19

Наутро шторм чуть ослабевает, но наш островок, со всех сторон окруженный течениями, по-прежнему находится во власти разгулявшейся погоды. Если верить метеосводке, выйти в море мы не сможем еще несколько дней, а потому я, засев у себя, читаю книги и делаю записи, пока Хуго продолжает отделывать Красный домик. По счастью, продвинулся он так далеко, что может плотничать внутри, а заодно слушать радио в своих наушниках – Хуго взял моду забывать их в самых неожиданных местах, а после шарить повсюду, пытаясь вспомнить, где он их посеял.

Ненастье – удобный повод заняться книгами, которые я привез с собой. Беру кирпич в белой обложке. Его первое издание вышло без малого пятьсот лет тому назад. Писатель Олаф Магнус, насколько я знаю, писал об удивительных чудищах, тогда еще водившихся в морских водах, прежде всего, норвежских и исландских. Описываемых в книге морских чудищ он изобразил на хорошо знакомой мне Морской карте Олафа Магнуса – Carta Marina 1539 года.

Olaus Magnus (Олаф Магнус) – латинское написание имени шведа Улофа Монссона (Olov Månsson), родом из шведского Линчёпинга. Магнус служил католическим священником, но после того как Швеция перешла в лютеранство, был вынужден уехать из страны, сперва поселившись в Гданьске, а позже перебравшись в Рим. В Риме он составил Морскую карту и сочинил свой титанический труд по истории северных народов, напечатанный в Риме в 1555 году при покровительстве папы Юлия III. Труд включает 22 книги, которые в моем издании собраны в один том в 1100 страниц, отпечатанных убористым шрифтом, и представляет собой упоительный кладезь знаний, ведь Олаф Магнус был выдающийся гуманист – в том смысле, что, обладая невероятной ученостью, черпал сведения из всех возможных источников, в том числе из античных классиков.

В духе традиций того времени полное название труда довольно подробно раскрывает его содержание: “История о северных народах, об их обычаях и расселении, равно об удивительном различии в нравах, священных обрядах, суевериях, умениях и забавах, об общественном устроении и образе жизни, о войнах, о жилищах и орудиях труда, о рудниках и горных выработках, об удивительных вещах, а также почти обо всех зверях, которые обитают в Северных странах, и об их естестве. Труд разнообразного содержания, насыщенный многосторонними знаниями и проиллюстрированный как иноземными примерами, так и изображениями отечественными, затеянный ради вящего удовольствия и увеселения, который непременно оставит у читателя память о самом радостном времяпрепровождении”.

Работа Олафа Магнуса имела весомое значение и в следующем веке была переведена на английский, немецкий, голландский и итальянский языки. Ее задачей было собрать воедино исчерпывающие сведения обо всем, что касалось северных народов. Уже со второй книги Магнус принимается описывать “множество удивительных явлений, кои относятся к водной стихии, особенно к бескрайнему океану, омывающему северные пределы Скандинавии и ее многочисленные острова”. Здесь он, в частности, рассказывает об исландских вулканах, у которых встречаются духи и призраки утопленников и прочих мертвецов, погибших неестественной смертью. Эти привидения являются столь осязаемо, что живые люди, знавшие их, пытаются поздороваться с ними за руку и осознают свою промашку лишь после того, как привидение исчезает. Олаф Магнус описывает среди прочего душераздирающие вопли, доносящиеся из прибрежных гротов, вонь засохшей рыбы, удивительную природу льда, кожаные гренландские каяки, неприступные скалы Фарерских островов и других мест, бездонные глубины норвежских прибрежных вод и северные шведские реки.

Отдельные части книги Магнуса представляют собой исчерпывающее описание всех диковинных существ, детально изображенных на его знаменитой Морской карте (Carta Marina) – в том числе чудовищ. Правда, знаменитой с оговоркой. Около 1580 года все известные экземпляры карты затерялись. И только в 1886 году одна из пропавших карт была обнаружена в Мюнхенской придворной библиотеке (ныне – Баварская государственная библиотека), еще одна объявилась в Швейцарии в 1961 году и впоследствии была приобретена шведской библиотекой Carolina Rediviva (гор. Упсала). Сердце сжимается от одной мысли, что такое сокровище могло быть утрачено навсегда.

