«Тактика» Никифора Урана

Никифор Уран, бесспорный автор последнего труда, относящегося к эпохе византийского военного возрождения в десятом веке, не был императором, как авторы обсуждавшихся выше пособий по военному делу, но был фигурой достаточно выдающейся. Впервые он упоминается как придворный военный советник (веста), отправленный в Багдад, чтобы вести переговоры о выдаче Варды Склира, который перебежал к арабам после своего поражения в 979 г.

Никифор Уран увяз в нескончаемых переговорах, завершившихся его же заключением в тюрьму, откуда его пришлось выкупить в 986 г. Но, несмотря на свою неудачу, он был повышен в должности и в звании магистра назначен на очень высокий пост доместика схол Запада, то есть буквально начальником гвардии, но в действительности – командующим действующей армией; в этой должности он одержал впечатляющую победу в битве на реке Сперхий в 997 г. В течение двух лет царь Самуил возглавлял болгар в удачных грабительских экспедициях через всю Грецию вплоть до Аттики, предварительно разбив византийский гарнизон в Фессалонике, и как раз возвращаясь победителем, обременённый добычей, он встал лагерем у реки в Фессалии (центральная Греция), которая и поныне называется Сперхием. Византийские войска под началом Никифора вышли к противоположному берегу реки ускоренным маршем:

С неба лил проливной дождь; река разлилась и вышла из берегов, так что не возникало даже мысли о том, чтобы вступить в битву. Но магистр [Никифор], пройдя вверх и вниз по реке, нашёл место, где, по его мнению, можно было переправиться [т. е. брод]. Он поднял войско ночью, перешёл через реку и совершенно неожиданно напал на спящих бойцов Самуила. Лучшие из них были перебиты, никто не решился даже подумать о сопротивлении. И Самуил, и Роман, его сын, получили тяжёлые ранения, и спастись им удалось, лишь спрятавшись среди мертвецов…

Как отмечал Дэн (Dain), руководства по военному делу всегда рекомендовали нечто вроде этого, то есть искусный манёвр, позволяющий добиться полной неожиданности, которая парализует врага и потому может свести на нет даже значительную разницу в численности и в боевой силе; но руководства обещали лишь тактические преимущества, а на реке Сперхий Никифор Уран одержал стратегическую победу. Потери болгар были столь тяжелы, что Самуил уже больше никогда не угрожал Греции, он был решительно ослаблен, хотя его военная сила и его царство не были окончательно уничтожены вплоть до битвы в проходе Клеидион в июле 1014 г.

Труд Никифора Урана был столь же полномасштабным: не менее 178 глав, что дало бы 500 больших страниц на греческом, – но этот труд как целое никогда не был опубликован, хотя Дэн (Dain) реконструировал текст по восемнадцати различным рукописям разного времени, начиная с 1350 г. и далее. Одна из них, константинопольская (Constantinopolitanus gr. 36), содержащая 33 главы, была обнаружена лишь в 1887 г. немецким учёным Фредериком Блассом (Blass), который нашёл её в малоподходящем месте: во дворце Топкапы Сарай, в Серале, над которым витают пылкие образы гаремной жизни, хотя в действительности это была просто резиденция и штаб-квартира османских султанов до 1853 г. (именно их переезд в новый дворец Долмабахче позволил учёному-иностранцу порыться в библиотеке). Именно из этой рукописи взято заглавие «Тактика», открывающее собою длинное, в целый параграф, оглавление этого труда.

Первая часть, включающая в себя главы 1—55, представляет собою парафразу «Тактических конституций» упоминавшегося выше Льва VI Философа (886–912 гг.), которые и сами большей частью основываются на более ранних трудах; так, начало «Тактики» Никифора Урана, о качествах хорошего военачальника, основывается на второй конституции, которая, в свою очередь, сама взята из трактата «Военачальник» («Стратигикос») упоминавшегося выше Онасандра, что Дэн убедительно доказывает, приведя четыре параллельных отрывка.

Главы 56–74 представляют собою парафразу «Военных предписаний» (“Praecepta militaria”), рассмотренных выше, от которых до нас дошло лишь шесть глав: утраченный текст можно частично реконструировать по Никифору Урану, который доступен в одном современном издании, включающем главы 56–65, и в другом, куда вошли главы 63–74. В них описывается пехота, конница и особенно катафракты, тяжеловооружённая кавалерия, а затем автор переходит к описанию обычных военных операций: стычки, рейды, осады, а также (поскольку совсем избежать лобовых сражений на открытой местности невозможно) указания о том, как выигрывать сражения.

