Эпилог

В работе пилотов авиалиний ставки всегда очень высоки. Когда капитан Boeing 747 поднимает машину в воздух, в его руках оказываются сотни жизней. Однако до недавнего времени многие пилоты были лишены критически важного момента подготовки — и истории о том, как они развивали свое мастерство, подтолкнули меня еще к ряду открытий, касающихся процесса изучения.

Однако давайте начнем с рейса Northwest 255. Он направлялся из аэропорта Вейн-Каунти в Детройте вечером 16 августа 1987 года. Пунктом назначения являлся Финикс. В кабине было два опытных пилота — Джон Меус и Дэвид Доддс.

Все места в самолете были заняты. На борту находилось почти 150 человек. Студенты колледжей, новобрачные, игрок Phoenix Suns. Инженер с аккуратными усиками по прозвищу Капитан Кранч. Девочка-подросток из Калифорнии с вышитым на толстовке именем ее бойфренда. Четырехлетняя Сесилия с братом и мамой.

Пока самолет буксировали от зоны посадки, два пилота были в приподнятом настроении. Они шутили и напевали что-то себе под нос.

Началась процедура проверки. Тормоза? Есть. Насосы? Есть. Механизм замыкания электроцепи? Есть. Во время процедуры пилотов отвлекали — смена взлетной полосы, спор о взлетном весе, переговоры с диспетчером…

Наконец Меус начал разгонять самолет по полосе. Что-то не понравилось ему в подаче топлива.

— Уровень не держится, — отметил он.

— Не будем взлетать? — спросил Доддс.

— Ладно, мощность нормальная, — сказал он. — Автомат тяги не включился.

Самолет разогнался больше 200 км/ч. Шасси оторвались от земли. Самолет был в воздухе, но сразу начал крениться. Со стороны он выглядел как огромный воздушный змей, а не как 40-тонная железная машина.

В кабине зазвенел предупреждающий сигнал сваливания. Крыло врезалось в здание, самолет вынесло на шоссе, и он загорелся. За исключением маленькой девочки все, кто находился на борту, погибли.

Сначала казалось, что причиной катастрофы стало внезапное возгорание в двигателе. По другой версии, взлетная полоса была слишком короткой и самолет не успел набрать нужную скорость. Как и во многих катастрофах, свою роль сыграла роковая случайность: оказалось, что система оповещения взлета в тот момент не работала нормально.

Но в конце концов эксперты определили, что Меус и Доббс не выпустили закрылки. Это своего рода воздушные рули, помещающиеся на крае крыла, обеспечивают взлет, и большой самолет просто не способен лететь с невыпущенными закрылками.

Многие специалисты не могли в это поверить. Проверить положение закрылков перед взлетом — все равно что открыть дверь гаража, прежде чем въезжать туда. Это очевидно, и пилоты имели все возможности сделать это, в том числе за те десять минут, которые они выруливали на взлетную полосу.

Но даже когда самолет начал трястись и крениться, Меус и Доббс не определили причину. Они как будто не понимали, что происходит. Один из членов Национального совета транспортной безопасности позже писал, что катастрофа произошла из-за полной «слепоты» пилотов.

Мика Эндсли помогает будущим пилотам видеть — и учиться. Она старается избавить их от «слепоты», погубившей пассажиров рейса Northwest.

Когда произошла эта катастрофа, Эндсли жила в Лос-Анджелесе и готовилась получить докторскую степень по проектированию систем в Университете Южной Калифорнии. Катастрофа в Детройте произошла поздно вечером в воскресенье, и Эндсли, вероятно, услышала о ней в новостях. Еще много дней после этого газеты пестрели заголовками вроде «Повороты судьбы: жизнь или смерть».

По роду своей деятельности Эндсли приходилось много думать о причинах авиакатастроф, и она считала, что главная проблема в так называемой ситуационной осведомленности — форме восприятия окружающей обстановки. Ситуационная осведомленность как навык имеет давнюю историю, и по меньшей мере со времен Первой мировой войны пилоты обсуждают подлинную его природу и роль в управлении самолетом.

