Эрозия власти: внутренние потрясения и проблема иностранного вторжения

Западные договорные державы, разумеется, не хотели, чтобы их выстраивали в один ряд, и после завершения переговоров между Ци Ином и Поттинджером начала проявляться новая пропасть в ожиданиях сторон. Для китайского двора эти договоры были временной уступкой, сделанной под давлением варваров, и потому в определенной степени необходимой, но никогда добровольно не расширяемой. Для Запада же договоры были началом долгосрочного процесса, с помощью которого Китай постепенно приобщался бы к западным нормам политических и экономических обменов. Но то, что Запад рассматривал как процесс просвещения, в Китае некоторыми расценивалось как философское оскорбление.

Именно поэтому китайцы отказывались подчиниться иностранным требованиям расширить сферу применения договоров с тем, чтобы распространить свободную торговлю на весь Китай и установить постоянные дипломатические представительства в китайской столице. Несмотря на крайне ограниченные знания о Западе, Пекин понимал, что сочетание превосходящих сил иностранцев, неконтролируемой активности иностранцев в Китае и многочисленных западных миссий в Пекине серьезно подорвало бы китайские воззрения на мировой порядок. Стань Китай однажды «нормальным» государством, он потерял бы свою исторически уникальную моральную силу; он стал бы еще одной слабой страной, осажденной захватчиками. В этом контексте кажущиеся пустяшными споры о дипломатических и экономических прерогативах превратились в крупное столкновение.

Все это происходило на фоне крупных внутренних беспорядков в Китае, которые китайские официальные лица, уполномоченные вести дела с иностранцами, по большей части скрывали за невозмутимым спокойствием и уверенностью в себе, – особенность, оставшаяся неизменной и в современный период. Маккартни еще в 1793 году отмечал непростые взаимоотношения между правящим классом маньчжурской династии Цинов, китайским чиновничеством из числа ханьцев и обычным населением, большую часть которого составляли ханьцы. Он писал: «Не проходит и года, чтобы не происходило восстания в какой-либо из провинций».

Мандату Неба, выданному этой династии, бросили вызов, когда внутренние противники усилили накал сопротивления. Их требования носили как религиозный, так и этнический характер, тем самым подливая масла в огонь конфликтов, зачастую выливавшихся в крупные кровопролития. На дальних западных границах империи происходили мусульманские восстания, объявлялись и исчезали недолго существовавшие сепаратистские ханства, подавляемые ценой больших финансовых и человеческих жертв. В Центральном Китае восстание, ставшее известным как восстание няньцзюней, получило поддержку трудящегося ханьского населения. Этот мятеж длился почти два десятилетия (с 1851 по 1868 год).

Самый серьезный вызов был брошен Тайпинским восстанием (1850–1864 годы), которое подняли китайские христианские секты на юге страны. Миссионеры существовали веками, хотя их деятельность жестко регламентировалась. Они начали проникновение в страну в большом количестве после Опиумной войны. Возглавляемое харизматичным китайским мистиком, заявлявшим, будто он является младшим братом Иисуса и его единомышленником, обладающим телепатическими способностями, Тайпинское восстание преследовало цель свержения династии Цин и создания нового «Небесного государства великого спокойствия» («Тайпин тяньго»), которое жило бы по правилам, почерпнутым из замысловатым образом истолкованных лидерами восстания текстов миссионерских книг. Силам тайпинов удалось захватить власть и сместить цинов в Нанкине и на большей части Южного и Центрального Китая, где они осуществляли свою власть, выступая в качестве новой нарождающейся династии. Западная историография, несмотря на слабые знания об этом конфликте между тайпинами и цинами, называет его самым разрушительным конфликтом в китайской истории. Число его жертв, по некоторым оценкам, превысило десятки миллионов. Хотя официальной статистики по этому поводу не существует, но, по некоторым оценкам, Тайпинское восстание, мусульманские мятежи в Синьцзяне и Няньцзюньское восстание уменьшили население страны примерно с 410 миллионов в 1850 году до 350 миллионов в 1873 году.

Французские и американские участники переговоров потребовали пересмотра Нанкинского договора в 1850-х годах, когда Китай разрывался от этих гражданских конфликтов. Страны – подписанты договора требовали разрешения их дипломатам проживать в течение всего года в китайской столице в знак того, что они не являются посланниками стран-данников, а представляют равные суверенные государства. Китайцы придерживались тактики затягивания переговоров, выдвигая огромное количество преград. Судьбы предшественников в немалой степени накладывали свой отпечаток на поведение глав китайских делегаций, поэтому ни один из цинских мандаринов не хотел бы делать уступки по вопросу о постоянных дипломатических представительствах.

В 1856 году дотошная инспекция зарегистрированного в Великобритании китайского судна «Эрроу», а также якобы имевшее место осквернение британского флага стали предлогом для возобновления враждебных действий. Как и в конфликте в 1840 году, повод для войны был весьма прозаическим (срок действия британского свидетельства судна, как позже выяснилось, действительно истек), но обе стороны поняли, что ставки весьма высоки. Поскольку китайская оборона находилась еще в зачаточном состоянии, британские войска заняли Гуанчжоу и форт Дагу на севере Китая, откуда они легко могли бы выступить на Пекин.

Последовавшие затем переговоры продемонстрировали расхождения во взглядах двух сторон, оставшиеся, как и ранее, очень большими. Англичане стояли на своем с миссионерской убежденностью, представляя свои позиции на переговорах как общественное благо, которое поможет Китаю догнать современный мир. Так, заместитель главы представлявшей Лондон делегации Горацио Лэй, обобщив превалировавшее тогда мнение Запада, писал: «Дипломатическое представительство, как вы, несомненно, увидите, будет для вашего же блага, как и для нашего. Лекарство может быть горьким на вкус, но действие его будет отличным».

