Книга: Сердце Чёрного Льда [С иллюстрациями]
Назад: Глава II Сказки тайги
Дальше: Глава IV Ночь ледяных ножей

Глава III Загадка рудника

июнь 400 года от Коронации
ЯКОШ БЕЛИН, ЛОРД-ЗАЩИТНИК СЕРЕДИННЫХ ЗЕМЕЛЬ
1
«Лететь нам шесть часов, так что вы лучше поспите, — сказал ему герцог Савина. — День у вас выдался тяжелый».
Но уснуть в тряском нутре грузового авиона под вой и треск моторов оказалось не так-то просто. Дремавший напротив Савина не спешил делиться тайной их общей судьбы. Барону ничего не оставалось, кроме как перебирать в памяти увиденное в плену.
2
Зная беспощадность южан, он ожидал увидеть картину резни. Но по дороге в лагерь завоевателей ему встречались вереницы пленных, среди которых Якош узнавал многих лордов Алмазной Оправы. Вопреки давним обещаниям утопить Договор в крови, люди Рубина сохраняли жизнь его хранителям.
Благородство?
Лорд Белин не верил, что те, кто изобразил на своем гербе ядовитого мантикора, обладают качествами легендарных Солнечных Рыцарей. Пусть они и возводят к ним свой род.

 

Старый герцог Савина прославился своим коварством на поле битвы и в мирное время. По его приказу лазутчики заминировали Окрестный Тракт, и если бы не помощь из Распола, Серединным Землям угрожал бы опустошающий голод.
А мины там находят до сих пор, спустя уже тридцать лет. Случается, гремят взрывы.

 

Единоутробный брат Савина, барон Майра по прозвищу Лорд Пепла, заказал у Мастеров Валита стенобитную артиллерию. Когда же пушки были доставлены и посланцы Звенящего Города явились к нему за расчетом — барон приказал влить им в глотки расплавленное золото.
Говорили, что это месть за предков Майра, казненных в Валите. Но лорд Белин был уверен — случившееся не более чем прихоть жестокого безумца. И пусть Лорд Пепла паршивейшая из овец, но посмотрите на остальное стадо! Не волки ли это в овечьих шкурах, пошитых знатоками древних родословных?
Победа, доставшаяся Солнечным Орденам четыреста лет назад, для их наследников всего лишь повод заявить права на земли Россыпи. И утверждать эти права огнем и железом.
Верит ли Якош Белин в то, что молодой герцог Савина не похож на своего отца?
Едва ли.

 

Почему же лорд Рубиновой Оправы не истребит своих врагов до последнего, как поступили бы его предки?
Причина тому одна — он преследует неизвестную пока цель.

 

Станет ли барон Алмазной Оправы помогать герцогу Савина на пути к этой цели?
Вряд ли у него будет выбор.

 

Подтверждение своим мыслям лорд Белин нашел на летном поле по соседству с лагерем южан. Сюда, к штандартам Сапфировых Лордов, купающимся в закатном свете, привел его Анже Савина. Указал рукой на стройные ряды авионов.
— Вы видели силу моих союзников, барон.
Вокруг машин деловито суетилась обслуга. К «Лазурным птицам» подвозили невиданные Якошем бомбы — сверкающие металлические капли. По всему видно, изрядной тяжести. Каждую бомбу вешали под крыло вшестером.
Герцог Савина уловил его взгляд.
— Это мой последний довод, — сказал он. — С помощью этих бомб я сокрушу замки Алмазной Оправы, даже если их будет защищать сила Камней. Но я питаю надежду, что до этого не дойдет. Вы представляетесь мне благоразумным человеком, лорд Белин.
— Такого же мнения я был о благородных властителях Хребта. Триста лет они не вмешивались в войну Юга и Севера. И что я вижу теперь — бомбы, предназначенные стенам наших крепостей. Вы купили их или запугали, лорд Савина?
— Ни то, ни другое, — покачал рыжей головой герцог. — У Фалинов нет цены и страха. Лишь одна вещь стоит для них выше жизни, выше свободы, выше звания Сына Ветра.
— Что это за вещь?
— Песня Небес. Не спрашивайте меня о ней сейчас, лорд Белин. Придет время, совсем скоро — вы услышите ее сами.
3
— Просыпайтесь, милорд, — услышал барон. — Иначе пропустите самое прекрасное зрелище на континенте.
Восход солнца над Голубым Хребтом. С высоты птичьего полета.

