от выстрела с той стороны. Луч уперся в стальной брус, заставив металл раскалиться добела:

– Это ненадолго, – прокомментировал Павел. – Ныряем…

На стенках лаза обнаружились скобы ступеней. Едва оказавшись внутри, Алик повис на каком-то рычаге, и алтарь со скрежетом встал на место, отрезав доступ тусклому свету замерших в «паузе» факелов.

– Лишних десять минут, – сообщил он в темноту.

– Если только они не знают секрета, – скобы под ногами и руками Павла были классически ржавыми и сырыми и к тому же вбитыми с разным интервалом. – Далеко ползти?

– Все четыре этажа, – нога спасителя сорвалась со ступеньки и съездила Павлу по затылку. – Извини… Лаз проходит через одну из опорных колонн в центре здания.

– Замечательно… Ну, мы-то ладно, а атланты с гипербореями как проворонили?

– Они знают. План частичной реконструкции этажей утверждался всеми. Они уважают наши традиции и лишь поставили условие, чтобы на их этажах не было выходов, а колонна была звукоизолирована. Но как открывается вход, они не должны знать.

– Гениально, – пробормотал Павел. – Это и не потребуется – нас просто подождут внизу.

Он мысленно прикинул пройденное расстояние. Пожалуй, еще пару метров – и… Когда очередная скоба вдруг просела под ногой и, погромыхивая о стенки колодца, полетела вниз, Павел решил, что хватит.

– Идиоты, – прошептал он. – Традиции традициями, но так-то зачем?..

Повиснув на локте, он достал свободной рукой лучемет. Большой палец нащупал переключатель режимов. Нейтраль – тепловой луч. Не годится – кладка каменная. Вправо – терморазряд, способный превратить лаз в доменную печь. Влево – деструктор. Теоретически вызывает внутренние напряжения в материале, приводящие к его разрушению.

Он сдвинул шишечку влево и зажмурился, направив ствол вниз и в сторону. Скомандовал Смехову: «Закрой глаза!» и надавил кнопку…

Напрасно Павел не пользовался этим режимом раньше – во всяком случае, знал бы, чего ждать. Пара сухих фраз, из составленной Филиппычем и отпечатанной на принтере методички по вооружению ассамблейщиков, совершенно не готовила к тому, что разрушение происходит тем быстрее, чем тверже материал препятствия. Для камня скорость реакции очень походила на взрыв.

Скобы шатнулись под руками, треск ломающихся кирпичей заложил уши, каменная крошка ударила в лицо…

– Черт!.. – Павел закашлялся от рыжей кирпичной пыли, зато в пролом парой метров ниже уже лился дневной свет.

Отсчитывать в потемках расстояние – дело неблагодарное, но он сумел почти не промахнуться. Выход открылся у самого потолка отведенного землянам этажа. Павел шагнул на продолжавший крошиться край пролома и спрыгнул на ближайший стол.

– Вылезай! – скомандовал он Алику. – Живее!

– Паша?

Реакция сработала быстрее, чем сознание – Павел прыгнул за колонну, изготавливая оружие к стрельбе.

– Миша, ты?

– Я. А ты как здесь?..

Павел выглянул – верный, но недалекий разумом телохранитель шефа с неизменным «стечкиным» в руке был один. Почти…

– Паша? – Филиппыч показался из-за шкафоподобной спины Миши.

– Именно… – прятаться не имело смысла, и Павел выступил из-за колонны. Сзади раздался грохот падения и треск дерева – второго приземления простой офисный стол не выдержал. – Извини, мы тут, кажется, намусорили…

– Не то слово, – Филиппыч оглядел засыпанный щебнем пол и столы. Камни все еще трескались, подпрыгивая, как горох на сковородке, – закачанная в них неведомая энергия продолжала ломать кристаллическую решетку. – Это кто с тобой?

Павел оглянулся на Алика. Не пытаясь встать с обломков стола, тот энергично растирал колено.

