Глава 11

В вечер Охотничьей Луны весь Двор устремляется в Молочный лес, где деревья закутаны в шелковые покрывала, так что, на мой смертный взгляд, больше напоминают мешки с яйцами моли или завернутую в паутину трапезу пауков.

Локк подготовил напоминающее стену сооружение из плоских, вкопанных стоймя камней; из них же соорудили грубое подобие трона. Вся постройка возвышается над рощей. Массивный каменный блок служит спинкой, широкая плита – сиденьем. Рядом горит костер, в который кидают ветки полыни и тысячелистника. Кардан восседает на троне, на голове мерцает корона. На одно короткое мгновение он кажется мне значительнее, чем есть на самом деле, явившимся из легенды настоящим Верховным Королем, а не чьей-то марионеткой.

Чувствую благоговейный трепет и замедляю шаг, потому что начинаю паниковать.

«Король – живой символ, бьющееся сердце, звезда, на которой начертано будущее Эльфхейма. Вы наверняка заметили, что с начала его правления острова изменились. Шторма наступают быстрее. Цвета стали немного ярче, а запахи – острее. Когда он пьян, его подданные хмелеют без вина. Когда проливается его кровь, являются твари».

Мне остается только надеяться, что он не прочитает этого на моем лице. Остановившись перед ним, склоняю голову, радуясь, что не нужно встречаться с ним глазами.

– Мой король.

Кардан встает с трона, расправляет плащ из блестящих черных перьев. На мизинце сверкает новое кольцо, красный камень ловит отблески костра. Очень знакомое кольцо. Мое кольцо.

Припоминаю, как он взял меня за руку в комнате.

Стискиваю зубы и украдкой бросаю взгляд на свою руку. Пусто. Он стащил мое кольцо. Стащил, а я и не заметила. Таракан – хороший учитель.

Интересно, сочтет ли это изменой Никасия? Очень может быть.

– Идем со мной. – Кардан берет меня за руку и ведет через толпу. Хобы и григи, зеленые и коричневые тела, рваные крылья и одежды, скроенные из коры, – весь народ Эльфхейма сегодня представлен здесь в своих лучших нарядах. Проходим мимо мужчины в накидке из золотых листьев, потом мимо другого, в зеленой кожаной жилетке и шляпе, верх которой закручен в виде раковины улитки. Лужайка покрыта одеялами, на них подносы с гроздьями винограда, причем каждая ягода размером с кулак, и кроваво-красными вишнями.

– Что мы делаем? – спрашиваю у Кардана, ведущего меня к краю рощи.

– Я нахожу утомительным постоянно разговаривать у всех на виду, – отвечает он. – Хочу, чтобы ты знала: твоей сестры здесь сегодня нет. Я об этом позаботился.

– Так что задумал Локк? – Я задаю вопрос, не желая благодарить и делать ему комплимент по поводу ловкости рук. – Сегодня вечером на кону его репутация.

Кардан корчит гримасу:

– Не собираюсь ломать свою драгоценную голову над такими вопросами. Предполагается, что всю работу выполняешь ты. Как муравей в басне – копается в земле, пока стрекоза поет все лето напролет.

– И остается ни с чем на зиму, – добавляю я.

– Мне ничего не нужно. – Кардан с притворной скорбью качает головой. – Я – Король-Зерно. В конце концов мною пожертвуют, чтобы по весне маленький Оук взошел на трон.

Вверху загораются и светят мягким волшебным светом шары, дрейфуя в ночном воздухе. От его слов меня пронизывает нервная дрожь.

Смотрю ему в глаза. Рука Кардана скользит по моему бедру, словно он пробует привлечь меня ближе. Наступает головокружительный момент, в который что-то со вспышкой проскакивает в воздухе между нами.

«Целуй, пока меня не затошнит».

Конечно, Кардан не пытается меня поцеловать. И не собирался – ведь он сейчас не разгорячен вином, не переполнен отвращением к себе.

– Тебе не нужно здесь сегодня задерживаться, маленький муравей, – говорит он, отстраняясь. – Возвращайся во дворец. – И Кардан уходит назад, в толпу. Придворные кланяются ему. Некоторые, самые нахальные, хватают за полы, флиртуют, пытаются вовлечь в танец.

А он, когда-то разорвавший крыло мальчишке за то, что тот не поклонился, теперь позволяет такие фамильярности и смеется.

Что изменилось? Он стал другим, потому что я заставила его? Или все потому, что рядом нет Балекина? Или он вовсе не изменился и я просто вижу то, что хочу видеть?