 

Волосы герцога Савина вспыхнули в свете, лившемся из круглого оконца. Острый профиль южанина, весь — непримиримые линии подбородка, носа и скул, вроде бы смягчился от рассветного сияния.
— Есть легенда, — сказал Анже. — Родовое предание Фалинов. Основатель дома, Серо, был магом и поэтом. Его стихам были послушны ветра и грозы. Его душа пленялась красотой. Но не красотой женского лица, драгоценного украшения или звонкого узора мечей. Серо Фалин ценил лишь неподвластную времени красоту, запечатленную в скалистых изломах его родных гор. Однажды он обратился к духам Хребта, обещая им свою душу в обмен на вечность мгновения. Мгновения, когда солнце восходит над голубыми вершинами.
Герцог Савина провел пальцами по стеклу. Его лицо стало задумчивым.
— Духи вняли просьбе Серо. Они превратили его в каменную статую с лицом, навеки обращенным на восток. Его руки раскинуты, словно обнимая вершины гор. Глаза — два сапфира. На губах улыбка, которую невозможно забыть.
— Однако! — произнес удивленный Якош. — Вы тоже поэт, милорд.
Герцог Рубина улыбнулся ему. Улыбка у него была озорная, мальчишеская. Только сейчас барон заметил, что глаза у Савина разноцветные. И совсем не похожие друг на друга.
Правый, голубой, смотрел открыто и немного сквозь собеседника. Глаз мечтателя и романтика.
Левый, зеленый, сведенный постоянным прищуром, наблюдал. Крохотный пристальный зрачок искал бреши, как лезвие стилета. Глаз безжалостного дуэлянта.
На лице Лорда Юга уживались глаза двух разных людей.
— Моя мать была родом из дома Фалинов, — сказал Савина. — Песней о человеке, отдавшем свою душу за миг красоты, она убаюкивала меня в детстве. Спустя годы, милорд, я понял: она хотела предупредить меня на будущее.
— О чем же?
— Быть осторожней в своих мечтах, — сказал герцог Савина. — Иногда они сбываются.
4
Вдоль посадочной полосы выстроились Железные Всадники южан. Приземистые двухколесные машины, всегда удивлявшие Белина сочетанием проворства и неуклюжести. На инсигниях, закрепленных у водителей за спинами, горело дерево Лордов Майра.
Этот же герб, но куда больших размеров, в оранжевом и черном, был изображен на груди возглавлявшего эскорт «Огневержца». Грозная сама по себе машина была к тому же окрашена в цвета герба — на черном фоне бушевало оранжевое пламя.
Зрелище получалось устрашающее. Рядом с приближающимся паровоином даже железное тело авиона как-то усохло.
— Нас встречает Лорд Полеса и Дубравы. Барон Стеван Майра.
Анже Савина не сказал «мой брат». Хотя по правилам Благородных Домов даже такое слабое родство, какое связывало его и сына единоутробного брата его отца, давало им основание называть друг друга братьями.
Зная репутацию Лордов Пепла, герцога Савина можно было понять.
— А как же старый барон Майра? — спросил лорд Белин. — Я слышал, еще недавно он пребывал в добром здравии.
Лорд Рубиновой Оправы хмыкнул.
— Стены родового замка Майра, по слухам, таят сквозняки, не способствующие здоровью и долголетию. Почтенный отец нынешнего барона отправился к предкам минувшей зимой. Болезнь, лишившая его жизни, была тяжела, скоротечна и совершенно неизлечима.
«Равно как и болезни его отца и деда, — думал лорд Белин. — А прадед их, говорят, подавился за обедом. Случайно. Лорды Майра любят рассуждать о проклятии, тяготеющем над их родом за сожженную Дубраву. Но можно ли считать проклятием неуемную жажду власти и упоение собственной жестокостью?»
С грохотом и щелчками двигательных шестерней «Огневержец» опустился перед Лордом Юга на колено. В его шлеме-башне открылась передняя заслонка, и оттуда выбрался Рыцарь в черном гамбезоне. Новый барон дома Майра.

 