– Еще не знаю толком. Но у него имеется «пауза».

– «Пауза»? – переспросил Пронин, подняв брови.

– Да, – согласился Алик. – Она уже выключена. Энергии почти нет – я поставил таймер.

– Час от часу… – пробормотал Филиппыч. – Паша, ты понимаешь, что я сейчас должен нажать кнопку и вызвать сюда мобильную группу?

– Только в том случае, если бы ты нас застал, – проговорил Павел и выразительно посмотрел на Мишу. Тот помедлил секунду, соображая, что от него требуется, потом сунул «стечкин» за пазуху и прогудел:

– А я никого здесь не застал…

Филиппыч вздохнул.

– Это не важно. Все бойцы в здании сейчас поднимутся по тревоге… Черт! Через вестибюль ты уже сейчас не пройдешь!

– Я и не собираюсь, – Павел обогнул его в дверях зала, быстро подошел к окну перед лестницей, выходящему на автомобильную стоянку. Самые обычные стеклопакеты, открываются нажатием ручки. Второй этаж – высоковато, но выбирать не приходится.

– По стенам везде камеры! – сообщил вдогонку Филиппыч.

– Камеры не стреляют, – Павел махнул рукой старавшемуся не отставать Алику. – Забирайся. Ноги береги, они нам сейчас пригодятся.

Первый ряд машин парковался у самой стены здания. Извините, ребята, пять метров – слишком высоко, чтобы приземляться на асфальт. Роскошный черный «Мерседес» у самого крыльца лишь обреченно вякнул сигнализацией, приняв на крышу девяносто килограммов человеческого веса. Все, теперь время шло на секунды, а Смехов еще топтался на подоконнике…

«Лендкрузер» стоял недалеко и, как обычно, с краю стоянки. Просочившись через два ряда машин, Павел распахнул заветную дверцу. Краем глаза увидел, как в открытом окне мелькнула физиономия Миши, и тотчас человеческое тело спорхнуло вниз, на стоявший ближе всего к окну красный «Рено». Павел кивнул: «Спасибо, земляк!» и вставил ключ в замок зажигания, одновременно опуская стекло.

А вот и охрана вестибюля. Вовремя… Он перехватил оружие в левую руку и наступил на педаль газа. Занося корму на буксующих колесах, джип снес крыло соседних «Жигулей» – извините, ребята, не со зла…

Хромая уже на обе ноги, Алик спешил изо всех сил, а вслед ему целились со ступеней двое атлантов и инка. Белый луч махнул над самой головой Смехова, огненный шарик врезался в стоящую рядом машину… И только гиперборей заинтересовался джипом землянина, но для его оружия дистанция была великовата.

Открывая огонь, Павел очень боялся кого-нибудь убить. Серия разрядов вошла в ступени, в стены, в стеклянные двери вестибюля, выбивая каменное крошево, разбрызгивая вокруг металл и стекло. Опаленные жаром атланты и инка отступили в подъезд, гиперборей метнулся в сторону… Проклятие, в сторону ворот!

Два последних разряда подрубили колонны стального козырька над крыльцом, и тот, сгибая крепления, запечатал дымящийся зев вестибюля, словно крышка люка.

– Живее!..

Алик честно торопился. Хватаясь за «кенгурятник» и едва не падая, он обогнул капот, потянул дверцу…

Гиперборей все же успел к воротам раньше. Когда Павел снова нажал на газ, широкая створка уже сдвинулась с места, отрезая путь к бегству. Черта с два – слишком медленно! Дизель послушно взревел, срывая машину в карьер. Справа мелькнули выпученные глаза вохровца в будке, слева темный, стелящийся над землей силуэт с клинком в руке… Боковые зеркала с треском сложились о стойку ворот и накатывающуюся створку, улетел вверх снесенный шлагбаум. Что-то чиркнуло по задней половине машины, ударило в багажник, а потом остался только рев мотора и пустой переулок впереди…

Вывернув на Полковую, Павел перевел дух. Разгар рабочего дня – на третьем кольце, конечно, пробки, но в те же пробки попадут и преследователи. Да и не в привычках ассамблейщиков устраивать полицейские погони. Они предпочтут вычислить положение беглецов и тихо послать группу на перехват.