Его теплые пальцы задерживаются на моей коже. Со мной явно что-то не так. Хочу того, что ненавижу, желаю того, кто меня презирает. Впрочем, он тоже хочет меня. Успокаивает одно: он не знает о моих чувствах.

Какое бы непотребство ни задумал Локк, я должна остаться и найти представителя Двора термитов. Чем быстрее верну долг лорду Ройбену, тем меньше обязательств останется висеть над головой. К тому же меня обижали здесь столько раз, что вряд ли смогут обидеть больше.

Кардан снова забирается на трон, когда появляются Никасия и Гримсен с застежкой для плаща в виде мотылька.

Гримсен заводит речь – несомненно, льстивую, – потом извлекает что-то из кармана. Похоже на сережку – одна-единственная капля, которую Кардан поднимает к свету и на которую с восхищением взирает. Я догадываюсь, что Гримсен изготовил первый магический предмет на службе Эльфхейму.

На дереве слева от них вижу сову с лицом хоба. Это Львиный Зев смотрит вниз, время от времени мигая. Призрак и еще несколько шпионов где-то рядом; я их заметить не могу, но они наблюдают за весельем с подходящей дистанции. Если что-нибудь случится, они тут же окажутся здесь.

Вперед выходит похожий на кентавра музыкант с телом оленя. В одной руке он держит лиру, вырезанную в форме пикси. Крылья ее образуют рога инструмента. На лире натянуто что-то, похожее на разноцветные нити. Музыкант начинает играть, инструмент принимается петь.

Никасия пробирается туда, где сидит кузнец. На ней фиолетовое платье, отливающее на свету лазурью. Волосы заплетены в косу, венцом уложенную на голове; над бровями проходит цепочка, с которой рядами свисают дюжины бусинок, сверкающие багряными, голубыми и янтарными искорками.

Когда Гримсен поворачивается к ней, лицо его смягчается. А я хмурюсь.

Жонглеры начинают подбрасывать в воздух самые различные предметы – от живых крыс до сверкающих мечей. Слуги разносят вино и медовые пряники.

Я, наконец, замечаю Дулкамару из Двора термитов; у нее красные, как маков цвет, кудрявые волосы, за спиной висит двуручный меч, серебристое платье развевается на легком ветерке. Стараясь не выдать волнения, подхожу.

– Добро пожаловать, – говорю я. – Чем мы обязаны честью видеть тебя у нас? Быть может, твой король решил, что я могу…

Переводя взгляд с меня на Кардана, она перебивает:

– Лорд Ройбен хочет, чтобы ты знала: даже до Нижних Дворов доходят слухи.

В одно мгновение перед внутренним взором пролетают все нелицеприятные факты, о которых могла слышать Дулкамара; потом я сразу вспоминаю, что народ шепчется, как Кардан по прихоти выстрелил в любовницу. Двор термитов – один из немногих, в котором объединились Благие и Неблагие создания; не представляю, что их может тревожить больше – раненая придворная или проявление неуравновешенности короля.

– Ложь распространяется даже без лжецов, – осторожно говорю я. – Какие бы слухи до вас ни дошли, я могу объяснить, что на самом деле случилось.

– И я должна тебе верить? Думаю, нет. – Дулкамара улыбается: – Мы в любое время можем прислать сюда своего наблюдателя, смертная девочка. Например, лорд Ройбен направит меня в качестве твоего личного телохранителя. – Хлопаю глазами. Под «телохранителем» она явно понимает соглядатая. – Или, может быть, мы одолжим вашего кузнеца, Гримсена. Он сумеет изготовить для лорда Ройбена клинок, рассекающий обеты.

– Я не забыла о своем долге. В самом деле, я рассчитывала, что ты позволишь вернуть его теперь же, – объясняю я, стараясь выглядеть соответственно занимающей должности. – Но лорд Ройбен не должен забывать…

– Смотри, сама не забудь, – огрызается Дулкамара, не дав договорить, и с этими словами шагает прочь, оставив меня наедине со всеми разумными доводами, которые я собиралась изложить. Я до сих пор в долгу перед Двором термитов и до сих пор не смогла укрепить свое влияние на Кардана. И понятия не имею, кто мог меня предать и что делать с Никасией.

По крайней мере, праздник получается не разгульнее прочих, несмотря на все бахвальство Локка. Интересно, удастся ли мне выполнить просьбу Тарин и сместить его с должности Магистра Увеселений хотя бы за то, что он стал неинтересен.

Словно подслушав мои мысли, Локк хлопает в ладоши, призывая собравшихся к тишине. Музыка запинается и смолкает, прекращаются танцы и смех, останавливаются жонглеры.