— Барон Якош Белин. Лорд-Защитник Серединных Земель. Наш гость и, возможно, будущий союзник, — представил Анже Лорда Алмаза. — Барон Стеван Майра. Лорд земли, по которой мы ступаем.
— Моя земля принадлежит вам, милорд Савина. Как сказано в вассальной клятве, «вместе с_тем, что в ней, на ней и над ней».
У Стевана был красивый голос. И лицо пожирателя женских сердец. Тонкие брови, правильный нос, мягкие губы и сильный подбородок. Темные глаза, полные глубокой тайны.
Якош Белин помнил, что все Лорды Пепла рождаются седыми. Но волосы барона Майра были черны. Лишь одна седая прядь рассекала их на два вороньих крыла.
— На правах же вассала Дома Савина разрешите приветствовать вас, милорд Белин. Надеюсь, вы действительно в скором будущем станете нашим союзником. Вековой вражде давно пора положить конец.
В Зале Памяти родового замка Белинов висит гобелен. Батальная сцена времен Третьего Наместника изображает битву Окрестов и Белинов против южных завоевателей.
Еще ребенком Якош боялся черных, извергающих огонь ходоков, поджигавших дома и поля внизу гобелена. Рука мастера не поленилась выткать гербы лордов Майра на их знаменах.
— Пусть иссякнет вражда вместе с питающей ее ненавистью, — церемонно сказал барон Белин.
Он не гость, а пленник. Ненависть претендентов на Озерный Трон к тем, кто стоит на пути к нему, — негасима. Она — огонь в яростных сердцах южных лордов.
Но теперь обстоятельства принуждают их делать вид, что все изменилось.
Пусть с падением дома Белинов Договор и стоит меньше пергамента, на котором он написан. Барон Якош Белин все равно должен узнать природу этих обстоятельств.
АНЖЕ САВИНА, ЛОРД РУБИНОВОЙ ОПРАВЫ
5
— Земля, по которой мы едем, — сказал герцог Савина, — не представляет особой ценности. Она камениста и бесплодна до самых границ Возрожденной Дубравы. Лордам Рубина не было бы до нее никакого дела, если бы не одна деталь.
Высунувшись из коляски, он постучал по клепаному борту, за которым скрывался котел Железного Всадника.
— Именно в Полесе на глубине от сорока локтей находят лучший на континенте флогистон.
— У подножия Хребта действует больше двух десятков рудников. Добыча ведется сутки напролет. И все же флогистона не хватает. Мы обеспечиваем не только себя — Север, Россыпь, через Орос торгуем с островитянами.
— И воюете, — не выдержал Белин.
Анже покосился на него зеленым глазом.
— И воюем. В нашей собственной Оправе нет единства. Братья вцепляются друг другу в глотку из-за клочка земли. Межевые лорды самовольно взимают дорожный и мостовой налог. Приходится урезонивать их силой. Северные варвары приплывают грабить побережье, проделав путь от самого Пика Вериди. Кто остановит их, кроме нас? Мой отец говорил, что все наши беды оттого, что Озерный Трон пустует.
— На нем он видел, конечно же, себя?
— Мой отец не был кровожадным властолюбцем, каким вы его представляете, барон. Он верил, что достойный потомок древнего рода, взойдя на Трон, сделает счастливой землю и населяющих ее людей. Да, с годами он отчаялся, и иные его дела вызывают стыд и негодование. Но в душе он оставался верен идеальному образу Исчезнувшего Короля. Присяга Лорда всегда значила для него больше, чем набор пустых фраз, потерявших смысл с тех пор, как в Хамоне засела первая из надутых парчовых жаб.
— При всем моем уважении, милорд…
— Извините меня, барон, — Анже Савина прижал обе руки к сердцу. — Я увлекся и разгорячился. С вашего позволения, беру назад мои слова о благородных Наместниках.
— Ваши извинения принимаются, герцог. Но все же постарайтесь впредь не оскорблять людей, служить которым вас, как и меня, обязует Присяга наших прадедов. Пусть мы и понимаем ее по-разному.
— Во избежание спора, барон, я вернусь к моему рассказу.
6
— Вам, должно быть, известно, барон, что со временем рудники исчерпываются. Добыча падает. Вести ее становится труднее и дороже. Приходится зарываться глубже в землю. Бывает, что проще открыть новый рудник, чем разрабатывать два старых. В январе я так и решил поступить.
Я заложил шахту и выписал Мастера Недр из Самана. Здесь, на Юге, все еще ходят с лозой и «саллаховой трубкой» — слушают землю. Я же решил построить современную шахту и не верил, что местные шептуны справятся. Мне нужен был человек, который знает толк в хорошей добыче.
Мы обменялись с Рудным Братством «солнечными письмами». Не прошло и трех недель, как мои люди встречали в Кострах полоз из Самана. Мой новый Мастер Недр прибыл.
Он мне понравился. Немногословный, уверенные движения, прямой взгляд. Как все коренные жители Россыпи, он с пренебрежением относился к нашим звенящим титулатурам и кровавым вензелям родословных. Для человека города лики благородных предков значат меньше чеканных профилей на золотых солах. С ними легко иметь дело.
Его звали Баир Калад. Молодой для Мастера, ему не исполнилось и сорока. Прибыл он всего с двумя помощниками и почти без вещей. Только маленький дорожный сундук, железный. Из тех, что носят в руке, пристегивая цепочкой к запястью. Помню, он не расставался с ним ни на секунду.
Саман, называемый своими жителями Великим. Он оставляет на них печать гордыни, незаметную для саманцев и явную для всех прочих.
В Баире подкупала и непохожесть на других жителей Великого. Если утром вода в его купальне оказывалась остывшей, он даже не просил заменить ее. Другой бы клял нашу простую жизнь, не знающую радости терм и акведуков. Упомянул бы жирную пищу и неповоротливых слуг.
Молодой Мастер принимал все как есть. За три дня его пребывания в замке я не услышал от него худого, да что худого, лишнего слова.
Потом он уехал в Полес налаживать работу в новой шахте.
С его отъезда началась цепочка загадочных событий.
7
В Зале Памяти моего замка есть предмет, принадлежавший основателю дома Савина.
Осколок Солнечного Камня, сохранившийся со времен Войны Башен.
Удивительная вещь, наполненная той, утраченной магией. Легенда говорит, что с помощью Камня наши предки остановили Ночную Орду. Все, на что хватало его осколка, — круглосуточно освещать Зал Памяти. И наполнять его теплом, не сходным с тем, что дают вулканические ключи, согревающие замок Савина.
Я помню себя ребенком. Отец все никак не мог наладить подъем горячей воды выше второго этажа замка. К зиме мы все вынуждены были перебираться пониже. Я часто бегал к Осколку погреться. И однажды заснул возле него.
На лице герцога Савина промелькнула улыбка.
— Мне снились хорошие сны, — сказал он. — Мне показалось, что и мое присутствие согревало Осколок.
Улыбка пропала. По скулам Лорда Рубина прокатились желваки.
— В день, когда новая шахта заработала, мой Осколок стал тускнеть.
Я никак не связал эти два события. В конце концов, Осколок был для меня тогда полузабытой детской игрушкой. А рудник, моя новая взрослая игрушка, работал превосходно.
Мастеру Баиру потребовалось всего две недели, чтобы дать первую партию ценной породы. С тех пор каждый день дела шли все лучше и лучше. Молодые шакалы, еще недавно шептавшиеся, что, дескать, Савина утратили былой блеск, теперь подметали мне дорогу плащами. Всем было ясно: стоит заложить еще пару таких рудников и наладить работу на старых — и мы сможем говорить с окрепшим Севером на равных.
Земля дает власть. Надо лишь уметь ее взять.
За чтением очередного «солнечного письма» от Баира Калада, в котором приятно круглились цифры дневной выработки, меня застал почтовый сокол князя Фалина.
Мой благородный брат, следуя традициям учтивости, писал мне не реже чем раз в три месяца. В прошлом письме он известил меня, что в ближайшее время состоится его помолвка.
Помолвка Сапфировых Лордов дело весьма необычное. А в случае князя Фалина, ярого приверженца древних традиций, еще и опасное.
К счастью, писал он в последнем письме, все обошлось. Он и невеста пребывают в добром здравии. Свадьба назначена на осень, приготовления ведутся полным ходом.
Далее он осведомлялся о моем здоровье и состоянии дел. Сетовал, что вот уже три года не может выбраться и навестить меня. Просил от его имени возложить цветы к гробнице моей матушки.
Обычные светские словоплетения. Говорят, в Россыпи подобные письма давно уже печатают на машинах. Остается только от руки вписать имена и даты. Полезное новшество.
Зевая, признаться, от скуки, я дочел письмо до конца. И увидел приписку другими чернилами.
Буквы скакали, не желая становиться рядом друг с другом. Как будто рука князя дрожала и была неверна.