В момент той катастрофы ситуационная осведомленность являлась еще туманной идеей, и ее часто считали чем-то врожденным, выигрышным билетом ДНК-лотереи. Но Эндсли была инженером, а не пилотом. Ей требовались данные, а не драматические истории. Она провела серию экспериментов, посвященных ситуационной осведомленности, показав, что люди могут оттачивать эту способность. Это тип мастерства, которое можно целенаправленно совершенствовать с помощью практики и рефлексии.

Эндсли обнаружила, например, что почти любой пилот может неправильно определить проблему, если ему недостает базовых знаний. Она также выяснила, что очень важны такие метанавыки, как осведомленность и метасознание, и пилоты, не обладающие ими, чаще совершают серьезные ошибки. Она впервые продемонстрировала, что ситуационная осведомленность требует планирования и развития, а также знаний о взаимосвязях различных факторов, которое помогает пилоту решать проблемы в стрессовой ситуации.

Вскоре Эндсли стала внедрять свой подход на авиалиниях и летных школах, помогая им разрабатывать более эффективные программы тренировок. Она подталкивала пилотов к вопросам «А если?..» для развития более систематического понимания полета. А если это не сработает? А если этого не произойдет? А если откажет двигатель?

Эндсли также выступала за практическое использование навыка ситуационной осведомленности, за обучение как сознательную деятельность; Мика с коллегами часто присутствовала при занятиях пилотов на полетных симуляторах, помогая им вырабатывать более конкретное ощущение того, как работает ситуационная осведомленность. В то же самое время она подчеркивала ценность размышлений о мышлении и рекомендовала пилотам вести разговоры с самими собой, объяснять себе происходящее, переосмысливать причинные связи.

Сегодня многие программы — от базовой подготовки пилотов ВВС до медицинских школ — опираются на методики Эндсли, и, хотя невозможно точно оценить влияние ее работ, нет сомнения, что ее усилия помогают предотвращать авиакатастрофы.

На момент катастрофы Northwest каждый год в авиакатастрофах гибло около 2000 человек. Сейчас — менее 500. Точнее говоря, за последние 40 лет в США не было ни одной крупной катастрофы, произошедшей из-за того, что пилот не выпустил закрылки.

 

Надеюсь, совершенно понятно, что тренировки ситуационной осведомленности во многом похожи на тот тип обучения, с которым мы уже встречались в этой книге. Мы много говорили о необходимости целенаправленного развития навыков — и о ценности распознавания связей между различными ситуациями. Как и Эндсли, мы обсуждали важность метасознания и принятия неопределенности реального мира. Как сказала мне Эндсли, цель обучения — любого обучения — заключается в «объединении информации ради формирования смысла».

В этом и заключается наука об обучении. В любой сфере — в математике или чтении, в биохимии или охоте, в игре на фортепиано или вязании свитера — существуют надежные способы, можно усовершенствовать знания и навыки, и даже нечто столь туманное и плохо определяемое на первый взгляд, как ситуационная осведомленность, на самом деле можно развивать.

Эндсли обрисовала три стадии ситуационной осведомленности — восприятие, понимание и проектирование, и они не сильно отличаются от тех этапов процесса обучения, которые мы обсуждали в этой книге.

Давайте еще раз перечислим все эти этапы, и вы увидите, что постановка целей не слишком отличается от восприятия, а понимание — от построения взаимосвязей. В конечном итоге, как бы вы ни формулировали, это — пути к мастерству.

 

Ценность. Невозможно научиться чему-то, если мы не хотим учиться, и, чтобы достичь мастерства, мы должны воспринимать навыки и знания как нечто ценное. Более того, мы должны создать смысл. Обучение — это придание чему-то смысла.

Цель. На ранних этапах овладения мастерством главное — сосредоточенность. Мы должны осознать, чему именно хотим научиться, и установить для себя конкретные цели.

Развитие. Одни формы практики позволяют людям достичь большего уровня мастерства, чем другие. На этой стадии обучения нужно оттачивать свои навыки и предпринимать целенаправленные шаги для улучшения качества деятельности.

Расширение. На этом этапе мы должны выйти за рамки основ и применить то, что уже знаем. Нам нужно обогатить наши навыки и знания и добиться более значимых форм понимания.