– У меня для вас в запасе еще одно развлечение, – объявляет Локк. – Настало время выбрать хозяйку сегодняшней ночи. Королеву Веселья.

Один из лютнистов исполняет шуточную импровизацию. В толпе слышится смешок.

По спине у меня бегут мурашки. Я слыхала про эту забаву, хотя никогда не видела ее. Она достаточно проста: украсть смертную девушку, напоить фейрийским вином, околдовать фейрийской лестью и фейрийскими поцелуями, убедить, что она удостоилась чести надеть корону, все это время глумясь над несчастной, лишившейся рассудка.

Если Локк притащил сюда смертную, чтобы потешаться над ней, то он будет иметь дело со мной. Я привяжу его к черным скалам Инсуила и скормлю русалкам.

Когда Локк начинает говорить, я все еще раздумываю над происходящим.

– Но короновать королеву, конечно, может только король.

Кардан встает с трона, спускается по камням к Локку. Его длинный плащ из блестящих перьев волочится за ним.

– Итак, где же она? – спрашивает Верховный Король, приподнимая брови. Не похоже, что ему весело, и я надеюсь, что затея провалится, не успев начаться. Какая ему радость от такой потехи?

– Ты не угадал? В нашей компании только одна смертная, – отвечает Локк. – Само собой, наша Королева Веселья не кто иная, как Джуд Дуарте.

В голове у меня на секунду становится пусто. Я просто ни о чем не могу думать. Потом вижу ухмылку Локка, улыбающиеся лица придворных из народа и цепенею от ужаса.

– Давайте поприветствуем ее, – предлагает Локк.

Толпа вопит нечеловеческими голосами, а на меня накатывает приступ паники. Смотрю на Кардана и вижу в его глазах какой-то странный блеск, но не нахожу сочувствия.

Никасия смеется, ликуя, Гримсен рядом с ней забавляется вовсю. Дулкамара у края лужайки наблюдает за мной.

В голове мелькает мысль, что Локк наконец сделал что-то правильное. Обещал Верховному Королю удовольствие, и теперь, в этом я совершенно уверена, Кардан наслаждается происходящим в полной мере.

Я могу приказать ему, и все прекратится в одно мгновение. Он тоже это знает. Знает, но рассчитывает, что хоть мне и не нравится то, что вот-вот произойдет, но не до такой степени, чтобы, отдав приказ, я обнаружила свою власть над ним.

Конечно, я многое сумею вынести, прежде чем решусь на этот крайний шаг.

«Ты об этом пожалеешь». Вслух этого не говорю, но смотрю на Кардана и повторяю про себя с таким чувством, что мне кажется, будто я кричу.

Локк подает сигнал, и вперед выходит группка девушек-импов с безобразным изорванным платьем и венком из прутьев. К этой самодельной короне прикреплены отвратительные, источающие гнилостный запах грибочки.

Бормочу себе под нос проклятия.

– Новое одеяние для нашей новой королевы, – возглашает Локк.

Слышны изумленное аханье и издевательский хохот. Игра жестокая, в нее играют со смертными девушками, когда они зачарованы и не понимают, что над ними смеются. Забавляются их глупостью. Девушки без ума от наряда, который видится им пышным одеянием. Они восхищаются короной, которая, по их мнению, сверкает драгоценными камнями. И даже лишаются чувств, услышав обещания вечной любви.

Благодаря заклятию принца Дайна чары фейри не действуют на меня, но даже если бы они работали, то все придворные понимают, что смертный сенешаль Верховного Короля должен носить какую-то защиту от колдовства – бусы из рябины, пучок веток дуба, ясеня и терновника. Они знают – я прекрасно вижу, во что Локк собирается меня нарядить.

Двор наблюдает за мной, жадно затаив дыхание. Уверена, они никогда не видели Королеву Веселья, которая сознает, что над ней глумятся. Это совсем другая забава.

– Скажи нам, что ты думаешь о нашей госпоже, – странно улыбаясь, Локк обращается к Кардану.

Лицо Верховного Короля застывает; через секунду, когда Кардан поворачивается к Локку, оно немного смягчается.

– Меня очень часто посещали беспокойные сны про Джуд, – начинает он громким голосом. – Я видел ее черты в самых жутких кошмарах.

Придворные хохочут. Жар ударяет мне в лицо, потому что он говорит правду и, чтобы посмеяться надо мной, раскрывает им секрет.

