На другой день влюбленный Богатырев ужинал в доме фон Гольца. Один за другим поднимали тосты в честь именинницы Ирины. Стол был небольшим — всего на двадцать персон. Собрались друзья и родственники, в основном морские офицеры. Среди прочих был и старинный приятель Богатырева — капитан Чердынцев, командир третьей роты Невского полка, тот самый, у которого когда-то приютился бежавший из-под караула будущий фаворит.

Пили шампанское, говорили о том, как Меншиков ловко своих врагов обошел:

— Шафирова отправил в хладный Архангельск, Ягужинского — на Украину. Не нынче завтра выдворит из России злобного герцога Голштинского, — усмехнулся Чердынцев.

Мужественный фон Гольц заметил:

— При всех государях воровали. Не боялись даже Иоанна Васильевича, тащили и при Петре Великом. А нынче ворам и вовсе укорота не стало. И то, самый главный тать — светлейший.

Чердынцев весело тряхнул копной каштановых волос:

— Весь Питербурх ведает, что он вместе с пожитками молодого государя перетащил к себе драгоценности покойной императрицы. По указу матушки Екатерины из казны герцогу Басевичу следует двадцать тысяч рублев, так Меншиков воровски все заграбастал себе, а у герцога Голштинского оттягал аж шестьдесят. Россию, словно девку похабную, насилуют. А пикни, тут же на дыбе растянут. — Кровь бесстрашных потомков — донских казаков — говорила в капитане.

Нашим влюбленным все эти разговоры были скучны. Они потихоньку улизнули из дома и, взявшись за руки, бродили по тенистым аллеям молодого парка.

В «Гроте влюбленных» они поцеловались.

Под сенью длинных, мотающихся ветвей берез, возле журчащего по камушкам ручейка они поклялись в вечной любви. Возле каскада вод, падавших на гранитные плиты с саженной высоты, решили: полковник станет просить у родителей Ирины ее руки.

Давно известно: страстная любовь бывает лишь с первого взгляда.