Глава 9. Поздние цветы: длинный разбег

Сейчас Джеральдине Вейс девяносто два года, и она на пенсии. Она знает, что такое упорство (1). В тридцать с небольшим лет у нее был муж, офицер военно-морского флота, дети и финансовые проблемы. Потом, в классическом духе позднего цветка, она стала самой успешной женщиной – фондовым инвестором в истории.

Вейс родилась в Сан-Франциско в 1926 году. Она училась в местной школе, а потом изучала управление финансами в Калифорнийском университете в Беркли. Студентка проводила свободные часы в библиотеке, штудируя все книги, посвященные бизнесу и инвестициям, какие только могла найти. Огромное влияние на нее оказала захватывающая логика книги «Анализ ценных бумаг». (Через полстраны от Вейс, эта книга так же сильно повлияла на другого молодого человека, Уоррена Баффета.) Авторы Бенджамин Грэхем и Дэвид Додд утверждали, что так как акции представляют долю участия в реальной компании, то все они имеют «внутреннюю ценность». Более того, эта внутренняя ценность всегда неверно оценивается на рынке ценных бумаг. Во время финансового бума, подобного тому, что произошел в 1920-х годах, акции продавались по завышенной цене, и в конце концов, перед крахом 1929 года, она во много раз превысила внутреннюю ценность. После обвала рынка и в начале 1930-х годов большинство акций продавались и покупались намного дешевле своей внутренней ценности.

Людям до смерти надоели все эти акции, особенно после того как они потеряли большую часть своей стоимости 1929 года. Грэхем и Додд писали, что фондовый рынок редко находится в порядке в любой отдельно взятый момент времени. В течение короткого периода он работает, как машина для подсчета голосов, – это состязание в популярности. Но в долгосрочной перспективе фондовый рынок подобен весам, и стоимость акций приближается к их внутренней ценности.

В 1949 году Грэхем и Додд выпустили вторую, более известную книгу – «Разумный инвестор». Поразительно, но за многие годы было продано более миллиона толстых 640-страничных томов. Летом 2018 года Amazon считал эту книгу третьим в мире по значимости финансовым изданием. Но даже когда «Разумный инвестор» только увидел свет и укрепил стратегию инвестирования, основанную на внутренней ценности, Джеральдина Вейс уже разбиралась в вопросе лучше Грэхема и Додда и разрабатывала собственные принципы инвестирования в акции.

Вейс не спорила со стратегией внутренней ценности, но она сомневалась в методе оценки этой величины. Грэхем и Додд особенно настаивали на использовании двух коэффициентов: цена/прибыль и цена/балансовая стоимость. До сих пор инвесторы пользуются этими коэффициентами. Настройтесь на канал CNBC в любой день, и вы услышите, как Джим Крамер говорит о «коэффициенте цена/прибыль» и значении отношения «цена/балансовая стоимость». Если вы погуглите «акции компании», то моментально выскочат слова «цена/прибыль» и «цена/балансовая стоимость». Вейс скептически относилась к этим коэффициентам. Она считала, и до сих пор считает, что сотрудники компаний могут управлять этими коэффициентами.

Вейс полагала: выплата дивидендов по акциям, а не прибыль, открывает истинную правду о финансовом здоровье компании и моментуме. Она говорила, что повышение выплат предсказывает рост акций. История взлетов и падений выплат позволяет построить закономерность, которая покажет, имеют ли акции компании в любой, отдельно взятый день завышенную или заниженную цену.

Горя желанием проверить свою теорию, Вейс попробовала устроиться на работу в инвестиционную компанию. Тут она немедленно наткнулась на два препятствия: антисемитизм, который в 1950-х и 1960-х годах был все еще распространен в мире капиталовложений, и тот факт, что она женщина. Даже получив образование в финансовой сфере, изучив Грэхема и Додда, а также все важнейшие книги по инвестициям, она не могла получить никакой работы, кроме секретарской.

В 1962 году, когда Вейс, по ее словам, жила в Сан-Диего «закрыв рот на замок», она попросила у мужа разрешения купить сотню акций, которые удовлетворяли бы ее критериям «голубой фишки» и продавались ниже стоимости по отношению к тенденции дивидендов. Инвестиция была успешной, как и все действия Вейс по проверке ее теории о дивидендах на рынке акций в течение последующих четырех лет. Она убедилась, что обладает уникальным преимуществом в инвестициях и перестала искать работу в компаниях. Вместо этого в сорок лет она стала издавать информационный бюллетень «Investment Quality Trends». В первом номере рекомендовались тридцать четыре компании, акции которых были «избранными голубыми фишками», но «недооцененными», по данным Вейс. Среди названных в апреле 1966 года компаний были IBM, Kellogg’s и General Motors.

Издание, которое сегодня называется «IQ Trends» и управляется лично выбранным преемником Вейс, Килеем Райтом, по-прежнему зарабатывает деньги для своих читателей. Когда Вейс запустила его, ей пришлось потратить все свои сбережения. Хотя она уже зарабатывала на инвестициях, начав в 1962 году с одной сотни акций, ее начальные вложения были вынужденно скромными. В 1966 году ей не хватало денег, и она могла вложить только 2 тысячи долларов в бюллетень. В период между 1966 и 1969 годами Вейс упорно продолжала начатое, с большим трудом реинвестируя каждое сэкономленное пенни. Изданию потребовалось три года, чтобы стать доходным. «Эта штука научила меня упорству и стойкости», – говорила Вейс.