В своих продолжительных странствиях по Скандинавии и ее окрестностям Олаф Магнус со всей основательностью изучал землю и воду. Неизвестно, посещал ли он лично берега Норвегии, о которых столько пишет. Впрочем, работа его склада энциклопедического, а потому многие описания без сомнения опираются на рассказы рыбаков и мореплавателей – и еще больше на многочисленные античные источники – авторитетные и не очень, свидетельствующие о всевозможных явлениях и живых существах на море, которое наделено “божественным и вечным плодородием”.

Вторя прочим ученым мужам своего времени, Олаф Магнус полагал, что всякое животное на суше имеет морского двойника. А вот в океане, помимо таких двойников, полным-полно таинственных тварей, которые обитают только под водой и более нигде. Точно так же обстоит дело с растениями. Все произрастающее на земле имеет морское подобие, даже мать-и-мачеха.

Итак, птицы, растения и животные – все они, от львов до орлов, свиней, дерев, волков, кузнечиков, собак, ласточек и далее по длинному списку, представлены морскими разновидностями. Одни животные становятся тучнее и энергичней на южном ветру, другие – на северном.

На Морской карте отображены леса, горы, города, народы и звери Скандинавского полуострова и прилегающих земель – Дании, Шотландии, Фарерских и Оркадских (ныне – Оркнейских) островов, Шетланда и Исландии. В лесах (буде они есть) рыщут волки, пасутся олени благородные и северные, бродят лоси и прочие звери. На Оркадских островах жизнь животных отображена в несколько сказочном ключе: из плодов фруктовых деревьев выводятся живые детки духов.

Но наибольшей живостью отличаются рисунки водяных чудовищ на морских просторах между упомянутыми странами – именно этим рисункам и обязана своей славой Carta Marina Олафа Магнуса. На северной и восточной частях карты, заполненных в основном морем, изображены чудовища, одно фантастичнее другого. Глаза некоторых горят адским, кровавым огнем, а из пасти торчат острые зубы. Другие без труда заглатывают корабль – эти нарисованы либо с рылом, перекошенным от злобы, либо наводят ужас одним своим жутким размером. В книге Олаф Магнус подробнейше описывает каждое из них. Вот ничего не подозревающие мореплаватели, решив, что наконец выбрались на твердую землю, разводят костер на спине морского чудовища, чтобы приготовить поесть. Почуяв жар, гигантская рыбина просыпается и собирается нырнуть, а люди стоят, онемев от изумления, и некоторым из них, видимо, суждено пойти на дно.

Морская карта изображает морских единорогов, огромных летучих рыб, рогатых водяных коров, морских носорогов, морских коньков величиною с быка, ядовитых морских зайцев, морских мышей, а также полипа – одной из десяти клешней он хватает с корабля моряка и несет на корм своим голодным домочадцам, которые уже ждут на дне.

Во времена Олафа Магнуса моряцкая жизнь была отнюдь не сахарной. Когда же моряки увидели копии Морской карты (а некоторые, разбиравшиеся в латыни, очевидно, прочли и книгу), можно представить, какой ужас их обуял. Они и без того были наслышаны о многочисленных морских напастях. Однако фантастический бестиарий ученого Олафа Магнуса с перечнем самых кошмарных тварей потряс моряцкую братию сильнее самой невероятной байки, подслушанной в грязной портовой таверне. Некоторые, и их можно понять, начали подыскивать себе работенку на берегу, от греха подальше.

Что может сделать человек, повстречавши Клюворыла (Ziphius), который на карте плавает у Фарерских островов? Что можно противопоставить гигантскому демону с совиным рылом и крючковатым клювом? Спинным плавником тот делает в днище корабля огромную пробоину, а затем, просунувшись в нее, пожирает экипаж.

А щетинистой морской свинье? Видом своим та напоминает дико заросшего секача, только на драконьих лапах, с двумя глазами по бокам и третьим на брюхе у пупа. Иногда морская свинья охотится вместе с морским тельцом – “собратом по оружию”. Каждая из этих тварей свирепа и по отдельности – объединившись же, они свирепеют пуще прежнего. Встреча с парочкой этих разбойников – худшее, что может произойти с моряком.