 

Сегодня я поднялся на вершину моего замка, чтобы отдать дань памяти основателю нашего рода. И увидел, как из сапфировых глаз Серо Фалина вытекают слезы, оставляя дорожки на его каменном лице.

 

Еще ниже, чернила те же, но почерк ровный. Князь собрался с духом и мыслями.

 

Пусть это наименее здравое из возможных объяснений, но я не нахожу другого.
Сбываются предсказания Песни Небес.
8
Письмо ли князя Фалина, мое ли собственное наитие — я решил наведаться на новый рудник с инспекцией. Предупредив заранее моего Мастера и не взяв с собой особого эскорта. Не взял даже моего дворецкого-телохранителя.
Моя земля, чего мне опасаться — так ошибочно думал я тогда.

 

Баир Калад встретил меня и показал городок рудокопов. Рассказал про новые землеройные машины, которые он заказал в Самане. Набросал для меня план ветки железного пути, ведущего к руднику. По его словам, это бы вдвое снизило расходы на перевозку.
Невооруженным глазом было видно, что работа кипит. Мне полагалось выразить удовлетворение результатом и вместе с моими Всадниками вернуться домой.
Я изъявил желание осмотреть рудник и спуститься в шахту.

 

Мы выехали рано утром. Я ехал так же, как и сейчас, — в коляске Всадника. Только на вашем месте, барон, сидел Мастер Калад.
Всю дорогу он развлекал меня историями из жизни Рудного Братства. Рассказывал, что перед посвящением в Мастера его отправили в Крайние Земли, откуда Саман получает золото и лес. В его устах страшные волчьи наездники из детских сказок оказывались наивными и глупыми дикарями. Зато истории из жизни каторжан могли напугать и взрослого человека, столько в них было тоски, мрака и крови.
Наша дорога пролегала через Возрожденную Дубраву. Я спросил, почему мы поехали таким путем, и Баир ответил, что повозки с породой разбили дорогу. После апрельских паводков там повсюду провалы с липкой грязью, в которой могут увязнуть колеса Всадников. Он вернулся к рассказу о смешных и нелепых нравах тангу.
В этот момент наша кавалькада остановилась.