Взаимосвязи. Это фаза, на которой мы начинаем видеть единую картину. Нам недостаточно знать лишь какие-то отдельные детали или процедуры — нам нужно понимать, как все они взаимодействуют между собой.

Переосмысление. В обучении очень легко допустить ошибки, стать слишком самоуверенным, поэтому нам нужно периодически анализировать наши знания, пересматривать понимание и извлекать уроки из процесса обучения.

 

Эти этапы не всегда следуют друг за другом в заданной последовательности. Иногда нам нужно просто оттачивать навыки. В других случаях все понятно с мотивацией. Если вы готовитесь к экзамену — или проверяете закрылки, стадия переосмысления всегда будет центральной.

В то же самое время мы часто забегаем вперед. Одна из причин того, почему проектное обучение во многих школах и колледжах не дает хороших результатов, заключается в том, что его вводят на слишком ранней стадии. То же самое с практическими занятиями — слишком часто люди пытаются развивать навыки, не зная в точности, что они развивают, не имея четких целей и задач.

Это подводит нас к еще одной идее, о которой мы уже говорили: обучение — процесс, метод, система, и люди могут совершенствовать этот процесс обретения мастерства. Когда мы понимаем, как нужно учиться, мы можем оттачивать навыки и знания практически в любой сфере. Если наш разум активно вовлечен в этот процесс, если мы действуем стратегически и целенаправленно, если мы практикуемся и расширяем свои знания, если мы ищем связи и переосмысляем, мы можем стать настоящими профессионалами.

Еще на ранней стадии моей работы я встречался с Барри Циммерманом, признанным экспертом в области науки об обучении. Циммерман, профессор Городского колледжа Нью-Йорка, проводил вместе с Анастасией Кицантас эксперимент с обучением игре в дартс в школе для девочек, о котором мы говорили в главе 1. Если помните, девочки из команды «Метод обучения» показали гораздо лучшие результаты, чем участницы команд «Результат» и «Житейская мудрость».

Когда я познакомился с Циммерманом, он уже не преподавал. Не так давно ему поставили диагноз — болезнь Паркинсона. Мы встретились в пустой комнате. Напряженным, дрожащим голосом он рассказывал о своей работе, о том, что обучение требует наличия петли обратной связи для того, чтобы люди могли отслеживать свои результаты. Мы обсудили основные его исследования, в которых он показал, что ощущение самоэффективности занимает центральное место в достижении любого мастерства. Циммерман говорил о том, как люди должны «отбирать и организовывать» то, что хотят узнать.

Но, вероятно, главным, что подчеркивал Циммерман, была необходимость направлять свое обучение. Каждый должен стать «мастером процесса своего обучения», говорил он, и я надеюсь, что моя книга научит вас этому.

 

В 2007 году Департамент образования США выпустил документ, который должен был произвести революцию в обучении. Каждая рекомендация отчета, составленного ведущими специалистами страны в области образования, подкреплялась массой доказательств, отражавших «единое мнение по ряду наиболее важных конкретных и практических принципов, выявленных в ходе исследований обучения и памяти».

 

Контрольный вопрос № 32

Выводы ученых были впечатляющими — по крайней мере в отношении поведения большинства людей, которые хотят чему-либо научиться. В документе подчеркивалась важность опросов. Также там говорилось о ценности интервального подхода к обучению. Составившие его эксперты выступали за повышение роли «объяснительных вопросов» и доказывали необходимость построения «связей» между различными примерами.

Как и во многих других правительственных документах, там не содержалось множества занимательных примеров или интересных графиков. Текст был сухим, написанным типичным для подобных отчетов языком. Даже его название могло заставить кого угодно заикаться: «Организационные инструкции и исследования для улучшения процесса обучения».

Самое удивительное: этот документ практически остался незамеченным. Большинство программ педагогического образования его проигнорировали. Точно так же, как и большинство школ и программ корпоративных тренингов. Согласно проведенному мной опросу, мало кто из жителей нашей страны слышал о его ключевых идеях, несмотря на то что большинство респондентов утверждали, что хорошо разбираются в вопросах образования. И если бы не усилия небольшого числа экспертов, таких как Брор Саксберг, он получил бы еще меньше резонанса.