Джеральдина Вейс не могла побороть гендерное неравенство. Как писала о ней лондонская газета «Telegraph» в 2017 году: «Никто не хотел слышать финансовые рекомендации от женщины. Она получила письмо от господина, который отказывался принимать совет от женщины, если только ей самой не дал его мужчина. Чтобы обойти это предубеждение, она подписывалась как «Дж. Вейс», и все думали, что бюллетень издает мужчина. Так было до тех пор, пока она не появилась в популярной телепередаче «Wall Street Week» в 1977 году.

«К тому моменту я была в бизнесе достаточно долго, и люди заработали на моих советах», – сказала Вейс. Ей был пятьдесят один год, а мир инвестиций только что обратил на нее внимание.

Успех позднего цветка Джеральдины Вейс наступил благодаря настойчивости, которая питается терпением и пополняется за счет сильной страсти. Терпение – неотъемлемая часть инвестиционной стратегии Вейс (равно как и Уоррена Баффета, другого знаменитого ученика Грэхема и Додда). Нельзя разбогатеть за одну ночь, вкладывая деньги в акции, приносящие дивиденды. Вейс часто теряла средства в периоды, следующие за экономическим бумом. Например, в 1999 году, когда инвесторы отвернулись от недооцененных акций и бросились скупать акции интернет-компаний. Однако она доверяла своей стратегии инвестиций, потому что многие годы проверяла ее в течение многих инвестиционных циклов на рынке акций, который не прощает ошибок. Случайные, редкие годы не могли ввести ее в заблуждение.

Джеральдина Вейс – пример позднего цветка и образец для всех нас. Чтобы преуспеть в чем-либо ценном в жизни, требуется терпение, и неважно, насколько вы одаренный, удачливый или увлеченный человек. Когда я брал интервью у поздних цветов для этой книги, почти каждый из них говорил примерно одно и то же: как только вы находите свою страсть и свой горшок, вы должны держаться за все это. Нужно продолжать.

К счастью, если мы терпеливо продолжаем поиск или следуем своим интересам, то сможем совершить крупный прорыв в любой момент своей жизни. Часто «неожиданный успех», наконец, приходит после двадцати, тридцати и даже пятидесяти лет попыток. Из-за одержимости ранними достижениями его часто принимают за природный талант. Многие истории, о которых вы прочитали в этой книге, следует рассматривать как источник вдохновения, образец, основу для обучения, продолжения попыток, упорства и, в итоге, успеха.

Неважно, сколько у вас хладнокровия или подготовки. Многие все равно спросят себя: «Хватит ли у меня внутренних сил и настойчивости, чтобы найти свою судьбу и прожить ее?»

Простой ответ: да.

Иногда для этого потребуется бросить надежную работу, круг общения и продолжать действовать, даже если вы усомнитесь в том, что делаете.

Почему я говорю с такой уверенностью? Не все из нас могут выдержать диету дольше недели, мало кто способен упорно добиваться цели в борьбе с неблагоприятными условиями и даже жертвовать чем-то. Как мы можем упорствовать в своем необычном путешествии к обновлению, особенно когда сталкиваемся с неизбежным регрессом, неодобрительной реакцией родителей и скепсисом друзей?

Я уверен, что поздние цветы могут быть настойчивыми и упорными по двум причинам. Во-первых, мы от природы рассказчики. Мы думаем историями, разговариваем и общаемся историями, даже мечтаем историями. Можно уверенно сказать, что стандартный режим человеческого познания – это повествование. Мы инстинктивно распутываем хаос и находим причинные связи для всего в своей жизни. В этом нам помогают истории. С первого взгляда можно не распознать в повествованиях орудие настойчивости, но наша способность рассказывать истории намного мощнее, чем думают многие.

Вторая причина для оптимизма заключается в следующем. По мере взросления мы приобретаем опыт и усваиваем уроки (часто болезненные), которые преподносит нам жизнь. Подобно каждой черте нашего психологического характера, равно как и нейрологической структуры, настойчивость более пластична, чем мы думаем. Наряду с талантом, умением управлять эмоциями и другими психологическими чертами, она важна для успеха в жизни и развивается с опытом. Эта способность растет, по мере того как растем мы. Она может атрофироваться, как и любое другое человеческое качество, под влиянием депрессии, уныния или пренебрежения. Следовательно, мы должны активно взращивать в себе настойчивость. И как ни странно, мы лучше развиваем ее в кинотеатре, чем в спортивном зале.

Чтобы найти ключи к настойчивости поздних цветов, давайте рассмотрим силу историй, пластичность упорства и их взаимосвязь.