Павел покосился на своего пассажира. Опасного пассажира – вполне может статься, что соотечественника инки вычислят быстрее, чем его самого.

– Выворачивай карманы, – скомандовал землянин и положил на колени руку с оружием стволом в сторону Алика.

– Зачем? – удивился тот и болезненно поморщился – Павел не считал сейчас нужным тормозить перед «лежачими полицейскими».

– Хочу знать, что тебя не засекут.

Алик кивнул и принялся выкладывать содержимое карманов. Телефон и какая-то карта с признаками микрочипа внутри отправились в окно сразу. Носовой платок и простую пластиковую ручку Павел вернул хозяину. Потом повертел в руках «паузу». Серая коробочка оказалась легкой и на удивление прохладной, как будто не принимала в себя человеческое тепло, болтаясь на поясе под свитером. Одна кнопка. Одно окошечко, залитое сплошным зеленым светом. Алик, кажется, говорил что-то про радиус и про таймер?..

– Ты не сможешь управлять, – пассажир с опаской следил за Павлом, словно боялся, что тот выкинет и «паузу». – Нужна специальная настройка на пользователя…

– Уговорил, – Павел сунул прохладную коробочку ему в руки. – Теперь рассказывай.

– Что рассказывать?

– Все. Начиная с того, почему смарры тебе помогают.

– Мне? – от удивления Алик перестал нянчить свои колени. – Я думал, они помогают тебе! Я же служу только орудием…

Павел на миг отвлекся от дороги, посмотрел Алику в глаза. Нет, парень, похоже, не врет. Ругательство само собой сорвалось с языка – в который раз за сегодняшний день ниточка, которую Павел считал путеводной, обрывалась.

Поток машин плавно влился в Сущевку в направлении Савеловской эстакады. Алик помалкивал, и Павел прибавил газу, пытаясь одновременно составить иную линию допроса. Наконец проговорил, не придумав ничего лучше:

– Ну и как, по-твоему, смарры мне помогают?

– Они укрывали тебя от мобильной группы, а когда ты пришел сам – согласились участвовать в трибунале. Они убедили меня спасти тебя от приговора Акарханакана, они дали мне «паузу» и сообщили секрет алтаря… Только я до самого конца трибунала сомневался, правда ли все это. Извини.

– Значит, все это проделали ящеры… Градобору тебя отдали они?

– Градобору? А, гиперборею! Нет, он все время был с ними. У тебя очень сильные союзники, Павел. Я не удивляюсь, что с такой поддержкой ты взялся за это дело…

– Что? – переспросил Павел.

Гиперборей и ящер снова вместе? Впрочем, почему бы и нет – время сговориться у них было… А потом до него дошла вторая половина фразы Смехова.

– Стоп! За какое еще «это дело»?!

– Как за какое?.. – Алик, неуверенно улыбнулся, словно подозревая розыгрыш… – Ты же собираешься спасти Анну…

– Что-о!!! – на стопсигналы идущего впереди такси Павел отреагировал слишком поздно, и торможение получилось почти экстренным. – Ты что несешь, мальчик! Кто тебе внушил эту чушь?!

– Чщахт.

– Ясно. Старый интриган!..

– Откуда ты знаешь, что он старый?

– Да мне начхать, какой он! Только сделать и из меня орудие у него не выйдет!

– Подожди… – до Алика, похоже, начало доходить, что его не разыгрывают… – Так ты не собирался?..

– Нет! Это ваши внутренние дела. Один умный гиперборей сказал мне: «Не нам судить». И он прав, разбирайтесь, как хотите…

– Но Анна!..

– Анна мертва! – отрезал Павел.