Цинские власти отнюдь не пришли в восторг от предложенной им идеи. Они согласились на выполнение условий договора только после многочисленных мучительных внутренних согласований между императорским двором и его представителем на переговорах с англичанами, а также из-за новой британской угрозы наступления на Пекин.

Главной в заключенном в 1858 году Тяньцзиньском договоре являлась уступка, которой Лондон тщетно добивался почти шесть десятилетий: право на учреждение постоянной миссии в Пекине. Договором также разрешались поездки иностранцев по реке Янцзы, открывались дополнительно «договорные порты» для торговли с Западом, устанавливалась защита китайцев, обращенных в христианство, и западных проповедников христианства в Китае (реализация такого положения оказалась бы особенно трудной для цинов, учитывая Тайпинское восстание). Французы и американцы заключили собственные договоры на аналогичных условиях в соответствии со статьями о наиболее благоприятствуемой нации.

Договорные державы теперь все свое внимание обратили на установление постоянных посольств в явно враждебно настроенной столице. В мае 1859 года новый английский посол Фредерик Брюс прибыл в Пекин для обмена ратификационными грамотами по Тяньцзиньскому договору, дававшему ему право обосноваться в Пекине. Обнаружив, что главный маршрут следования – река Байхэ – перегорожена железными цепями и заостренными пиками, он приказал отряду английских моряков убрать препятствия. Однако китайские войска нанесли удар по группировке Брюса, открыв огонь из недавно укрепленных фортов Дагу в провинции Чжили. В результате последовавшего сражения было убито 519 и ранено 456 англичан.

Так, китайцы одержали первую победу в борьбе с более современными западными войсками, поколебавшую, по крайней мере временно, представление о их военной немощи. Пальмерстон направил лорда Элгина с поручением возглавить англо-французское наступление на Пекин и с приказом занять столицу и «урезонить императора». В отместку за «разгром в Дагу» и в знак демонстрации силы Элгин приказал сжечь императорский Летний дворец Юаньминъюань, уничтожив бесценные сокровища, – акт, до сих пор, почти полтора века спустя, вызывающий негодование в Китае.

Семидесятилетняя история сопротивления Китая западным нормам межгосударственных отношений в тот момент достигла своей неоспоримо критической точки. Усилия на дипломатическом фронте по затягиванию этого процесса не принесли ожидаемых результатов: сила столкнулась с превосходящей силой. Требования варваров о суверенном равенстве, когда-то отвергнутые в Пекине как смехотворные, вылились в угрожающую демонстрацию военного превосходства. Иностранные армии оккупировали столицу Китая и насадили западную трактовку политического равенства и посольских привилегий.

Но тут в бой вступает еще один претендент на свою долю китайского наследства. К 1860 году русские имели свое представительство в Пекине на протяжении почти 150 лет – духовную миссию, благодаря которой Россия была единственным европейским государством, получившим разрешение учредить свое представительство. Российские интересы в каком-то смысле совпадали с интересами европейских держав; Россия получала все привилегии, которые предоставлялись договорным державам без присоединения к периодической демонстрации силы со стороны Англии. С другой стороны, главной целью было пойти дальше распространения православия в Китае или ведения прибрежной торговли. Она замышляла воспользоваться упадком цинов, чтобы расчленить китайскую империю и присоединить к себе «внешние доминионы». Россия, в частности, положила глаз на слабо управляемые и нечетко демаркированные просторы Маньчжурии (родина маньчжуров на северо-востоке Китая), Монголию (в то время степное пространство полуавтономных племен на севере Китая) и Синьцзян (пространство из гор и пустынь на дальнем западе, населенное в те времена преимущественно мусульманскими народностями). Для этого Россия постепенно и намеренно продвигалась и расширяла свое присутствие вдоль этих приграничных районов, завоевывала благосклонность местных князьков, предлагая им должности и материальные блага и подкрепляя свои действия грозной кавалерией.

В период максимальной опасности для Китая Россия проявила себя как колониальная держава, предложившая посреднические услуги в конфликте 1860 года, что было, по сути, одной из форм угрозы вмешательства. Мастерская – другие могли бы ее назвать двуличной – дипломатия поддерживалась открытой угрозой применения силы. Молодой граф Николай Павлович Игнатьев, умный и хитрый царский полномочный представитель, сумел убедить китайский двор в том, что только Россия может обеспечить вывод западных оккупационных сил из китайской столицы и убедить западные державы в том, что только Россия сможет обеспечить выполнение Китаем обязательств по договорам. Облегчив англо-французское продвижение на Пекин путем предоставления карт и разведданных, Игнатьев, с другой стороны, убедил оккупационные силы в том, что с приближением зимы река Байхэ – водный путь в и из Пекина – замерзнет и таким образом армия окажется окруженной враждебно настроенными толпами китайцев.

За эти услуги Москва получила поразительный выкуп в виде территории: широкая полоса земли в так называемой Внешней Маньчжурии вдоль тихоокеанского побережья, включая город Владивосток. Одним махом Россия приобрела крупную новую военно-морскую базу, форпост на Японском море и 350 тысяч квадратных миль территории, когда-то считавшейся китайской. Игнатьев также провел переговоры о положении об открытии Урги (ныне Улан-Батор) в Монголии и города Кашгар на далеком западе Китая для торговли с Россией и учреждения там консульств. Унижение было усилено тем, что Элгин, в свою очередь, обеспечил для Англии расширение колонии в Гонконге за счет соседней территории Цзюлун. Китай попытался заручиться поддержкой России на случай еще одного нападения договорных держав, господствовавших в китайской столице и на побережье, но в эпоху китайской слабости «использование варваров против варваров» не обходилось без жертв.