Истории не просто описывают, что происходит. Они помогают нам понять, что произойдет в будущем. Те, которые мы рассказываем себе, помогают сформировать наше отношение к разным вещам и повысить уровень благополучия. Для поздних цветов это просто отличная новость. Результаты многих исследований показывают, что истории могут изменить направление наших мыслей, действий и чувств (2). Иными словами, если мы, поздние цветы, меняем свою историю, то можем изменить поведение и даже жизнь. Это звучит как совет по самопомощи, но истории действительно бывают скрытыми катализаторами роста и успеха.

Сила историй легла в основу многообещающего направления в медицине, названного нарративным подходом в психологии. В 1980-х годах оно было предложено тремя учеными, независимо друг от друга: Теодором Сарбиным, Джеромом Брунером и Дэном Макадамсом (3). Научная школа, к которой они принадлежали, изучала, как люди придают значение чему-либо, создавая, рассказывая и вспоминая истории. Если нейробиология и некоторые направления биологии рассматривают разум как вместилище, машину или что-то похожее на процессор компьютера, то нарративный подход в психологии наделяет его качествами «великого рассказчика».

Конечно же, идея о том, что разум рассказывает истории, не нова. Задолго до того как психология начала заимствовать инструменты у литературных критиков, Зигмунд Фрейд и его последователи интуитивно пришли к представлению о том, что отклонения психического здоровья соотносятся с нарушением в историях (4).

Хотя многие взгляды Фрейда сегодня пересмотрены, он был гением в работе с отдельными людьми и в понимании перипетий их запутанной жизни. Важнейший прорыв, который совершили психоаналитики, последователи Фрейда, заключался в том, что их пациенты по какой-то причине не могли рассказывать себе историю, или у них не было ее вообще. Психоаналитикам приходилось восстанавливать пробелы в историях. Другими словами, истинная ценность психоанализа заключается в работе с пациентами, с целью определения произвольных воспоминаний и событиях, которые сами по себе лишены смысла, и создания из них согласованного повествования. Нужно сконструировать историю о том, как пациент попал из точки А где-то в прошлом – в настоящее, а потом целенаправленно сориентировал себя на будущее.

В каком-то смысле создание повествования не просто помогает людям посмотреть на события своей жизни иными глазами. Оно формирует реальность, делая ее управляемой.

Холодная и объективная реальность хаотична. Сборище людей и мест, дат и времен, и все постоянно меняется. Хаос порождает любовь и красоту, но также неудачи, бедствия и трагические исходы. Он может быть основой некоторых космических или эволюционных теорий, на нем не построить хорошей истории.

Итак, мы все новеллисты, историки, биографы и писатели некрологов. Мы облекаем в складное повествование хаотичную последовательность событий, чтобы они обрели для нас смысл и мы могли управлять ими. Мы упорядочиваем вещи и в этом процессе придаем им значение.

Однако истории – не просто события, распределенные по порядку и обретающие смысл, не просто список дат. Историю приводит в действие самый настоящий выбор – что мы хотим включить, что исключить, что усилить, а что ослабить. В нас так сильно стремление рассказывать, что мы часто видим истории даже там, где их нет – в расположении звезд, в форме облаков, в образах и звуках.

Возьмем, например, классический эксперимент, проведенный Фрицем Хайдером и Марианной Зиммель в 1944 году. Они просили участников просто посмотреть кинофрагмент и написать, что те увидели. На экране геометрические фигуры (два треугольника и кружок) двигались внутри и вокруг коробки. После просмотра участники рассказали короткие истории так, словно треугольники и кружок были людьми. Один особенно неприятный треугольник участники называли «агрессивным», «злым», «раздражительным» и «обидчивым» (5). (Честно говоря, этот треугольник был неприятным, потому что другой, маленький, сбежал с его девушкой, кружком).

Участники не просто награждали неодушевленные объекты человеческими качествами. Они находили у них свободу воли – способность действовать по своему усмотрению, выбирать и строить судьбу. Французский философ Поль Рикёр (6), который много писал о повествовании и личности, определил свободу воли как противоположность страданию. Согласно ему, когда мы теряем способность действовать независимо, по собственному желанию, мы страдаем, подчиняемся, отступаем.

Как восстановить свободу воли, если она утрачена? Пересмотреть и переписать свою роль в постоянно меняющемся повествовании.

Если нарративный подход в психологии чему-то и учит (а он должен учить), то это вот что. Всегда, особенно в трудные времена, создание повествования оказывает огромное влияние на наши мысли и поведение. Оно может менять направление жизни. Десятки исследований (7) – с участием студентов, узников строгого режима, людей, страдающих от артритов и постоянных болей, женщин, только что родивших первенца, мужчин, недавно потерявших работу, представителей всех социальных групп и национальностей из США и Новой Зеландии, – подтвердили, что простое создание личной истории обладает положительным влиянием на здоровье и поведение.

Идея нарративного подхода в психологии не в том, чтобы обманывать себя – убеждать, что неприятные события или отрицательный опыт на самом деле положительные. Наоборот, суть в том, чтобы найти смысл и (хочется надеяться) мотивацию в движении от одного события к другому. Нарративный подход в психологии помогает понять, что положение дел все время меняется. Мы идем по жизни от триумфов к падениям, от скуки к экстазу и обратно, иногда в течение одного и того же дня. Как обуздать такое количество эмоций, да еще и управлять ими? Очень просто; истории предлагают нам рамки, чтобы мы могли легко вынести все причуды судьбы.

