С тех пор как его сердце сковало Льдом, Атмос перестал спать. Время от времени Алан впадал в короткое забытье, в котором он продолжал слышать мысли Хозяев и братьев по Начертанию.

Лежа на кровати ныне покойного управителя Виноградников, Алан узнал, что караван с пленниками прибыл в Толос. Атмос обратился мыслями к начальнику землекопов, убедился, что его работа близка к завершению. Он известил Хозяев и получил их одобрение переходить к следующему витку Начертания.

Алан Атмос открыл глаза. Спальня плавала в рассветном мареве. В дверях стоял Май Сурга.

— Передовая партия достигла Лестницы Упокоения, — сказал он.

— Я знаю. Отправь людей к Муриду Кассару. Пора.

Сурга ушел. Алан поднялся и подошел к распахнутому окну. Он обратил взгляд на восток. Там, за светлеющим изломом холмов, лежал мертвый город, скрывающий истинную силу Льда. Сегодня он вернет ее в руки Хозяев.

Санный поезд, в котором были Алан и Сурга, пересекся с Железноликими на окраине Толоса. Люди Кассара охраняли главный тракт, пока «Василиск» помогал бунтовщиками разорять укрепления виноградарей.

Сам Мурид в окружении лейтенантов ждал Атмоса возле черных вешек. Наемник знал, что ему предстоит, но живая половина его лица не выдавала ни малейшего волнения.

С тех пор как лорд Майра оскорбил и унизил его, Кассар искал возможность отомстить. Месть стала стержнем его существования, она заменила Кассару все прочие чувства. Ее жар давно остыл, с точки зрения Алана, Кассар был говорящим и ходящим трупом. Он умел притворяться перед людьми, выказывать остроумие или, скажем, пугать, но слугу Льда невозможно было обмануть.

Мурид Кассар умер в тот день, когда пощечина Стевана Майра отняла его честь вместе с половиной лица. Он не спешил в земли мертвых лишь потому, что намеревался непременно забрать с собой обидчика. Алан Атмос от лица Хозяев предложил ему сделку. Сила, достаточная, чтобы совершить мщение, в обмен на верную службу. Кассар недолго размышлял.

— Твои люди должны остаться здесь, — сказал Алан. — Дальше ты пойдешь один.

— С чего бы это? Они не хотят пропустить представление.

Пагос оскалился. Усмехнулась и Кровавая Лютия. Третий, Стеррано, остался невозмутим.

Атмос и Сурга обменялись взглядами. Пусть идут. Они не нарушат Начертание.

Центр Толоса превратился в гигантский раскоп. Пригнанные из Кагалыма землеройные машины за неделю сделали то, что и не мыслилось поколениям пытарей-могильщиков. Запретные глубины, целые кварталы, загнанные в бездну землетрусом, засыпанные вулканическим пеплом, бесстыдно обнажались железными ковшами и отвалами. Где не могли пройти машины, орудовали лопатами пленники и каторжане Юриса. С каждым днем котлован углублялся, пока передовая партия, ведомая старшиной Пепельной Стражи, Боросом Уртой, не достигла Лестницы Упокоения.

В древности, еще до вторжения Тарту, в центре Толоса возвышалась пирамида, на вершине которой хоронили правителей Града Философов. Лестница была высечена в одной из граней пирамиды, по ее ступеням поднималась погребальная процессия.

Толоситы верили, что история повторяется. Увы, не осталось никого из философов, чтобы засвидетельствовать их правоту. Автократор Тарту, уничтоживший жителей древнего города, повторил судьбу своих жертв. Когда флогероны обрушили ярость вулканов на Толос Проклятый, последний Тарту, прозванный Опустошителем, поднялся на вершину погребальной пирамиды. Под кипящим небом он встретил свою судьбу и вместе с пирамидой и центральной площадью Толоса опустился в недра земли.

Семьсот лет спустя слуги Льда пришли за ним и его наследством.

Вместительная клеть опустила Атмоса и его спутников на дно глубокой шахты. Они миновали отверстие, пробитое в потолке огромной карстовой пещеры, веками укрывавшей гробницу Опустошителя. Еще пятьдесят локтей спуска, и клеть замерла у вершины пирамиды. Здесь их уже ждал Борос и его люди.

Со времен войны с Каном и указа Озерного Короля, учредившего Пепельную Стражу, ничья нога не ступала сюда. Запрет блюли строго, даже вездесущие могильщики не в силах оказались его нарушить. Больше времени, чем на раскопки, у слуг Льда ушло на бесчисленные ловушки, окружавшие последнее пристанище Автократора. Наконец все труды позади.

— Отправь одного из своих наверх, — приказал Алан Боросу. — Пусть передаст, чтобы загружали первую партию пленников.

Клеть со Стражем, покорным Льду, уехала наверх. Алан осмотрелся.

Площадка на вершине пирамиды служила усыпальницей поколениям правителей Града Философов. Их хоронили стоя, внутри особенных бронзовых статуй исполинского роста. Статуи, изображавшие покойных, обкладывали хворостом и раскаляли до тех пор, пока тело внутри не обращалось в прах. Похожий обычай унаследовали Лорды Рубина.