Одна морская свинья была замечена в 1537 году в “Германском океане”, пишет Олаф Магнус. По этому поводу Ватикан назначил специальную комиссию, поручив ей расследовать, что могло предвещать сие происшествие. Римские светила пришли к заключению, что явление морской свиньи, что бы оно ни предвещало, было предзнаменованием недобрым. Ибо животное это есть символ кривды – не в смысле правдивости россказней о нем, но в смысле того, что сама морская свинья, со всей превратностью ее физических форм, есть искажение истины, – установила папская комиссия.

Книга содержит также ряд практических советов мореплавателям. Олаф Магнус пишет в частности, что отдельные чудовища боятся звуков боевого горна. Среди них водокрут, или спермацетовый кит (Physeter), то есть кашалот, извергающий водопады и способный потопить самый крепкий корабль. Звуки горна так режут его слух, что кашалот спешит укрыться от них в бездонной морской пучине. В подтверждение своих слов Олаф Магнус ссылается на авторитетных древнегреческих и древнеримских авторов в области географии и естественной истории – Страбона и Плиния Старшего. Еще он советует морякам бросать в море здоровые чаны и бочки, чтобы морским чудовищам было с чем позабавиться. Если не поможет и это, тогда устроить пальбу из метательных машин и бомбард (пушек), чтобы грохотом канонады отпугнуть противника.

Еще судно может подвергнуться нападению пернатых, птиц наподобие перепела, которые, налетев, усаживаются на мачты и паруса такой тучей, что под ее весом уходит на дно и самый мощный из кораблей. В таких случаях команде следует жечь факелы. И кстати, опасаться надо не только крупных рыб. Водится в море одна рыбка-прилипала – длиной всего-то полфута. По-латыни зовется она Remora (“помеха”), по-гречески Echeneis (“удерживаю корабль”). По самому имени ясно, что рыба, прилипнув к кораблю, не дает ему плыть. Дуют ли ветры, бушуют ли штормы, корабль ни с места, стоит как вкопанный. Эти сведения Олаф Магнус почерпнул у Исидора Севильского (около 560–636); впрочем, еще Святитель Амвросий Медиоланский (около 337–397) упоминает эту особенность прилипалы, считая его “ничтожной, мелкой и подлой” рыбешкой.

“В небе, на земле и на море – всюду человека подстерегают недруги”, – пишет Олаф Магнус, продолжая описывать морских гадов – один хлеще другого. С ликами львов и людей. К некоторым, таким как кальмар, нельзя прикасаться, не то отнимутся руки. Поймавши в сети или на крючок, следует немедля выпустить его на волю, иначе налетит страшная буря и потопит корабль. Кальмар предвещает распри и войны на земле, а также скорую кончину князей.

На самом верху карты, возле Гренландии, из моря торчит бородатая образина драконоподобного существа. Мермен (морской человек) изображен с ногами, а не с рыбьим хвостом, в отличие от русалок. Мермены поют жалобным, тоскливым голосом, а по ночам пробираются на борт кораблей. “В этом случае корабль в пути ждет настоящая беда”, – пишет Олаф Магнус. Та часть корабля, на которую пробрался мермен, начинает перевешивать, и, если мермен вовремя не уберется, корабль неминуемо пойдет ко дну. Как сказывали Олафу Магнусу “надежные норвежские рыбаки”, коли случится злосчастье подцепить на линь морского человека, надо тотчас же рубить снасть, не то начнется бесовщина. Вдруг налетит буря, да такая суровая, что опрокинет небо. И тогда жди, что, почуяв добычу, набегут еще морские люди и прочая нечисть с помыслами недобрыми. Чудо, если моряки уйдут подобру-поздорову.