Это отличная новость для поздних цветов. Как правило, мы подозреваем, что наша настоящая история еще не написана. История о том, как мы нашли свою судьбу и раскрыли свой потенциал. Так как же написать сценарий, который позволит полностью раскрыться?

Специалисты по нарративному подходу в психологии обнаружили: когда дело доходит до историй, которые мы рассказываем себе, то факты имеют меньше значения, чем само повествование. Иными словами, история не должна быть правдивой (8), чтобы принести пользу. Она помогает нам двигаться вперед, может основываться на фактах, придерживаться реальности, но не обязательно целиком и полностью. Часто мы сохраняем целенаправленность и упорство, рассказывая себе оптимистичные истории о будущем. Еще чаще в них мы сильнее, чем в жизни.

Христиан вдохновляет история отступления Петра из Нового Завета. Когда Иисус был схвачен, римские стражники допрашивали Петра, и он трижды отказался от своего Учителя. Он подвергся испытанию и отступил. Как же ему было стыдно! Можно понять, если бы он предал Иисуса и вернулся к прежнему занятию – рыбной ловле. Но в последующие дни, после воскресения Христа, Петр совершенно изменился. Тот трусливый Петр стал камнем, на котором была построена христианская церковь в Риме. Он умер мучительной смертью, и его именем названа базилика Святого Петра. Если истории достаточно значимы для нас, то они помогут пройти через самые непреодолимые препятствия.

Упорство и настойчивость – полезные качества. Принимая решения на основе истинных шансов на успех, мы не будем рисковать понапрасну, но и ничего значительного не добьемся. Истории помогают нам двигаться вперед, именно благодаря своей неточности. Почти всегда в повествовании скрывается неправда. Наши рассказы не строго документальны: они дают возможность интерпретировать события и помогают именно по этой причине. В конце концов, если трезво посмотреть на жизнь, ясно, что люди рождаются только для того, чтобы выжить и прожить достаточно долго для воспроизводства потомства. Но если истории говорят, что мы рождены для подвигов, то мы намного упорнее будем продираться через тернии.

Таким образом, создание повествований представляет инструмент, который мы, поздние цветы, можем использовать себе во благо или во вред. Если, например, мы интерпретируем свое медленное расцветание как собственное неразумие, невезение или лень, то нам будет трудно представлять будущее в позитивном свете. В этом случае история приведет нас к отчаянию и фатализму. И наоборот, если мы признали свои ошибки, мужественно пережили трудности и извлекли уроки, то чувствуем в себе намного больше свободной воли. Как писал Курт Воннегут в романе «Мать Тьма»: «Мы есть то, чем притворяемся, так что притворяться стоит весьма осмотрительно».

Остановитесь на минуту и подумайте над своей историей.

В тот момент, когда вас не приняли на работу или уволили, – не получили ли вы доказательство, что карьера зашла в тупик? Вы неудачник или один из тех поздних цветов, которые никогда не расцветают? А может быть, увольнение – самое лучшее, что когда-либо с вами происходило, потому что оно освободило вас для поиска работы, более подходящей вашим талантам?

Когда поздний цветок пишет свою историю, он не должен верить в судьбу. Фатум, предназначение и судьба – разные вещи, хотя часто мы считаем эти слова синонимами. Как говорил Говард Субер, легендарный профессор киноискусства из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе: «Вы ищете свою судьбу и поддаетесь своей участи. Судьба формируется внутри личности; участь приходит снаружи. Участь – это сила, которая не следует человеческой воле; она тянет вас назад. Судьба – сила притяжения впереди вас, которая действует, как магнит, и которую вы выбираете» (9).

Мы отступаем перед участью.

Мы идем к своей судьбе.

Поздние достижения не наступают на фоне покорного принятия участи, подчинения внешним силам и отказа от свободной воли. Чтобы расцвести, нужно признать и понять прошлое, а потом следовать за судьбой, создавая оптимистичное повествование о себе, реальное или нереальное, но то, которое будет вдохновлять вас. Если мы хотим противостоять влиянию общества и преодолеть неуверенность в себе, то должны рассказывать себе правильные истории.

Я уверен, что мы умеем быть упорными еще по одной причине: уровень упорства не фиксирован (10). Анжела Дакворт, автор бестселлера 2016 года «Твердость характера. Как развить в себе главное качество успешных людей», бесспорно, эксперт по твердости характера, еще одному синониму упорства и настойчивости. Ее определение, конечно, замечательное, но несколько сложное. Однако, если у вас есть твердость характера, вы будете держаться изо всех сил. Дакворт придумала тест, который она назвала «Шкала упорства». Она собрала данные о взрослых американцах из самых разных слоев общества. Рисунок ниже показывает, как баллы за упорство изменяются с возрастом.

Удивлены? Твердость характера, или настойчивость, возрастает с возрастом. Как видите, люди становятся особенно упорными и настойчивыми после шестидесяти пяти лет. Меньше всего этого качества у двадцатилетних. Это не значит, что если вам двадцать с чем-то, то вы не умеете вырывать победу зубами или терпеть. Многие молодые люди способны на это. Однако умение удерживать фокус внимания на чем-то важном, скорее всего, будет увеличиваться с возрастом.