– Еще нет, – возразил Алик. – Ты же видел ее, она сейчас на Земле!..

Вот оно в чем дело… Павел вдруг почувствовал себя так, словно только что вынырнул из дерьма. Кругом грязь и интриги, в которых человеческая жизнь ничего не стоит… Не может быть, чтобы смарры не знали о планах Анэтуатхе, если держали Смехова на контроле, – а они держали, иначе откуда у парня кристалл с магией времени? Не может быть, чтобы они не могли помешать девчонке!.. Но у этого такинэ оказывается, есть своя Анна, за которую он готов…

– …Я мог бы войти в очаг вместо нее, но разве нужна Золотому богу душа белого? – Алик продолжал уже не для Павла. Перед ним сейчас был лишь извечный собеседник безответных влюбленных – он сам. – Я согласился помогать ее сестре, только чтобы иногда встречаться с Анэтахитэ на равных… Но что значит грязный белый такинэ для высокорожденной укатэ? Она все равно считала меня лишь рабом Анэтуатхе и замечала только тогда, когда надо было дождаться, пока я уступлю ей дорогу… Случайный взгляд, брошенная вскользь улыбка… Но все равно она была прекрасна…

Проклятие! Пацан уже говорил об этой девочке, будто о мертвой! Чщахт, сволочь, да что же это такое?! Неужели ты и это предвидел?! И неужели нет другого способа сунуть голову в петлю?!

Человеческие нервы имеют предел натяжения. – Павел не замечал, что гнал машину в опасно малом зазоре между отбойником и крайним правым рядом. И водители поспешно подавались влево, уступая дорогу ревущему черному болиду…

Что сделал бы Градобор на его месте? Сказал бы: «Не нам их судить…» и отвернулся? Впрочем, он уже отвернулся, позволив хилому юнцу ударить себя и давая время включить «паузу». Что же вы задумали, братцы? Нет уж, если и играть по вашим правилам, то хотя бы не втемную!..

– Замолчи! – рявкнул он на Смехова и полез за телефонной трубкой. Странно – ее не отобрали перед трибуналом, но в чем-то же должно немножко везти.

Гиперборей ответил сразу, будто ждал этого звонка.

– Павел? Хорошо. Я как раз набирал твой номер…

Слушать объяснения закоренелого интригана было делом неблагодарным.

– Когда вы это задумали? – перебил его землянин, постаравшись, чтобы это прозвучало грубо.

– Что именно, и кто – «мы»?

Нет, все-таки ассамблейщики совершенно непробиваемы…

– Когда вы с ящером задумали эту провокацию и с какой целью? – терпеливо повторил Павел.

– Откуда у тебя такие данные? – показалось, или голос гиперборея стал и вправду напряженным?

– От верблюда! Смехов сказал, что ты и Чщахт брали его вместе, об остальном догадаться несложно.

– Проклятие летней тьмы!.. Павел! Мы ничего не задумывали! Чщахт пришел ко мне за пять минут до того, как я вышел на Смехова, и сказал, что знает, где тот находится. Думаю, он знал это всегда и, увидев, что я тоже подбираюсь к парню, просто воспользовался моментом.

– Чушь! Зачем ему это понадобилось?

– Он сказал, что наш соратник в опасности и нужен свидетель защиты для трибунала. Соратник – это ты.

Павел почувствовал, что сейчас расхохочется взахлеб, до слез, и поспешно нажал на тормоз.

– Градобор, – произнес он проникновенно. – Ты всерьез хочешь, чтобы я поверил в этот лепет? У меня было очень напряженное утро, и, похоже, предстоит такой же вечер. И если вы с ящером собираетесь чего-то добиться от меня, то… То хотя бы не лги мне сейчас!

– Я не лгу, Павел, – голос гиперборея остался спокойным, – ты просто многого не знаешь о смаррах. Понятие «соратник» входит в кодекс чести их воинов. Чщахт – боевой маг, значит, принадлежит к воинской элите. Ты дрался с ним плечом к плечу – значит, соратник. Все сходится. И если ящеру представится случай, он никогда не оставит соратника в беде.