В третью, самую пространную, часть «Тактики» Никифора, включающую в себя главы 75—175, входят главы 112–118 о том, как вести тайную переписку, 119–123 о морских сражениях, опубликованные самим Дэном в 1943 г. в его «Навмахике», и главы 123–171, содержащие нескончаемый перечень военных хитростей, почерпнутых в конечном счёте из «Стратегики» Полиэна.

В 999 г. Никифор Уран был назначен командующим в Киликии и близлежащей Сирии со ставкой в Антиохии (современная Антакия), некогда бывшей третьим по значению городом Римской империи и отвоёванной у арабов в 969 г. Сильно окрепшим византийцам не приходилось бояться ежегодных вторжений воинов джихада, как было в прошлом, но мира на границе не было: продолжались набеги, ответные набеги и более масштабные вторжения. Они являются предметом глав 63–65 «Тактики», отражающих практические военные познания опытного боевого командира.

Набеги отличаются от вторжений тем, что в них не ставится целью завоевание территории; но, как и полномасштабные вторжения, они нуждаются в полномасштабной разведывательной подготовке, поскольку силы, участвующие в набеге, невелики и потому по определению уязвимы, и выживание их зависит от способности захватить врага врасплох, никогда не оказываясь в таком положении. А это, в свою очередь, требует превосходящих знаний о враге и о его расположении:

Командующий войском должен сначала провести сбор сведений посредством шпионов, пленных и [перебежчиков] и понять, каково положение в каждом из мест, занятых врагами, в их поселениях и крепостях, а также численность и характер их военных сил.

Когда собраны разведывательные данные и составлен план, должным образом учитывающий субтропический климат этой местности, где летом нужно избегать низин и где реки, разливающиеся весной, перекрывают путь, следующей ближайшей задачей будет секретность.

О том, что секретность важна, говорят всегда, но ею обычно жертвуют ради того, чтобы собрать превосходящие силы: часто лучше располагать дополнительными силами на линии битвы, даже если их перемещение к фронту невозможно полностью скрыть от врага. Враг, предупреждённый заранее, причиняет больше потерь, но дополнительные силы могут восстановить равновесие и тем самым обеспечить победу. Иначе дело обстоит с набегами и вторжениями. Там подобные замены невозможны: если враг располагает предварительными сведениями, достаточными для того, чтобы подготовить соответствующую по силам засаду на пути продвижения войска, тогда вполне возможно полное уничтожение. Поэтому полная секретность – не просто одна из целей, как бывает при масштабных операциях, но абсолютно необходимое требование.

Ничем не выдавать себя – это существенно важно, но недостаточно, потому что приготовления всё же могут раскрыться, а намерения – быть разгаданы. Поэтому необходим активный обман, чтобы отвлечь внимание от истинных сведений или затемнить их значение, предлагая ложные интерпретации (suppresio veri, suggestio falsi), а обман, в свою очередь, требует ответной бдительности:

[Командующий] должен совершенно увериться в том, что он никому, даже [обычным] поверенным своих секретов, не выдал ни своих намерений, ни того, в какую область он собирается вторгнуться. Вместо этого ему нужно обмолвиться, что он собирается направиться в какое-то иное место, и выйти маршем, направляясь якобы именно в это, указанное им, место, но держа свои истинные намерения в тайне. Если он видит, что никаких мер предосторожности не предпринимается, ему следует произвести все надлежащие приготовления, а затем внезапно со всей поспешностью выступить в ту область, куда он действительно намеревался отправиться.

При подготовке более масштабного вторжения пехота и обоз должны создавать тыл, защищённый лишь немногими катафрактами, тяжеловооружёнными всадниками. Более лёгкие подразделения конницы с их конными лучниками составляют основную силу вторжения, и их численность нельзя уменьшать, удерживая конницу в тылу для защиты пехоты; напротив, их число следует увеличить:

[Командующий] должен приказать каждому из офицеров выделить сто или сто пятьдесят своих лёгких пехотинцев, превратив их в кавалеристов (каваллариев), дабы они сопровождали силы конницы… Схожим образом нужно выделить сорок или пятьдесят, которые оставят свои доспехи и защитные покрытия своих лошадей в обозе и выступят вместе с другими лёгкими конниками.

