Пехов Алексей, Бычкова Елена, Турчанинова Наталья. Темный Охотник
Маска, которую люди носят в обществе,
всегда интереснее, чем лицо, скрывающееся за ней.
Оскар Уайльд "Упадок лжи".
Вивиан сидел в библиотеке, изучая книгу, которую дал Кристоф.
Продираться сквозь дебри монотонных фраз удавалось с большим трудом, и он был счастлив, что учил латынь в университете — все простейшие заклинания оказались написаны на этом "мертвом" языке. Ученик уже покрывался испариной от умственных усилий, когда вдруг услышал быстрые легкие шаги и певучий голос, произнесший: "Кристоф у себя?".
Молодой вампир поднял голову и обомлел.
Такой красивой женщины ему не приходилось видеть никогда в жизни. Глаза у нее были ярко-голубые. Серебряное платье вызывающе обнажало великолепную фигуру, мягкое сияние скользило по плечам и озаряло лицо, чуть удлиненное, бело-розовое, с нежной линией высоких скул.
Кадаверциан понимал, что уставился на гостью возмутительно невежливо, но не мог отвести взгляда. И не мог понять, из какого она клана, только чувствовал бурлящую, искрящуюся энергию, которая скользила по губам женщины, сверкала в ее глазах, делая их то темными, то совсем прозрачными…
"Красива, как фэриартос — но те играют в богему, а она…"
Посетительница излучала такую яркую, ослепительную страстность, что ее появление действовало, как удар в солнечное сплетение, как электрический разряд над головой.
— Кристоф у себя? — повторила она, не обращая внимания на состояние Вивиана.
Тот не успел ответить, Мастер Смерти уже входил в комнату.
— Добрый вечер, Флора. — Он поцеловал протянутую для приветствия руку. — Я не ждал тебя сегодня.
Вивиан, наконец, очнулся и вскочил, чтобы оставить их наедине, но Кристоф, взял гостью под локоть:
— Пройдем в кабинет.
Когда за ними закрылась дверь, молодой кадаверциан опустился в кресло и тупо уставился в книгу.
Теперь он не мог прочитать ни строчки, так жгло любопытство. Кто эта женщина? Откуда? О чем они будут говорить?!..
Вивиан знал, что если встать сбоку от двери, то разговоры в кабинете становятся слышны совершенно отчетливо…
Это было продолжение какого-то давнего спора:
— …нет. Я сказал — нет! — донесся резкий голос Кристофа.
— Но почему, Крис?! Объясни мне, почему?! — Бархатное контральто Флоры потеряло певучую мягкость и теперь звучало властно и не менее резко.
— Сколько тебе лет, Флора?
— Я не буду отвечать на этот дурацкий вопрос, которым ты пытаешься уйти от ответа. Мы сильны, Кристоф, очень сильны сейчас. Мы, пожалуй, самый многочисленный и могущественный клан, поэтому фэриартос и вьесчи лебезят перед нами.
— У вас очень много молодежи. Неопытной и необученной.
— Ну и что?!
— Она — ваш балласт. Вы не сможете рассчитывать на молодняк, если начнется реальная война. У них нет ни знаний, ни опыта.
— Они будут делать то, что им скажут Старейшины.
— Да, ваши мудрые жрицы…
— Сколько иронии!.. Кристоф, ты — самый сильный из кадаверциан?
— Хочешь проверить? — В его голосе послышался смех. Вивиану представилось, что сейчас учитель сидит в кресле, закинув ногу на ногу, и с усмешкой смотрит на Флору, нервно расхаживающую по кабинету.
— Я хочу знать точно.
— Тогда разочарую тебя. Не самый. Первый — Вольфгер…
— О нем давным-давно ничего не слышно, — перебила она. — Фактически, ты — глава клана.
— Нет. Я не принимал Присягу. И никогда не приму.
— Это — пустая формальность! Главное, что у тебя есть реальная власть и сила.
— Флора, чего ты хочешь от меня? Что тебе нужно?
Похоже, женщина остановилась напротив его кресла, и голос ее зазвучал взволнованно.
— Мне…? Мне нужно все! Мне не нравится то, что творится сейчас в моем клане. Фелиция, конечно, очень мудра, но она начинает делать ошибки.
— Девочка моя, а не мечтаешь ли ты занять ее место?..
— А если и так?
— И что бы ты изменила, если б это могло произойти?
— Во-первых… я бы сделала так, чтобы один упрямый, невыносимый кадаверциан стал моим союзником и…
— …телохранителем? — подсказал Кристоф.
— Почему нет? Когда-то ведь было модно держать в качестве телохранителей леарджини, — рассмеялась она. — Еще он был бы…
— …советником?
— Да, может быть. И…
— …любовником?
— Сударь, вы забываетесь! Моей благосклонности добивались короли!
— Да, — легко согласился Кристоф. — Я не король.
— Но ты могущественнее любого из них. Поэтому я сейчас здесь, с тобой…
Тембр ее голоса изменился, и у Вивиана мороз побежал по коже от звучащей в нем чувственности. Эта женщина, действительно, могла повелевать королями. Интересно, что чувствует сейчас учитель? Там, наедине с ней.
— Флора, послушай меня, — произнес кадаверциан на удивление спокойно и холодно. — Мне наплевать, кто будет главой клана Даханавар. Меня это не касается! Но я знаю одно. Даже не думай тягаться с Фелицией. Она тебя испепелит.
— Кристоф, она стара и уже устала.
— Она очень сильна. А ее "усталость" — хорошая приманка для таких дурочек, как ты.
— Считаешь меня дурой?!
— Ты умная женщина, Флора, но еще очень молода. У тебя нет ее опыта, ее знаний.
— Поэтому я прошу помощи у тебя, кадаверциан! Помоги мне, Кристоф!! Я в долгу не останусь…
— Ты опоздала со своим предложением на несколько сотен лет. Раньше я, быть может, подумал бы об этом, но теперь мне не нужно ничего.
— Притворяешься, или тебе, действительно, ничего не нужно? Совсем?!!
— Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Я чувствую, что появилось много желающих нарушить шаткое равновесие, которое установилось, наконец, в мире. И я не желаю стать тем первым камнем, который увлечет за собой лавину. Ты не застала прошлую войну, но, поверь мне, это было страшно. Даже для нас — клана Смерти… Наверное, потому мы и устали от жизни, что пережили слишком много смертей. Так много, что в них можно было захлебнуться.
— Ты странный, Кристоф, — произнесла Флора задумчиво. — Ты не доверяешь мне.
— Я не доверяю никому.
— Даже этому мальчику в библиотеке?
Вивиан вздрогнул и напрягся, поняв, что речь о нем.
— Никому, кроме кадаверциан. Будь я даханавар — не доверял бы ни одному из своих братьев.
— Почему?
— Я уже говорил, почему. Вы разделены. Элита из мудрых прекрасных жриц и рядовые невежественные послушники.
— Они будут защищать нас, что бы ни случилось, — высокомерно заявила Флора.
— О, да, — равнодушно отозвался Кристоф. — Они вас — будут. А вы их?.. Я сомневаюсь, что великолепная, умная Флора отдаст жизнь за молодого и обладающего выдающимися способностями Дарэла. А вот "мальчик в библиотеке" может в любой ситуации рассчитывать на мою помощь и защиту.
— Какую чушь ты несешь. — Медленно, холодно возразила она. — Неужели не понимаешь, насколько дороже ценится моя жизнь, мои способности, моя сила, чем жизнь любого рядового члена клана?!
— Вот поэтому ты — Даханавар, а я — Кадаверциан.
— Да! Благородный кадаверциан! — ее голос насмешливо дрогнул. — Почему же вас осталось так мало?! Почему вы сидите, как крысы в норе?! Кристоф, неужели ты не понимаешь, что вы уже никуда не годитесь?! Вы просто выдохлись, вас раздавят, и все ваши бесценные знания исчезнут вместе с вами!
Колдун рассмеялся весело и беззаботно:
— Так вот в чем дело. Ты печешься о наших знаниях. Даханавар мечтают сохранить древнюю мудрость кадаверциан? Похвально! А я-то думал, что ты собираешься совершить маленькую подлость — выведать наши секреты, чтобы получить побольше власти. Извини, я ошибся.
— Какой же ты мерзавец, Кристоф, — прошипела Флора сквозь зубы. — Что за манера — извращать любое совершенно искреннее желание. Ты просто помешанный некромант!
Кристоф снова засмеялся.
— Мне нравится, когда ты называешь вещи своими именами.
— А еще тебе нравится злить меня, — сказала Флора, неожиданно успокаиваясь. — Я знаю. Ты делаешь это специально. Это одна из твоих уловок, как и дурацкие вопросы и не менее дурацкие рассуждения. Какой бы ни была система нашего управления, мы существуем уже много веков, и сила наша постоянно растет. А вы скоро отправитесь вслед за леарджини.
— Что же, мысль о том, что ты заплачешь, узнав о смерти одного старого, упрямого, помешанного кадаверциана, будет утешать его, когда он станет гореть на солнце.
— Я разучилась плакать, Кристоф, — промолвила Флора тихо. — Иногда очень хочется, но… Слезы это слабость, а во мне осталась одна злость.
— Тогда я утешу тебя. Быть может, ты умрешь раньше меня.
— Ну уж нет! — Со смехом воскликнула даханавар. — Я не умру никогда! Я буду жить вечно!
— Обещаешь? — спросил Кристоф серьезно.
— Обещаю, — ответила она весело.
— Тогда посмотри, там, на столе… Думаю, тебе понравится.