 

Дорогу перегораживали упавшие деревья. Мастер Недр выругался, помянув недавнюю бурю.
— Это не буря, милорд, — сказал водитель моего Всадника, приподнимаясь над щитком. — Я вижу засечки от топора на стволах.
За нашей спиной раздался оглушительный треск. Заранее подпиленное дерево рухнуло, перекрывая обратный путь.
Прежде чем хоть кто-то успел прокричать «Засада!», укрытые в зарослях скорострелы открыли по нам огонь.

 

Это была мясорубка. В считаные мгновения от дюжины моих людей остались единицы. Они укрылись за бронированными корпусами машин, но шансов у них не было. Из зарослей вышли люди в одеждах рудокопов, но вооруженные секирами и пищалями по образцу городских ополчений. По ним было видно, что оружие они взяли в руки не вчера.
Раздался крик. Мой водитель спрыгнул из седла, чтобы стать между мной и Баиром Каладом.
Грянул выстрел. Тело водителя в разорванной кирасе сползло на землю.
В руках моего Мастера Недр дымился бронебойный пистоль. Оружейники Валита называют такие «бочками» — за очень широкий ствол.
Помню, меня поразило лицо Баира Калада. То полное, ледяное равнодушие, с которым он посмотрел на убитого водителя. Потом на меня.
Мне случалось видеть людей, для которых убийство давно превратилось в хлеб. Ночных снайперов Непризнанного Братства. Наемников-островитян. Псов Войны.
Людей, для которых человеческая жизнь значит не больше, чем для собаки попавшая на зуб блоха.
Но даже их глаза не смотрели на жертву так.
Я почувствовал себя ошибочно выписанной буквой. Ненужным знаком, над которым занесен безжалостный стилос.
Баир Калад не убивал. Он вычеркивал меня из жизни.
За секунду до выстрела я выбил подставку, удерживающую нашего Всадника. Коляска опрокинулась, выбрасывая меня и Мастера на землю.
Пуля из «бочки» разорвала мне плечо. Но я был все еще жив.
И я был в ярости.

 

— Как это могло случиться? — не выдержал Якош Белин. — Почему вы, ну, не знаю, не зажгли порох у него в пистоле? Я видел, на что способны Лорды Рубина.
— Только не надо про оплавленные камни родовых замков, милорд, — криво усмехнулся Савина. — Сейчас не время.
— Об этом я и не думал упоминать. Но все же, герцог?
— Вы думаете, я не попробовал сразу? Первый раз в жизни мой собственный Сердечный Камень не ответил мне. Я ощутил только холод и пустоту в груди. В ту минуту я не нашел этому объяснения.
Но ярость, родовая ярость Савина все изменила.
Сила вернулась ко мне. Наполнила мое сердце. Сила Живого Рубина, неистовая сила Огня.
И я дал ей выход.

 

— Это случилось здесь, — сказал Анже.
Дорога пролегала через гигантское пепелище. Сколько хватал глаз, земля была мертва, обожжена. Кое-где виднелись стеклянистые проплешины, там от нестерпимого жара почва спеклась. Покосившиеся черные стволы мертвых деревьев напоминали, что раньше здесь был лес. Обугленные ветви тянулись к небу, запоздало умоляя о пощаде.
От мелких частичек пепла свербело в носу.
— Ваша ярость ужасна, лорд Савина, — сказал Белин.
Герцог Рубина ничего не ответил.
ЯКОШ БЕЛИН, ЛОРД-ЗАЩИТНИК СЕРЕДИННЫХ ЗЕМЕЛЬ
9
Над устьем шахты расставил три деревянные ноги блочный подъемник. Вокруг высились скорострельные вышки, построенные явно недавно и наспех. Чуть в стороне прищурился рядами амбразур серый каземат. К нему лорда Белина пригласил жестом Анже Савина.
— Перед тем как мы спустимся в шахту, барон, я хочу познакомить вас с одним человеком. Все ли готово к визиту нашего гостя, Стеван?
Сопровождавший их барон Майра кивнул. Якошу показалось, что губ барона коснулась улыбка. Он знал что-то о происходящем, неведомое Лорду Алмаза. И наслаждался своим знанием, своим превосходством.

 

Внутри каземата пахло сыростью. Повсюду стойки с оружием, ящики с боеприпасами, мешки с песком. Солдаты в красной с черным форме лордов Майра. Вялая гарнизонная атмосфера, но пронизанная ощущением наступающей войны. Паробои и скорострелы, во всяком случае, стояли без чехлов. Стволы блестели от масла.

 

Трое лордов миновали первый этаж и спустились в подвал каземата. Запах сырости усилился, потянуло холодом. Людей здесь не было — длинный прямой коридор, одинаковые деревянные двери с нарисованными мелом цифрами и знаками.
Якош Белин начал догадываться, кого они должны здесь встретить.

 

Коридор упирался в массивную дверь, обитую железными полосами. Стеван Майра отпер ее своим ключом — замысловатым, с множеством фигурных зубцов. Щелчки, сопутствовавшие повороту ключа в замке, сказали Белину, что дверь запирается сложным механизмом. Возможно, в духе коварных Майра, связанным со смертельной ловушкой.