– Что значит – представится случай?

Доверчивость никогда не входила в число недостатков Павла, но по сравнению с ассамблейщиками он постоянно чувствовал себя наивным щенком. Вот и сейчас, несмотря на злость и огромный запас скепсиса, он понял, что опять начинает верить.

– Это значит – если помощь тебе не повредит основной цели интриги. А в данном случае, как я теперь понимаю, она даже является частью плана.

– Тогда, может, объяснишь неразумному, что же это за план такой?

– Не имею ни малейшего представления. Ящеры хорошо поработали, пока они обыгрывают не только тебя и меня, но и…

– Но и всю твою дознавательную коллегию, которую ты уже подключил, – закончил за него Павел.

– Именно так. Одному Чщахту такое не под силу, значит, мы попали под хорошо спланированную и санкционированную старшими самцами гнезд акцию смарров. Это не частная интрига и даже не провокация какого-то ведомства. Это государственная операция, Павел. И это очень серьезно.

– Насколько именно?

– Очень, очень серьезно, – повторил Градобор. – Я не могу даже предположить, какие возможны последствия. В последний раз столь масштабно смарры работали еще до моего рождения. С согласия Ассамблеи, они спланировали и провели атаку первого уровня, разом похоронив сотни четыре побочных миров-десятилеток. Это вызвало прибавку индекса вероятности всем расам на целую тысячную процента, а на твоей Земле вылилось в столетнюю войну четырнадцатого века. Но теперь ящеры действуют, не поставив никого в известность, и мне это очень не нравится.

– Твою-то мать… – выговорил Павел. – А все так хорошо начиналось – подстава, месть… Так нет, угораздило вляпаться в политику.

Градобор помолчал, размышляя над сказанным. Потом вымолвил:

– Земной юмор импонирует мне порой. Но не в этом случае.

– Согласен. Тогда вот тебе наводка для твоей коллегии. Чщахт вытащил меня из-под носа Акара не просто так. Ему нужно, чтобы я спас индейскую девчонку от жертвенного очага.

– Это невозможно, – сообщил гиперборей. – Может, ты и получишь когда-нибудь доступ в ветвь инков, но не сегодня.

– Я знаю. Но она еще на Земле, а у инков не такие длинные руки, как хотят они думать. За городом есть места, где можно спрятать девчонку на пару дней. А там посмотрим.

Алик на соседнем сиденье встрепенулся, в его взгляде снова появилась надежда.

– Это не самое разумное решение, – заявил Градобор. – Оно отвечает интересам смарров, а я не расположен сейчас им подыгрывать. К тому же это просто опасно – любой инка или атлант будет стрелять в тебя без предупреждения.

– А гиперборей?

– Своих я предупрежу, но…

– И на том спасибо.

– Но зачем тебе это надо? – закончил все-таки Градобор.

– Да затем, прагматик ты чертов, что иначе девочка сгорит сегодня вечером заживо! А смаррам я ее в любом случае не отдам – можешь не беспокоиться. Будет нужно – сам пристрелю, но без мучений.

Гиперборей размышлял лишь секунду.

– Достойный ответ, – заключил он. – Но помогать я тебе не смогу – все будешь делать сам. А я сосредоточусь на реакции ящеров. Возможно, ты прав, и это поможет что-нибудь прояснить.

– Хорошо. И… спасибо, тебе.

– За что?

– За то, что помог принять решение. Все. Звони, если чего…

Павел отключил трубку и перевел дух.

Алик смотрел на него глазами раба, готового пойти за хозяином в огонь и в воду. Без всякого преувеличения.

– Вот так вот… – Павел подмигнул ему. – Политика политикой, но и для нас дело нашлось. Ящер случайно не сказал, как спасти твою Анну?

