5. Грядущее геоэкономическое сопротивление подъему Китая

Вспышки провокационного поведения Китая после 2008 года естественно ускорили появление ответной реакции на подъем КНР. Но эта ответная реакция все же вызвана не провокациями и соответственно не может быть устранена примирительными жестами со стороны КНР: визитами, укрепляющими политическое положение государства, или успокаивающей риторикой, поскольку эта реакция отражает скорее восприятие китайской мощи как таковой, чем оценку поведения Китая на мировой арене.

Удельный вес такого восприятия и подобных оценок в каждом случае разный.

Во-первых, мощь – это реальность, которая не исчезнет, если даже изменится поведение.

Во-вторых, поведение обычно оценивают постфактум, в то время как восприятие мощи формирует представление о будущем. Кроме того, в отличие от будущей стоимости денег, которая в настоящем приуменьшается, будущая мощь, напротив, представляется еще более внушительной, чем сегодня. В пристальном внимании к нынешним темпам роста мощи видится устоявшаяся тенденция заранее предвидеть их в будущем, которая не учитывает противодействующие факторы и возможные помехи, если только они не очевидны и не особенно внушительны. «Волна будущего» гораздо больше впечатляет, чем стоячая вода настоящего.

Возвращаясь к основному представленному здесь противоречию, – несоответствию между нынешним стремительным ростом китайской экономической мощи, военной силы и дипломатического влияния – остается определить в конкретных понятиях то, как каждое из этих измерений китайского прогресса может помешать другим странам в ближайшем будущем или мешает им уже сейчас. Ведь противодействие со стороны соседей Китая, других великих держав и прочих стран, которые не относятся ни к тем, ни к другим, – налицо.

Только одно из этих несоответствий имеет явную и узнаваемую форму – противоречие между угрожающей военной позицией и дипломатическим влиянием на любое государство, которое еще пока сохранило автономию, то есть еще не прошло последнюю точку, за которой подчинение более сильной державе должно быть принято как неизбежность. Только тогда растущая военная угроза может производить больше влияния, причем весьма эффективно.

В этом отношении логика стратегии также не может быть линейной: растущая военная угроза обычно усиливает сопротивление ей самой, ведя к потере влияния того, кто угрожает. Если угроза остается и усиливается, то подверженная этой угрозе страна попытается дополнительно вооружиться или найти союзников, или сделать обе эти вещи, если возможно. Но если угроза усиливается и в дальнейшем, преодолевая как усилия по наращиванию оборонительных вооружений, так и поддержку союзников, то будет достигнута кульминационная точка сопротивления. Если другие факторы или силы не вмешаются в процесс или не прервут его, дальнейшее усиление угрозы в большинстве случаев уже не вызовет адекватного усиления сопротивления, но, напротив, будет способствовать установлению более сговорчивых взаимоотношений, которые даже могут завершиться полным подчинением.

Так как баланс сил во всех сферах – экономический потенциал, военная мощь, дипломатическое влияние – продолжает склоняться в пользу Китая, каждый из его соседей и сравнимых по силе держав должен сделать выбор между принятием усиления китайского влияния на свои дела или, по крайней мере, на дела своих союзников и сателлитов (которые таким образом со временем станут союзниками и сателлитами Китая) и издержками, связанными с увеличением силы своего сопротивления, как путем внутреннего усиления, так и союза с другими державами, которым тоже в той или иной степени и с такими же перспективами угрожает подъем Китая.

Каждая форма реакции на слишком явно возросшую мощь неизбежно имеет свою стоимость. Внутреннее усиление может потребовать не только перераспределить скудные ресурсы на военные нужды, но и поступиться иными важными интересами и даже ценностями или, по меньшей мере, идеологическими постулатами, вроде любимого американского тезиса о «свободе торговли». Так происходит потому, что в наш ядерный век, когда всякий маломальский военный конфликт между ядерными державами исключен, логика стратегии должна найти в себе альтернативные, невоенные проявления в сфере «геоэкономики»³³.

Эти утверждения, конечно, требуют обоснования, и первое утверждение гораздо легче обосновать, чем второе.

У Китая есть ядерное оружие и различные средства его производства, ни то, ни другое само по себе не впечатляет, но, тем не менее, взятые вместе эти факторы оказались достаточно убедительными для того, чтобы устрашить Советский Союз во время резкого обострения его отношений с Китаем (и это в то время, когда китайские стратегические ядерные силы еще находились в эмбриональном состоянии). С другой стороны, примеры бесполезного и бессмысленного поведения КНР на международной арене после 2008 года, которые создали Китаю новых врагов, а США – новых друзей, пока даже близко не подошли к той степени полного безрассудства, которая требуется для полномасштабного нападения Китая на Соединенные Штаты или их вооруженные силы.

Это все же оставляет для обеих сторон возможность проведения мелких строго ограниченных локальных акций военного характера, как и для провокаций на море.

