Глава 26

Уже собираюсь покинуть Холлоу-Холл, когда меня накрывает волна смертельной усталости. Голова кружится, и я опускаюсь на ступеньки в надежде, что слабость быстро пройдет. В голове складывается план. План, требующий покрова темноты, хорошего отдыха и соответствующей экипировки.

Можно пойти домой к Тарин, но там будет Локк, а он уже один раз пытался меня убить.

Можно вернуться к Мадоку, но слуги наверняка получили приказ завернуть меня в пушистые одеяла, обложить подушками и держать в заточении, пока Кардан полностью не выйдет из-под моей воли и не поклянется повиноваться собственному Главному генералу.

Задаю себе вопрос, не лучше ли будет остаться здесь, и сама его пугаюсь. Слуг нет, потревожить меня может только Балекин, но он занят. Сомневаюсь, что в этом громадном гулком доме он вообще заметит мое присутствие.

Хочется принять практичное решение, но это достаточно трудно, потому что приходится подавлять инстинктивное стремление убежать от Балекина как можно дальше. Но я уже обессилела.

Прежде я достаточно часто проникала в Холлоу-Холл и знаю, как пройти на кухню. Возле нее напиваюсь воды из колодца, потому что меня до сих пор мучает сильнейшая жажда. Потом поднимаюсь в комнату, где некогда спал Кардан. Стены голые, такими я их и запомнила, большую часть комнаты занимает кровать под балдахином с резными изображениями полуголых танцующих девушек-кошек.

Раньше у Кардана были книги и свитки; теперь их нет, но шкаф до сих пор заполнен разными нелепыми нарядами, которые он носил. Думаю, они недостаточно экстравагантны для Верховного Короля. Здесь хватает одежды, черной как ночь, и есть рейтузы, которые мне подойдут. Забираюсь в кровать Кардана; ожидаю, что буду вертеться и долго не смогу заснуть из-за множества переживаний, но, к своему удивлению, немедленно соскальзываю в глубокий сон без сновидений.

Просыпаюсь уже при свете луны и сразу направляюсь к шкафу. Одеваюсь в самую простую его одежду – бархатный камзол, с которого приходится оборвать жемчуга, украшающие ворот и манжеты, и в простые мягкие лосины.

Чувствую себя уже более уверенно и двигаюсь к выходу. Пошарив на кухне, из еды ничего не обнаруживаю, попадается только краюха черствого хлеба, которую, пробираясь в темноте, я и грызу.

Дворец Эльфхейма – массивный курган; большая часть его помещений, включая просторный тронный зал, расположена под землей. На макушке крутого холма растет дерево; его корни проникают вглубь настолько далеко, что это можно объяснить только магией. Прямо под деревом находятся несколько комнат, свет в которые проникает через забранные хрусталем оконные панели. Эти комнаты не востребованы, как и та, в которой Кардан разложил на полу костер и где Никасия стреляла в него из стенного шкафа.

Сейчас это помещение опечатано, двойные двери закрыты, и проход через них запрещен, так что доступа в королевские покои нет. Из дворца попасть в эту комнату невозможно.

Но я собираюсь забраться на холм.

Потихоньку, крадучись, подхожу к холму и вонзаю оба ножа в грунт, подтягиваюсь и ищу между камней и корней опору для ног, потом снова вонзаю ножи. Поднимаюсь все выше и выше. Над головой кружатся летучие мыши. Замираю в надежде, что это не чьи-нибудь соглядатаи. В ветвях дерева ухает филин, и я понимаю, что за мною может следить множество глаз. Остается только быстрее двигаться. Я уже близко от первого ряда окон, когда меня настигает приступ слабости.

Стискиваю зубы и стараюсь не обращать внимания на дрожь в руках, на подгибающиеся ноги. Дыхание слишком учащенное, и все, чего мне хочется, – дать себе отдых. Но я знаю, что если пойду на уступку, то мышцы одеревенеют и я не смогу продолжить подъем. Продолжаю карабкаться, хотя все тело болит.