Как показано на графике, настойчивость, опыт и возраст идут рука об руку. Дакворт полагает (и ее данные это подтверждают), что уровень настойчивости возрастает, по мере того как мы определяем философию своей жизни, учимся восстанавливаться после разочарований и отличать неважные цели (от которых можно отказаться) от тех, для которых требуется настойчивость. Все эти качества развиваются у поздних цветов.

Почему же жизненный опыт меняет личность? Как считает Дакворт, во-первых, потому что мы просто учимся, узнаем ранее неизвестные вещи. Независимо от того, что общество думает о возрасте и обучении, это накопление знаний имеет колоссальное значение. Со временем мы выучиваем жизненные уроки, а по мере взросления попадаем в новые обстоятельства. Как пишет Дакворт: «Мы все делаем не случайно. Скажем иначе: мы меняемся, когда нам это нужно» (11).

Когда дело доходит до настойчивости, то лучшим учителем здесь будет разнообразный опыт поздних цветов.

Давайте кое-что выясним. Когда я в главе 6 превозносил умение отступать, то не имел в виду, что в определенные моменты жизни не требуется настойчивость (или твердость характера). Очевидно, что для получения какого-то результата нужно не прекращать усилий и уметь вставать после падения. В главе 6 я говорил, что вынужденная твердость характера, без истинной заинтересованности, не просто неэффективна, но даже вредна. Она подавляет в нас любопытство и желание экспериментировать. Принудительная решимость отнимает у нас время, необходимое для роста и взросления. Успех по расписанию вынуждает выдумывать себе интерес, что бессмысленно, вместо того чтобы раскопать в себе истинное предназначение. Настойчивость, которая требуется для начала и продолжения цветения, есть тихая решимость. Это личное упорство, а не взрыв самовлюбленной уверенности или вынужденный марш к ранним успехам.

Кроме того, существует разница между концепцией истощения эго Роя Баумайстера, о которой мы говорили в главе 6, и результатами по «Шкале упорства» Анжелы Дакворт. Истощение эго означает, что в каждый момент времени у нас есть конечное количество силы воли и твердости характера. Если мы идем по жизни целенаправленно, толкаем себя или сдерживаем, то тратим это ограниченное количество. Однако Дакворт считает, что общий уровень твердости характера (или упорства) только возрастает, по мере того как мы взрослеем и приобретаем опыт. Это приятно слышать поздним цветам, хотя нам все равно нужно уметь распределять свои силы и сохранять твердость характера для тех вещей, которые нам действительно интересны. Неважно, насколько высоким будет ваш балл по «Шкале упорства», – его можно потратить зря.

Очевидный смысл в том, что нам не следует легкомысленно тратить свою настойчивость, чтобы преодолевать каждое препятствие, которое встретится на пути. Некоторые просто того не стоят. Как мы узнали из главы 6, настойчивость или сила воли, неразумно израсходованные, просто изматывают и даже вредят. Однако это не значит, что нужно сидеть сложа руки и ждать, когда заработает наш источник упорства. Существуют личные качества, которые и активизируют, и усиливают твердость характера: вера, целеустремленность и терпение.

Радует, что все они развиваются с возрастом.

Одна разновидность веры (назовем ее дешевой верой) – простое ожидание завтрашнего дня, который будет лучше вчерашнего, ожидание легкой дороги или солнечных выходных. Этот тип веры не несет в себе ответственности. Улучшать жизнь, очищать путь и зажигать солнце – работа Вселенной.

Настойчивость зависит от другого, более ответственного типа веры – от убежденности в том, что наши собственные усилия формируют будущее. Большая разница – надеяться на лучшее завтра или решать, что завтра будет лучше. Вера, которая есть у настойчивых людей и которая нужна всем поздним цветам, не имеет никакого отношения к случайности, а только к намерению.

Цель – вот еще один важный направляющий фактор для настойчивости. Целеустремленные люди более заинтересованы в том, чтобы жить осмысленной жизнью (12). Дакворт обнаружила, что высокие баллы за целеустремленность соответствуют таким же по «Шкале упорства». Цель мотивирует нас. Она усиливает настойчивость, поскольку служит очевидным смыслом того, что мы делаем. Это не значит, что все должны быть святыми, но стоит понимать, как наши цели связаны с миром.

Наконец, терпение. Один из моих любимых поздних цветов, обитатель Силиконовой долины, а также пример терпения в мире бизнеса, призывает нас «действовать быстро и сокрушать препятствия». Это Дайан Грин. Она выросла в Аннаполисе, штат Мэриленд, где страстно полюбила океан. Когда Дайана была маленькой, она начала ловить крабов и продавать их по пять долларов за штуку. В колледже она училась на инженерном факультете и занималась виндсёрфингом (в девятнадцать она уже участвовала в международных соревнованиях) и еще парусным спортом. После обучения она работала в офшорной нефтяной компании, но ушла, когда ей не позволили посетить нефтяную платформу, где работали только мужчины. Тогда Дайана стала трудиться в компании, имеющей отношение к виндсёрфингу, а потом в «Coleman», производившей походное оборудование.