Шорох платья, негромкий стук и удивленно-восхищенный возглас.
— О, Крис! Какая прелесть!
— Девятый век, бронза.
— Да, знаю! Продай мне ее!
— Продать не могу.
— Тогда подари.
— Взамен на обещание не связываться с Фелицией.
— Ладно, я подумаю… А что это внутри? Боже, Кристофер, это же… это "Жертвенный Огонь"?!
— Да.
— Заклинание асиман! Высшая магия! Ты даришь его мне?!
— Да.
— Где ты его достал?! Как тебе удалось?!!
— У меня свои пути… и методы.
— Ты прелесть! Спасибо… Но я была бы счастлива, если бы ты подарил мне заклинание "Тёмного Охотника".
— Нет! — резкое и глухое.
— Но почему? Почему?!
— Потому что это не комнатная собачка. Его нельзя водить на веревочке. И я не могу позволить тебе ходить с Охотником в кармане. Ты просто из любопытства скормишь ему половину своего клана.
— Во-первых, я не сумасшедшая, — с достоинством произнесла Флора, — чтобы проводить подобные эксперименты. А во-вторых, — голос ее снова опасно "поплыл", — на этом платье нет карманов. Посмотри.
— Флора…
— Я хочу, чтобы ты посмотрел…
— Флора, прекрати!
— Ты дашь мне Охотника?
— Нет!
— Нет? А теперь?
— Нет, — голос Кристофа сел, и говорил он с явным трудом.
— А теперь?
— Н-нет…
— Ну же, решайся. Теперь тоже нет?
— Нет! — голос учителя окреп, стал жестким и решительным. — Я сказал нет!
Секундная пауза и громкий вскрик.
— Упрямый болван!
Вивиан отскочил от двери и метнулся к креслу очень вовремя. Разъяренная Флора вылетела из кабинета и выбежала из комнаты. Спустя минуту, вышел Кристоф. У него был вид человека, выдержавшего тяжелую осаду, но сожалеющего, что не сдался на милость врага. Прислонившись к дверному косяку, он смотрел Леди вслед.
— Эта женщина вьет из меня веревки.
Вивиан изо всех сил делал вид, что читает.
— И рано или поздно она добьется того, чего хочет.
— Она очень красивая, — ученик покосился на него.
Кристоф усмехнулся.
— Да. А, кроме того, эгоистичная, умная… и очень ранимая. Она считает, что может все. Ослеплена своей силой, но так беззащитна. Флора хочет всего — власти, денег, развлечений… И чем больше получает, тем больше ей нужно.
Он вздохнул и провел ладонью по лбу, словно пытаясь стереть тяжелые мысли.
— Она пытается манипулировать мной. Я прекрасно это вижу, но, тем не менее, ей это удается.
— А почему ты не дал ей то заклинание?
Кристоф иронично приподнял бровь, поняв, что ученик подслушал разговор, но ничего об этом не сказал.
— Эти знания должны быть доступны только кадаверциан. Лишь мы умеем в совершенстве управлять существами потустороннего мира… И все-таки я научил бы Флору, пусть она и сожгла бы дотла весь город и всех своих братьев в придачу. Но эта магия уничтожит ее саму.
"Он любит ее! — понял Вивиан, но у него хватило ума не произнести этого вслух. — Любит, и боится потерять". Молодой кадаверциан вдруг по-новому увидел своего наставника. Мудрый, спокойный, уверенный Кристоф ходил по кабинету, бесцельно передвигая статуэтки на полках. И не нужно было быть телепатом, чтобы понять, о ком он думает.
Ученик сделал вид, что снова уткнулся в трактат, а Кристоф, побродив еще немного по библиотеке, удалился.
Следующие полчаса прошли спокойно, но Вивиану так и не удалось постичь суть мудрых изречений — в дверь позвонили и, спустя несколько секунд, вошел новый посетитель.
Высокий, светловолосый, с открытым мужественным лицом и той же брызжущей через край энергией, что отличала Флору. Казалось, ему не больше двадцати пяти, но Вивиан уже научился не доверять внешнему облику.
— Привет, — гость улыбнулся. — Я Дарэл Даханавар.
— Вивиан.
— Где Крис?
Про себя ученик удивился популярности Кристофа в клане Леди.
— Его нет дома, он…
— Ничего подобного, я его чувствую. Где-то… где-то — там!
Дарэл указал на коридор, ведущий в западное крыло дома, и Вивиан понял, что перед ним великолепный сканэр. Пришлось признаваться.
— Да. Кристоф дома, но просил его не беспокоить. Он очень занят.
— Ко мне это не относится, — парень легкомысленно улыбнулся и уверенно направился к комнатам Мастера Смерти.
Вивиан нехотя пошел следом.
Колдуна они нашли без труда. Дарэл прошел мимо библиотеки, лаборатории, спален и кабинетов и безошибочно толкнул дверь спортивного зала.
Открывшееся зрелище впечатляло. Кристоф двигался легко и стремительно, нанося молниеносные удары в голову и грудь воображаемого противника. Широкое лезвие фальчиона выписывало в воздухе сверкающие круги и зигзаги. Периодически шумное дыхание колдуна срывалось на короткие, резкие вскрики перед особо сильным ударом, и после него на манекене оставалась глубокая длинная зарубка.
Учитель снова удивил Вивиана. И хотя он не промолвил ни слова, Дарэл, искоса глянув на него, усмехнулся.
— Кристоф тренируется так довольно часто.
— Но зачем? Он же может победить любого врага магией.
— Может, — лениво отозвался Дарэл, усаживаясь на пол у стены, — однако зачем бить из пушки по воробьям? Не стоит тратить внутренние резервы силы, если можно решить проблему проще. И, кроме того, поверь, ему это нравится.
Кристоф никак не показал, что заметил в зале зрителей. Он довел тренировку до конца, последним, мощным ударом разрубил манекен пополам и бережно протер сверкающий клинок.
— Ты, как всегда, великолепен, Крис, — рассмеялся Дарэл.
Кадаверциан поднял брошенную на пол рубашку, оглянулся и повторил вслух недавнюю мысль Вивиана:
— Последнее время я пользуюсь в клане Даханавар бешеной популярностью.
Дарэл прищурился, и под маской жизнерадостного, довольного собой и окружающими парня, которую он очень успешно носил, мелькнуло вдруг другое лицо — настороженное, с острым пронзительным взглядом.
— Что, мамочка была здесь? Можешь не отвечать — была. И зачем?
— Мы обсуждали проблемы воспитания и нравственности.
Дарэл задумался. Глаза его потемнели и сузились. Он был недоволен новостью.
— Странно, — сказал он, наконец. — Мне это совсем не нравится.
— А мне нравится, что Флора заходит, — ответил Кристоф, улыбаясь. — И даже очень.
— Она что-то затевает, но я никак не могу понять, что.
— Прочти ее мысли.
— Не могу. Как моя самая прямая родственница, она абсолютно нечитаема.
Оба замолчали.
— Ладно, — произнес Дарэл после долгой паузы, — я пришел не за этим. Передаю тебе приглашение во дворец Даханавар. Сегодня там вечеринка для избранных. Выпивка бесплатно.
— Зря стараешься, — Кристоф равнодушно покрутил в руках тонкую золотую пластинку с затейливыми вензелями. — Я не пойду.
У Вивиана мгновенно испортилось настроение. Нет, конечно, он не рассчитывал, что приглашение на "вечеринку" распространяется и на него, но все же… все же, нужно признаться, опасное очарование леди-Даханавар его зацепило. И если все женщины этого клана такие же яркие и привлекательные — он желал бы их увидеть… Кроме того, хотелось сделать перерыв в постоянной зубрежке, побыть среди таких же, почти таких же, как он сам, хотелось, чтобы было много света, музыки, "выпивки"…
Вивиан заметил, что Дарэл наблюдает за ним, читая, словно открытую книгу.
— Не хочешь идти сам, отпусти Вива. Ему будет интересно.
Кристоф чуть поморщился и несколько секунд изучал ученика.
— Я не могу отпустить его одного.
— Пусть идет со мной. Не бойся, я не дам его в обиду.
Кадаверциан еще раз поиграл пластинкой, потом зачем-то внимательно осмотрел свой меч.
— Ладно. Передай Фелиции — я буду.
— Отлично… Кстати, Флора просила тебя заехать за ней. Кажется, у нее сломались оба "кадиллака". Или она поужинала обоими шоферами… Не помню.
Кристоф рассмеялся заразительно и весело, и Вивиан снова почувствовал легкую зависть к тому что, прожив столько веков, учитель, может так искренне и легкомысленно смеяться.
— Интриганка, — сказал он довольно. — И ты тоже. Как всегда, до последнего держишь козырь в рукаве. Хорошо, я заеду…
Провожая Дарэла до двери, Вивиан так и не был уверен, что попадет во дворец.
Ясновидящий даханавар, взглянув на него, улыбнулся.
— Не волнуйся. Он возьмет тебя с собой. Это входит в программу обучения.
Внешне оставаясь безмятежным, молодой кадаверциан волновался. Поэтому, выйдя в просторный холл, стал рассматривать флаги с эмблемами кланов — это занятие всегда странным образом его успокаивало.
Кристоф спустился ровно в одиннадцать, когда ученику от нетерпения впору было выйти из себя.
— Спокойнее, — сказал он, появляясь на галерее.
— Не могу. Мы опаздываем.
— Это сделает наше появление более эффектным.
