Сердца русских пылали радостной гордостью: длительная, кровопролитная война со Швецией завершилась блестящей викторией. В финском местечке Ништадте, что на берегу Ботнического залива, 30 августа собрались победители и побежденные. Россию представляли генерал-фельдцейхмейстер, президент Берг- и Мануфактур-коллегий Яков Даниэль Брюс и тайный советник Генрих Иоганн Фридрих Остерман. Король свейский Фридрикус подписывать позорный мир отправил мужественного маршала с глубоким фиолетовым шрамом от уха через всю щеку Иоанна Лилиенштета и министра Отто Стремфельда.

Наконец прозрачным и холодным утром 5 октября посланцы встретились в последний раз для единственного и важнейшего дела — поставить подписи на родившемся в горячих спорах, порой едва не доходивших до драки и продолжавшихся поболее месяца, «Трактате вечного мира».

Канцелярский советник, до ужаса худой швед, в новом сюртуке с блестящими пуговицами, в длинном, обильно напудренном парике, устремив громадные оловянные глаза на листы исписанной бумаги, соблюдая протокол, зачитывал вслух трактат, составленный, по взаимной договоренности, на немецком языке: «Имеет отныне непрестанно пребываемый вечный, истинный и ненарушаемый мир на земле и воде, такожде истинное согласие и неразрушаемое вечное обязательство дружбы пребывать между Его Королевским Величеством Свейским, пресветлейшим державнейшим Королем и Государем Фридрихом Первым и Его Царским Величеством, пресветлейшим царем и Государем Петром Первым, Всероссийским самодержцем и прочая, прочая…»

Чтец произносил каждое слово твердо, как-то округло, вполне сознавая важность своей миссии. Старенький Брюс, развалясь в кресле, мучительно боролся со сном. Он с неприязнью подумал: «Этот фигляр двадцать четыре параграфа часа три долдонить станет».

И хотя Брюс знал почти наизусть толстенный трактат, ибо страницы многие составлял собственноручно, сон как рукой сняло, когда чтец дошел до четвертого параграфа: «Его Королевское Величество Свейское уступает сим за себя и за своих потомков и наследников престола Его Царскому Величеству и его потомкам и наследникам в совершенное неприкословное вечное владение в сей войне завоеванные провинции, — металлический голос чтеца дрогнул, — Лифляндию, Эстляндию, Ингерманландию и части Карелии с дистриктом Выборгского уезда, с городами и крепостями Ригою, Дюнаминдом, Пернавою, Ревелем, Дерптом, Нарвою, Выборгом, Кексгольмом и всеми прочими городами, крепостями, гаванями, местами, дистриктами, берегами, с островами Езель, Даго и Меном…»

Чтец прервался, отхлебнул воды, прокашлялся. Брюс, до этого момента не скрывавший широкой, победительной улыбки, вдруг услыхал всхлипывающие звуки. Это маршал Лилиенштет, вздрагивая плечами, рыдал.

Чтец уже торопливой скороговоркой затараторил: «…Также к России отходят все другие, от курляндской границы по Лифляндским, Эстляндским и Ингерманландским берегам и с восточной стороны от Ревеля в фарватере к Выборгу, и к югу и востоку лежащими островами со всеми на островах и в упомянутых провинциях, городах и местах обретающимися там жителями, а равно со всеми прибытками и доходами, которые прежде Свейская корона имела».