В тридцать три года Грин вернулась в университет и получила ученую степень в области компьютерных наук. В итоге у нее появилась первая должность в компании по разработке программного обеспечения. «Я была готова к полноценной работе», – рассказывала она (13). В 1998 году, в возрасте сорока трех лет, Грин вместе со своим мужем и тремя единомышленниками основали компанию «VMware», которая владела методом более эффективного использования комплектующих компьютеров. Компания была очень успешной, но через десять лет Грин, в то время генеральный директор, была уволена, в частности за то, что была слишком скромной и избегала прессы, то есть абсолютно не соответствовала духу времени, образу молодого и дерзкого руководителя. На этом ее карьера не закончилась. В 2010 году она стала председателем совета директоров Google и до января 2019 года возглавляла Google Cloud.

Вы можете возразить, что Дайан Грин, мультимиллионер из Силиконовой долины, и вовсе не поздний цветок. Я привел ее в пример, потому что она, по ее собственным словам, не была готова к полноценной работе до тридцати трех лет. На самом деле, первые тридцать три года жизни Грин прошли не в погоне за ранним успехом, как у Джоны Лерера, Элизабет Холмс или других бесчисленных, сгоревших ранних цветов. Ее приключения включали и ловлю крабов на побережье Мэриленда, и участие в мировом чемпионате по сёрфингу в девятнадцатилетнем возрасте, и гонки под парусом, и работу с грубыми мужчинами в офшорном бизнесе, и даже ремонт походного снаряжения.

История Дайан Грин кажется разумной и мудрой. Она никогда не сидела сложа руки, но и не теряла терпения; следовала своей дорогой и не считалась с условностями. Жизнь Дайан может показаться странной только с точки зрения сегодняшнего «идеального вундеркинда». Ее «взрослое» терпение проявлялось в том, как она поступала с собой и с другими людьми. Грин запускала «VMware» и одновременно воспитывала двоих детей. Она настаивала, чтобы все возвращались домой к ужину каждый вечер. Даже в 1990-х годах это считалось из ряда вон выходящим в кипящем котле Силиконовой долины. В противоположность этому ранний цветок Элизабет Холмс из «Theranos» заставляла начальника службы безопасности каждый вечер в семь тридцать прочесывать офисы. Те сотрудники, которых не оказывалось на рабочих местах, на следующий день получали выговор за недостаточную преданность компании. Когда эта книга отправилась в печать, компания Грин «VMware» стоила 56 миллиардов долларов. Компании «Theranos», основанной вундеркиндом, уже не существует.

История жизни Дайан Грин подтверждает то, что нейробиология только начинает изучать. Такие навыки успеха, как управление своим поведением, умение сосредоточиваться и распознавать закономерности, приходят со временем и опытом. Мораль: нам нужно пробовать разные вещи. Мы должны учиться.

Нам требуется терпение.

В книге «Интроверты» Сьюзан Кейн пишет: «Секрет жизни – найти свое место под солнцем. Для одних это может быть свет рампы на Бродвее, для других – стол, освещенный светом лампы. Используйте свои положительные качества – настойчивость, умение сосредоточиться, восприимчивость, – чтобы заниматься тем, что вы любите. Найдите свое предназначение в мире и убедитесь, что вы исполняете его» (14).

Прекрасный совет. Единственный способ найти место под солнцем – терпеливо искать его, подобно Дайан Грин, если, конечно, вам не повезет найти его сразу. Для того чтобы сделать это, нужна сила воли, а она ограниченный ресурс (см. главу 6), поэтому нам, поздним цветам, нужно внимательно следить, как мы тратим наше упорство. В этом одна из самых больших проблем: как узнать, когда проявить настойчивость, а когда отступить?

Scio te ipsum – познай себя.

Поздние цветы – птицы другого полета. Кошки редкой породы. Мы сделаны из другого теста. Используйте любые поговорки, но мы отличаемся от идеальных вундеркиндов и не соответствуем конвейеру успеха. Мы не можем идти по пути ранних достижений и надеемся преуспеть иным способом. Раннее цветение означает для нас выгорание настойчивости и отказ от исследования. Вместо этого мы должны понимать свои отличия, признавать ограничения и таланты, а также знать, что нам уготован другой путь.

Кимберли Харрингтон, которая выпустила свою первую книгу в пятьдесят лет (см. главу 8), размышляет о том, как принять то, что вы – поздний цветок (15):

Я всегда была поздним цветком. Я начала ходить только в два года. Кататься на велосипеде только в девять. Все мои друзья уже гоняли на велосипедах без дополнительных колес, а мои еще были на месте. Я боялась разбиться. В конце концов однажды я подошла к маме и сказала: «Сними их». Она убрала дополнительные колеса, и я укатила. И ни разу не упала.

Всю жизнь, в любом возрасте, я понимала, что это про меня.