Мастер Смерти критически окинул взглядом костюм воспитанника (довольно скромный, хотя и вполне приличный), повел черной бровью, но промолчал. Сам он был одет в наряд эпохи Возрождения, с тонкой кружевной отделкой и тусклым серебром вышивки. Выглядел кадаверциан блестяще, и Вивиан с тоской подумал, что сам смотрелся бы в таком виде ужасно глупо. По его мнению, умение соответствовать столь изысканному стилю могло быть лишь врожденным…
— Сначала поедем на "Рю де ля Фэ". — Кристоф сел рядом с неофитом, уже занявшим место водителя. — Знаешь, где это?
— Да.
Аристократический квартал, прозванный так среди богемы по названию улицы в Париже, на карте Столицы был обозначен совсем по-другому. Очень дорогие дома. Роскошные магазины. Скверы с фонтанами.
"Конечно, — подумал Вивиан, — Флора может жить только там".
— Мы едем к ней? — спросил он, глядя на дорогу, и почувствовал, как горло предательски дрогнуло.
— Да. — Голос Кристофа не выражал ничего.
Ученик понял, что больше вопросов задавать не стоит.
Серебристый автомобиль влился в поток машин, несущихся по Садовому кольцу. Шорох шин по асфальту слился с ровным рокотом мотора. В открытое окно залетал ветер, пахнущий бензином и зеленью с бульваров, огни фар сбивались в длинные желтые полосы и снова разлетались золотыми брызгами. Черная ночь вспыхивала зеленым, красным, оранжевым светом, а потом бледнела и гасла.
"Рю де ля Фэ" тонким изломанным зигзагом пересекала центральную часть города. Один ее конец слепил огнями ночных магазинов. Другой тонул в темноте набережной. Флора жила посередине.
Вивиан остановил машину возле пятиэтажного дома, украшенного резными балкончиками и мраморными фигурками амуров на крыше, и нерешительно посмотрел на Кристофа.
— Может, мне подождать здесь?
— Нет, ты пойдешь со мной.
Они поднялись на второй этаж, остановились напротив двери с гнутой бронзовой ручкой. Кристоф позвонил, и та мгновенно распахнулась.
Вивиан внутренне собрался, готовый вновь пережить болезненное волнение, но напрасно. Флору он не увидел. На пороге стоял молодой мужчина лет двадцати девяти. Высокий, с длинными русыми волосами, темноглазый. Интересный, яркий, необычный, но… смертный.
Вивиан замер от неожиданности. Меньше всего он ожидал встретить в квартире Флоры человека. Чем-то взволнованного и рассерженного. На лице его проступали гневные красные пятна, губы от злости были почти белыми, дышал он прерывисто и нервно. Одним взглядом отметив все это (люди — не киндрэт, их читать Вивиану было легко), кадаверциан услышал, как колотится сейчас сердце парня, почувствовал запах его крови, бурлящей от адреналина, и поспешно опустил взгляд, пытаясь подавить в себе инстинкт хищника, требующий немедленно схватить близкую, неконтролирующую себя жертву… Он покосился на Кристофа. Тот был абсолютно спокоен.
— Добрый вечер, — сказал учитель очень вежливо. — Могу я видеть Флору?
Лицо человека посерело. С ненавистью глядя на позднего гостя, тот ответил звенящим от ярости голосом.
— Флору?! Нет! Она занята! Ее нет!! Проваливай отсюда!
Если бы Мастер Смерти услышал что-либо похожее от себе подобного, несчастный был бы уничтожен на месте. Но к людям кадаверциан относился более снисходительно.
— Передай, что я буду ждать ее в машине еще пять минут, — спокойно произнес он.
Парня мелко затрясло от бешенства, но он не успел ничего ответить. Где-то хлопнула дверь, и резко прозвучал окрик Флоры.
— Эд! Прекрати немедленно!
Человек мгновенно сник, опустил глаза, уронил руку, перекрывающую вход в квартиру, на его лице мелькнуло выражение совершенно детской растерянности. Секунду назад он был готов спустить Кристофа с лестницы, а сейчас отступил в коридор и произнес бесцветным голосом: "Проходите. Она сейчас выйдет".
Эд провел посетителей в гостиную, заставленную антикварной мебелью.
— Располагайтесь. Хотите выпить?
Вивиан отрицательно покачал головой, даже не пытаясь понять, что происходит в доме Флоры. Кристоф вежливо кивнул:
— Ирландский виски с двумя кубиками льда.
Хозяин подошел к бару, достал нужную бутылку, открыл, аккуратно бросил в стакан два ледяных кусочка, залил их янтарной жидкостью, притворил дверцы и вернулся к креслу, в котором сидел кадаверциан. На мгновение Вивиану показалось, что сейчас он выплеснет содержимое стакана в лицо неугодному гостю, но человек сдержался.
— Ирландский виски, — промолвил он безо всякого выражения, поставил стакан на столик и смерил Кристофа быстрым бешеным взглядом.
— Спасибо.
Эд круто развернулся и вышел из гостиной, зацепив плечом дверной косяк.
Ученик покосился на наставника, но тот не ответил на вопросительный взгляд, задумчиво рассматривая стакан, в котором плавился лед. В глубине квартиры снова хлопнула дверь, послышались голоса. Вивиан напрягся, сообразив, что сейчас станет свидетелем скандала.
— Флора, скажи хотя бы, куда ты идешь!
— Я уже все тебе сказала. Мы договорились, что не вмешиваемся в дела друг друга.
— Какие дела? О чем ты говоришь?! Ты едешь ночью непонятно куда! Бог знает с кем! Что это за хлыщ в серебряном камзоле?!
Вивиан снова покосился на Кристофа. Тот с безмятежным видом покачивал стакан, наблюдая, как янтарный напиток плещется вокруг льда.
— Эд, хватит! Ты ведешь себя как ребенок! Я устала от твоих глупостей!
— Глупостей?! Ты считаешь это глупостями?! Я люблю тебя…
— Я сказала, довольно!
Голоса приблизились, и уже через мгновение Флора входила в гостиную, а за ней шел злой и расстроенный Эд.
Леди Даханавар была великолепна. Длинное платье оставляло спину обнаженной. Прозрачный шарфик, сколотый большой сверкающей брошью, небрежно прикрывал одно плечо. Яркие камни сверкали на руках и на шее. Вивиан не сомневался, что это бриллианты. Ослепленный сиянием драгоценностей и красотой их хозяйки, он снова на некоторое время выпал из реальности, Кристоф же, не теряющийся никогда, поднялся из кресла. Радостно улыбаясь, Флора стремительно подошла к некроманту, наполняя комнату ароматом тонких духов и дорогой косметики.
— Крис, дорогой, как я рада тебя видеть!
Кадаверциан легко прикоснулся губами к ее щеке, подставленной для поцелуя, и Эд в дверях помрачнел еще больше.
— Ты прекрасно выглядишь.
— Спасибо! Так мы идем?
— Да.
Нежно улыбаясь, она взяла Кристофа под руку и повела к дверям. Эд молча посторонился. Теперь его взгляд, полный жгучей ревности, достался Вивиану, и тот, снова заглушив в себе рефлекс охотника, мог только пожалеть темпераментного парня. Слишком велико было расстояние между ним и прекрасной даханавар.
— Пока, Эди, — пропела Флора. — Я вернусь поздно.
Тот скрипнул зубами, круто развернулся и ушел вглубь квартиры, оглушительно хлопнув там дверью. Флора как будто не заметила этого, подхватила сумочку, лежащую на тумбочке, окинула взглядом свое отражение в зеркале, осталась довольна, и, не отпуская руки Кристофа, пошла по коридору.
Всю дорогу до машины никто не проронил ни слова. Потом, когда Вивиан сел за руль, а леди устроилась на заднем сидении, Кристоф, занявший свое прежнее место рядом с водителем, спросил негромко.
— Что ты делаешь, Флора…?
Вивиан ожидал высокомерного и резкого ответа, но она откликнулась тихо:
— Не знаю, Крис. Я… не знаю…
— Зачем тебе этот человек?
Вивиан быстро взглянул в зеркальце заднего обзора. Флора сидела, чуть склонив голову к плечу, в облаке белого, холодного сияния драгоценных камней и перламутрового мерцания платья. Голубые глаза ее казались огромными, завораживающими, а взгляд — чуть рассеянным. Красивые руки лежали на коленях, на тонких пальцах сверкали массивные кольца. Вивиану на мгновение почудилось, будто он понимает, что имел в виду Кристоф, когда говорил "прекрасна и ранима". Но только на мгновение.
— Он любит меня, — сказала Флора, и ее глаза вспыхнули.
— Любит… — медленно повторил Кристоф, и в его голосе Вивиан услышал странный незнакомый акцент. — А твои наставницы знают, что ты живешь с человеком?
— Знают. И ничего не имеют против. Мне регулярно нужна свежая кровь.
— Значит он для тебя — всего лишь донор? Очень удобно. А сам Эд в курсе?
Флора опустила глаза, но тут же посмотрела прямо в зеркало, пытаясь найти взгляд некроманта.
— Нет. Он ни о чем не догадывается.
— Ты очень хорошо умеешь замутнять сознание, — сказал кадаверциан, и акцент пропал. — А ты? Любишь его?
— Крис, — интонации Флоры стали певучими и мягкими, — ты ведь знаешь, невозможно любить человека, чью кровь пьешь. Тебе тоже нравится виски, но вряд ли это чувство ты назовешь любовью.
Он промолчал, рассматривая витрины ночных магазинов, проносящиеся мимо.
