Глава 10

Обучение и воспитание самурая

При обучении рыцаря-самурая главной целью было воспитание характера, при этом утонченные качества, такие как рассудительность, ум и искусство спора, отодвигались на второй план. Мы уже видели, какую важную роль играло эстетическое воспитание воина. Но будучи обязательным для культурного человека, оно все же оставалось вторичным при обучении самурая. Конечно, умственное превосходство ценилось высоко; однако слово ти, «интеллектуальное развитие», прежде всего обозначало мудрость, а знание как таковое было подчинено ей. Тремя опорами бусидо были ти, дзин, и ю – мудрость, человеколюбие и храбрость. В первую очередь самурай был человеком действия. Он не стремился к накоплению знаний, ограничиваясь тем, что касалось его военного ремесла. Религию и теологию он оставлял священникам, занимаясь ими лишь для того, чтобы воспитать в себе храбрость. Как английский поэт, самурай считал, что «не вера спасает человека, а человек оправдывает веру». Изучение философии и литературы составляло значительную часть интеллектуальной подготовки самурая, но оно не было для него самоцелью: литература служила ему досугом, а философия помогала выковать характер и применялась для решения военных или политических вопросов.

Не удивительно, что перечень изучаемых, согласно педагогическим принципам бусидо, дисциплин был таков: владение мечом, стрельба из лука, джиу-джитсу или явара, верховая езда, владение копьем, тактика, каллиграфия, этика, литература и история. Среди перечисленного, джиу-джитсу и каллиграфия, возможно, требуют некоторых объяснений. Изящному почерку придавалось огромное значение, вероятно, потому, что японские иероглифы схожи по природе с рисунками и обладают художественной ценностью, а по почерку – как считалось во все времена – можно определить характер человека. Джиу-джитсу же можно кратко определить как умение применять знание анатомии для нападения или обороны. Оно отличается от обычной борьбы тем, что не связано с физической силой, и от других видов единоборств – тем, что не предполагает использования оружия. Мастерство джиу-джитсу заключается в захватах и ударах, вызывающих онемение и лишающих противника способности к сопротивлению. Его цель не убить, но временно обездвижить.

Кого-то может удивить то, что в этом перечне отсутствует такой ожидаемый в программе подготовки воина предмет, как математика. Ее отсутствие объясняется тем, что для ведения войны в эпоху феодализма не требовалось математической точности. Но, кроме того, вся подготовка самурая не способствовала освоению численной премудрости.

Рыцарство не экономно: оно гордится бедностью. Согласно Вентидию, «порою честолюбию солдата полезней пораженье, чем победа, которой он начальника затмил». Дон Кихот больше гордится своим ржавым копьем и тощей клячей, чем золотом и землями, и самурай искренне солидарен со своим нелепым собратом из Ла-Манчи. Он презирает и деньги сами по себе, и умение их зарабатывать или копить. Для него это грязная нажива. Упадок нравов часто описывают таким избитым выражением: «Мирные граждане любят деньги, а солдаты боятся смерти». Того, кто скупился на золото или жизнь, осуждали; того, кто растрачивал их без оглядки, превозносили. «Люди меньше всего остального должны жалеть денег, – гласило тогдашнее правило, – ведь именно богатство препятствует мудрости». Поэтому детей воспитывали в полном безразличии к деньгам. Дурным тоном считалось даже говорить о них, а незнание достоинства разных монет было признаком хорошего воспитания. Для того чтобы собрать войско или раздавать милости и поместья, было необходимо уметь считать, но обязанность пересчитывать деньги возлагали на людей низкого происхождения. Во многих феодальных владениях финансами управляли самураи низшего ранга или священнослужители. Любой здравомыслящий бус и понимал, что «деньги – нерв войны», но ему и в голову не пришло бы считать добродетелью почитание денег. В бусидо бережливость была не средством экономии, а необходимым упражнением в воздержании. Роскошь считалась величайшей опасностью для человека, и воинское сословие должно было проводить жизнь в суровой простоте, причем многие самурайские кланы издавали свои законы для регулирования расходов.

Мы читаем, что в Древнем Риме менесарии и другие финансовые посредники постепенно поднялись до положения благородных людей. Тем самым государство проявляло уважение к их деятельности и признавало важность денег самих по себе. Ясно, насколько тесно это связано с любовью к роскоши и алчностью римлян. Бусидо придерживалось совершенно иных принципов. В вопросах финансов оно упорно продолжало видеть нечто низменное в отличие от нравственных и умственных устремлений.

Благодаря упрямому презрению к богатству и алчности, бусидо смогло долго оставаться свободным от тысячи зол, корнем которых являются деньги. Именно поэтому наши чиновники довольно долго оставались честны, однако в наше время – увы! – даже среди них растет и процветает плутократия.

Сейчас дисциплина ума приобретается в основном посредством изучения математики, в старой Японии же она достигалась толкованием литературных текстов и беседами на темы нравственности. Отвлеченные предметы почти не занимали умов юношей, поскольку главной целью их воспитания, как говорилось выше, была закалка характера. Люди, забивавшие себе голову разными сведениями, не были в почете. Бэкон перечислил три причины для занятия науками: удовольствие, украшение и умение. Бусидо решительно выводит на первый план практическое умение, необходимое «в распоряжениях и руководстве делом». Любое образование имело практическую цель, будь то умение вести общественные дела или способность владеть собой. «Учение без мысли, – сказал Конфуций, – напрасный труд; мысль без учения опасна».

Ремесло того учителя, который занимался воспитанием характера, – сердца, а не ума, – считалось священным. Говорили: «Родитель произвел меня на свет, учитель – сделал человеком». Из этих слов ясно, что учитель пользовался огромным уважением. Чтобы ученики почитали своего учителя и верили ему, он должен быть блестяще образован и обладать высокими моральными достоинствами и мудростью. Учитель был отцом сиротам и советчиком заблудшим. «Твой отец и твоя мать, – говорят у нас в Японии, – подобны земле и небу; твой учитель и твой господин подобны солнцу и луне».

Сегодня мы привыкли платить за каждую услугу, но среди последователей бусидо это было не принято. Согласно бусидо, истинные услуги оказываются безвозмездно. Духовные услуги, например, священнослужителя или учителя, не оплачивались золотом или серебром не потому, что не ценились, а, напротив, потому, что считались бесценными. Здесь присущий бусидо инстинкт чести, не ведающий числа, дает более верный урок, чем современная политэкономия, ведь денежное вознаграждение может выплачиваться только за те услуги, чей результат определен, измерим, осязаем. Наивысшая же услуга учителя, развитие души (в чем и состоит труд духовного пастыря), неосязаема и неизмерима. А значит, деньги, которыми якобы измеряется ценность всех вещей, для измерения ее ценности не годятся. Обычай предписывал, чтобы ученики в разное время года приносили учителю деньги, еду или вещи; но это было не платой, а приношением, которое получатель принимал с радостью, поскольку учителя, как правило, были людьми суровой закалки, гордившимися своей почетной бедностью, и считавшими, что добывать себе пропитание или просить милостыню – ниже их достоинства. Будучи образцом неустрашимости духа перед любыми невзгодами, они олицетворяли цель всякого учения, их умение владеть собой в любых жизненных обстоятельствах становилось настоящим примером для учеников.