Но такие мелкие и бескровные столкновения не могут принести США никакой пользы в плане сдерживания экономического роста Китая – корня проблемы, дающего ему возможность наращивать свой военный потенциал. Что касается китайцев, то они неоднократно пытались использовать меры устрашения, чтобы помешать США собирать разведывательную информацию на море и в воздухе: на их счету один инцидент в воздухе со смертельным исходом и несколько близких прохождений ракет на море. Но эти попытки оказались недостаточными для уменьшения американской разведывательной деятельности, а китайцы, в свою очередь, убедились в том, что не стоит применять более эффективные средства, чтобы не спровоцировать полномасштабную войну, исход которой будет означать либо падение китайского режима, либо вынужденное использование ядерного оружия.

Таким образом, можно сказать, что в то время как все эффективные формы боевых действий, которые теоретически способствуют достижению существенных результатов, на настоящий момент уже полностью исключены благодаря осознанию разрушительной силы ядерного оружия (ядерные державы уже прошли кульминационную точку полезного использования своей мощи), тем не менее, некоторые другие формы военного противостояния все еще сохраняются. Это было доказано еще в процессе прохождения через разные стадии Холодной войны, хотя несомненно советские лидеры не были более благоразумны в использования вооруженной силы, чем их китайские коллеги.

Что касается второго утверждения о том, что логика стратегии просто должна найти альтернативное, невоенное выражение в «геоэкономике», то следует сначала уяснить, что логика стратегии остается прежней и в геоэкономическом контексте, где она выражается уже посредством коммерции, а не войны.

Отсюда следует, что в геоэкономике возможна такая же эскалация до уровня полного или практически полного разрыва торговых отношений, что подтверждается отсутствием экономических отношений между США с Кубой.

Подобная эскалация, немыслимая в настоящее время благодаря нормальным экономическим отношениям между США и Китаем, может быстро стать возможной в случае существенного проявления агрессии Китая против третьих стран, включая Тайвань, даже если у США не будет формальных договорных обязательств.

Но наличие такой возможности еще ни в коем случае не подтверждает истинности выдвигаемого здесь тезиса о том, что продолжающийся рост Китая настолько угрожает независимости его соседей и даже партнеров, что в будущем он действительно столкнется с сопротивлением, в котором будут задействованы геоэкономические силы (если совершит поступок, который оправдает применение такой, почти военной, акции). То есть против него будут применены стратегически мотивированные действия, а не просто – установление более жестких протекционистских барьеров, а также введение запретов на инвестиции и на поставки технологий, и может даже быть установлен запрет на экспорт в Китай сырья.

Данный прогноз делается с учетом самых разных аспектов современной реальности, а именно, с учетом того, что многие страны прилагают активные усилия к расширению экономических связей с Китаем, либо к тому, чтобы экспортировать больше товаров на его растущий рынок, либо к налаживанию производства непосредственно в Китае, или для привлечения китайских инвестиций. Причем любая из этих интенций препятствует (если не исключает полностью) возможности использования тех геоэкономических мер, которые могли бы замедлить китайский рост.

Строго говоря, данный прогноз может иметь силу только при соблюдении двух взаимосвязанных условий: ядерное оружие не будет применяться в указанных целях в силу его разрушительности, но при этом соседи Китая и его контрагенты будут защищать свою независимость, ограничиваясь использованием геоэкономических мер.

Уже сейчас можно наблюдать отдельные несогласованные геоэкономические акции, правда пока это лишь капли в море, но они явно указывают на то, что ждет нас в будущем:

♦ В Соединенных Штатах наблюдается возникшее совсем недавно, но постоянно растущее сопротивление властей всех уровней: и федеральных, и на уровне штатов, и местных – против приобретения для госзакупок (для инфраструктуры или прочих дел) китайских товаров. Например, закупленный в Китае мост через залив Сан-Франциско сейчас (июнь 2011 года) вызывает больше вопросов, чем тогда, когда заключался сам контракт на его приобретение бывшим губернатором Калифорнии. Что касается министерства обороны США, то его правило FR 45074 от 2 августа 2010 года прямо запрещает закупки боеприпасов для вооруженных сил США в Китае и контролируемых Китаем источниках. Сейчас конгресс США рассматривает законопроект о полном запрете любых закупок в КНР для нужд американского министерства обороны.

♦ Также в США была фактически запрещена закупка в КНР телекоммуникационного оборудования и другого подобного оборудования для инфраструктуры путем угрозы разрыва контракта правительства США с любым поставщиком телекоммуникационных услуг, нарушающим это положение.

♦ В Индии такой же запрет был введен правительством в 2010 году, но с той принципиальной разницей, что если США были для Китая лишь потенциальным рынком телекоммуникационного оборудования, то Индия уже являлась на тот момент крупнейшим рынком этой китайской продукции.