— Что? Ты осуждаешь меня? — Флора подалась вперед, и ее тонкая рука легла на спинку кресла, в котором сидел некромант. — Скажи, осуждаешь?
— Мне жаль этого мужчину, — ответил Кристоф. — Он любит, ревнует, страдает, дает тебе все, что только может дать, и даже более того. И не знает, какая ты… ведьма.
Флора расхохоталась, и у Вивиана побежали по спине мурашки от ее дразнящего смеха.
— Ты прав, мой колдун. Я ведьма. Я могу очаровать кого угодно. И тебя, и твоего птенца.
Кристоф резко повернулся к ней. Флора отпрянула, вздрогнув от неожиданности.
— Его зовут Вивиан, и он не мой "птенец". Он мой друг и помощник. Сделай одолжение, перестань считать его мебелью.
— Хорошо, — сказала Флора спокойно. — Если ты хочешь.
Взгляд голубых глаз остановился на Вивиане, словно заметив его впервые, и неофит опять почувствовал, как сбивается дыхание. Лучше быть мебелью в ее присутствии, чем испытать на себе целенаправленную магию Клана Леди.
Машина вырвалась на Садовое кольцо, и Кристоф очень вовремя переключил внимание ученика, показывая дорогу.
Дворец Даханавар стоял на тихой улице, в окружении высоченных тополей.
Здание сверкало. Всё — от фундамента до кровли. Матовым желтым огнем светились окна, паутинка огоньков обвивала конек крыши, мощные прожекторы подсвечивали статуи атлантов, держащих портик подъезда, белые стены отражали это искусственное сияние, а подъезжающие машины рассеивали остатки сумрака светом фар. И только деревья черными тенями крон парили над этой ослепительной суетой. Неподвижные, молчаливые. Похожие на призраков.
Повинуясь указаниям учителя, Вивиан провел машину по дороге, усыпанной хрустящим гравием, к самому подъезду.
Распахнув заднюю дверцу, Кристоф помог выйти Флоре, а к водителю уже бежал молодой даханавар и требовательно тянул руку. Вивиан в недоумении уставился на него. "Ключи давай, — прошипел тот. — Быстро". Неофит, наконец, сообразил, в чем дело и протянул ключ от автомобиля. Парень оттолкнул его от дверцы, сел за руль и укатил куда-то. Проводив взглядом "Астон Мартин", Вив направился следом за спутниками.
Высокие стены холла были целиком из розового мрамора, в массивных зеркалах многократно отражались вазоны с живыми цветами и белые статуи. В центре зала бил фонтан, разбрызгивая сверкающие капли на кружевные ветви аспарагусов. Фиолетовые головки ирисов выглядывали из пучков острых зеленых листьев, растущих между камнями, в живописном беспорядке разбросанными по глубокой чаше бассейна. Среди этой веселой зелени стояла фигурка мраморного мальчика, прижимающего к груди тяжелую чашу. Видимо, много лет назад мальчишка споткнулся, чаша наклонилась, и тонкая струйка воды теперь вечно переливалась через ее край и падала, разбиваясь.
Вивиан с удовольствием постоял бы возле этого фонтана подольше, но Кристоф с Флорой уже поднимались вверх по лестнице, и он поспешил за ними.
Край роскошного платья леди, мягко шелестя, летел по мраморному полу, тонкая ладонь лежала на согнутой руке некроманта. Казалось, она уже забыла неприятный разговор в машине и теперь наслаждается удивленными взглядами, которыми провожают ее гости. Еще бы! Прийти на бал в обществе кадаверциана… двух кадаверциан. Сам Кристоф (тот самый!) почтительно сопровождает ее, а рядом плетется его… телохранитель. Сенсация. Новость сезона.
Возле одного из зеркал Флора остановилась, чтобы поправить прическу, улыбнулась спутнику, что-то шепнула, тот усмехнулся и отвесил шутливый поклон. Она рассмеялась, а Вивиан вдруг понял, что любуется ими. Колдун из Клана Смерти и прекрасная Леди Даханавар. Великолепная пара.
Они были неуловимо похожи. Огнем, который загорался в их глазах, когда они смотрели друг на друга. Спокойной учтивостью, с которой отвечали на приветствия. Красотой. В своем темном простом костюме Вивиан вдруг почувствовал себя серым уличным воробьем, попавшим в клетку с райскими птицами. Слишком много золота, бриллиантов и разноцветного шелка, слишком много любопытных, оценивающих взглядов. Было видно — Кристофу безразлично, что его рассматривают, как музейную редкость, а ученик вдруг почувствовал, что скоро получит комплекс неполноценности в полном объеме. Конечно, собственного достоинства, он полагал, у него должно быть не меньше, чем у любого из клана Смерти, но ощущал, что пока не умеет им пользоваться.
Еще немного — и Вивиан пожалел бы, что напросился на бал, но вдруг из боковой галереи появился Дарэл и (какое счастье!) одет он был почти так же неброско, как молодой кадаверциан. Сканэр подошел, поцеловал руку Флоре, обменялся легким полупоклоном с Кристофом и едва заметно подмигнул неофиту.
— Прошу прощения, — произнес даханавар, — но Вива я забираю.
Флора осталась равнодушна к перспективе исчезновения "подмастерья" из поля ее чар, Кристоф кивнул с улыбкой.
— Пора тебе обзаводиться новыми связями, — говорил Дарэл, проводя протеже мимо весело болтающих гостей. — Я познакомлю тебя с королевой.
— С кем? — озадаченно переспросил тот.
— С Фелицией. Слышал о такой?
Вивиан вспомнил недавний подслушанный в библиотеке разговор и понял, что совсем не хочет знакомиться с этой дамой — не сболтнуть бы мысленно чего-нибудь лишнего.
— Идем-идем, не трусь. Это традиция — представлять нашей Гранд-Леди всех новых гостей. Думаю, ей не особенно интересно беседовать с очередным "птенцом", так что можешь не волноваться, через пару минут тебя отпустят.
Глупо, но Вивиан вдруг осознал, насколько сильно робеет перед всеми этими высокородными дамами и джентльменами. Хотя и понимал — тем, в общем-то, глубоко безразлично, как он одет, и что про них думает: они в упор не видят его с заоблачных высот своего опыта, возраста и силы. Поэтому можно спокойно глазеть по сторонам и делать невинные глупости.
Но, одновременно, в его душе зарождалось абсолютно противоположное чувство. Вот уже несколько минут молодой кадаверциан чувствовал в себе присутствие невидимого второго "я", которое ворчало и дергалось из-за того, что… на него никто не обращает внимания. Вон та дамочка в изумрудной диадеме не смотрит взволнованно и нежно, а этот мужчина с аристократическим профилем не спешит пожать руку. В отличие от Вивиана, его внутреннему голосу было вполне комфортно в этом дворце. Ему здесь нравилось. И ученик Мастера Смерти решил смириться: "У меня мания величия". Дарэл насмешливо хмыкнул, видимо, прочитав часть его мыслей:
— Что, клановая гордость взыграла?
— Ну, да… — ответил Вивиан немного смущенно. — Что-то типа того.
— Бывает, — эмпат улыбнулся. — Понимаю и сочувствую. Мне тоже иногда хочется все здесь разнести, а еще лучше — встать посреди бальной залы и начать вслух читать мысли всех присутствующих. Было бы очень забавно.
"Забавно" — не то слово. Иногда Вивиану страстно хотелось обладать талантами Дарэла… ну, хотя бы десятой частью его талантов. Неофит уже понял, что кроме умения сканировать душу и мозг, даханавар обладает магнетическим влиянием на окружающих. В его присутствии становилось спокойно, раскованно, весело. Куда-то уходило неприятное напряжение и зажатость, даже привередливому "голосу" было приятно рядом с ним.
Кадаверциан подумал, что на людей Дарэл должен действовать также — они расслабляются, забывают об осторожности и наслаждаются искренним вниманием и открытой улыбкой этого обаятельного симпатичного "человека"… "Хотя, пожалуй, с точки зрения нравственности, — решил он, — это еще хуже "Равновесия", которому обучает Кристоф. Можно смириться с охотой, когда быстро и безболезненно подманиваешь жертву, не оставляя у нее в памяти никаких воспоминаний о себе, хотя и это недостойное, пусть и вынужденное, занятие. Но оболванивать человека, очаровывать его, заставляя испытывать к себе искреннюю симпатию, всего лишь для того, чтобы украсть его кровь… подло".
Телепат смерил его внимательным и долгим взглядом.
— У тебя, оказывается, есть моральные принципы?
— Просто принципы, — ответил Вивиан довольно резко.
— Ничего. Это скоро пройдет. — Даханавар как будто не заметил его недовольства, оглядываясь по сторонам. — А вот и Гранд-Леди, — сказал он.
Сердце Вивиана неожиданно подпрыгнуло в груди. Причин для волнения не было, но он все равно почувствовал нервную дрожь.
Фелиция оказалась гречанкой. Невысокая, статная, она была один в один похожа на статую Афродиты, которая выставлена в греческом зале Художественного музея. Все линии тела, почти не скрытые длинным, струящимся до пола, хитоном, плавные и округлые; высоко поднятые волосы открывают белую нежную шею; руки, обнаженные до локтей, тоже вызывают ощущение беззащитной мягкости.