Олаф Магнус был блестяще образованный человек. В своем труде он дает панорамный обзор северных обычаев и явлений, скрупулезно описывая многие из них. Впрочем, мыслит он не так, как мы, и делит мир иначе. Возьмем, к примеру, восьмую главу из книги 21: “О вражде и дружбе некоторых рыб”. Здесь Олаф Магнус, как и во многих других местах, четко выказывает свою убежденность в том, что у рыб есть не только разум, но также воля, нравственность и культура. Одним рыбам, таким как усатые киты, от природы свойственно дружить. Другие, чрезмерно общительные, живут большими косяками. Впрочем, и у селедки, и у любой другой стайной рыбы, точно как среди людей, обязательно есть признанный вожак, указывающий путь остальным.

Попадаются среди рыб и угрюмые отшельники, – пишет Олаф Магнус. Право, некоторым из них “решительно невозможно завести хоть каких-то приятелей”, оттого и проживают они свою жизнь в вечной распре с остальными. (Наверняка в эту категорию занесена и наша гренландская акула.) Некоторые виды, например омары, сбираются в организованные полчища и устраивают на дне морском настоящие битвы между омаровыми державами.

Олаф Магнус, проштудировав все авторитетные древние источники, прилежно цитирует их. Святитель Амвросий полагал в частности, что всякая тварь, на земле и в воде, обладает по меньшей мере одной добродетелью, которую нелишне было бы усвоить и человеку. Многие пассажи, например в главе “Удачное сравнение рыб и людей”, повествуют о глубокой родительской привязанности рыбы к своим чадам. Низменная жажда наживы неведома большинству рыб, им нет нужды до денег и богатств. И в самом деле, не служит ли сказание о пребывании Ионы во чреве китовом подтверждением тому, что нету кротости выше, нежели на море? Иона был изгнан людьми, но принят рыбами. Само собой, аудитория Олафа Магнуса была осведомлена о том, что притча об Ионе содержит параллель со смертью и воскрешением Христа. “Христос спас не только землю, но и море”, – заключает Олаф Магнус.

Более всего автор сгущает краски, описывая тот морской край, где сейчас мирно качается резиновая лодка, на которой мы с Хуго пытаемся изловить гренландскую акулу. “У норвежских берегов и в прилежащих морских водах обитают диковинные рыбы, для которых не придумал названий человек. Их дикий нрав безошибочно угадывается в них с первого взгляда, они наводят ужас на всех и вся, стоит лишь взглянуть на них, а наблюдая их долго, всяк столбенеет от страха и потрясения. И недаром, ибо они омерзительны на вид: квадратные головы их усеяны шипами, иглами и увенчаны длинными рогами, напоминая древесный корень, выкорчеванный из земли… Зрачки у них в локоть шириною, багрового цвета. Во тьме рыбак еще издали замечает, как горят они среди волн, будто жаркое пламя…” Покров этого существа, кстати, похож на гусиное перо. Густое и долгое, оно свисает со зверя, видом напоминая бороду. Голова огромна, туловище же кажется необыкновенно маленьким по сравнению с ней, пишет Олаф Магнус. Без малейшего труда существо это может опрокинуть и потопить “немало больших кораблей с крепкими матросами на борту”.

Фантастическая книга становится еще любопытней для нас с Хуго с того момента, когда Олаф Магнус принимается рассказывать об акулах, или морских собаках, как называют их в некоторых местах – за исключением Норвегии, где акулу зовут “хофиск” (haa-fisk). В главе “О жестокости одних рыб и доброжелательности других” Олаф Магнус комментирует непосредственно один из сюжетов, изображенных на карте. Там, чуть к юго-востоку от Ставангера, на человека напала “хофиск”. Однако на помощь жертве тут же бросается одна из доброжелательных рыб, а именно скат. Олаф Магнус поясняет, что “хофиск” нападает на человека большими группами и с большим ожесточением. Пользуясь превосходством в весе, акула тащит человека на глубину, чтобы там откусить ему мягкие места. Но тут вмешивается скат, “предупреждая зловредительство”. Исступленно набрасывается он на акулу, а отбив человека, дожидается, пока тот не уплывет, либо, если тот мертв, пока тело не всплывет и не “очистит море”.