Всаживаю один из ножей в склон, пытаюсь подтянуть тело, но рука слишком ослабла. Не могу. Смотрю вниз, на крутой каменистый скат холма, на огоньки, мерцающие вокруг входа в курган. В какой-то момент все перед глазами плывет, и я гадаю – что будет, если я просто свалюсь.

Глупая мысль. Что будет, если я скачусь по склону холма, разобью себе голову и получу действительно серьезные повреждения?

Продолжаю подъем; оконные рамы уже близко. Я не раз видела планы дворца; достаточно просто заглянуть в три окошка, чтобы найти нужное. Внутри только темнота, но я принимаюсь за работу, тыча в хрусталь острием ножа до тех пор, пока не образуется трещина.

Натягиваю на кулак рукав камзола и разбиваю хрусталь на кусочки. Потом прыгаю в темную комнату, которую покинул Кардан. Стены и мебель все еще пахнут гарью и прокисшим вином. На ощупь пробираюсь к шкафу.

Оттуда уже легко проникнуть в тайный ход, потом спуститься по спиральной лестнице в королевские покои.

Проскальзываю в спальню Кардана. Мне везет, хотя до рассвета еще далеко – в помещении никакой пирушки. На подушках и в королевской кровати не лежат придворные. Подхожу к спящему Кардану и зажимаю его рот ладонью.

Он просыпается, хватает меня за руку. Надавливаю так сильно, что кожей чувствую его зубы.

Кардан вцепляется мне в горло, и на секунду я пугаюсь, что мне не хватит сил, что я недостаточно подготовлена. Потом его тело полностью расслабляется, будто до него доходит, кто я.

Не нужно ему так уж расслабляться.

– Он послал меня убить тебя, – шепчу я ему в ухо.

По его телу пробегает дрожь, рука тянется к моей талии, но вместо того, чтобы оттолкнуть, он затаскивает меня к себе в кровать и перекатывает через себя на богато расшитые покрывала.

Моя ладонь соскальзывает с его рта; чувствую себя неуютно в той самой кровати, на которой стеснялась лежать из-за того, что я человек. И рядом тот, кто пугает меня тем сильнее, чем глубже чувства, которые я к нему испытываю.

– Балекин и Орлаг планируют твое убийство, – говорю я взволнованно.

– Да, – лениво соглашается он. – Тогда почему я вообще проснулся?

Я смущаюсь его физической близости, того мгновения, когда он, едва проснувшись, затащил меня на себя.

– Потому что меня трудно заколдовать, – объясняю ему.

Эти слова вызывают у него негромкий смех. Кардан протягивает руку, касается моих волос, проводит пальцами по щеке.

– Нужно было сказать об этом брату, – говорит он с нежностью, которой я от него совсем не ожидала.

– Если бы ты не позволил Мадоку не пускать меня к тебе, я могла бы сообщить все это гораздо раньше. У меня информация, которая не может ждать.

Кардан качает головой:

– Не знаю, о чем ты говоришь. Мадок сказал, что ты набираешься сил и мы должны дать тебе время на исцеление.

Я мрачнею:

– Понятно. А Мадок тем временем займет мое место советника возле тебя. Он приказал твоим стражникам не пускать меня во дворец.

– Он получит другие приказания, – заверяет Кардан и садится в постели. Он по пояс голый, кожа его серебрится в мягком сиянии волшебных огоньков. Смотрит на меня все так же странно, словно никогда раньше не видел или думает, что не увидит больше никогда.

– Кардан! – окликаю я, и его имя оставляет странный привкус на языке. – Представительница Двора термитов приходила повидаться со мной. Она рассказала про…

– То, что они потребовали взамен твоего возвращения, – перебивает он. – Я знаю все, что ты скажешь. Что глупо было соглашаться на их цену. Что это дестабилизирует мое правление. Что это была проверка на мою уязвимость, и я ее не прошел. Даже Мадок счел, что я предал свои обязательства, хотя предложенные им альтернативы точно нельзя признать дипломатичными. Но ты не знаешь Балекина и Никасию так, как я. Пусть лучше думают, что ты важна для меня, чем придут к выводу, что случившееся с тобой останется без последствий.