Вивиану странно было смотреть на нее и знать, что эта женщина жила тысячу… нет, две тысячи лет назад. И те времена, о которых он читал только в учебниках по истории, для Леди Даханавар — ее собственное, живое прошлое. Она своими глазами видела древние города, от коих не осталось даже камней. Может быть, говорила с Сократом, Платоном и Аристотелем. Молилась Зевсу и Афродите. Наблюдала, как строили Парфенон, а затем — как персы разбивали в мелкий камень его кариатид. Мифы, на которых росла цивилизация Европы — реальность для нее …
С этим сумбуром в голове он и подошел к Фелиции, которая разговаривала с двумя мужчинами благородной наружности. Заметив Дарэла, она медленно повернула голову. Ее собеседники с любопытством посмотрели на ученика Мастера Смерти, но тот, решив, что не стоит его разглядывать как редкое насекомое, сделал вид, что не замечает их.
— Леди, — произнес Дарэл почтительно. — Позвольте представить. Вивиан Кадаверциан.
Даханавар не назвал ее имени, как обычно бывает при знакомстве — Первую Леди должны знать все.
Мормоликая смотрела на них снизу вверх, и за ее доброжелательной улыбкой скрывалось пристальное внимание. Глаза гречанки были бледно-фиалковыми по краю и густо-кобальтовыми у зрачка. Холодные. Пронзительные. Оценивающие… Лицо юной девушки, но не взгляд.
Вивиан потупился, чувствуя, что больше не может выдерживать ее пристальное внимание.
— Очень рада, — голос у Фелиции был мелодичный, мягкий, но молодой некромант нисколько бы не удивился, услышав в нем сухой металл. — Всегда приятно видеть новые лица. Развлекайтесь.
Он осторожно взял ее руку, протянутую для поцелуя, наклонился, кажется, не слишком изящно, коснулся губами гладкой прохладной кожи, пахнущей резедой. А когда выпустил тонкую ладонь, отступил на шаг и поднял голову, то с облегчением увидел, что Первая Леди снова повернулась к своим собеседникам.
Дарэл незаметно толкнул неофита, кивком головы указал на двери и неторопливо направился к выходу. Вивиан поспешил за ним, чувствуя облегчение и неудовольствие одновременно. Его вторая личность продолжала ощущать собственную нереализованность на этом празднике, но кадаверциан не обращал внимания на ее "ворчание".
— И что теперь? — спросил он Дарэла, когда они покинули зал с птицами на стенах.
— Что хочешь. — Тот пожал плечами, а потом вдруг остановился, наклонил голову, как будто прислушиваясь к чему-то. Взгляд даханавара стал невидящим, обращенным внутрь себя. — Извини, Вив, — сказал он голосом, лишенным всякого выражения, потом тряхнул головой, покосился на спутника, улыбнулся и стал прежним ироничным, жизнерадостным парнем. — Дела клана требуют моего личного присутствия.
Неофиту оставалось только последовать совету Фелиции — идти развлекаться. Но, чувствуя себя не совсем уютно в огромном чужом доме, Вивиан отправился на поиски Кристофа…
Ночь не задалась для Миклоша Тхорнисха с самого начала. Девчонка, которую привезли в особняк, поняла ситуацию уже когда он спустился к ужину и остался с ней наедине. Скорее всего, она рассчитывала, что удастся провести вампира и вырваться из клетки, особенно, если подкрепить этот расчет тяжелым канделябром. Девушка воспользовалась подсвечником, как только нахттотер отвернулся, чтобы налить своей жертве вина.
Будь Миклош человеком, он бы уже валялся на полу с проломленным черепом, а так удар по затылку его лишь разозлил. Сегодня он хотел быть вежливым с этой овцой, но она, как и все люди, не оценила милости. "Чем больше с ними возишься, — раздраженно подумал господин Бальза, — тем сильнее они садятся на шею. И наглеют".
Но не это заставило его рассвирепеть от злости. Во время жалкой попытки нападения красное вино пролилось на рукав новой рубашки — вещь оказалась безнадежно испорчена, а глава клана Тхорнисх слыл среди киндрэт известным чистоплюем и педантом. Неприятность с рубахой, которую он надел на грядущее в особняке Фелиции торжество (сам Миклош приравнивал его по степени важности к цирковому шоу) заставила нахттотера впасть в бешенство. Он с рычанием отмахнулся от строптивого ужина, который и не думал успокаиваться, на этот раз метя Миклошу в лицо. В последний момент сдержал удар, но и того, что осталось, хватило, чтобы сломать девушке несколько ребер и отбросить ее в противоположный конец зала. Однако и после этого она не успокоилась. Уличная девка сражалась, словно отчаявшаяся кошка. В ход пошли ногти и зубы. Она умудрилась расцарапать ему лицо, оторвать воротник рубашки и вцепиться зубами в шею. Последнее господина Бальзу позабавило, и он сделал то же самое, но с гораздо большим эффектом.
Миклош отпустил жертву лишь через несколько минут после того, как она перестала биться в агонии. С безразличной миной оттолкнул от себя обескровленное тело, встал с колен, взял лежащую на столе салфетку и подошел к старому, привезенному еще из Праги, высокому зеркалу.
Оттуда, сыто и довольно щурясь, на него смотрело отражение. Невысокий молодой человек лет двадцати, хрупкий, белокурый и голубоглазый. Похожий на ангела с окровавленными губами и уже почти затянувшимися царапинами на щеках. Пройдет еще минута, и никто не скажет, что глава клана Золотых Ос только что поучаствовал в незначительной "ссоре" — на лице не останется и следа. Его волосы находились в некотором беспорядке, рубашка надорвана и испачкана, но плохого настроения, которое досаждало всю последнюю неделю, как не бывало.
Миклош промокнул губы салфеткой, смял ее и отбросил в сторону.
— Роман! — рявкнул он.
Почти тут же высокие двери обеденного зала распахнулись.
— Вы звали, нахттотер? — проникновенно спросил тхорнисх, на которого взвалили обязанности дворецкого.
— Скажи, чтобы здесь прибрали, — небрежным жестом руки блондин указал на царящий разгром. — И мне нужна новая рубашка.
— Будет сделано.
Господин Бальза поднялся по широкой мраморной лестнице на второй этаж, прошел по крытой галерее в кабинет. Бросил взгляд в окно. Лимузин уже подогнали, и шофер поспешно протирал тряпкой ручки дверей, чтобы глава клана не устроил ему очередной нагоняй за "неприличный вид машины, порочащий честь Золотых Ос". Рядом стояли два авто сопровождения, возле которых крутилось с десяток солдат. Все, как один, при параде.
Миклош довольно кивнул: "Никто из тхорнисхов не ударит в грязь лицом перед сборищем блаутзаугеров, которые смеют считать себя киндрэт". Он ценил, когда в семье выполняли его приказы точно и в срок.
Роман все еще не вернулся, и на лице нахттотера отразилось мимолетное недовольство. Впрочем, оно стало постоянным, как только на столе зазвонил телефон. Миклош ненавидел это изобретение человеческой мысли. "Мерзкая дрянь", — прошипел он сквозь зубы, жалея, что теперь уже ничего не изменить: выкорчевывать ненавистную заразу надо было много раньше — телефоны, как и другие достижения человеческой цивилизации, проникли в каждый дом.
Господин Бальза с тоской вспомнил прежнее логово клана, скрытое в подземельях пражского Вышеграда. Конечно, там было не так комфортно, как здесь, но четырнадцатый век и не предполагал никакого комфорта. Жизнь являлась суровой. Впрочем, не лишенной множества приятных мелочей… Например, тогда можно было выйти в город в любое время ночи, или отправиться в близлежащую деревушку и устроить охоту на овец. Теперь же приходится не слишком афишировать свое присутствие и перетаскивать добычу с улиц к себе в особняк. Это проще и предполагает гораздо меньшее число проблем, чем открытое сафари по освещенным проспектам Столицы.
Телефон не умолкал. Нахттотер, выругавшись, снял трубку, гаркнул в нее "я занят!" и бросил на место. Ему было все равно, кто звонил. Никакого желания сотрясать воздух, сегодня он не испытывал. Немного подумав, Миклош вновь поднял трубку и аккуратно положил ее на стол рядом с телефонным аппаратом, чтобы никто больше не смел его беспокоить никчемным трезвоном.
Тхорнисх в раздражении посмотрел на настенные часы. Времени оставалось не так много, как он хотел.
В кабинет, наконец-то, вошел Роман, и следующие двадцать с лишним минут господин Бальза был занят тем, что выбирал себе надлежащий случаю фрак, заставив дворецкого сбиваться с ног. Миклош отпустил его только оставшись удовлетворен полученным результатом. Достал из верхнего ящика стола длинный конверт из дорогой английской бумаги, где мелким аккуратным почерком было начертано несколько строк. Адрес особняка клана Тхорнисх, полное имя главы клана и его официальный титул. Имени отправителя не наблюдалось, но оно и не требовалось. Бальза хмыкнул — и так, ясно, чьи это, доведенные до совершенства, каракули.
Фелиция Даханавар.
Мормоликая.
Главный и самый опасный враг его клана.
Нахттотер так и не открыл конверт. На то были две причины. Первая и самая прозаическая — он знал, что там находится. Приглашение на ежегодный светский раут, "Полуночный бал", который устраивал клан Леди для всех кровных братьев Столицы.