Многие статуи погибли во время штурма Толоса армией Тарту. Другие не выдержали испытания временем. С тех, что остались, годы в пещере стерли черты мертвых правителей, оставив безликих и покосившихся истуканов. Неудивительно, что в свете масляных ламп, принесенных людьми Бороса, Автократор Тарту сразу выделялся среди своих предшественников.

Он стоял на том же месте, где века назад застала его Ярость флогеронов. На самом краю площадки, на верхней ступени Лестницы Упокоения. Плащ из металлических нитей укрывал плечи Автократора, нестерпимый вулканический жар вплавил нижнюю кайму плаща в камень. Руки последнего Тарту были подняты, словно перед смертью он хотел сорвать с себя Ледяную Корону.

Головной убор Опустошителя забрал несколько веков назад Кан, Великий Тангу. Он воспользовался его силой, чтобы покорить обезумевших эрвидоров, и сам стал рабом Льда, замкнув очередной виток истории. Очередной виток Начертания, как понимал теперь Алан Атмос, первый среди слуг Черной Звезды.

Все, что случилось тогда, все, что случится сегодня, было предрешено. Взвешено и просчитано древним разумом Хозяев, приведено в исполнение теми, кому они диктовали свою волю через субстанцию Льда. Неотвратимо, как их грядущее торжество над суматошной и бессмысленной жизнью Акмеона.

Немыми свидетелями триумфа пришельцев с Черной Звезды стояли позеленевшие бронзовые истуканы и среди них гвардейцы Автократора — в доспехах из кристаллических пластин и высоких конических шлемах, когда-то зеркальных, ныне потускневших, скрывающих целиком лицо. Они умерли, как и их повелитель, стоя, так и не выпустив из рук чудные ружья со свитой в ракушку казенной частью. «Червоточцы» Тарту, оружие чудовищной пробивной силы.

Добыв лишь одно древнее ружье, удачливый могильщик обеспечит себя до конца жизни. Но не ради «червоточцев» и других игрушек Тарту слуги Льда заняли Толос и превратили его в раскоп.

— Покажи нашим гостям армию Опустошителя, — приказал Атмос старшине Пепельных.

Борос Урта кивнул и запалил Свечу Тревоги. Размахнувшись, он кинул ее вниз, к основанию Лестницы. Темнота пещеры распалась под огненным шнуром. Взглядам Кассара и его лейтенантов предстала центральная площадь Толоса. Ряды металлических фигур, похороненных вместе с последним Тарту. Багряные отсветы гуляли по черной броне, вышедшей из кузниц не этого мира. Верная свита Опустошителя.

Кадавры.

Все в них было чуждо миру Солнца Милостивого и Вечного. Уродливый торс, отлитый в звездном металле, напоминал плод противоестественного слияния человека и членистоногого гада. Четыре суставчатые конечности, заостренные на конце, как косы, давали ему опору. В центре выпуклой головогруди таращилось носатое лицо с пустыми плошками глаз. Бока прорезали узкие темные щели.

Неподвижные ряды кадавров терялись во мраке пещеры. В нечеловечески безупречном порядке они выстроились перед своим мертвым повелителем.

— Сколько же их здесь? — прошептала Лютия.

— Достаточно, чтобы весь Акмеон, от Самана до Гнезда Восхода, пал перед их мощью, — ответил ей Стеррано. И добавил на языке, понятном только Атмосу: — Близится время расплаты, мои ушедшие братья.

— Книжник прав, — сказал Алан. — Но армии кадавров нужен полководец. Мурид Кассар, готов ли ты исполнить свою часть договора?

Все посмотрели на капитана наемников. Взгляд единственного глаза Кассара был направлен далеко за пределы пещеры кадавров. Кто знает, что он видел, о чем думал в тот момент?

— Я готов, — ответил капитан Кассар.

Наемник расстегнул ремешки, удерживавшие его железную маску. Он не стал ловить ее, и маска звонко ударилась о камень. Фальшивый рубин в глазнице разлетелся вдребезги.

Левая половина лица Кассара была изуродована застарелым ожогом в форме человеческой пятерни. Из глазницы, наполовину скрытой распухшим веком, таращилось незрячее бельмо. Кассар потрогал струпья, годами скрывавшиеся под маской, правый угол рта капитана дрогнул. Ногой он пнул свою железную личину, и та загрохотала вниз по Лестнице.

Мурид сделал три длинных, скользящих шага и оказался напротив последнего Тарту. Несколько мгновений он рассматривал его, наклонив голову. Не все уловили движение рук Мурида Кассара, которым тот разлучил Опустошителя с его маской.

Будто кто-то незримый выдохнул. Пирамида дрогнула. Тело Автократора просело, опало под плащом, расстелившимся по ступеням. В тот же момент рассыпались прахом стражи в зеркальных шлемах, только их «червоточцы» остались лежать поверх бурых горок.

Мурид Кассар вертел в руках маску Опустошителя. Сделанная из того же тусклого металла, что и панцири кадавров, она изображала плосконосое лицо, похожее на человеческое. Подбородок, лоб и скулы были рассечены тонкими бороздками. Ни ремешков, ни других креплений предусмотрено не было.

