Кавалькада, сопровождающая карету, направилась в сторону Красного Села. Граф Апраксин наконец сказал:

— Стойте, вот место, где я вчера нашел несчастного бриллиантщика…

— Осторожно вынесите больного на воздух, — распорядился государь. — Да смотрите, не тряхните, а то я вас!

Вот уже сутки, как установилась ясная солнечная погода. Лес сквозил на влажном и ярком утреннем небе. Остро пахло лежалой листвой, рыжим ковром покрывшей остывающую землю.

— Господин Рокентин, тут ли происшествие случи лось? — Петр, постукивая себя по голенищу арапником (он ехал верхом), внимательно и с надеждой смотрел на бриллиантщика.

Тот встал на ноги, опираясь с обеих сторон на слуг, показал перстом:

— Да, тут я ратовал с разбойниками, тут они меня волоком из кареты вытащили, во-он к той сосне вервием привязали.

Петр приказал всем оставаться на местах, а сам, низко наклонившись к земле, внимательно разглядывал оставленные неравной битвой следы. Поскольку незадолго до тех печальных событий, как помнит читатель, прошел сильный дождь, а затем все время было сухо, земля четко сохранила картину происшедшего.

Осторожно ступая длинными ногами, государь проделал весь путь до сосны, осмотрел песчаную почву и вернулся к дороге. Сказал:

— Господин Рокентин, вы вчера в этих сапогах были?

Тот удивился:

— Конечно, а сей кафтан, что на мне, нынче из дому Нина принесла.

— Коли так, то ваши следы, мне очевидно, вот эти? Приложите сюда стопу, точно, подходит. Вот еще следы одни — вашего сообщника по преступлению…

Задохнулся Рокентин, возмутился:

— Государь, мое достоинство и честь не следует оскорблять даже великому монарху! О каком таком «сообщнике» вы речете?

— О том самом, с которым ты спокойно сошел с кареты. Мирно беседуя, ибо никаких признаков борьбы вокруг нет, вы дошли до облюбованной вами сосны. Тут ты, Рокентин, спокойно докурил трубку, вытряс пепел о дерево, прижал его каблуком к земле и затем уж дал себя привязать. И никаких троих в бархатных кафтанах и треугольником загнутых шляпах в помине не было. И тем более никто землю тростью не дырявил. Это все, Рокентин, твои выдумки. А сообщником твоим была блудная сожительница Нина Севож. — Он повернулся к карете, возвысил голос: — Эй, девица, иди сюда… Это твой ведь след возле сосны? Совсем маленький, вельми изящный.

Рокентин воздел к небу руки:

— Какая несправедливость, какой напрасный поклеп! Если великий государь не отречется от своего заблуждения, то я прикажу небесной сфере упасть на землю, которую в сем случае на веки вечные объемлет тьма промежная!

Петр ударил арапником Рокентина:

— Не клуси, человек похабный! Тут все тебя обличает. Разве не сам утверждал, что карета со злодеями прочь города поехала? Но вчера утром во дворе дрябня была, земля сырая, влагой напитанная. Вот, зри, следы колес той кареты полукругом на обочине отпечатались, а ныне под сохли и тебя в воровстве обличают. И жалобы на внутренние боли — притворство одно.

— Се поклеп! — Рокентин встал в гордую позу.

Государь изумился:

— Таких глупых в упрямстве только баб встречал. Что же ты не опрокинул на грабителей свод небесный, не опалил их огнем газовым? Тебе, Рокентин, хоть ссы в глаза — все божья роса. А что твоя блудница скажет?

Тут настала минута для всеобщего удивления: пока государь обличал Рокентина, девица словно сквозь землю провалилась.

Впрочем, ее особо никто не искал, ибо в тот же день эта история благополучно завершилась.