Вторая причина заключалось в том, что Бальза был осторожен. И хотя не ожидал, что в письме окажется некое подобие "могильной гнили" — дряни, разъедающей плоть кадаверциан, — все же решил не рисковать. Вдруг античная змея совсем выжила из ума и решила, что стоит избавиться от жала, давно засевшего в ее очаровательном горлышке. Женщины коварны. А женщины, задержавшиеся на этом свете на несколько тысяч лет, коварны до бесконечности. Внешний вид эллинки может обмануть только дураков (которых, по мнению Бальзы, конечно, огромное большинство) не видящих дальше собственного носа. За всеми этими хитончиками, сандальками, высокими прическами, статуйками, арфами и прочей, противной сердцу нахттотера, мишуре, скрывалась (Миклош не испытывал иллюзий) отнюдь не дура. Он знал — Фелиция может, когда надо, похлопать глазками, сверкнуть улыбочкой и скорчить из себя несчастную обиженную принцессу, но это всего лишь ширма. Приятная для мормоликаи роль. Когда это ей надоедало, проявлялась настоящая, вылитая из лучшей стали — Первая Леди.
Решительная, умная, расчетливая, безжалостная. И безумно опасная.
Фелиция входила в тройку самых сильных киндрэт мира. Миклош не знал ответа на вопрос — кто бы вышел из схватки победителем, встреться он с ней на узкой дорожке.
За эллинкой стоял опыт тысячелетий и сила, которую она черпает из бурлящей в ее крови бездны. Господин Бальза всегда помнил о том, что у него есть шанс проиграть. Именно поэтому он, вот уже которое столетие, сдерживал себя и не устраивал с кланом Даханавар открытого противостояния. Нахттотер был терпелив — он ждал, когда его шансы повысятся. Рано или поздно это должно было случиться — никто не может вечно сидеть на троне. И вот тогда он собирался рискнуть и разорвать горло античной суке.
Нахттотер еще раз изучил конверт, а затем небрежным жестом вложил его во внутренний карман фрака. Скажи ему кто-нибудь месяц назад, что он воспользуется приглашением даханавар — он бы лишь рассмеялся. Глава тхорнисхов ненавидел вечеринки подобного рода. Он всегда игнорировал их.
Но на этот раз на званном вечере надлежало быть, хотя Бальза и предполагал, что к утру у него обязательно начнется мигрень и испортится настроение. Он всегда начинал злиться, когда его окружали малодушные блаутзаугеры. На его взгляд, эти создания мало чем отличались от людей. Мягкотелые, изнеженные, пьющие консервированную мерзость растения, забывшие, что такое настоящая охота, горячая живая кровь и исходящая от умирающей жертвы волна ужаса. Подкаблучники мормоликаи, смеющие ставить грязное человечество на одну ступеньку с собой. Если бы только Миклош мог, он бы с радостью выбросил весь этот сброд на солнце. Как существ, недостойных вечной жизни.
За спиной вежливо кашлянули. Господин Бальза обернулся и кивком поприветствовал своего главного помощника, доверенное лицо и правую руку — Йохана Чумного. Здоровый, широкоплечий, с бритой башкой и густой черной бородой тот казался разбойником с большой дороги. Белый фрак делал его вид еще более угрожающим и подходил бывшему ландскнехту, как дьяволу — ангельский нимб. Несмотря на то, что костюм для помощника шился по точным меркам лучшими портными Столицы, казалось, как только здоровый тхорнисх напряжет мышцы — фрак лопнет по швам.
Выражение лица Йохана было мрачным и угрюмым. Любого другого это заставило бы броситься наутек, но Миклош лишь понимающе усмехнулся. Он знал причину недовольства своего птенца.
— Ты готов?
Вместо ответа тот неловко помялся и, стараясь не смотреть господину в глаза, недовольно пробурчал:
— Нахттотер, почему я?
— А кто же еще? — деланно удивился Бальза.
— Роман. Я приспособлен для дел совсем другого рода. Вы же понимаете…
— Не понимаю! — отрезал Бальза, впрочем, тут же сбавив тон. — Роман — тупой идиот. Он в состоянии подмести пол и распахнуть дверь перед гостями, но ответственные дела ему поручать нельзя. Что до тебя, Йохан, то ты все-таки не изнеженный фэриартос, предназначенный лишь для украшения и использования. Ты должен уметь все. Иначе, зачем клану тот, кто не может поддержать его в трудную минуту?
Помощник слушал Миклоша, мрачно сдвинув кустистые брови. Он понимал, что над ним издеваются, но это его нисколько не обижало. Преданностью ландскнехт мог переплюнуть даже кадаверциан. Бальза доверял бывшему птенцу если и не на сто процентов, то гораздо больше, чем всем остальным вместе взятым.
— Да, нахттотер. Вы правы, нахттотер.
— Вот и замечательно, — мягко произнес глава Золотых Ос. — Ты сделаешь то, что я тебе сказал. И сделаешь хорошо.
— Она может не согласиться.
— Согласится, — отмахнулся Миклош. — Флора тщеславна и не упустит шанса заставить некроманта поревновать. Ей это сейчас очень нужно, можешь мне поверить.
— Хорошо, нахттотер. Но что будет, если они не придут?
Лицо Миклоша посуровело:
— Тогда танцы отменяются, и тебе вообще не о чем беспокоиться.
Ворота особняка, где мормоликая устраивала прием, кроме кровных братьев охраняли люди. Один из них, хорошо одетый и предупредительный, вежливо попросил приглашение у господина Бальзы, опустившего стекло. Миклош чуть не лопнул от злости, он не собирался показывать конверт, а тем паче отдавать его в грязные вонючие руки говорящей мартышки. Йохан заметил, как потемнели глаза нахттотера, и пришел охраннику на выручку прежде, чем тхорнисх оторвал ничего не подозревающему человеку руку. Бывший ландскнехт вышел из машины и дал себя увидеть одному из киндрэт, несущих дежурство на проходной. Тому хватило ума заглянуть в салон, где сидел белый от бешенства Бальза. Секьюрити, естественно, узнал его сразу, округлил глаза и поспешно приказал распахнуть ворота.
Спустя секунду, лимузин мчался по парковой аллее.
— Вот за что я ненавижу Даханавар и их мероприятия, — произнес Миклош, не отрывая взгляда от распахнутого окна. — Они не гнушаются считать овец ровней себе. Запомни, Йохан. До тех пор, пока людям позволяют стоять с нами на одном уровне, ни о каком величии киндрэт не может быть и речи.
Помощник мрачно кивнул. Он слышал это утверждение не раз и не два, и был полностью согласен с боссом. Людей ландскнехт, также как и Миклош, считал не более чем пищей.
Их машина подъехала к крыльцу почти одновременно с канареечно-желтым "Мазерати". Оттуда выпорхнули весело щебечущие красавицы-фэриартос в дорогих вечерних нарядах, отдали ключи слуге и, провожаемые восхищенными взглядами мужчин, скрылись в особняке. Господин Бальза дождался, когда Йохан выйдет и откроет ему дверь.
Нагнав на лицо выражение презрительной скуки, он отправился по красной ковровой дорожке вслед за фэри. Йохан шел сзади, пристроившись за его правым плечом. Невысокого блондина в черном и громилу в белом узнавали сразу, и никто не посмел их остановить, а тем паче потребовать пригласительный билет — слава о дурном характере Миклоша давно бежала впереди ее обладателя.
Известие о том, что светское мероприятие посетил Бальза, разлетелось со скоростью лесного пожара. На тхорнисха опасливо поглядывали, за его спиной слышались встревоженные шепотки. Никто не знал, зачем он пришел сюда, и чем это может обернуться для всех. Глава клана Золотых Ос слыл сумасшедшим, а коли так — он вполне мог выкинуть какую-нибудь гадость, вплоть до объявления войны. Всем было известно, что тхорнисх ненавидит даханавар. И весь вопрос в том, сколько еще вспыльчивый Бальза будет терпеть, что клан Леди диктует свою волю на Совете.
Миклошу не нравилось это слащавое место. Не нравились ужасающие звуки, которые здешние недоучки смели называть музыкой. Не нравился запах падали, исходящий от фужеров с консервированной кровью, разносимых расторопными официантами. Не нравилось повышенное внимание к себе. Не нравилась многоцветная недалекая публика. Ему вообще ничего не нравилось. Но он решил, что будет выглядеть веселым и удовлетворенным. Поэтому улыбался, кивал знакомым и с интересом осматривался.
Эффект оправдал себя на все сто. Братья и сестры, увидев нахттотера довольным, занервничали еще больше. Несколько слабаков, как бы невзначай, оказались возле выхода. Йохан одарил их мрачным взглядом и пробурчал в бороду несколько ругательств на старонемецком о презренных трусливых кровососах.
Дабы соблюсти рамки приличий, Миклошу следовало поприветствовать королеву бала — Фелицию, но Бальза плевать хотел на приличия. Он скорее бы вышел на солнце, чем стал выказывать уважение кому-то, кроме себя. Поэтому, вместо того, чтобы пойти с вновь прибывшими гостями в центральный зал, он остановился у большого аквариума с разноцветными тропическими рыбками всех возможных расцветок. От пестроты легкомысленных красок у тхорнисха сразу заболели глаза и заломило виски. Жители морей напомнили ему фэриартос, с тем лишь исключением, что молчали, а не рассуждали с умным видом об искусстве. Именно поэтому Бальза выбрал общество рыб, а не выкормышей Александра Мело, коих в этом помещении было предостаточно. Пожалуй, начни они восторгаться звучащей здесь музыкой, которая казалась тхорнисху, обладающему идеальным слухом, страшнейшей какофонией — и он забыл бы о приличиях окончательно. По меньшей мере, его стошнило бы прямо в злосчастный аквариум. В худшем случае — "знаток" мелодий лишился бы головы.
В буквальном смысле.
— Иди, — тихо сказал нахттотер Йохану, который ловил каждый его взгляд. — Посмотри, здесь ли они.