 

За дверью оказалась узкая длинная комната с низким потолком. О ее предназначении говорила дыба у стены, железные кольца с цепями под потолком и жаровня с разложенными инструментами.
Часть комнаты была отгорожена решеткой. За ней на куче соломы лежал одетый в лохмотья человек. Несмотря на столь очевидную невозможность побега, его руки и ноги были забиты в колодки. Лица не было видно за грязными, спутавшимися волосами.
— Лорд Белин, — провозгласил герцог Рубина. — Представляю вам моего бывшего Мастера Недр — Баира Калада.
10
— Увы, он не может встать, чтобы поприветствовать вас должным образом.
Лорд Белин приблизился к решетке. Узник шевельнулся, поднял голову. Сквозь слипшиеся пряди волос без всякого выражения смотрели светлые глаза северянина.
— Приветствую вас, Лорд-Защитник, — произнес он на саманском диалекте. Слова давались узнику с трудом. — Во имя Договора, умоляю вас о снисхождении.
— Не слушайте его, барон, — сказал Анже Савина на том же языке. — Для сил, которым он служит, Договор значит не больше, чем узор муравьиных троп.
— Увы, оказать вам снисхождение не в моей власти, — ответил Якош Белин. — Однако я готов хлопотать об облегчении вашей участи.
— Вы не понимаете, с кем имеете дело, милорд. Позвольте барону Майра продемонстрировать, как далек наш пленник от обычного человека.

 

Стеван Майра поклонился герцогу. Он вынул из потухшей жаровни металлический прут с деревянной рукояткой, подошел к решетке.
— Знай, Баир, — сказал Савина. — Притворяться бесполезно. Перед тобой носитель трижды ограненного Алмаза. Он раскусит любое твое притворство.
— Остановитесь! — крикнул Белин.
Поздно. Майра второй рукой сжал прут в кулаке. Резко провел кулаком по пруту.
Железо раскалилось добела.
Движением фехтовальщика с рапирой Лорд Пепла ткнул прутом сквозь решетку. Прямо в лицо Мастера Баира Калада.

 

Запах горящей плоти напомнил лорду Белину вчерашнее утро и сожженного «Единорога». Баир Калад не издал ни звука. Только попятился от решетки, забился в угол.
— Он не чувствует боли, — сказал герцог Савина. — Равно как и страха, жалости, сомнений. Ничего человеческого.
— Я знавал немало людей, о которых можно было сказать то же самое, — сказал барон Белин. — И тех, кто сносил любую боль.
— Людей, владеющих Сердечными Камнями, милорд. Закаленных Огранкой. Любой горожанин давно бы обезумел от пыток, которым подвергся этот предатель. А он даже не ответил на наши вопросы. Ни на один за два месяца заключения.
— Мы многого не знаем, лорд Савина. Возможно, у Мастеров Россыпи свои секреты.
— Простите, герцог, — вмешался барон Майра. — Но я думаю, что самое время показать нашему гостю рудник. Это должно его убедить.
— Да, — кивнул Анже Савина. — Пожалуй, да.
11
Клеть подъемника скрипела и раскачивалась на цепях. Закрепленные по углам фонари бросали желтые отблески на стены шахты.
— Мы опустимся на глубину пятьдесят локтей, — сказал герцог Савина. — Так мы окажемся в основном створе, где велась добыча флогистоновой породы. Теперь ее пришлось приостановить. Причины этого вы, милорд, поймете, когда мы перейдем в боковой створ. Это ответвление не обозначено на первоначальных планах. И все же оно существует. Благодаря доброму мастеру Каладу.
«Что же за мрачная тайна скрывается в этом руднике? — думал Якош Белин. — Ради чего рудознатец не побоялся поднять руку на Лорда Юга?»

 

Словно угадывая его мысли, Анже Савина сказал, подбрасывая на ладони блестящий камень:
— Эта земля хранит немало загадок, милорд. И расстается с ними весьма неохотно.

 