“Хофиск” прячется под днищем корабля, чтобы, улучив момент, похитить моряка. Отхватывает нос, пальцы ног и рук, гениталии, но превыше всего обожает белые части человеческого тела. Может ли этот крайне неправдоподобный отрывок быть самым первым описанием нападения гренландской акулы на человека? А, соответственно, и лыком в строку рассуждений Хуго на ту же тему?

Олаф Магнус цитирует средневекового ученого Альберта Великого (около 1200–1280), который утверждал, что дельфины имеют привычку подхватывать утопающих людей на спину и выносить на берег, но только тех, которые ни разу не пробовали дельфиньего мяса. Еще раньше Геродот поведал нам легенду об Арионе, поэте и музыканте, который, нажив своими выступлениями несметных богатств, нанял корабль, чтобы возвратиться в Коринф. По дороге ему пришлось спрыгнуть за борт, спасаясь от команды, которая задумала отнять у него сокровища. Перед тем как броситься в море, Арион просит напоследок позволить ему спеть песню. Этой песней он призывает дельфинов, которые выносят его на сушу.

В Италии Олаф Магнус мог увидеть знаменитую мраморную статую “Мальчик на дельфине” (из собрания Государственного Эрмитажа в Санкт-Петербурге), авторство которой приписывается современнику Магнуса – скульптору Лоренцетто. Скульптура изображает обнаженного мальчика, который, безжизненно раскинув руки, спит на спине у плывущего дельфина. Дельфин же, лишь на толику крупнее самого мальчика, всем видом своим выражает твердую решимость. Он, как и мы, зрители, знает, что делает доброе дело, спасая беспомощное человеческое дитя .

Тот факт, что и старые, и новые морские чудища обнаруживаются близ Норвегии чаще, чем где-либо, Олаф Магнус объясняет бездонными глубинами здешних мест. И все же, невзирая на вездесущие опасности, северные норвежцы отважно выходят рыбачить далеко в море, где то и дело натыкаются на жутчайших монстров.

Неподалеку от морского района, где рыбачим мы с Хуго, если следовать от Лофотена прямиком на юг, нарисовано самое диковинное существо. Ядовито-красный морской змей длиной не менее шестидесяти метров. На карте он обвился вокруг большого парусника, а из пасти его торчит человек.

В последующие века это морское чудовище из описаний Олафа Магнуса перекочевало в виде пересказов на страницы других сочинений. Это становится ясно, если прочесть “Естественную историю Норвегии” (1753) епископа Бергенского Эрика Понтоппидана. Понтоппидан описывает и обсуждает несколько видов monstris marinis. Доказательства существования коих, основанные на рассказах очевидцев, в основном северно-норвежских рыбаков, были более чем вескими (по аналогии со змеями, обитавшими в Эфиопии и прочих африканских землях, – змеи эти были, по свидетельствам, размеров столь чудовищных, что могли сожрать даже слона, коварно опутав тому ноги, так что несчастный падал).

Упоминает Олаф Магнус и Кракена – мифического гигантского моллюска, который предположительно обитал у норвежского побережья. Исландцы звали его “хавгуфа” (hafgufa). В качестве истинного свидетеля существования этого чудовища Олаф Магнус приводит археепископа из Нидароса (ныне Тронхейм), который “в год одна тысяча пятьсот двадцатый от Рождества Господня” писал к Папе Льву X донесение о чудище. Ничуть не реалистичней выглядит описание, данное Понтоппиданом столетием позже. Понтоппидан утверждает, что длина Кракена может составлять одну английскую милю (1 километр 600 метров). У Кракена есть рога величиной с корабельную мачту. А рыбу он приманивает особым запахом, идущим у него из клюва. Всплывая, он порождает огромный водоворот. По мнению Понтоппидана, Кракен, называемый также краббеном и хорвом, “вне сомнения” является крупнейшим чудищем на свете .

В Средние века люди верили, что в гренландских морях водились морские девы (русалки) и мужи (мермены, хавманы). Пять столетий погодя, если верить Понтоппидану, вся эта водяная братия переселилась поближе к нашим берегам. Епископ Бергенский ссылается на ряд достоверных свидетельств о встрече с хавстрамбами и маргиграми в датских и норвежских водах.