Помощник молча растворился в веселящейся толпе.
Рядом с аквариумом стояли два глубоких кожаных кресла с греческим орнаментом на ручках и невысокий стеклянный столик с вазой, в виде бога Гермеса. Вместо цветов в ней красовалась оливковая ветвь.
Миклош поморщился. Это было вполне в стиле лицемерной Фелиции — подсунуть всем под нос символ мира. Мало того, что пошло, так еще и совершенно не соответствует истине. Женское царство Даханавар в мир и справедливость всегда играло только на словах. На деле же, они давно стали главенствующим кланом, подмяв под себя основной процент голосов в Совете — и отнюдь не добрыми действиями. Раньше на "Леди" была управа в виде Лудэра и Кадаверциан. Но первые погибли в межклановой войне, а вторые, победив в ней, отошли от политики и пустили все на самотек.
Клан Тхорнисх же был в то время не слишком многочислен, и его никто не поддержал. В итоге глупцы дали Фелиции возможность посадить себя на цепь. На очень крепкую цепь. Даханавар стал тем, чем стал, и теперь редко нуждался в поддержке других кровных братьев. Он давно уже не предлагал решения, а диктовал свою волю. Лишь Золотые Осы, да, время от времени, Асиман и Вриколакос поступали по-своему. Все остальные, включая Мастеров Смерти, по твердому мнению Миклоша продались клану Леди, и лишь делали вид, что самостоятельны. Впрочем, возможно, на счет кадаверциан он и погорячился, но считал, что неучастие некромантов в делах сообщества киндрэт — такое же "да" на Совете в пользу Фелиции, как и вопли прихлебателей, вроде фэриартос.
Нахттотер уселся в кресло, закинул ногу на ногу, и, прищурившись, изучал присутствующих в зале, отстукивая тростью по полу только ему слышную мелодию. Молодежь чужих кланов господина Бальзу удручала. Большинство он видел впервые — это было новое поколение, многим не исполнилось еще и пятидесяти лет. Таких он раскусывал сразу — жалкие птенчики, корчащие из себя умудренных опытом киндрэт. Веселые, еще не уставшие жить, еще находящиеся в восторге от своих возможностей, магии и бессмертия. Сверкающие, искрящиеся, весело смеющиеся и… пустые. Слабаки. Когда придет время, тхорнисхи перемелют их безо всяких проблем.
Кровных братьев даханавар было большинство. Впрочем, хватало и фэри, и вьесчи. Асиман было мало, в основном, молодняк. Кадаверциан Миклош пока не заметил. Их вообще практически не осталось (точное число не знал никто, кроме самих Мастеров Смерти). К тому же, некромантов редко привлекали пляски и веселье.
Тхорнисхи, конечно же, отсутствовали. Бальза держал свой клан в ежовых рукавицах. Даже самый молодой из чайлдов ни при каких обстоятельствах не пришел бы на вечеринку ненавистных даханавар.
Прошло еще немного времени, и Миклош заметил входящих в зал вриколакосов. Он не любил этот полузвериный клан. Оборотни были для него столь же странны и непостижимы, как волки, в которых они по случаю и без случая воплощались. Могли припереться на дипломатические переговоры всей стаей, а могли проигнорировать важную встречу, отдав предпочтение охоте за каким-нибудь несчастным зайцем.
Сегодня пришли пятеро седовласых желтоглазых мужчин в плащах, подбитых волчьим мехом, холщовых рубахах и кожаных штанах, на широких поясах которых висели клановые ножи. С вриколакосами были их женщины. Русоволосые красавицы. Смуглокожие, высокоскулые, гибкие и по-звериному грациозные. Облаченные в белые рубашки с острыми воротниками и этнической вышивкой и длинные юбки с красной оторочкой они, тем не менее, ничуть не проигрывали дамам в дорогих вечерних туалетах. Скорее, наоборот. Вызывали у Миклоша желание, но он знал, что никогда и ни при каких обстоятельствах не будет к ним прикасаться. Во-первых, мало приятного обнаружить у себя в постели волчицу. Во-вторых, Иован Светлов не тот киндрэт, который спустит, если чужак залезет в его курятник, да еще и против воли куриц. Тут же возникнут проблемы, а связываться с перевертышами, которых и понять-то нелегко, себе дороже. Потом лет сто не избавишься от их пристального внимания и дурацкого рычания.
Из дальнего конца зала быстро шел Йохан.
— Они здесь, — ответил он на вопросительный взгляд главы клана. — Через два зала. В бальном.
— Превосходно, — улыбнулся Миклош. — Ты знаешь, что делать.
— Господин Бальза! Какая честь!
Нахттотер не заметил, как рядом оказалась Первая Леди клана Даханавар, и едва не подпрыгнул от раздражения, услышав ее голос. Однако, внешне остался невозмутим.
— Фелиция, — он встал и сдержанно поклонился. — Благодарю за приглашение. Оно было очень кстати. Решил отложить дела и развеяться.
— Ну, конечно, — не моргнув глазом, сказала эллинка. Она не поверила ни одному слову, но продолжала вести себя, согласно этикету, как любезная хозяйка. — Желаешь чего-нибудь выпить?
— Нет. Я предпочитаю консервам живую пищу, — он мило улыбнулся, заметив, как ее глаза опасно прищурились. Фелиция трепетно относилась к Договору, запрещающему древние правила охоты на людей, в особенности, если после этого они умирали. Клан Тхорнисх Договор не подписывал, и это являлось основным камнем преткновения между мормоликаей и Миклошем.
— Золотые Осы не меняются…
— Как и Леди, — усмехнулся Миклош. — За это мы и уважаем друг друга, правда? Постоянство — одна из последних ценностей, которые остались в этом безумном мире. Ну, не буду тебя задерживать и отвлекать от других гостей. Ты — королева бала, а нас здесь так много.
Она сохранила приветливую улыбку, но светлые глаза нехорошо блеснули.
— Полагаю, у нас еще будет счастливая возможность побеседовать, — кивнула Фелиция.
— Конечно, — ответил господин Бальза и, насвистывая, направился прочь. Настроение у него, несмотря на присутствие на этом сомнительном празднестве, резко улучшилось.
Он сразу заметил Кристофа и Флору, стоящих на верхней ступеньке мраморной лестницы. Те о чем-то тихо беседовали и, судя по лицу некроманта, он чувствовал себя абсолютно счастливым.
Словно по мановению волшебной палочки, грянула музыка. Возможно, никто из присутствующих в бальной зале, не заметил, что скрипка фальшивит, а виолончель запаздывает на четверть такта, но нахттотер был искушенным знатоком и, более того, творцом музыки — и от столь вопиющего непрофессионализма у него свело зубы. Бальзе немедленно захотелось придушить музыкантов, а особенно дирижера, позволившего коллективу упасть на столь низкий уровень. Но, скрыв раздражение и нацепив любезную улыбку, он направился к Флоре и Кристофу.
Те, не замечая ни музыки, ни танцующих пар, были поглощены друг другом. Но в какой-то момент колдун поднял взгляд и увидел тхорнисха. Беседа тут же прекратилась.
— Прекрасная Флоранс де Амьен. Благородный Кристоф де Альбьер, — учтиво поприветствовал их Миклош и отвесил два совершенных полупоклона. — Рад застать вас в добром здравии и прекрасном расположении духа. Не помешал?
Флора ослепительно улыбнулась, дипломатично сделав вид, что не замечает настороженности кадаверциана.
— Приятно видеть такого редкого на нашем празднике гостя, как вы.
Сказав это, она протянула руку, и нахттотер, не колеблясь, поцеловал ее. Пожалуй, Флора не менее талантливая интриганка, чем Фелиция… До главы Золотых Ос, конечно, доходили слухи о ее романе с кадаверцианом, но он не думал, что все настолько серьезно.
— Я не мог пропустить этот бал, — солгал Миклош и переложил трость из правой руки в левую. — Это ведь юбилейный год прихода Даханавар в Столицу.
— О, да… — Флора улыбнулась и замолчала, заметив в зале Йохана, облаченного в белый фрак. Зрелище это само по себе было настораживающим, в особенности, если знать, что ландскнехт веками предпочитал черное и кожу. — О! — мелодично пропела леди. — Ваш помощник сегодня сам на себя не похож.
Миклош развел руками, мол, я здесь ни при чем. А, спустя несколько секунд, Чумной уже стоял рядом с прекрасной даханавар, приглашая ее на танец. Это заставило насторожиться не только Мастера Смерти, но и его спутницу. Однако она быстро просчитала все выгоды, и насмешливо стрельнув в Кристофа глазами, ответила:
— Польщена. Благодарю за приглашение.
Через мгновение пара кружились в вальсе вместе с другими танцующими. Миклош какое-то время наблюдал за ними, отмечая, что Йохан оказался вовсе не так плох, как он думал. Затем скосил взгляд на Кристофа и увидел, что тот смотрит вовсе не на Флору.
— Что тебе нужно, тхорнисх?
— Нужно? Мне?! — искренне удивился Миклош, в глазах которого плясали бесенята. Его план удался.
— Не стоит считать окружающих глупцами, — равнодушно произнес кадаверциан. — Ты хотел остаться со мной наедине. Зачем?
Господин Бальза улыбнулся уголками губ. Да. Все было просчитано заранее. Последние две недели он пытался поговорить со строптивым некромантом, но тот игнорировал все приглашения к разговору. Не отвечал на звонки и письма. Так как дело не терпело отлагательств, Миклош решил приехать в берлогу даханавар. Он знал — шанс повстречать Кристофа на ежегодном балу велик. Именно поэтому нахттотер и пришел сюда. Разговор был для него так важен, что он готов был вытерпеть всех мормоликай мира, лишь бы переброситься парой слов с главой клана Смерти.