Автор текста утверждает, что целевой причиной этого является более справедливое распределение добычи, но предполагаемая тактическая схема заключалась в том, чтобы как можно больше бойцов находились в рядах лёгкой кавалерии для захвата добычи и пленных (такова непосредственная цель вторжения), тогда как пехота и катафракты суть, так сказать, затраты на ведение дела: они обеспечивают главную боевую силу, чтобы при необходимости поддержать лёгкую кавалерию.

Если конники, участвующие в рейде, встречаются с решительным сопротивлением, мешающим их продвижению, то основные боевые силы могут выступить вперёд, чтобы пробиться сквозь ряды врага в ближнем бою; если враг контратакует, то лёгкая кавалерия может искать защиты у главных боевых сил, которые защищают также мулов и повозки обоза с запасом стрел, снаряжения и продовольствия.

Разведывательные данные были существенно важны для того, чтобы планировать вторжение, но свежие разведывательные данные становятся необходимы, как только оно начинается:

Когда войско подходит к области, занятой врагом, <…> дукатор [командир] должен прежде всего не медлить и сразу послать людей, чтобы [взять языков] для получения точных сведений. Неожиданные вторжения во вражескую землю часто оказываются для войска весьма рискованными. Ибо часто случается так, что за день или за два до начала набега к врагу откуда-нибудь прибывает подкрепление… Это обесценивает разведывательные данные, собранные ранее, если они были добыты всего неделю или четыре дня тому назад; кроме того, такой поворот событий отнюдь не объясняется случайностью: когда войско передвигается, до врага доходят слухи об этом, и он высылает подкрепления, чтобы усилить оборону по предполагаемому пути его продвижения.

Если вторжение, производимое конницей, оказывается успешным, причём врагу не удаётся мобилизовать и отправить свои силы в область, подвергшуюся нападению, тогда можно устроить «возвратный» набег. Сначала и животным, и людям нужно отдохнуть в течение трёх или более дней. Затем византийская армия должна продолжать своё продвижение по обратному пути, чтобы отвести все подозрения, пока не настанет подходящий момент, когда оно может обратиться вспять и напасть снова.

Вторжение – это наступательная операция, но она нуждается также в оборонительной стороне ради безопасности: необходим сторожевой фронт лёгкой конницы и фланговая стража для защиты собственно грабителей, тогда как основные силы следуют сзади по направлению продвижения, готовые послать подкрепления силам лёгкой конницы, попавшим в переделку. Основные боевые силы должны оставаться в тесном порядке ради быстрой передачи сообщений, чтобы можно было быстро послать отряды в дело, если это понадобится.

Захват добычи и пленных был для бойцов важным стимулом сражаться, и Никифор Уран должным образом предписывает, что грабящие должны делить добычу честно, дабы что-то досталось и бойцам, оставшимся позади, чтобы защитить их тыл, а также тем, кто находился в лагере и в обозе.

Стратегическая цель вторжения заключалась в том, чтобы деморализовать арабов и ослабить их материально, отчасти за счёт разорения их сельскохозяйственной экономической базы: «По пути через вражескую территорию… сжигай жилища, хлеб на корню и пастбища…» Это служило предупреждающей мерой, не позволяющей врагу воспользоваться своими ресурсами, причём пастбища были особенно важны, если учесть преобладающую роль конницы в войсках с обеих сторон. Отсутствие пастбищ (или сожжённые пастбища) означало отсутствие лошадей, то есть, для той эпохи, отсутствие войска, потому что пехота играла явно второстепенную роль, тогда как конница могла нести с собой запас фуража в лучшем случае на два дня, набив чересседельные сумки и нагрузив до отказа запасных лошадей и мулов.

До сих пор предполагалось достижение стратегической неожиданности, но, конечно же, может случиться и так, что враг предвосхитит вторжение:

…если враг находится близко к укреплённому лагерю, если его войско многочисленно, и он… ищет битвы, нашему войску не следует сниматься с лагеря и выступать маршем. Оно должно, напротив, оставаться в лагере, а пехотным подразделениям… нужно готовиться к битве… Подразделениям конницы следует выступить из лагеря и развернуться для сражения. <…> Пешие метатели дротиков, лучники и пращники стоят за подразделениями конницы, но не слишком далеко от [тяжёлой] пехоты".