Я не поддамся соблазну ожиданий общества. Есть широко разрекламированные списки лучших – «30 до 30-ти», или «40 до 40-ка», и тому подобные. Мне раньше было не по себе от них. Я думала: «Я выбрала такой извилистый путь и даже не знаю, что делаю. Мое имя никогда не войдет в эти списки». В любой отрасли индустрии подчеркивается преимущество молодых. Потом что-нибудь происходит, и это напоминает мне, что я всегда была поздним цветком. Факт, что моя первая книга вышла, когда я перешагнула пятидесятилетний рубеж, как говорят в мире рекламы, отлично соответствовал моему имиджу позднего цветка.

Как побороть ожидания общества? Попробуйте оглянуться назад и разобраться, какова ваша истинная природа. Я думаю, люди слишком часто идут против нее. Вы думаете, что это не круто или неправильно, и стараетесь быть тем, кем не являетесь. Вы пытаетесь выглядеть, как ваш друг, или коллега, или кто-то с совершенно другим характером, иными мотивами и мышлением.

Каждый раз, когда я расстраиваюсь из-за неудачи или, как мне кажется, из-за своей ошибки, это происходит потому, что я пытаюсь залезть в чужую форму, которая не подходит мне и не подходила никогда.

Когда я что-то делаю, я хочу быть совершенно уверенной в том, что это необходимо. Такова моя природа. Тогда я всецело отдаюсь процессу. Может быть, я начинаю поздно, но все наверстываю. Просто удивительно, как все устроено.

Поэтому, я думаю, неплохо, когда вы оглядываетесь назад и размышляете о том, каким вы были ребенком, что вам нравилось делать и что приносило удовлетворение. А потом нужно вернуться к тем вещам или методу, который вы использовали для преодоления препятствий. Если вы этого не сделаете, то будете биться головой о стену всю свою взрослую жизнь.

История Кимберли Харрингтон напоминает нам о том, что возрастающая с годами настойчивость больше всего нужна для того, чтобы снова и снова открывать в себе повествование, которое соответствует истинному «я».

Со мной это произошло на конференции для руководителей в 2016 году. Нам дали очень простое задание. Организаторы попросили каждого записать пятьдесят достижений в своей жизни, тех, что вызывают самую большую гордость. Среди них надо было указать и те, которые вы перечисляете в резюме, и те, что вы постесняетесь упомянуть. Например, однажды вы отгадали весь кроссворд в «New York Times». Есть и другие предметы тайной гордости. Мои граничили с безумием.

Были весенние каникулы в Стэнфорде, и казалось, что половина кампуса уехала кататься на лыжах. Я раньше никогда не вставал на лыжи, у меня не было на это денег. Но как бегун я находился в отличной форме. Я пробегал больше ста километров каждую неделю.

В субботу я натянул беговые кроссовки и направился по Сэнд-Хилл-роуд на запад от кампуса, с мыслью совершить двадцатикилометровый забег, потом выпить пива и отправиться поиграть в софтбол. На восьмом километре меня посетила безумная идея. Может, повернуть направо, на крутой подъем с извилистым шоссе, которое ведет к горам Санта-Крус на горизонте? Я начал четырехсотметровый подъем, желая удовлетворить свое любопытство и вернуться обратно. Но на вершине меня посетила еще одна безумная идея. Почему бы не сбежать по западному склону горы, прямо к Тихому океану?

Я не взял с собой ни воды, ни еды. К тому моменту, когда я достиг пляжа Сан-Грегорио, в сорока километрах от места моего старта, у меня упал уровень сахара в крови и я умирал от жажды. Денег у меня не было. Поэтому я сделал то, чего никогда не делал и даже представить себе не мог. Я встал перед центральным магазином Сан-Грегорио и начал просить деньги, чтобы купить банку энергетика и пару сниккерсов. Потом мне следовало автостопом вернуться домой, но меня снова осенило: почему бы не совершить пробежку в обратном направлении? Я могу бежать медленно.

Прежде чем я добрался до подножия гор на равнине, мне встретился англичанин на велосипеде, который составил мне компанию. Я мог бежать в своем темпе, энергетик больше не бултыхался у меня в животе. Перед самыми горами попутчик распрощался со мной, и теперь мне предстояло карабкаться четыреста метров самостоятельно. На вершине, в деревушке под названием Скайлонда, я потратил последние собранные монеты на кока-колу и еще один сниккерс. Потом я отдыхал достаточно долго перед тем, как откупорить колу и выпить ее одним глотком. И – вниз по склону в Стэнфорд. Я шел с одной мыслью: это сумасшествие, но я не могу остановиться.

Когда до кампуса оставалось три километра, я так устал, что мной овладела паранойя и дикая злость на идиотов в машинах, которые, как мне казалось, пытались сбить меня. Потом я понял, что бегу по проезжей части. Я плохо понимал, что происходит, но как-то ухитрился добраться до своей комнаты. Я прихватил три бутылки кока-колы из столовой, потом затащил в душ стул. Поставив его под воду, я содрал пропитанную потом одежду и окровавленную обувь, уселся и сидел так, попивая колу, довольно долго. Постепенно я почувствовал полный восторг. Эй, парень, ты только что пробежал восемьдесят километров за семь с половиной часов, вверх и вниз по горам!

Теперь, спустя сорок один год после того сумасшедшего и великого пробега, я поместил это достижение в первую строку своего списка из пятидесяти пунктов. Целью упражнения было определение мотивации, которая заставила меня совершить этот пробег. Я узнал нечто очень важное и теперь жалел, что оно не открылось мне десятилетиями раньше.