– Нет, – в голосе парня звучало отчетливое обещание быть обязанным по гроб жизни. – Зато он сказал, что ты один способен с этим справиться, потому что тебя не стесняют законы и религия.

– Что верно, то верно…

Павел вздохнул. Покосился в боковое окно. По третьему транспортному неспешно струился поток машин, водители которых и не подозревали о том, что совсем рядом с их размеренным существованием ежеминутно решаются вопросы выживания или гибели целых миров.

– Как с ней связаться?

– Что? Ах да, конечно…

Алик продиктовал номер телефона по памяти, ни на секунду не запнувшись. Сколько же раз он набирал его, чтобы помолчать в трубку, слушая далекое и раздраженное «Алло?»

Гудки длились, казалось, целую вечность. Один… Второй… Тре… Нет, третьего не получилось. Вместо него в трубке раздалось то самое:

– Алло?

Совсем близкое и очень спокойное. И Павел почему-то представил себе, как, собираясь на родину, индианка только что застегнула дорожную сумку с вещами и присела, наконец, отдохнуть…

Зараза! Какая родина?! Какие вещи?! Зачем ей вещи там, куда она отправляется?!

– Анна, – проговорил он, – здравствуйте. Вы меня не знаете, но выслушайте, пожалуйста, внимательно…

– Кто вы? – этот вопрос был, вероятно, неизбежен, но голос индианки остался спокойным и даже равнодушным. Земные проблемы ее уже не интересовали.

– Я… – начал Павел и вдруг закашлялся, подавившись безликим словом «доброжелатель». От кого она может сейчас ждать добра, если собственный отец не посмел защитить ее от кровожадного бога? Кого она согласится слушать, если вся жизнь ее, все, чего она добилась и к чему стремилась, сгорит сегодня в пламени жертвенного очага? Да в ее глазах, наверное, уже стоит это пламя, заслоняя остальной мир!..

– Я тот, кто убил твою сестру, – отчеканил Павел. Если еще и могло что-то вывести девчонку из ступора – это ненависть и жажда мести.

– Павел Головин? – нет, она еще не осознала, но уже заинтересовалась… – Павел Головин?! Что тебе еще нужно от меня, белый?!

– Я хочу увидеть тебя, высокорожденная укатэ! Жаль, что я не смогу посмотреть, как ты сгоришь, но у меня есть для тебя сувенир от твоей сестрички. Она очень не хотела отдавать его – наверно, было больно, бедняжке. Когда ты получишь его, твои глаза заменят мне пропущенное удовольствие.

– Грязный такинэ! У тебя еще есть шанс увидеть мою жертву! Не хочешь им воспользоваться?

– Спасибо, но приближаться к священному пламени я не собираюсь. Через полчаса приходи к памятнику на Маяковке. Тебе ведь уже интересно, что я принесу, верно? Кроме того… Кто знает, вдруг тебе удастся меня поймать?

– Ничего не выйдет, белый. Место я назначу сама. Будь на площади у станции Девятьсот пятого года и не через полчаса, а через десять минут.

Сотовые операторы не тратят время клиента на гудки отбоя, поэтому трубка просто замолчала.

Павел неторопливо сунул ее в карман. Десять минут… Откуда она знает, что он доберется до места так быстро?

– Боги мои, ты настоящий маньяк, – сообщил Алик, ошеломленно глядя на Павла.

– Да, – согласился тот задумчиво. – Наверное, я мог бы стать неплохим маньяком. Но там нужно крепкое здоровье, а у меня в последнее время нервы никуда…

Алик громко сглотнул и благоразумно не стал ничего уточнять. Он только спросил:

– Мы едем?

– Едем ли мы? – Павел покосился в его сторону. – Девочка приведет с собой весь личный состав инков плюс сводную группу. При контакте будет сопротивляться, как бешеная кошка, и к тому же ненавидит меня всей душой, но другого случая вытащить ее с фабрики уже не будет. Как ты думаешь, едем мы или нет?

Не дожидаясь ответа, он надавил на газ.