Если враг остаётся на месте и при этом слаб, нет нужды использовать лагерь в качестве базы, охраняемой пехотой: тогда всё войско в полном составе может выдвинуться, чтобы схватиться с врагом и рассеять его. Если вражеское войско слабо и остаётся на расстоянии, тогда его присутствие не должно отвлекать византийское войско от намеченной ранее линии выдвижения: нужно спокойно продолжать марш, выставив передовую стражу, а также фланговую и тыловую (снова сака), чтобы образовать мобильный защитный периметр вокруг основного войска; можно предположить и наличие обоза, хотя он и не упоминается. Внешний контур этого подвижного периметра должен, конечно, состоять из подразделений лёгкой конницы, тогда как пехота образует внутренний слой. Таким образом, пехоту не нужно обременять личными доспехами и более тяжёлым оружием, которое следует перевозить на ослах, лошадях и мулах сил сопровождения. На марше бойцы должны идти со своим подразделением, под командованием десятника, пятидесятника и сотника (декарха, пентиконтарха, экатонтарха):

…так что, если случается внезапная атака… каждый должен быть на отведённом ему месте… они быстро возьмут своё снаряжение и встанут в строй, каждый на своём месте.

В данном случае враг слаб, слишком слаб для того, чтобы вынудить войско сменить направление продвижения, но не настолько слаб, что не способен устроить внезапные наскоки, которые могут причинить болезненные потери, если надлежащие меры предосторожности останутся в небрежении. Патрули и пикеты лёгкой конницы необходимы вокруг всей колонны на марше, чтобы загодя обнаружить атакующего врага и по возможности перехватить его, предупредив основные силы о том, что им нужно занять боевые позиции вне марша.

Особые меры предосторожности предписываются для преодоления узких проходов, даже если нет никаких признаков присутствия неприятеля. В сущности, пехота должна обезопасить и вход, и выход, прежде чем в проход отважится войти конница, по определению более уязвимая для засад. Конечно, всё гораздо хуже, если враг действительно защищает горный проход, обойти который невозможно. Можно считать само собой разумеющимся, что в том случае, если вражеское войско действительно налицо, то его основные пешие и конные силы будут сражаться перед началом прохода: ведь они не могут сражаться внутри него, где нет пространства для того, чтобы развернуться, а от конницы в любом случае мало толку. Если эти главные силы разгромлены и обращены в бегство, то меньшие силы, стоящие в самом проходе или стерегущие дороги вдоль него с более возвышенных позиций, могут сами обратиться в бегство. Если они этого не сделают, ожесточённое сражение будет неизбежно:

Если [вражеские войска] расположены высоко на крутых склонах и стерегут дороги внизу тогда отправь метателей дротиков, лучников и пращников [= лёгкую пехоту], а по возможности и некоторых из менавлатов, чтобы они окружили эти крутые склоны и подошли к ним напрямую с низменных, равнинных мест. Цель состоит в том, чтобы вынудить врага отступить, дабы избежать окружения, оставляя тактически превосходящие, но изолированные позиции, которые могут превратиться в ловушки в том случае, если византийцам всё же удастся преодолеть проход или обойти его стороной.

Что же касается менавлатов, то на крутых склонах они кажутся неуместными, ибо их главная роль – действовать пикой против атакующей конницы, но эти крепкие люди с крепким оружием были полезны и в боевых действиях в горных условиях: небольшое их число может противостоять многим, если происходит внезапная атака на лёгкую пехоту в такой местности, где конница не может прийти ей на помощь; а менавлаты могли своим внушительным видом придать духу силам окружения, задачей которых было вынудить защитников отступить.

Но если вражеские войска прочно стоят на месте, или же, скорее, в том случае, если они продолжают держаться на своих крутых и естественно сильных позициях, лобовые атаки не нужны: «Не рвись в битву и не задирай их без нужды, потому что местность помогает врагам, но выходи на них с разных сторон и досаждай им с помощью вышеупомянутых метателей дротиков, лучников и пращников…». Опять же в качестве ответа выступает скорее манёвр, нежели лобовые схватки на уничтожение, но если и он терпит крах, тогда нет иной альтернативы, кроме как выбивать врага пехотными подразделениями – конечно, с помощью Божией.