♦ В Аргентине и Бразилии в последнее время (2011 год) была запрещена продажа сельскохозяйственных земель «иностранцам» – такая мера никогда ранее не применялась, когда огромные куски земли покупали европейцы или американцы, но немедленно была введена в действие, когда на горизонте появились китайские покупатели. Другие латиноамериканские страны также принимают подобные меры.

В Бразилии, где с запозданием осознали, что торговля с Китаем обогащает лишь экспортеров сырья, в то же время лишая страну собственной промышленности, стали выдвигаться требования установления торговых барьеров против китайского импорта. Параллельно такое же требование с осторожностью выдвигается министерством финансов США, последним бастионом сторонников сотрудничества с Китаем любой ценой (включая деиндустриализацию), идеологически приверженным «свободной торговле» все равно чем. Но Бразилия стремительно стала скатываться к роли простого экспортера сырья, и ее центральный банк, наконец, принял меры и сократил процентные ставки (рискуя вызвать рост инфляции), чтобы снизить стоимость бразильского реала для противостояния недооцененному юаню. Другие страны, где еще сохранилась легкая промышленность, наверняка последуют этому примеру.

♦ В Австралии, где для европейских, японских и американских компаний нет запретов на приобретение любых австралийских производителей минерального сырья, включая даже крупнейших производителей, все подобные попытки со стороны китайских компаний были де-факто предотвращены административными мерами.

♦ В Монголии, обладающей, по-видимому, самыми крупными нетронутыми запасами угля с низким содержанием серы на месторождениях в Таван Толгой (Tavan Tolgoi) в районе Цогтетци провинции Омногови, правительство решило в 2011 году строить железную дорогу на север в направлении Российской Федерации (с конечной точкой Порт Восточный в бухте Врангеля), а не на юг, чтобы сдержать рост экономической зависимости от Китая³⁴.

Ни одна из выше перечисленных мер не является достаточно мощной, и они пока еще не скоординированы друг с другом в единое усилие для того, чтобы помешать экономическому росту Китая.

Но каждый из этих примеров говорит о реальности воспринимаемой этими странами опасности, и каждый пример представляет собой попытку ответить экономическими мерами в узких рамках нынешнего мирового торгового режима, который запрещает применять более жесткие и эффективные меры из-за опасений аналогичной ответной реакции. Привычка разрешать Китаю нарушать этот режим сложилась в то время, когда Китай был еще экономически не очень значимым. Но это оказалось слишком щедрой индульгенцией, которой Китай пользуется для извлечения односторонних выгод: доступа к передовой иностранной технологии, не ограниченного эффективной защитой иностранной интеллектуальной собственности в Китае; для создания неравных условий торговли, при которых, например, разрешен свободный экспорт фильмов, но импорт ограничен двадцатью картинами в год; для экспорта предметов инфраструктуры, причем огромных как, например, цельные мосты, в то время как иностранным компаниям не разрешают участвовать в тендерах на строительство объектов инфраструктуры в самом Китае; список этих примеров можно продолжить.

Все страны нарушают правила международной торговли, если остаются при этом безнаказанными, но лишь в случае Китая мы видим нарушения исключительного масштаба, сопровождающиеся быстрым экономическим ростом.

До сих пор все это пассивно принималось Соединенными Штатами из-за их сильной идеологической приверженности «свободной торговле», но в будущем это переменится, ведь даже такие когда-то ярые борцы за свободу торговли как кандидат в президенты от республиканской партии Митт Ромни заявляют (июнь 2011 года), что Соединенные Штаты могут обоснованно прервать все торговые связи с Китаем, имеющим привычку воровать американскую интеллектуальную собственность³⁵. В более широком смысле, контент-анализ без сомнения покажет резкий рост числа антикитайских экономических мер, предложенных в США во время электоральных циклов, следовавших друг за другом после 2008 года, и, скорее всего, за большим количеством слов последуют некоторые действия.

Остается лишь гадать, окажутся ли когда-нибудь все геоэкономические меры всех стран в состоянии настолько замедлить китайский экономический рост, чтобы, например, сократить темпы этого роста до 4–5% в год с нынешних 9 % или хотя бы до 6 %, что более вероятно в среднесрочной перспективе. Надо признать, что, конечно, годовой рост в 4 % может оказаться недостаточным для поддержания стабильности режима КПК, но достаточным для сохранения американского лидерства в мире. В любом случае, логика стратегии предполагает геоэкономическую борьбу, хотя она не может предсказать ее исход. Автор считает, что как бы то ни было, Китай окажется не в состоянии нарушить равновесие сил в мировой политике, так как китайцы сами будут вести себя более смирно по мере того, как они будут достигать все большего прогресса в культуре и экономике (сегодня в продаже уже два перевода «Илиады»). Конечно, депровинциализация столь древней культуры, которая к тому же чрезмерно авторитарна, сконцентрирована исключительно на себе и плохо сочетается с устремлением к счастью в мире независимых государств, займет много времени. Лучшей формой геоэкономического сдерживания было бы временное решение, способствующее сохранению равновесия во избежание более опасных конфликтов.