Вспоминаю, как они обращались со мной, зная о моем положении, и вздрагиваю.

– С тех пор как тебя похитили, я все думал и думал и теперь хочу кое-что сказать. – Лицо у Кардана серьезное, почти мрачное, он редко позволяет себе так выглядеть. – Когда отец отослал меня, я поначалу пытался доказать, что я вовсе не такой, как он считает. Но когда это не сработало, я приложил все силы, чтобы выглядеть именно таким. Если он думал, что я плох, то я старался вести себя еще хуже. Если считал, что жесток, то стремился внушать ужас. Старался превзойти все его худшие ожидания. Я решил, что если не могу заслужить его благосклонности, то добьюсь ненависти.

Балекин не знал, что со мной делать. Заставлял вместе с ним участвовать в попойках, подавать вино и пищу, показывая гостям ручного маленького принца. Когда я подрос и стал злее, у него появилась привычка держать кого-нибудь под рукой, чтобы наказывать меня. За все свои разочарования и неудачи он отыгрывался на мне, подвергая поркам. И все же он оказался первым, кто разглядел во мне нечто, понравившееся ему, а именно – себя. Он поощрял мою жестокость, разжигал во мне злость. И я становился хуже.

Я не был добрым, Джуд. Ко многим. В том числе и к тебе. Никак не мог понять, желаю тебя или хочу, чтобы ты исчезла с глаз и не вызывала у меня чувств, которые делают меня еще злее. Но потом ты исчезла в самом деле, исчезла в глубине моря, и я возненавидел себя, как никогда.

Я так поражена его словами, что пытаюсь найти в них подвох. Не может же он на самом деле думать так, как говорит.

– Возможно, я безрассуден, но не дурак. Что-то во мне тебе понравилось, – продолжает он, и на лице появляется озорное выражение, делая его черты более знакомыми. – Вздорный нрав? Мои красивые глаза? Не имеет значения, потому что еще большее тебе не нравится, и я это осознаю. Я не мог довериться тебе. И все же, когда тебя похитили, мне пришлось принимать множество решений, и очень многие я принял, воображая, что ты рядом и отдаешь мне нелепейшие приказания, которым я тем не менее повинуюсь.

Я лишаюсь дара речи.

Кардан смеется, кладет свою теплую ладонь мне на плечо.

– Ты либо изумлена, либо сильно больна, как утверждает Мадок.

Не успеваю я ответить и даже сообразить, что тут можно сказать, как вижу нацеленный на меня арбалет. Держит его Таракан, а рядом стоит Бомба с двумя ножами в руках.

– Ваше Величество, мы за ней проследили. Она пришла из дома вашего брата, чтобы убить вас. Пожалуйста, сойдите с постели, – говорит Бомба.

– Это смешно, – бросаю я.

– Если так, покажи, какие обереги с собою носишь, – говорит Таракан. – Рябину? Есть у тебя в карманах хотя бы соль? Потому что Джуд, которую я знаю, не пришла бы сюда без защиты оберегов.

У меня в карманах, конечно, пусто, потому что Балекин мог проверить, да мне ничего и не нужно. Но в смысле доказательств невиновности мне это ничего не дает. Можно рассказать им про заклятие Дайна, но у них нет причины верить мне.

– Пожалуйста, сойдите с постели, Ваше Величество, – повторяет Бомба.

– Лучше я сойду. Это не моя кровать, – говорю я, двигаясь к изножью.

– Оставайся на месте, Джуд, – командует Таракан.

Кардан соскальзывает с простыней. Он обнажен, и это слегка шокирует, но быстро набрасывает богато расшитый халат, не выказывая ни малейшего стеснения. От раздражения слегка покрытый шерстью хвост дергается в разные стороны.

– Она разбудила меня, – объясняет он. – Если хотела убить, вряд ли бы так поступила.

– Выверни карманы, – велит мне Таракан. – Дай нам посмотреть на твое оружие. Клади все на кровать.

Кардан устраивается в кресле, завернувшись в просторный халат, как в мантию.