Осадные операции выступают предметом главы 65, которая значительно длиннее предыдущих глав. Хотя в ней используется общее обозначение любого укрепления, кастрон, предполагается при этом, что целью выступает не просто крепостца, но скорее крупная крепость – или, скорее, хорошо укреплённый город. Если крепость выстроена прочно и в ней находится очень большой гарнизон, немедленной атаки предпринимать не следует. Вместо этого рекомендуется кампания набегов с целью сжечь хлеба на корню и уничтожить урожай на расстоянии одного-двух путей от крепости. Это должно продолжаться до тех пор, пока крепость не будет ослаблена вследствие недостатка съестных припасов и соответствующего упадка духа её гарнизона. Только тогда войску следует подойти к крепости, чтобы либо принять её сдачу, либо взять её приступом.

Всё это происходит в северной Сирии, где византийцы ведут наступательные боевые действия против арабов-мусульман, и Никифор Уран наставляет пограничных стратигов (командующих, отвечающих за различные участки границы) в том, что они должны пресекать любые поставки средств врагу. Хотя прежнего энтузиазма поубавилось, джихад всё ещё идёт, причём особенно ожесточённо – в обороне:

Ибо враг, угнетаемый нехваткой съестных припасов, посылал во внутренние области Сирии, в города и веси, и объявлял верным [матабада, от арабского мутаабида, или множ. число мута’абиддун] в мечетях об обрушившихся на них бедствиях и о терзающих их муках голода. Они говорят им: «Если наши крепости попадут в руки ромеев, это будет гибелью для всех земель сарацин!», из-за чего сарацины поднимаются на защиту своих братьев и своей веры… и собирают «пожертвования», как они это называют, то есть деньги, большие запасы зерна и другие припасы… в частности, они шлют им много денег.

Деньги – главная угроза: если плата достаточно высока («одна номисма [4,5 грамма золота] за два или три модия, а то и за один модий [12,8 кг]» зерна), то даже добрые христиане, живущие в пределах империи, даже высокопоставленные, найдут возможность контрабандой переправить в укреплённый город зерно, а также сыр и овец, причём в изрядных количествах. Предлагаются меры устрашения и суровые наказания, чтобы отвадить их от этой предательской коммерции, тогда как караваны, везущие съестные припасы из внутренней Сирии, должны тщательно перехватываться пограничными войсками.

Взяточничество также представляет собою проблему: из текста следует, что даже византийские офицеры были ему подвержены; автор не взывает к верности долгу, он предлагает другое средство – превзойти врага в цене:

Необходимо поддерживать моральный дух офицеров, охраняющих дороги, а также их подчинённых, обещаниями, наградами и подарками, чтобы все служили в полную силу… дабы люди, охраняющие дороги… не пропускали съестные припасы… Тех, кто будет поступать вопреки этому из сочувствия к врагам или из нерадивости, следует подвергать суровым взысканиям и наказаниям.

Из вышесказанного можно сделать вывод, что преданность могла двоиться. Крепость – это малый или крупный город, значительную часть жителей которого составляют христиане под мусульманским правлением, и они тоже страдают от голода при блокаде; византийские фемные войска, охраняющие дороги, набираются из местных жителей, а у них могут быть родственники на вражеской стороне – или по крайней мере они могут сочувствовать осаждённым.

Предположим, что крепость значительна и ожидается долгая осада; в таком случае нужны меры предосторожности против атак извне, со стороны вражеских войск, прибывших, чтобы снять осаду.

Если ожидается крупная атака врага, то войска нельзя рассеивать вокруг всей осаждаемой крепости. Должен быть хорошо устроенный лагерь, снабжаемый водой, окружённый по периметру рвами и по возможности дополнительно защищённый от атак вражеской конницы «головками чеснока» и треножниками (трискелиями) с копьевидными шипами (ципаты), аналогичными рогаткам, применявшимся ещё во время Гражданской войны в Америке; устроены они просто: это брёвна, пробитые насквозь двумя рядами шипов, расположенных под углом в 90 градусов друг к другу, так что два острия из четырёх всегда торчат вверх под углом в 45 градусов к земле.

