Екатерина Великая удобно устроилась на бархатной козетке, с очаровательной простотой усадив рядом с собой Дашкову. Штелину лакей подал глубокое кресло. Тот, смакуя рубиновый шато-лафит, неторопливо начал:

— Петр Великий, всячески ратуя о развитии наук в России, в январе тысяча семьсот двадцать четвертого года подписал указ об образовании Академии. По ходатайству Блументроста, будущего президента ее и лейб-медикуса, отпустил денег на ежегодное содержание оной без малого двадцать пять тысяч.

И в ведение Академии перешла существовавшая уже Кунсткамера. В сей музеум вносились самые невероятные и курьезные предметы, скажем, павших слона и льва — для изготовления их чучел.

— Ах, какие еще диковинки? — полюбопытствовала Дашкова.

— Ну, скажем, в банке и по сей день хранится младенец с рыбьим хвостом, родившийся в Москве на Тверской. Или такое, чему особенно поражался великий преобразователь, — собачонка, которую родила шестидесятилетняя баба. Государь решил, что баба занималась содомией, и приказал живьем закопать ее в землю.

Екатерина с возмущением покачала головой:

— Неужто живую? Сколь много дикости было в древности! Но вы, сударь, продолжайте.

— Перечислять разных уродов можно долго. Упомяну лишь про несчастного, вывезенного из Сибири. Его почтили особенно — и не случайно — предоставили отдельный кабинет. Сей мужчина — простите за необходимую подробность! — родился без нормального полового органа.

— Что, живой экземпляр? — ужаснулась императрица.

— Совершенно верно, ваше императорское величество. На причинном месте у него был некий грибообразный нарост, похожий на коровье вымя (в библиотеке Академии хранится гравюра). Посреди торчал какой-то кусок мяса, откуда постоянно выходила, с позволения сказать, густая моча. Все это было в высшей степени отвратительно. Сему экспонату разрешалось развлечение — рубить дрова для дворцовой кухни. Мне рассказывали очевидцы, что экспонат на коленях многажды умолял Петра Алексеевича отпустить его домой и не мучить, но государь ответил: «Не смей подобными просьбами меня утруждать, ибо желание твое ведет к оскудению Кунсткамеры». Всего более сотни уродов собрал государь — живых, а более того — мертвых.

— То, что Петр Великий тщательно и многосторонне обогащал коллекцию курьезов, сие нам известно. Но мертвые головы тут при чем?

— Ваше императорское величество, повторюсь: ведь это не просто головы каких-то смердов. Это были головы особ значительных. Сегодня я расскажу про голову женскую… Она принадлежит знаменитой леди Гамильтон.