Капитан наемников перевернул маску. С обратной стороны она напоминала внутренности часового механизма. Множество зубчатых колес и шестерней, россыпь угрожающе длинных шипов по краям, вокруг щелей рта и глазниц.

Кассар задумчиво потрогал один из шипов пальцем. Повернулся, посмотрел на Алана Атмоса. Алан кивнул. Мгновенно решившись, Мурид Кассар прижал маску Опустошителя к лицу.

Маска издала низкое гудение, задрожала. Колеса и шестерни закрутились, вгрызаясь в плоть и кости Мурида Кассара. Из-под маски раздался стон, по шее капитана побежала кровь. Он уронил руки, однако маска осталась на месте, все плотнее прижимаясь к лицу. Кассар пытался кричать, но маска Опустошителя запечатала его губы. Он упал на колени, из щелей глазниц и рта сочились темные струйки.

Пагос и Лютия бросились к капитану, но их остановил Стеррано. Без слов, одним взглядом, который оказался тяжелее любых оков.

Мурид Кассар ползал на четвереньках. Он не кричал, не стонал даже, из-под маски не доносилось ни звука. Медленно-медленно капитан наемников поднялся и выпрямился во весь рост.

Борозды на маске налились синим светом. Разгорелись прямоугольные глазницы. Тихий металлический шелест пробежал по литым шеренгам кадавров. Мертвая армия приветствовала своего нового повелителя.

«Свершилось», — подумал Атмос. Или это была мысль Хозяев, смотревших глазами первого среди своих слуг?

Клеть с первой партией пленников опустилась к пирамиде. Их было больше четырех десятков, мужчин и женщин из Хлада, Граня, Парома, окрестностей Толоса. Их лица были покрыты копотью землеройных машин и грязью котлована, руки связаны, одежда разорвана в лохмотья. Все они были испуганы. Вооруженные короткими копьями Пепельные Стражи держали их в кольце.

Алан кивнул Маю Сурге. Тот за волосы вытащил крепкого мужика, по виду из недавних пленников, захваченных в Виноградниках. Следопыт разрезал веревки, стягивавшие руки пленника, и пинком отправил того вниз по Лестнице Упокоения. Свеча Тревоги к тому моменту догорела, и шеренги кадавров скрылись в темноте.

Оглядываясь через плечо, спотыкаясь и потирая запястья, виноградарь спускался по Лестнице. Он чуял подвох, но по команде Бороса Стражи взяли наперевес копья, показывая, что пути назад нет. Мурид Кассар следил за пленником светящимися прорезями маски.

Виноградарь исчез во мраке. До верхушки пирамиды доносилось его шарканье и неразборчивые ругательства. Потом он с лязгом ударился обо что-то, и стало понятно, что он достиг площади у основания пирамиды. Мурид Кассар поднял и сжал в кулак руку.

Борос Урта метнул вниз еще одну Свечу Тревоги. В красном свете стал виден пленник, потирающий плечо и ногу. Он застыл, пораженный зрелищем армии кадавров.

Кулак Кассара разжался. Нутро ближайшего к виноградарю кадавра с лязгом распахнулось. Стальной торс раскрыл посередине две створки, покрытые изнутри бесчисленными шипами и шестеренками. Нутро кадавра оказалось подобно пыточной машине, медленно перемалывающей человеческое тело. Коричневый иссохший остов последней жертвы соскользнул с торчащих шипов и, ударившись о камень, рассыпался в пыль.

Пленник отшатнулся в ужасе. Тело Кассара задрожало, глаза маски разгорелись. Нутро кадавра издало гудение и стук, пробужденные от вековой спячки колеса завертелись, натягивая провисшие цепи. С треском посыпались синие искры.

То, что случилось дальше, заставило всех пленников завопить и заметаться между копьями стражи. Древняя машина внезапно сорвалась с места, набросилась на пленника, подминая его под себя. Чрево кадавра с хрустом втянуло виноградаря в себя. Заглушая истошный вопль, сомкнулись створки. Дрожь машинного экстаза охватила исчадие Черной Звезды. Щели на его боках налились синим светом. Конечности заскребли по камню, оставляя глубокие борозды. Носатое лицо поднялось над туловом на гибкой шее-щупальце. Кадавр озирался по сторонам. Увидев Мурида Кассара на вершине пирамиды, он втянул шею и согнул лапы, припадая к земле.

Кадавр чествовал своего господина.

Ряды кадавров шевелились. Голодные чрева распахивались, нетерпеливо лязгали створками. Призрачное синее сияние плыло над площадью, выхватывая из темноты все новых и новых истуканов, готовых к трапезе.

Пленники кричали. Пленники умоляли, падали на колени, простирая к пленителям связанные руки. Алан Атмос смотрел на них, чувствуя, как неземной холод, рождаясь в его сердце, охватывает все тело. Ни жалости, ни сострадания. Ничего.

Наклонив копья, Пепельные Стражи теснили пленников к Лестнице Упокоения.

— Гоните их вниз, — приказал Алан Атмос.