Сердце бешено заколотилось.

Спрятаться было некуда.

И как бывает в моменты наивысшей опасности, пришло единственно верное решение. Он подпрыгнул, зацепился за нижнюю ступеньку высоко отстоявшей от земли лесенки. Подтянув свое могучее тело, он перехватился за следующую ступень и резво поднялся до третьего этажа.

Богатырев увидал стражников, появившихся под ним внизу, их теплые бараньи башлыки, услыхал веселые голоса. Не заметив его, они прошли дальше и скрылись за углом.

Теперь предстояло самое главное: пройти по узкому оконному наличнику, перебраться через широкий простенок, вновь пробраться, не грохнувшись с высоты, по следующему наличнику. Совершить такой фокус и цирковому акробату было бы вряд ли по силам, а громадному, весившему шесть с половиной пудов человеку и вовсе невозможно.

Но… Сбросив вниз шинель и даже перчатки, чтобы цепляться было удобней, Богатырев начал свой беспримерный подвиг. Забыв про опасную высоту, он двинулся вперед, вплотную прижавшись к стене, не видя, лишь ощущая под ногами узкий металлический наличник. Кончики пальцев моментально одеревенели, почти не слушались, колени цеплялись за стену, ноги скользили, каждое мгновение грозя сорваться…

И все же он дошел до нужного окна и постучал носком сапога (руки-то заняты!). В ответ — тишина. Тогда он грохнул сильней, готовый уже высадить стекло, ибо сил держаться более не оставалось, и застыл в ожидании.

И вдруг, словно волшебное видение, перед Богатыревым возникла сама императрица — в исподней рубахе, с подсвечником в руке, с изумленным лицом.

Он счастливо улыбнулся, губы его прошептали:

— Пусти!