Вещей у меня немного. Недоеденная краюха хлеба. Два ножа, испачканных грязью и травой. И закупоренная бутылочка.

Бомба поднимает ее и смотрит на меня, качая головой:

– Вот как. Где ты это взяла?

– У Балекина, – раздраженно объясняю я. – Который пытался заколдовать меня, чтобы я убила Кардана, потому что без этого Гримсен не хочет делать новую корону Эльфхейма для Балекина. Я и пришла рассказать все это Верховному Королю. Нужно было сначала поставить вас в известность, но я не смогла добраться до Двора теней.

Бомба и Таракан обмениваются недоверчивыми взглядами.

– Будь я действительно заколдованной, стала бы вам рассказывать про это?

– Вероятно, нет, – отвечает Бомба. – Но это может быть отличным приемом для того, чтобы ввести нас в заблуждение.

– Меня нельзя зачаровать, – признаюсь я. – Это часть сделки, которую я заключила с принцем Дайном в обмен на шпионскую службу во Дворе теней.

У Таракана брови ползут наверх. Кардан пристально смотрит на меня, словно уверен, что от Дайна нельзя ждать ничего хорошего. А может, просто удивлен, что у меня был еще один секрет.

– А я-то думала, что он тебе дал, чтобы заманить в нашу банду неудачников, – говорит Бомба.

– Главным образом цель, – поясняю я, – но еще способность сопротивляться чарам.

– Ты все еще можешь лгать, – говорит Таракан и поворачивается к Кардану: – Испытай ее.

– Простите? – произносит Кардан, поднимаясь с кресла, и Таракан спохватывается, вспомнив, с кем разговаривает.

– Не надо изображать из себя недотрогу, Ваше Величество, – говорит он, пожимая плечами и ухмыляясь. – Я вам не приказываю. Только говорю, что, если вы попробуете заколдовать Джуд, мы сможем узнать правду.

Кардан вздыхает и идет ко мне. Понимаю, что это необходимо. Знаю, что он не причинит мне вреда и зачаровать меня не сможет. И все-таки на шаг отступаю.

– Джуд? – испрашивает он моего согласия.

– Давай, – позволяю я.

Слышу, как голос его наполняется чарами, становится пьянящим и обольстительным, более властным, чем я ожидала.

– Ползи ко мне, – говорит он с ухмылкой. Я от смущения краснею.

Стою, как стояла, окидывая взглядом их лица.

– Удовлетворены?

Бомба кивает:

– Ты не очарована.

– А теперь скажите, почему я должна вам доверять, – предлагаю ей и Таракану. – Призрак с Вулсибером забрали меня в Башню забвения. Настояли, чтобы я ехала одна, и отвели туда, где меня должны были схватить. Я до сих пор не знаю, почему Призрак так сделал. Кто-нибудь из вас участвовал с ним в этом деле?

– Мы узнали, что Призрак предал нас, когда уже было поздно, – сообщает Таракан.

Я киваю:

– Видела старый вход из леса во Двор теней.

– Призрак воспользовался нашими собственными запасами взрывчатки. – Он искоса смотрит на Бомбу. Та кивком подтверждает его слова.

– Разрушена часть замка вместе с убежищем Двора теней, не говоря уже о старых катакомбах, где покоятся кости Мэб, – добавляет Кардан.

– Призрак заранее все спланировал. Я смогла сделать так, чтобы не было еще хуже, – говорит Бомба. – Уцелели немногие, в том числе Львиный Зев, заметивший, что ты забираешься по дворцовому холму. Ниниэль получила сильные ожоги.

– Что насчет Призрака? – спрашиваю я.

– Подался в бега, – отвечает Бомба. – Исчез. Мы не знаем, где он.

Напоминаю себе, что все не так уж плохо, раз Бомба и Таракан в порядке.

– Теперь, когда мы все в таком безрадостном положении, надо обсудить, что делать дальше, – предлагает Кардан.

– Если Балекин считает, что может провести меня на маскарад, давайте поддержим его в этом решении. А я подыграю. – Я умолкаю и поворачиваюсь к Кардану: – Или могу просто его убить.