Когда Элдред был Верховным Королем, вечеринки и приемы проходили степенно; новый Верховный Король обновил не только страну, но и сам Двор. Уверена, они радуются его прихотям и жестоким наклонностям. А я, как дура, надеялась, что он переменился.

– Некоторые из нас не считают смертных красивыми. Фактически многие здесь могут поклясться, что Джуд непривлекательна.

В какой-то момент я решаю, что Кардан хочет вывести меня из себя и вынудить отдать приказ остановиться, то есть обнаружить нашу сделку перед лицом Двора. Но нет, просто биение сердца отдается в висках, и я почти не могу думать.

– Но мне кажется, все это потому, что красота Джуд… уникальна. – Кардан делает паузу, чтобы вызвать новый взрыв хохота. – Она невыносима. Мучительна. Убийственна.

– Возможно, требуется новый наряд, чтобы подчеркнуть ее истинное очарование, – говорит Локк. – Замечательный наряд для такой красавицы.

Импы собираются надеть изодранное тряпье поверх моего собственного платья, чтобы доставить удовольствие народу.

Снова раздается хохот. Мне жарко. Какая-то часть меня хочет бежать, но тут все мое существо охватывает желание доказать им, что я не из пугливых.

– Погодите!

Импы замирают в нерешительности. У Кардана непроницаемое лицо.

Наклоняюсь, берусь за подол и стаскиваю платье через голову. Оно простое – без корсета и застежек – и снимается легко. Стою посреди толпы в нижнем белье и жду, как они отреагируют. И что скажет Кардан.

– Теперь я готова надеть свое новое платье, – говорю под одобряющие возгласы, словно присутствующие забыли, что весь смысл затеи – в унижении. Локк, к моему удивлению, выглядит довольным.

Пожирая меня глазами, Кардан подходит ближе. Не уверена, что спокойно вынесу очередное издевательство. К счастью, ему, похоже, не хватает слов.

– Я тебя ненавижу, – шепчу ему прежде, чем он заговорит.

Кардан берет меня двумя пальцами за подбородок.

– Повтори, – говорит он, пока импы расчесывают мне волосы и возлагают на них уродливую вонючую корону. Говорит тихо. Только для меня.

Дергаю подбородком, стряхивая пальцы, но успеваю увидеть выражение его лица. Он смотрит, как в ту ночь, когда вынужден был отвечать на мои вопросы, когда признался, что хочет меня. Смотрит, как на исповеди.

Смешавшись от стыда и гнева, краснею и отворачиваюсь.

– Королева Веселья, наступила пора твоего первого танца, – заявляет Локк, подталкивая меня в толпу.

Когтистые пальцы смыкаются на моих запястьях. Нечеловеческий смех звучит в ушах, и тут начинает играть музыка. Танцы возобновляются, и я в самой гуще. Ноги шлепают по грязи в такт ударам барабанов, сердце вибрирует под трели флейты. Меня вертят в толпе, передают из рук в руки. Толкают и тянут, щипают и шлепают, оставляя синяки.

Пытаюсь сопротивляться уносящей меня музыке, стараюсь вырваться из танца – и не могу. Пробую волочить ноги, но меня дергают за руки, и музыка подхватывает снова. Все сливается в размытый хаос звуков и мелькающих нарядов, блестящих чернильных глаз и слишком острых зубов.

Я потерялась в этом хаосе, утратила контроль над собой, словно я опять ребенок, словно не заключала сделку с Дайном, не травила себя ядами и не захватывала трон. Это не колдовство. Я сама не могу остановиться и продолжаю танцевать, хотя внутри нарастает ужас. Я готова плясать, пока не сотрутся подошвы, пока ноги не начнут кровоточить, плясать до упаду.

– Прекратите играть! – кричу изо всех сил; паника придает голосу пронзительности. – Как ваша Королева Веселья и сенешаль Верховного Короля, я имею право на выбор танца!

Музыканты останавливаются. Движения танцующих замедляются. Это всего лишь секундная передышка, но я вовсе не была уверена, что даже ее получу. Меня всю трясет от злости, страха и напряженной борьбы с собственным телом.

Стараюсь выглядеть уверенной и вести себя так, словно на мне не тряпки, а пышное одеяние.

– Давайте станцуем рил, – говорю я, стараясь произнести эту фразу так, как произнесла бы ее Ориана, моя приемная мать. На этот раз голос звучит так, как мне хочется, – властно и холодно. – И я буду танцевать с моим королем, который осыпал меня столь лестными комплиментами и дарами.