Одно такое свидетельство было скреплено подписью датского бургомистра по имени Андреас Буссеус, к которому явились три паромщика и утверждали, что видели хавстрамба (морского мужа). Известие это произвело такое волнение, что решено было тотчас назначить государственное расследование. По описанию, хавстрамб, хотя был уже не первой молодости, отличался недюжинной силой и имел косую сажень в плечах. Голова у него была маленькая с глубоко посаженными глазками, короткие кудри его не закрывали ушей. Лицо сухое, резкое, словно вырезанное ножом, а на лице короткая борода, судя по виду, стриженая. Ниже пояса тело сужалось, подобно рыбьему хвосту. Двадцатью годами ранее другой свидетель, Петер Гуннерсен, также повстречал маргигру (морскую деву), у которой были длинные распущенные волосы и (что было, очевидно, еще важнее) груди, примечательные выдающимся дородством.

В стародавние времена на Лофотенских островах морских людей представляли примерно такими же, какими их описывают Олаф Магнус с Понтоппиданом. Выше пояса они были людьми, ниже – рыбами. Мармэли, так звали их на Лофотене, в основном были много меньше драугра, самые мелкие были ростом чуть выше сантиметра.

“Естественная история” Понтоппидана иллюстрирована искусными и сверхреалистичными изображениями норвежских зверей, птиц, насекомых и рыб – на двух картинах огромный морской змей топит корабль. Труд Понтоппидана – достойный плод своей эпохи – эпохи Просвещения, ведь сам Понтоппидан, будучи строгим рационалистом, пытался отделять предрассудки, мифы и сказки от сухих фактов. С одной стороны, кто же станет отрицать, что море полно самых необыкновенных и диковинных вещей? С другой – Понтопиддан доверял, но проверял. Мореходы и рыбаки, бывшие очевидцами этих историй, могли что-то неверно истолковать, а где-то и приврать, а тот, кто слышал от них эти рассказы, пересказывая, мог добавить что-то от себя.

Понтоппидан, к примеру, считал выдумкой историю про хавмана, который, со слов рассказчика, был пойман двумя рыбаками из Хордаланна и прожил у них с неделю, распевая скабрезную песенку о короле Хьорлейфе. Или про морскую деву, называвшую себя Огнельдышкой (Isbrandt) и подолгу беседовавшей с рыбаком, известным пьянчужкой с острова Самсё. И все же, несмотря на то, что истории про мерменов и русалок содержат много выдумок и больше похожи на сказки, Понтоппидан верит в их существование, равно как и в морских лошадей, коров, свиней, тюленевидных собак и прочих водяных обитателей, описанных Олафом Магнусом.

Морская карта, вероятнее всего – попытка отобразить действительность такой, какой ее представлял сам Олаф Магнус и его источники, от древних греков до норвежских рыбаков. Не исключено, что рыбаки были не прочь подшутить над ученым попом, который, таскаясь повсюду со своим ледащеньким толмачом, приставал к ним с досужими расспросами о всякой всячине. Некоторые, верно, любили приврать. Но не все и не всегда.

Не менее щедро усеивали свои карты изображениями чудовищ, бесчинствующих на морских просторах, и такие выдающиеся картографы как Себастиан Мюнстер (1488–1552) и Абрахам Ортелий (1527–1598). Даже Ханс Эгеде, апостол Гренландский, записывал рассказы очевидцев о встрече с чудовищами, изображения которых отсутствуют на Морской карте. Кстати, с 1707 по 1718 год Эгеде служил пастором Воганского прихода, то есть в районе острова Скрова.

В 1892 году голландский зоолог и энтомолог Корнель-Антуан-Абрагам Удеманс выпустил критическую монографию о Великом норвежском морском змее. Удеманс перечисляет свыше трехсот письменных источников, содержащих упоминание об этом морском гаде. Поверья о морском змее, бывшие лишь плодом фантазии Олафа Магнуса, намного пережили его и процветали вплоть до конца XIX века. Удеманс весьма обстоятельно опровергает множество свидетельств очевидцев, уличая последних в намеренной лжи и мошенничестве. Книга голландца – научная отповедь мифу о существовании чудовища. В то же время сам голландец внес определенную сумятицу, утверждая, что многие действительно видели дотоле неизученного гигантского морского льва (Megophias megophias), который также является существом вымышленным.