Его расчет оправдался. Кристоф, конечно же, приехал. С Флорой, которую в последнее время слишком часто видели рядом с некромантом. Третья Старейшина Даханавар была нужна Миклошу, как загар асиманам, поэтому он нашел простой способ от нее избавиться — занять ее танцем с Йоханом.
— Что тебе нужно, Миклош? — повторил Кристоф.
— Кадаверциан и даханавар вместе. Это что-то новенькое, не находишь? — вместо ответа произнес нахттотер.
— Не твоего ума дело, — в голосе некроманта проскользнула нотка угрозы. Он сделал шаг в сторону, явно порываясь закончить беседу.
— Если ты хочешь и дальше быть с ней, лучше бы тебе раскрыть глаза пошире.
Эти слова заставили Кристофа остановиться.
— К чему ты клонишь?
— Просто дружеский совет. Я не переживу, если ваш союз, вдруг, разобьется. До меня доходят слухи… Возможно, и до тебя они уже дошли, — добавил господин Бальза. — Но я счел, что повторить их, дабы помочь другу, не будет лишним. Говорят, некоторые члены клана Даханавар ищут мощные боевые заклятья.
— И что? Они обратились к тхорнисхам? — сухо поинтересовался Кристоф.
— Нет… Нет. Но, возможно, они обратятся к клану Кадаверциан, — сказал Миклош и увидел ответ в глазах колдуна.
— Это все? — некромант был необычайно хмур.
— Да. Это все. Больше не смею надоедать тебе своим присутствием.
Откланявшись, он быстро пошел прочь, не дожидаясь следующих вопросов. Господин Бальза не привык объяснять свои поступки кому бы то ни было. Иначе он бы сказал кадаверциану, что спит и видит, как клан Даханавар упадет с пьедестала, на который умудрился забраться лишь благодаря своей наглости. А упасть он может, только если Фелиция отправится в ад.
Флоранс де Амьен возжелала власти? Хочет стать Первой? Это достойно. Это в духе настоящих киндрэт. Но сейчас она не готова. Слишком слаба, чтобы противостоять главной Старейшине клана. Если она решится бросить вызов, то, вне всякого сомнения, проиграет. Миклошу это невыгодно. Флора — единственная из даханавар, кто может суметь уничтожить гречанку, и за кем потом пойдет клан. Но это случится не раньше, чем через несколько веков. Если она затеет драку сейчас, то всем радужным надеждам Бальзы потанцевать на могиле Фелиции придет конец. Мормоликая лишь укрепится во власти, больше никто не посмеет бросить ей вызов, и Даханавар останется на своих позициях.
Нахттотер понимал, что справиться с Первой Леди — это не то же самое, что справиться с Флорой, займи та ее место. Поэтому и намекнул Кристофу об опасности. Если кадаверциан не идиот — должен понять намек. И идеальным вариантом стало бы, если бы колдун, защищая свою любовницу, сам уничтожил ненавистную Бальзе эллинку.
Миклош удовлетворенно усмехнулся, спускаясь вниз по лестнице. Теперь все зависело от некроманта. Только он способен обуздать свою подружку или помочь ей убить Фелицию. И только он способен привести Даханавар к упадку, а Тхорнисх к грядущему величию, пусть об этом Мастер Смерти даже и не подозревает…
Похоже, вечер удался. Гостей было много, и все они выглядели довольными, веселыми и беззаботными. Вивиан обошел большую часть особняка, когда набрел, наконец, на большой зал, где звучала музыка, и увидел среди кружащихся пар Флору с Кристофом. Под вальс Штрауса, они, казалось, летели, едва касаясь паркета…
Молодой кадаверциан все еще смотрел на них, когда почувствовал легкое прикосновение к плечу и услышал:
— Ну что, потанцуем?
Он обернулся. Рядом стояла невысокая черноволосая девушка, стриженная под мальчишку. В легкомысленном костюмчике "а-ля тореадор" — красные клеша с черными вставками по бокам и короткая красная курточка. В обычной, человеческой, жизни это лицо с чуть широковатыми скулами и острым подбородком казалось бы не особенно привлекательным, как и худенькая гибкая фигурка не выглядела бы соблазнительной. Но кровь даханавар сделала девушку удивительно яркой, экстравагантной. Почти красавицей. Огромные темные глаза смотрели пристально и вызывающе, полные губы пленительно улыбались.
— Потанцуем? — повторила она, сверкая улыбкой.
— Здесь? — спросил Вивиан, почувствовав вдруг, что вряд ли впишется в элегантную величавость бальной залы.
Девушка рассмеялась.
— Конечно, нет, дурачок. От этой викторианской древности помереть можно. Но здесь рядом есть классный кабак. Ты уже представлен Гранд-Леди?
— Фелиции? Да.
— Тогда пойдем со мной. У нас отличная компания. Тебе понравится. Кстати, ты…?
— Вивиан Кадаверциан.
— Ух ты! — Девица распахнула глаза от восхищения — Вот это да! Кадаверциан! Девчонки умрут! Это будет что-то! Пошли скорей! У нас милая тусовка — парочка даханавар, парочка фэри… Да, я — Нола Даханавар. Приятно познакомиться.
— Подожди, — неофит с трудом удержал темпераментную барышню. — Я не могу уйти. Я здесь не один. Мой наставник…
— Тоже хочет повеселиться. — Нола снова потянула его за собой. — Не бойся, он вернется домой не раньше завтрашнего утра. Пошли.
Вивиан оглядел зал. Кристофа и Флоры уже не было. "Наверное, Нола права, — решил он. — Мне совсем не обязательно почтительно дожидаться, когда сюзерен решит уйти. Он без меня не пропадет, я без него — тоже. Значит, можно не волноваться".
— Ладно, пошли.
"Классный кабак", действительно, оказался недалеко.
Вивиан уже бывал здесь раньше — в этом самом баре он познакомился с Сэмом, старшим учеником Кристофа. Называлось заведение "Гардиан" и находилось в квартале от дворца Даханавар, в относительно небольшом зале на два десятка столов, отгороженных от стойки деревянной решеткой. На стенах грубой кирпичной кладки висело несколько картин в простых рамах, было шумно, накурено, и толпилась самая разная публика.
Схватив за руку, Нола потащила спутника к столику у стены.
— Привет! — закричала она издалека, махая рукой. — Смотрите, кого я вам привела!
На них обратили внимание, и Вивиан тут же почувствовал, как его внутренняя "защита" начинает дрожать под любопытными взглядами.
Во главе стола восседали две девушки. Одна — с длинными, ниже пояса, волнистыми волосами, ясными невинными глазами и нежным овалом лица ("Дездемона" или "Офелия"). Другая — полная противоположность, произведение современного искусства: темные кудри взбиты чуть небрежно, над губой яркая родинка, естественная бледность лица полностью устранена, и цвет кожи напоминает спелый персик. Вивиан сразу догадался, что белокурая — даханавар, а темноволосая — фэриартос. Справа от "Офелии" сидел парень очень интеллигентной внешности, в дорогом костюме, с видом равнодушным, отрешенным и самодовольным. "Вьесчи", — решил Вивиан с неожиданной вспышкой злобы, которую тут же подавил в себе. Слева, положив руку на спинку стула девушки-фэри, расположилась самая колоритная личность в компании: на первый взгляд — типичный небритый байкер, но если присмотреться…
Забыв о вежливости, Вивиан уставился на него, пытаясь сообразить, какой это клан. Было в узком выразительном лице что-то необычное. Странное. Глаза с тяжелыми веками казались темно-желтыми, а когда в них отражался свет электрических ламп, в глубине зрачков вспыхивали яркие огоньки. Густые черные брови, сходились у переносицы, чуть широковатый нос, великолепная грива стального оттенка. На запястье байкера чернела татуировка — оскаленная морда волка. И, ко всему прочему, на широченные плечи была небрежно накинута черная кожаная куртка с массой цепей и заклепок. А еще от него исходило яркое чувство полной свободы и вседозволенности. Невозможно было понять, что он сделает в следующее мгновение — шарахнет о стол здоровенной кружкой, которую держит в руке, или обратится с галантным комплиментом к своей белокурой соседке.
Парень на пристальный взгляд Вивиана ответил усмешкой, продемонстрировав клыки длиннее и острее, чем у остальных.
— Ребята, — сказала Нола торжественно. — Это Вивиан. Кадаверциан.
"Ребята" проявили явную заинтересованность.
— Ух ты! — изумилась современная красавица. — Кадаверциан. Я думала, они все уже вымерли.
— Не больше чем ты, крошка, — отозвался байкер и махнул рукой. — Садитесь. Вьесчи, дай ему стул.
Тот улыбнулся равнодушно и выдвинул из-под стола табурет. Вивиан сел, а Нола немедленно устроилась на его коленях.
— Вив, знакомься. Это Патриция и Эридана. Пат — блондинка, Эри — брюнетка, даханавар и фэриартос. Наш меценат и филантроп — Виктор. Естественно, вьесчи.
— Для кого естественно? — пробормотал "филантроп", но на него не обратили внимания.
— А это Ярослав.
Байкер поднял кружку и произнес хрипловатым низким голосом:
— Похоже, Нола, твой парень в затруднении. Вриколакос, приятель. Слыхал о таких?