Если приближается вражеское войско, чтобы снять осаду, то нужно предпринять последнее усилие добиться сдачи крепости, произведя демонстрацию силы и заявив о своих намерениях. Во-первых, каждое формирование, подразделение и часть подразделения (фема, тагма, турма, вандон) нужно вывести на отведённую ему позицию вокруг крепости. Затем следует предложение: «Если вы хотите сдать нам крепость добровольно, вы сохраните своё имущество. Первый из вас получит от нас подарки. Если вы этого не сделаете [сейчас], а впоследствии согласитесь на это, то ваша просьба не будет принята: ромейское войско заберёт с собой и ваше имущество, и вас самих как рабов». Чтобы усилить давление, нужно сделать ещё одно заявление: «Все магариты, армяне и сирийцы в крепости, которые не перейдут на нашу сторону до её взятия, будут обезглавлены». По логике вещей, эти разряды врагов, которых нужно скорее обезглавить, чем взять в плен, должны быть предателями-христианами, а не воинами джихада, которые могут искупить свою вину, перейдя на сторону осаждающих (в сохранившихся документах, начиная со знаменитого греко-арабского папируса от 642 г., хранящегося в настоящее время в Вене (PERF 558), слово «магариты» означает «мусульманские воины», не обязательно бывшие христиане, обратившиеся в ислам; но это слово, несомненно, изменило значение с ходом времени). Никифор Уран был слишком опытен для того, чтобы ожидать слишком многого от простых слов; но, даже если не удастся добиться сдачи, возможно иное преимущество: «разногласия и распри в рядах врагов».

Осадные операции требовали особого снаряжения, а также артиллерии, и совершенно очевидно, что всё это невозможно было перевозить в обозе – просто из-за размеров и тяжести. Поэтому бойцы должны изготавливать то, что им необходимо, прямо на месте, начиная с лес, которые плелись из лозы или веток, для защиты от стрел, как уже упоминалось выше; но здесь речь идёт скорее о разработанной их форме в виде домиков с остроконечными крышами, с верандой, закрытой щитами, и двумя дверьми, «на пятнадцать-двадцать человек», нежели о простых плоских щитах. Упоминаются и ещё более тщательно разработанные разновидности лес с четырьмя дверьми, но и они должны быть достаточно лёгкими для переноски, что было вполне достижимо, потому что они плелись из лозы и тонких веток. Они не способны были по-настоящему сдержать стрелы, пока они не потеряли силу в полёте; но за лесами могли укрываться бойцы, так что лучникам уже не удавалось целиться в них – и, конечно же, большинство стрел они отражали.

Эти переносные домики нужно было доставить к самым стенам – на расстояние пяти или десяти оргий, то есть около 18 метров; это, как представляется, действительно очень близко, даже слишком близко, – так что бойцы, укрывающиеся за ними, могут поражать защитников из луков и пращей. Другие бойцы должны использовать камнемёты (требушеты) против стен или же атаковать их напрямую, с помощью молотов и таранов.

Следует также начать подкопы под крепостные стены, чтобы их разрушить. Туннель должен быть глубоким, чтобы защитить от контртуннеля. Если подкоп ведут в мягкой земле, то потолок туннеля нужно прикрыть циновками, держащимися на столбах. Чтобы разрушить крепостные стены точно в необходимый момент, применяется стандартный метод: сначала камни, лежащие в основании стены, заменяют на деревянные опоры, затем полость заполняют сухим деревом, которое можно поджечь, когда уже всё готово, чтобы сжечь опоры и обрушить стену. Натиск должен продолжаться круглосуточно, для чего войско следует разделить на три части: две из них могут отдыхать в любое время, пока третья ведёт боевые действия.

Никифор Уран был, несомненно, знаком с классическими руководствами по осадному делу, в которых описывалось изощрённое снаряжение эллинистической эпохи: передвижные башни, навесные осадные лестницы, «черепахи» и многое другое, «чего наше поколение и не видывало». Но, прибавив несколько неуместное замечание о том, что все эти приспособления были недавно опробованы, он утверждает, что подкоп эффективнее всех этих устройств, если вести его надлежащим образом.