Оказалось, я достигаю наилучшего результата, когда что-то исследую, а не пытаюсь доказать.

Во время того пробега я узнал, что любопытство заставляет меня обогнуть следующий холм и взобраться на его вершину. Я рассуждал так: интересно, что случится, если я пробегу немного дольше? Если я пробегу еще одну милю – терпеливо, упорно, – просто чтобы взглянуть? Что, если я попрошу денег? Я не планировал пробег как соревнование или проверку твердости характера; я вообще ничего не планировал. Одна мысль об этом все разрушила бы. Я просто взбирался на один холм за другим терпеливо и упорно, а закончил тем, что вскарабкался на гору – дважды.

Для меня это сработало.

Я понял, что преуспевал в тех условиях, когда мной руководило любопытство. Как только это случалось, на передний план выходило желание исследовать. Я мог максимально сосредоточиться и полностью отдаться процессу. Меня тянуло, а не толкало: увлекала прекрасная сила – я не мог не исследовать. Упорство и терпение снизошли на меня, и мне не нужно было специально приманивать их. Это было великое озарение о том, кто я и что мной движет. Я расцветал, когда изучал мир, когда делал шаг вперед, без определенной цели, просто чтобы посмотреть, что там дальше по дороге. В таких ситуациях я чувствовал магическую влекущую силу и упорство приходило без усилий.

Я не думаю, что ранние цветы могут так рассуждать. Большинство из них руководствуются целью – получить высокие баллы за SAT, учиться на одни пятерки, попасть в элиту. Такое отношение всегда работает. Конвейер ранних достижений красиво вознаграждает их установку на конкуренцию.

После пробега я понял, что я другой. Меня вело любопытство, страсть к исследованию, открытиям – и в меньшей степени цель, конкурентная борьба, желание выиграть. Это стало путем к успеху, которым я теперь шел в бизнесе, жизни и в увлечениях. Удовлетворение любопытства служило мне топливом. В конце концов, этот способ продуктивнее, потому что я никогда не выгорал от любопытства. Я мог ощущать истощение сил, если преследовал четко установленную цель в течение ограниченного периода времени или бросался в конкурентную борьбу ради самой борьбы. Люди назвали бы меня лентяем. Но я не лентяй, я просто устроен иначе, чем ранние цветы.

А раз вы читаете эту книгу, я подозреваю, что и вы тоже.

У цветения нет крайних сроков. История будущего – это карандашный набросок, а не каменная скрижаль. Не существует фиксированной хронологии для самоопределения, не бывает возрастных рамок для открытий. Ученые поддерживают идею о том, что, теряя некоторые способности, мы приобретаем другие, которые перевешивают утраченные. Следовательно, нам не стоит спрашивать: чего можно достичь, невзирая на нашу природу и жизненный опыт? Лучше спросить: чего мы можем достичь благодаря этому?

Если нас не заставлять соответствовать расписанию успеха, то мы можем зацвести, и сделаем это по собственному плану. Мы раскроемся, испытывая глубокое ощущение своего предназначения. Результат нашего жизненного марафона зависит от настойчивости, терпения и способности видеть свою истинную сущность. Одержимость общества ранними талантами и достижениями отвлекает нас от этой простой правды.

Поздним цветам нужно понимать, что у нас есть силы. Может быть, это не те силы, какие были у нас в юные годы, в двадцать с небольшим. Тогда их питала фантазия и вера в почти безграничные возможности, направленные на успех в том понимании, которое формировало общество. Сила поздних цветов иная. Она состоит в отказе от общепринятого взгляда на то, что должно случиться в жизни. Вместо этого мы принимаем происходящее в реальности, все взлеты и падения, повороты и завихрения. Она состоит в исследовании и приобретении опыта – сила быть личностью. Она приходит вместе с пониманием и признанием самого себя.

Каждый из нас идет своим, совершенно особенным путем. Оставьте жесткое расписание, которое установило общество, и это освободит вас и даст жизнь и карьеру, которые развиваются органично и естественно. Когда мы сталкиваемся с проблемами, характерными для поздних цветов, мы никогда не знаем, какой в них заключен положительный смысл. Часто полный провал оборачивается выстраданным открытием, трудное окончание – новым стартом, а мрачная ухмылка фатума – прекрасным проблеском удачи.

Выбирая более длинный путь к успеху, мы приобретаем четкое представление о себе, о своих желаниях и новых дорогах, которые открыты для нас. Во время нашего путешествия, не такого, как у ранних цветов, мы находим смысл и уверенность в своем умении адаптироваться. Мы пробуем что-то новое. Мы обнаруживаем старую истину. Мы боремся с сомнениями, прекращаем отступать и ценим себя достаточно, чтобы идти на риск – доверять, творить и двигаться вперед. Неважно, что общество одержимо ранними достижениями, и неважно, во что оно заставляет нас верить: жизнь нельзя идеально распланировать. Нет единого пути к самореализации.

Мы талантливы. Мы – поздние цветы. Нас ждет замечательная судьба.