Олаф Магнус, а с ним и Понтоппидан, и Ханс Эгеде, писал свои произведения в ту пору, когда человечество слишком мало знало о китах и других животных и рыбах, обитающих на больших глубинах, и еще не разработало принципов систематизации земной фауны. Многие организмы, известные современной науке, выглядят еще неправдоподобней, чем мог вообразить себе Олаф Магнус.

В одном месте Олаф Магнус рассказывает о полипах (полипусах), или “многоногах”. У полипа восемь ног с присосками, причем четыре ноги длиннее остальных (у головоногих моллюсков, как мы знаем, два щупальца намного длиннее шести “рук”). Из спины у них торчит нечто вроде трубки, по которой вода поступает в организм и выводится из него; кровь у них отсутствует, а живут они в норах на морском дне и меняют цвет в зависимости от окружающей среды.

Сравнивая это описание с тем, что сегодняшняя наука знает о головоногих, надо признать, что оно не утратило своей актуальности. Как, к примеру, ведет себя адский вампир (Vampyroteuthis infernalis), когда на него нападают на глубине? Если вокруг с самого начала не видно ни зги, кальмару нет смысла выпускать чернила, и на этот случай у него припасена другая уловка. Он откусывает одно щупальце. Откушенное щупальце пульсирует в воде, помигивая голубыми искорками. Эта хитрость сбивает с толку нападающего, а кальмар, пользуясь оторопью противника, успевает спасти оставшуюся часть тела. Адский вампир, обитающий на глубинах до пятисот метров, прозван так за величину глаз, самых крупных в животном мире по отношению к собственной массе. Обыкновенно глаза его голубого цвета, лишь на долю секунды в них вспыхивает кровавый огонь. Этакий психический эффект из дешевой кинострашилки.

Олаф Магнус пишет, что прожорливый “хофиск” с голоду может отхватить кусок собственного тела. Именно так поступают некоторые виды головоногих моллюсков, скармливая себе собственные щупальца. Со временем щупальца отрастают заново. Еще больше поражает умение кальмаров и осьминогов выпускать уподобленное им самим чернильное облако, в отдельных случаях еще и мерцающее горящими искрами. Мы знаем и людей, владеющих этим искусством. Они живут в комиксах и кино и зовутся супергероями.

В 2005 году в Индонезии обнаружили мимического осьминога, умеющего принимать форму камбалы, морской змеи, различных рыб… да практически любую форму, которую он видит перед собой. Кроме того, большинство моллюсков умеют молниеносно менять цвет и кожный узор, сливаясь с внешней средой. Они плавают в глубине – неприметные сверху и снизу.

Руки или щупальца способны выстреливать со скоростью ракеты, неуловимой для нашего глаза. Каждая рука подобна длинному языку с присосками, которые, в свою очередь, снабжены химическими рецепторами, выполняющими функцию вкусовых луковиц, а тончайшая сеть нервных жил придает руке особую чувствительность.

Отдельные моллюски плавают со скоростью до сорока километров в час. У них голубая кровь, три сердца и по мозговому центру в каждом щупальце, а нервные клетки не отличаются от человеческих. Нам неизвестно, спят ли кальмары и осьминоги. Но в том, что они умны и быстро учатся распознавать символы, нет ни малейшего сомнения. Так же как и в том, что некоторые вырастают до исполинских размеров.

На сегодняшний день наука изучила лишь две сохранившихся особи антарктического гигантского кальмара (Mesonychoteuthis hamiltoni), самого тяжелого из всех головоногих моллюсков. Антарктический кальмар водится на больших глубинах в Антарктике и прилегающих районах, а наших познаний о нем едва ли прибавилось со времена Олафа Магнуса. Магнус любил преувеличивать размеры и жестокость морских обитателей. Не бывает моллюсков величиною с фрегат. Тем не менее невероятные способности этих животных в реальности намного превосходят фантазию Олафа Магнуса. И кстати, достоверно известно, что дельфины спасают утопающих людей.