Если осадные операции идут успешно, то осаждённый враг может попытаться сдаться, выдвинув свои условия, то есть сдать крепость и уйти невредимым. Это предложение следует принять лишь в том случае, если приближается вражеское войско, чтобы снять осаду, а гарнизон многочислен и силён. В противном случае крепость нужно взять приступом, чтобы деморализовать защитников других фортов и крепостей: «…об этом станет известно повсюду, и другие крепости в Сирии, на которые ты намереваешься напасть, [сдадутся] без боя».

Далее, в главе 66, Никифор Уран рассматривает тактику лёгкой пехоты: лучников, метателей дротиков и пращников, которые обычно располагаются позади тяжёлой пехоты, чтобы воспользоваться её защитой и вместе с тем поддержать её своими стрелами и снарядами. Но лёгкая пехота может располагаться и с фланга, чтобы предотвратить попытки окружения, занять удобную местность или захватить её, если позволят обстоятельства. Она также может располагаться на одном фланге или на обоих, если тяжёлая пехота выстроена глубокими колоннами, чтобы стрелы и снаряды лёгкой пехоты, расположенной за ней, не причинили братоубийственных потерь. Наконец, лёгкая пехота может выступить перед тяжёлой, чтобы отбить вражескую конницу своими стрелами и снарядами.

Ключевой тактический выбор в расположении конницы для битвы – это соотношение шеренг и колонн. Глубоким и узким построением можно скрыть истинную численность войска, а также дать возможность провести атаку на прорыв вражеской линии; кроме того, она может преодолевать узкие проходы, оставаясь при этом не столь заметной. Формирование, лишённое глубины и состоящее из одной-единственной линии, полезно для того, чтобы захватить пленных и добычу в незащищённой местности, но совершенно бесполезно в битве.

В тексте мы встречаем виглаторов, «бдителей», что в данном случае означает скорее часовых, нежели членов полка императорской стражи, носившего название «вигла» (это название восходит к латинскому vigiles, как называли в Риме совсем иные, вовсе не элитные части муниципальной стражи и пожарных). Эти часовые должны располагаться довольно далеко от лагеря, чтобы находиться ближе к противнику и следить за его приближением; у них должны быть холощёные кони, которые гораздо спокойнее. Поскольку эти часовые находятся вдали от лагеря, они сами могут стать мишенью для врага, который попытается их захватить, и они должны быть готовы к этому.

Лишь немногие сражения заканчиваются потому, что проигравшие физически уничтожены или полностью окружены, так что их выбор ограничивается либо сдачей, либо гибелью. В большинстве случаев именно проигравшие решают исход сражений, приняв решение отступить, чтобы не нести дальнейших потерь, когда никакой успех уже не представляется возможным. Это с наибольшей вероятностью происходит тогда, когда битва длилась в течение некоторого времени, силы с обеих сторон истощились, бойцы утомились, и вдруг к одной из сторон неожиданно приходит свежее подкрепление. (Современным примером тому может служить эпическое оборонительное сражение седьмой бригады израильской армии с частями четырёх наступающих сирийских дивизий в октябрьской войне 1973 г.: после почти 70 часов непрерывной битвы сирийцы внезапно прекратили атаку, когда всего лишь семь танков пришли на помощь израильтянам, которые к тому времени уже почти не могли держаться на ногах.)

Соотношение сил восстанавливают порой материальные, порой психологические факторы, хотя чаще – и те, и другие; вот почему все толковые военачальники всегда держат некоторые силы в резерве, как бы скромны они ни были, даже если при этом ослабляются остальные боевые силы; вводя в битву свежие силы, особенно неожиданно, можно достичь гораздо больших результатов, чем в том случае, если с самого начала ввести эти силы в действие.

Никифор Уран рекомендует стратегему, которая использует это различие. Если стратиг (здесь – командующий войском) ожидает подкрепления, а оно никак не приходит, ему нужно выделить некий контингент и тайком отослать его на некоторое расстояние. В ходе битвы этот отряд можно вызвать обратно, чтобы он вступил в битву «с пылом». Враг решит, что прибыло подкрепление, и может отступить с поля боя.

Совет военачальнику накануне битвы является отзвуком литературного вымысла Онасандра, но он прошёл через фильтр весьма значительного боевого опыта автора. Ночью стратиг должен послать несколько боевых единиц конницы (в тексте тагмата, но явно не в смысле регулярных отрядов) в тыл врага, чтобы утром неприятель пришёл в замешательство, увидев их.