Двор смотрит на меня влажными мерцающими глазами. Они могли ожидать от Королевы Веселья подобных слов; я уверена, смертные произносили их здесь бессчетное количество раз, но при других обстоятельствах.

Надеюсь, что они нервничают, так как понимают – я лгу.

В конце концов, раз они оскорбляют меня, потому что я смертная, вот мой ответный удар: я тоже здесь живу и знаю правила. Быть может, знаю лучше их, поскольку они с ними родились, а я их изучила. Возможно, я знаю лучше, потому что у них больше свободы их нарушать.

– Не хочешь станцевать со мной? – делая книксен, ехидно спрашиваю у Кардана. – Ибо я нахожу тебя таким же красивым, какой ты находишь меня.

По толпе бежит шелест шепота. Я отыграла очко у Кардана, и Двор не знает, как себя вести. Им нравятся неожиданности и сюрпризы, но, похоже, они не определились, как относиться к этому.

Мое маленькое представление явно озадачило толпу.

У Кардана лицо невозмутимое.

– С удовольствием, – отвечает он, и музыка играет снова. Кардан подхватывает меня в объятия.

Раньше мы уже танцевали – на коронации принца Дайна. До того как начали убивать. Перед тем как я взяла Кардана в плен, приставив к его горлу нож. Интересно, думает ли он об этом, кружа меня на лужайке Молочного леса?

С клинком он, может, и не особенно ловок, но танцор искусный, как и говорил дочке ведьмы. Я позволяю ему вести и поддерживать себя, и без его помощи, несомненно, сразу бы сбилась. Сердце колотится, кожа повлажнела от пота.

У нас над головами кружатся бумажные мотыльки, поднимаясь все выше, словно их притягивает свет звезд.

– Как бы ты надо мной ни издевался, я отплачу тебе с лихвой, – зло цежу я сквозь зубы.

– Вот как? – Кардан сжимает меня в объятиях. – Я не забывал об этом ни на мгновение.

– Тогда зачем?

– Думаешь, я спланировал твое унижение? – Он хохочет: – Я? Для этого мне пришлось бы потрудиться. Я ни при чем…

– Мне все равно, при чем ты или нет. – Я злюсь и не могу разобраться в своих чувствах. – Достаточно того, что тебе это нравится.

– А почему бы мне не наслаждаться, глядя, как издеваются над тобой? Ты же обманула меня, – говорит Кардан. – Ты сделала из меня дурака, и теперь я – Король Глупцов.

– Верховный Король Глупцов, – с презрением поправляю я. Наши взгляды встречаются, и в глазах шок от взаимного осознания близости. Я ощущаю себя: свою кожу, капельки пота на губах, скольжение бедер. И так же остро ощущаю его: тепло шеи, обвитой моими ладонями, колючую щетку волос. Вдыхаю его запах: ароматы леса, древесины дуба и кожи. Смотрю на его коварный рот и представляю, как он целует меня.

Все не так. Вокруг нас кипит веселье. Некоторые придворные бросают в нашу сторону взгляды, потому что некоторые придворные всегда смотрят на Верховного Короля. Но игра Локка подходит к концу.

«Возвращайся во дворец», – сказал Кардан. А я не послушала, проигнорировала его предупреждение.

Вспоминаю, как жадно следил Локк за лицом Кардана, когда тот говорил о моей красоте. Он смотрел не на меня. Впервые мне приходит в голову, что глумление надо мной было всего лишь уловкой, наживкой для его крючка.

«Скажи, что ты думаешь о нашей госпоже».

К моему огромному облегчению, после рила музыканты снова берут паузу и смотрят на Верховного Короля, ожидая указаний.

Я отстраняюсь:

– Сдаюсь, Ваше Величество. Хотела бы получить разрешение удалиться.

И спрашиваю себя, что делать, если он не разрешит. Я отдала много распоряжений, но не велела щадить свои чувства.

– Ты свободна уйти или остаться, как пожелаешь, – торжественно произносит Кардан. – Королеве Веселья рады повсюду, куда бы она ни направилась.

Отворачиваюсь от него, выбираюсь из толпы и прислоняюсь к дереву, жадно вдыхая холодный морской воздух. Лицо горит, щеки пунцовые.

Я на краю Молочного леса и смотрю на волны, бьющиеся о черные скалы. Мгновение спустя замечаю на песке движение, словно там шевелятся тени. Прищуриваюсь. Нет, не тени. Селки, выходящие из моря. По крайней мере дюжина. Они сбрасывают свои глянцевые котиковые шкуры и вынимают серебристые клинки.

На празднество Охотничьей Луны пожаловало Подводное королевство.