Столетия назад непобедимая и яростная Ночная Орда — волчьи всадники тангу, огненные гиганты эрвидоры, броненосные саллахи — остановилась, не дойдя до Озерного Хамона, резиденции будущего Короля.
Орда повернула на юг, в земли, принадлежавшие Солнечным Орденам. Здесь она нашла свою гибель.
Армия людей и дружественных древних Народов — дриатов и эронов — нанесла завоевателям два сокрушительных поражения. Возле Башни Света — там теперь высятся стены родового замка Савина. И на границе Мирового Леса, недалеко от Провала.
В последней битве погиб сам Великий Тангу, и распалась колдовская власть Ледяной Цепи.
Так завершилась Война Башен, самая продолжительная и кровавая со времен Вторжения Тарту. Это история, которую знает каждый. От школяров Россыпи до конюхов из Окреста. Но никто не знает главного.
Почему Орда повернула на юг?
12
Два плечистых солдата вертели барабан, приводящий дрезину в движение. Боковое ответвление шахты, тайно проложенное людьми Баира Калада, тянулось на многие и многие сотни локтей — приходилось ехать.
Зачем был проложен этот туннель, для лорда Белина оставалось непонятным. И куда он ведет?
— Если бы у нас сейчас была «живая карта», которая указывает путь пилотам Хребта, мы бы увидели, что движемся в сторону Мирового Леса. Той его части, которая окружает Провал.
Провал — гигантская трещина, расколовшая землю и Голубой Хребет на заре времен. Говорят, дриаты посадили Отца-Древо, чтобы его корни не давали Провалу разорвать мир надвое.
— Милорд герцог, — не выдержал Белин. — Есть ли необходимость проделывать весь путь? Конца его не видно, а цель сего предприятия мне все еще не ясна.
Дрезина остановилась.
— Повернитесь, барон, — сказал за плечом Якоша лорд Майра. — Ответ на многие вопросы у меня в руках.

 

Такие арбалеты на Юге зовут «рогатыми», в Серединных Землях «аспидами», а в Россыпи не зовут никак. Давний, чуть ли не времен Второго Наместника указ, запрещающий арбалеты с металлическими дугами, действует до сих пор. Плод интриг валитского Братства Пушкарей.
Но мы не в Россыпи, милорды. И взведенный и заряженный «аспид», пробивающий с десяти шагов любой нагрудник, нацелен в грудь Якоша Белина с полушага.
— Я досчитаю до пяти, барон, — с очаровательной улыбкой говорит Стеван Майра. — После чего убью вас. А вот, чтобы у вас не было в этом сомнений.
Удар в плечо, рвущая тело боль. Якош Белин опрокидывается на спину и вываливается из дрезины. Короткий черный болт торчит правее ключицы.
— Раз, — говорит Стеван, укладывая новый болт на ложе «аспида».
— Два, — он за ручку вращает ворот, взводя тетиву. — Три. Четыре.
Он прицеливается в лицо Лорда Алмазной Оправы.
— Пять!

 

Защищать себя силой Сердечного Камня человека Алмаза учат сразу после первой Огранки. После того как его воля впервые приведена к согласию с магией, заключенной в Камне.
С годами умение обороняться посредством собственного Алмаза становится естественным, как моргание. Не требующим размышлений, подготовки и особой концентрации. Лорд Белин был неуязвим для пули, камня, стрелы и клинка.
До сего дня.

 

Холод, идущий извне и превращающий внутренности в студень. Озноб.
Сосущая пустота в том месте, где всегда ощущался Сердечный Камень. Боль в раненом плече.
Дикое, никогда не испытанное чувство собственной незащищенности. Как черепаха, вынутая из панциря.
— Где же хваленая броня Алмазного Лорда? — насмехается Майра. — Забыл прихватить с собой? Какая жалость.
С треском тетива выталкивает болт с ложа.

 

За мгновение до этого на лорда Белина нисходит полное спокойствие. Он перестает думать о боли, унижении, подступающей смерти.
Якош Белин слушает голос своего сердца. Он зовет им Камень, трижды проходивший Огранку вместе со своим хозяином. Давно уже ставший частью его тела и души.
Сердечный Камень, Алмаз дома Белинов отвечает Якошу.

 

Высекая искры из невидимой преграды, арбалетный болт отскакивает в сторону.
Лорд Белин поднимается на ноги. Вокруг него зарождается мерцание, образующее прозрачные грани кристалла. Кристалл повторяет формы тела барона — он как подвижный алмазный доспех.
Барон вытягивает левую руку, теперь увенчанную кристаллической перчаткой-молотом. Разносит передок дрезины в щепки.
— Барон, прошу вас, остановитесь! — кричит герцог Савина. — Мы должны были показать вам проклятие, которое таится в руднике!
Следующий удар барона выбивает арбалет из рук Лорда Пепла. Стеван отлетает к стене туннеля, сворачивается клубком, закрывая голову руками.
— Нельзя было сделать это иначе? — гремит лорд Белин. — Вы нарушили ваше обещание, герцог!
— Я не причинял вам вреда, — Анже Савина отступает назад перед сверкающей статуей возмездия, в которую превратился барон.
— Вы в ответе за своих вассалов!
— Барон Майра готов принести вам свои извинения, милорд. Он вынужден был так поступить для блага дела. Милорд, я клянусь вам — мы на одной стороне! Я должен был дать вам почувствовать, как сила Камня покидает вас.
Лорд Белин остановился. В словах герцога был резон. Ужас утраты поддержки Камня нельзя было сравнить ни с чем. Пережитое придавало достоверности истории с Каладом.
В конце концов, если бы они хотели убить его, к чему прилагать такие старания? Могли прирезать прямо на поле битвы. Раздавить ступней «Мантикора».
— Я все еще не готов поверить вам, милорд, — буркнул Якош Белин. — Но готов принять извинения от барона Майра.
13
Позади было примирение, перевязанная рана и остальная часть пути. Солдаты уселись отдыхать возле дрезины. С ними остался барон Майра.
Лорды двух Оправ двинулись по проходу, который был не выкопан, а вырублен в скальной породе. Точнее, как понял Белин, это изначально была трещина, расширенная и укрепленная деревянными стойками.
Спустя две сотни шагов, освещенных фонарем в руках Анже Савина, проход вывел их в пещеру.