Таракан смеется, хлопает меня ладонью по спине:

– Знаешь, детка, а ты молодец. Вышла из моря даже круче, чем была.

Опускаю голову, потому что удивлена, как сильно мне, оказывается, хотелось услышать от кого-нибудь нечто подобное. Когда снова поднимаю глаза, Кардан пристально смотрит на меня. Вид у него ошеломленный.

Качаю головой, чтобы он не спешил озвучивать свои мысли.

– Балекин – посланник Подводного Королевства, – говорит он, повторяя мои слова, сказанные Дулкамаре. Я благодарна ему за то, что не отклоняется от темы. – Он под защитой Орлаг. А у нее есть Гримсен и сильное желание испытать меня. Она очень разозлится, если ее посланника убьют.

– Орлаг уже напала на землю, – напоминаю я. – Единственная причина, по которой она не объявляет войну напрямую, – ее желание воспользоваться выгодным моментом. Но она объявит. Поэтому давайте первыми нанесем удар.

Кардан качает головой.

– Она хочет, чтобы тебя убили, – настаиваю я. – Гримсен поставил это условием для изготовления короны.

– Тебе надо было отрубить кузнецу руки, – вступает Бомба. – Отсечь в запястьях, чтобы он больше не доставлял неприятностей.

Таракан кивает:

– Я найду его сегодня ночью.

– У вас троих для всех проблем одно решение – убить. Но ни один ключ не подходит ко всем замкам. – Кардан окидывает нас жестким взглядом, поднимает руку с длинными пальцами, на одном из которых блестит украденное у меня кольцо с рубином. – Кто-то пытается предать Верховного Короля – убить. Кто-то на вас плохо посмотрел – убить. Кто-то не уважает – убить. Кто-то разрушил ваше убежище – убить. Чем дольше я вас слушаю, тем больше думаю о том, что меня разбудили после очень непродолжительного сна. Я собираюсь послать за чаем для себя и за едой для Джуд, которая выглядит немного бледной.

Кардан встает и отправляет слугу за овсяными лепешками, сыром и двумя большими чайниками чая, но в комнату никому входить не дозволяет. Он сам приносит из коридора большой поднос резного дерева с серебряной отделкой и размещает его на низеньком столике.

Я очень проголодалась и делаю себе бутерброд из лепешек и сыра. Потом съедаю второй и запиваю их тремя чашками горячего чая, после чего чувствую себя уверенней.

– Маскарад завтра, – говорит Кардан. – В честь лорда Ройбена из Двора термитов. Он проделал долгий путь, чтобы накричать на меня, так что мы должны позволить ему это. Если он не успеет убить Балекина, тем лучше. – Король поворачивается к Таракану: – Если сумеешь убрать Гримсена куда-нибудь, чтобы он не доставлял неприятностей, это будет весьма полезно. Пора ему выбрать сторону и преклонить колени перед одним из участников этой игры. Но я не хочу смерти Балекина.

Таракан делает глоток чая и поднимает кустистую бровь. Бомба шумно вздыхает.

Кардан смотрит на меня:

– После того как ты пропала, я просмотрел все, что смог найти, по истории отношений суши и моря. С тех пор как первая Верховная Королева Мэб подняла острова Эльфхейма из морских глубин, наши народы периодически вступали в схватку, но если говорить начистоту, совершенно ясно, что победителя здесь быть не может. Ты сказала, что королева Орлаг ждет выгодного момента для объявления войны. А я считаю, что она думает о новом правителе – таком, которым сможет манипулировать, а в случае необходимости сменить другим, чем-то ей обязанным. Она считает, что я молод и беспомощен, и хочет проверить, на что я гожусь.

– Значит, что, – спрашиваю я, – наш выбор – терпеть ее игру, какой бы опасной она ни была, или ввязаться в войну, в которой мы не можем победить?

Кардан качает головой и выпивает еще чашку чая.

– Мы ей покажем, что я не беспомощный Верховный Король.

– И как мы это сделаем? – интересуюсь я.

– С большим трудом, – отвечает он. – Потому что, боюсь, она права.