В последние годы новая наука об образовании набирает обороты. Такие ученые, как Сьюзен Эмброуз, Дэн Уиллингем и Рич Мейер, стали ее апостолами. Генри Рудигер, Марк Макдэниел, Бенедикт Кэйри, Барбара Оакли и некоторые другие написали ряд значимых книг по этой теме. В некоторых политических кругах эксперты вроде Бена Райля стараются сделать все возможное, чтобы национальная образовательная система опиралась на результаты качественных научных исследований.

И тем не менее методы обучения не меняются. Это удивительно — хотя бы потому, что уже известно, что даже незначительные подвижки в методике способны дать огромный положительный результат. Несколько лет назад Луис Деслорье с коллегами решил немного вмешаться в курс основ по физике в одном из колледжей. Если студент показывал плохие результаты на первом экзамене, Деслорье или кто-то еще из ученых проводил с ним 20-минутную беседу и давал подкрепленные научными данными советы.

Мы уже говорили здесь о многом из того, что исследователи рассказывали студентам, а они в первую очередь подчеркивали важность осознанного действия. «Не нужно просто перечитывать материал, — объяснял Деслорье. — Старайтесь прорабатывать каждую цель вашего обучения, создавая свои собственные объяснения». На каждой встрече со студентами Деслорье также говорил о разработке планов и целей, советовал учиться «целенаправленно, совершенствовать свои способности, устанавливая конкретные цели обучения». Наконец, он предлагал студентам использовать разные подходы для лучшего понимания идеи, для того, чтобы быть способными объяснить понятия различными способами.

Эффект таких консультаций оказался впечатляющим. Большинство студентов увидели, как их результаты взлетели вверх: оценки на тестах улучшились более чем на 20%. При этом студенты из группы Деслорье не тратили на учебу больше времени. Новый подход этого не требовал. Они просто начали учиться лучше.

При всех этих исследованиях большинство школ и университетов как будто застряли в Средневековье. Джо Боулер из Стэнфордского университета опубликовал руководство для родителей, в котором утверждается, что взрослые «никогда не должны говорить детям, что они ошиблись» в математике. (Непонятно только, как ученики должны понимать, правы ли они.) Учитель моей дочери как-то спросил меня о «стиле ее учебы». (И эта идея не подкреплена никакими исследованиями.) Относительно слабые методики, например подчеркивание основных мыслей текста, остаются самыми обычными во многих классах. (Но толку от этой практики мало.)

В офисах сотрудники часто используют маркеры (не самый лучший инструмент обучения). Победитель Jeopardy! Роджер Крейг говорил мне, что иногда ему приходится видеть, как ученики изучают карточки с десятками написанных на них слов. «Мне хочется сказать им: "Вы делаете это неправильно!"» (Только одно слово на карточку!) Люди часто готовятся к презентациям, перечитывая текст своих выступлений. (Если хоть немного знаете текст, лучше готовиться без заметок.) «Если бы образование было медициной, мы бы до сих пор устраивали кровопускание пиявками», — сказала мне когнитивный психолог Кэтрин Роусон.

Эффекты более качественных форм обучения не сводятся к отметкам. Улучшение качества образования должно стать самой значимой инвестицией в наше экономическое будущее. Это обеспечит более высокий доход и всевозможные выгоды вроде меньшего числа курящих. Люди, которые больше и лучше учатся, живут дольше и счастливее. Следовательно, в XXI веке без размышлений об умении учиться, как без пластика, никто обойтись не сможет.

Если вы — студент, родитель или политик, в конце этой книги для вас есть короткое руководство к действию. Там вы найдете конкретные советы о том, как учиться и как помогать другим обучающимся. Я говорю там о том, что семьи, компании и правительства должны и чего не должны делать, чтобы помочь усовершенствовать образование для всех.

Однако эти усилия требуют большего, чем просто советы. Одной книги, руководства или даже пары практических опытов недостаточно. Потому что все мы должны осваивать процесс учения — мы должны учиться учиться.