 

Повсюду были видны следы пребывания людей. Свет фонаря выхватывал из темноты раскиданный горняцкий инструмент, подстилки, отброшенные к стенам объедки.
— Они работали в две смены, без перерыва, — сказал герцог. — К счастью, мы действовали быстро, никто сверху не успел их предупредить.
На стене выщербины от пуль. Стреляли очередью.
Бурые кляксы. Каска рудокопа, расколотая ударом клевца.
Жирное пятно копоти на стене, напоминающее очертаниями человеческую фигуру.
— Мы убили их всех, — сказал Савина. — Никто не сдался в плен, а в бой они шли как одержимые.
Воздух пещеры пах гарью и кровью. Запах, как подумалось Белину, неизбежно сопровождающий дела южных лордов.

 

— Чем дальше мы идем, тем холоднее становится, — сказал барон Алмаза.
Лорд Савина покивал головой.
— Совсем скоро вы получите объяснение этому. Обратите внимание на вон те сундуки у стены. Точно такой же был у Мастера Калада, когда мы впервые встретились.
— Что в них?
Анже сделал приглашающий жест.
— Посмотрите сами.

 

Ближайший сундук был пуст. Следующий тоже. Зато в третьем Якош Белин увидел, ради чего убивали и умирали люди Мастера Калада.
Черные ножи на грубых деревянных рукоятках, перемотанных сыромятной кожей. Аккуратно выложенные в ряд на заполняющей сундук соломе. Одинаковые все до единого.
Лорд Белин протянул руку, чтобы коснуться необычного гладкого лезвия. Оно напоминало обтесанный осколок кристалла.
— Не надо, — остановил его Савина. — Лучше их не трогать.
— Из чего они сделаны?
— Пойдемте. Я покажу вам.

 

Они стояли перед стеной непроницаемой черноты. Это не был камень пещеры, что-то совсем другое. Холод, исходивший от стены, был нестерпим. От него стыло в груди.
Анже Савина долго молчал, прежде чем сказать:
— Я знаю причину, по которой Орда отступила от озера Хамон и повернула на юг. Ее звало то, что скрывается здесь. За стеной Черного Льда.
Он поднял фонарь над головой. Повинуясь воле Савина, огонь за стеклом запульсировал — словно забилось сердце. Свет, исходящий от фонаря, стал во много раз ярче. Мрак пещеры отступил.
Только ледяная стена хранила темноту. Ни отражения света, ни даже блика не появилось на ее гладкой поверхности.

 

— Оно умертвило сердце и забрало разум Баира Калада и его людей. Оно пьет силу наших Камней и нашей земли. Оно призывает народы к новой войне. Оно ожидало сотни лет и не успокоится, пока не добьется своего. Так предсказывает Песня Небес, а она не ошибается ни в чем.
— Но что Оно такое? — спросил Якош Белин.
— Я не знаю, милорд. Оно не из нашего мира. Об остальном Песня умалчивает. Мы сами должны восстановить древнее пророчество и узнать суть Врага.
— Тогда войны не будет?
Фонарь потускнел. Стена Черного Льда даже немалые силы повелителя Оправы поглощала, как свет и тепло.
— Песня Небес говорит, что войны не миновать, — вокруг лица Анже Савина клубился жаркий пар дыхания. — В одиночку нам не выстоять. Но вместе у нас есть надежда не оказаться в числе побежденных. Примите ли вы мою руку, лорд Белин? Отринув былую вражду. Во имя того, чтобы жила наша земля.
Размышления Лорда-Защитника были недолгими. Морщась от боли в раненом плече, он протянул руку и пожал горячую ладонь Анже Савина.
Со времен исчезновения Короля и войны за Озерный Трон это было первое рукопожатие лордов Рубиновой и Алмазной Оправы.

 

— Пусть наш союз будет крепок, как моя рука, — говорили они. — Я окажу почет твоим друзьям и не пощажу твоих врагов. Я открою для тебя свой дом и разделю с тобой хлеб. Если я предам тебя — пусть Солнце Милосердное и само Небо навсегда отвернутся от меня и рука моя отсохнет. В своей верности я клянусь кровью, честью и Камнем моего сердца.

 

Так говорил Анже Савина, повелитель Юга.
Так говорил Якош Белин, лорд Серединных Земель.

 

Неведомый Враг, таившийся за стеной Черного Льда, был единственным свидетелем их клятвы.
Назад: Глава II Сказки тайги
Дальше: Глава IV Ночь ледяных ножей