6

Командир части вручил мне срочную телеграмму, в которой говорилось, что моя жена Ван Жэньмэй забеременела второй раз.

– Ты же коммунист, ганьбу, – сурово заговорил со мной командир, – уже имеешь свидетельство о рождении единственного ребенка, каждый месяц получаешь пособие, почему же ты позволил жене забеременеть второй раз? – Я не знал, что и сказать. – Немедленно возвращайся, – приказал командир, – и чтобы безо всяких сделать аборт!

При моем внезапном появлении все домашние перепугались. Двухлетняя дочка спряталась за спину бабушки и боязливо поглядывала на меня.

– Что это ты ни с того ни с сего вернулся? – обеспокоенно поинтересовалась матушка.

– В командировку послали, вот по дороге и заехал.

– Яньянь, это твой папа, ну-ка быстро скажи «папа». – Матушка подтолкнула дочку вперед. – Вот ведь девчонка, как тебя не было, целыми днями лепечет «где папа», а папа приехал, на тебе – забоялась.

Я взял ее за ручку, попытался взять на руки, но она захныкала.

– Целыми днями переживает, пытается скрыть, что на самом деле, – тяжело вздохнула матушка. – Вот ведь характерец проявляется.

– Что, в конце концов, произошло? – вспылил я. – Она ведь все время носила кольцо!

– Она призналась уже после того, как все вскрылось. До твоего приезда на побывку она сходила к Юань Саю и вынула его.

– Юань Сай, ублюдок! – выругался я. – Он разве не знает, что это противозаконно?

– Только ни в коем случае не жалуйся на него, Жэньмэй сама неоднократно его упрашивала, потом и Ван Дань упросила замолвить словцо, он тогда только и согласился.

– Но это же очень опасно. Юань Сай ведь свиней да собак холостит, как он берется вынимать кольцо у людей, а если что выйдет боком, как тогда?

– К нему многие за этим обращались, – понизила голос матушка. – Твоя женушка говорила, что мастер он прекрасный. Стальным крючком орудует, раз-два и готово.

– Ну просто ни стыда ни совести!

– Ты уж не принимай близко к сердцу, – сказала матушка, глядя на мое выражение лица. – С ней вместе Ван Дань ходила, и Юань Сай во время этой процедуры был в маске, темных очках, резиновых перчатках и крючок свой сначала спиртом обрабатывал, а потом на огне обеззараживал. Твоя жена говорила, что и штаны снимать не нужно было, раскрыла немного ширинку, и довольно.

– Я не это имею в виду.

– Пао, – пригорюнилась матушка, – у твоих братьев по сыну, у одного тебя нет, вот мама и переживает. По-моему, так пусть рожает.

– Я тоже хочу, чтобы она родила, но кто может гарантировать, что будет мальчик?

– Мне кажется, что мальчик. Я у Яньянь спрашиваю: «Яньянь, у твоей мамы в животике братик или сестренка?» Она говорит: «Братик!», а то, что дети говорят, сбывается. К тому же, даже если родится девочка, Яньянь, когда она вырастет, тоже будет на кого опереться. Случись что непредвиденное, как девочке одной быть? Мне уже годов вон сколько, глаза закрою и ничего знать не буду. Все о тебе печалюсь!

– Эх, мама, в армии-то дисциплина. Родится второй ребенок, меня и из партии исключат, и должности лишат, и назад домой отправят крестьянским трудом заниматься. Я столько лет положил, чтобы вырваться из деревни, и отказываться от всего из-за одного лишнего ребенка, стоит ли того?

– Разве можно сравнивать партбилет и должность с ребенком? Есть люди, есть общество, но когда нет потомства, да стань ты еще большим чиновником, вторым после председателя Мао, какой в этом смысл?

– Председатель Мао давно умер.

– А я разве не знаю, что председатель Мао давно умер? Это же для сравнения.

В это время хлопнули ворота, и Яньянь закричала:

– Мама, наш папа вернулся.

Перебирая ножками и спотыкаясь, девчушка устремилась навстречу Ван Жэньмэй. Та была в серой куртке, которую я носил до ухода в армию, живот уже выдавался. На сгибе локтя у нее висел узелок из красной ткани, а из него выглядывали разноцветные лоскутки. Она нагнулась, взяла дочку на руки и натужно улыбнулась:

– Ой, Сяо Пао, с чего это ты приехал?

– А с чего бы мне не приехать? – раздраженно проговорил я. – Ты вон каких дел натворила!

Ее усыпанное пятнышками, похожими на бабочек, лицо побледнело, потом сразу покраснело, и она воскликнула:

– Что я такого сделала? Работаю целыми днями, вечером возвращаюсь домой к ребенку, ничего я не натворила, чтобы было стыдно перед тобой!

– Ты не юли! – сказал я. – Почему ты втайне от меня ходила к Юань Саю? Почему мне ничего не сказала?

– Изменница, предательница! – Опустив на землю ребенка, разозленная Ван Жэньмэй ворвалась в дом. Запнулась за табуретку и отшвырнула ее ногой: – Небось эта бессовестная тебе доложила?

Дочка во дворе ударилась в рев.

Пустила слезу и сидевшая у очага матушка.

– Скандалить и ругаться не надо, – сказал я. – Съездишь со мной, как умная, в здравцентр, сделаем дело, и никаких проблем.

– Даже и думать забудь! – Ван Жэньмэй швырнула на пол зеркало. – Ребенок мой, у меня в животе! – кричала она. – Пусть только кто осмелится волос на его голове тронуть, тут же у него на пороге дома повешусь!

– Пао, сынок, не нужны нам все это партийное членство, эти ответственные посты, возвращайся-ка ты лучше домой на земле трудиться, разве плохо? Нынче не как во времена народной коммуны, у каждого земельный надел, зерна столько, что и не съесть, люди тоже вольные стали, по мне, так возвращался бы ты…

– Ну нет, это никак не пойдет!

Из комнаты Ван Жэньмэй доносился грохот, будто она переворачивала все вверх дном.

– Дело касается не меня одного. Это задевает репутацию всего подразделения.

Показалась Ван Жэньмэй с большим тюком и направилась на выход. Я остановил ее:

– Ты куда?

– Не твое дело!

Я потянул за тюк, чтобы не дать ей уйти. Она выхватила из-за пазухи ножницы, наставила себе в живот и пронзительно взвизгнула, уставившись налившимися кровью глазами:

– Пусти!

– Пао! – ахнула матушка.

Я, конечно, представлял себе нрав Ван Жэньмэй.

– Ладно, иди, – сказал я. – Сегодня, считай, отделалась, но завтра тебе отделаться не удастся. Как ни крути, аборт сделать придется!

Она схватила тюк и быстрым шагом вышла. Дочка, протянув руки, побежала вслед, но споткнулась и упала. Жена даже не обернулась.

Я выбежал во двор и подхватил дочку на руки. Она выгибалась и с плачем звала маму. Я пережил целую бурю эмоций, на глазах выступили слезы.

Опираясь на палку и дрожа, вышла матушка:

– Пусть рожает, сынок… Иначе как жить дальше-то…