Книга: Сердце Чёрного Льда [С иллюстрациями]
Назад: Глава II Король-каторжник
Дальше: Глава IV Князь Таиз Фалин

Глава III Дорожные рыцари

февраль 400 года от Коронации
МИХА АТМОС, СЫН АЛАНА АТМОСА
1
В ту неделю, что они с дедом Ойоном провели в Гране, Миха не раз вспоминал слова тангу про кагалымское золото, которое не приносит счастья. Среди гостей постоялого двора «Золотая куница» было немало старателей с патентом и без, ловчих, промышлявших шкурой, мехом и костью, прочего свободного люда.
На лице каждого из них лежала невидимая, но ощутимая тень. Печать Гиблого Края. Глаза горели нездоровым огнем, речь была сбивчива, рука всегда держалась вблизи от ножа. Отсюда, из Граня, начинался их поход за сияющим призраком удачи.
Здесь же он чаще всего и заканчивался. За оградой поселка, усиленной скорострельными вышками, раскинулось кладбище. Каждого новоприбывшего первым делом вели сюда. Предлагали посчитать каменные столбики с выбитыми именами. Подумать еще раз хорошенько.
Иные сбивались на второй сотне со счета и поворачивали сани вспять. Но таких было меньше всего. Золотой блеск Кагалыма манил, молва обещала пудовые слитки под каждой елью. Забывала упомянуть про диких тангу, все еще почитавших лучшим украшением ожерелье из зубов белого человека. Про разнообразное зверье, не питавшее особой любви к пришельцам. И, конечно же, про других ловцов счастья, чьи жестокость и коварство намного превосходили дикарские и звериные.

 

Не было и дня, чтобы снег перед «Куницей» не оказывался испачкан кровью. Поножовщины и перестрелки в Гране были делом столь же обычным, как пьянство, вялый блуд и кости с картами. Здесь каждый жил сегодняшним днем, не надеясь увидеть рассвет после долгой ночи. Люди Граня не тратили время на любовь и дружбу. Любовь покупалась за два сола в «Шелковой Подвязке». Лучший друг мог перерезать тебе глотку над свеженайденной жилой.
В общем, за неделю Миха насмотрелся здесь такого, о чем не писал Руст в «Заморских Записках» и чего подавно было не увидеть в родном тихом Хладе. Нельзя сказать, что картины граньского быта напрочь отбили в нем тягу к дальнейшим приключениям, но поумерили уж точно.
Приключения, думал сын Атмоса, это сверкающая броня паровоинов, мощенные мрамором улицы далеких городов, женщины в пышных платьях и он, Миха, в алом плаще и шитом золотом камзоле. А не «пику в бок, мясо в реку», как, скажем, приключилось с траппером по кличке Шея, снимавшим комнату с ними по соседству.

 

«Почему мы здесь?» — спрашивал Миха у деда Ойона, делая ударения сначала на «почему» и спустя пару дней на «здесь».
«Ждем», — кратко отвечал тангу. Его, похоже, ничуть не беспокоили суровые нравы белых людей. Вряд ли он видел большую разницу между Хладом, Гранем и Саманом Великим. «Везде одинаково, — объяснил он Михе. — Вы строите стены, чтобы защищаться друг от друга. Лжете и убиваете из-за кусков желтого металла, который нельзя даже есть. Я вас знаю. Я привык. Ты тоже привыкнешь».
Спорить с тангу было трудно.

 

На исходе недели Миха не выдержал и подступил к деду Ойону с вопросом:
— Чего мы ждем?
Они как раз спустились вниз, пообедать. По обыкновению, дед Ойон занимал столик в самом углу, подальше от прочих посетителей.
Миха ни разу не видел, чтобы старый тангу ел. Пил он только чистую воду, которую для него за отдельную плату хозяин «Куницы» вытапливал из снега.
Дед Ойон наклонил голову набок и хитро посмотрел на Миху. Отвечать он не спешил.
Миха уже собирался повторить вопрос, открыл рот. Дед Ойон вынул из складок одеяния маленький мешок, развязал горловину и вытряхнул его на стол.
Миха так и остался сидеть с открытым ртом.
2
В мешке старого тангу оказалось немало интересного.
На стол высыпалась «саллахова дюжина» фигурок людей и зверей, вырезанных из дерева, камня и кости. Фигурки были крохотные, с верхнюю фалангу мизинца, но очень тщательно вырезанные.
— Это ты, — сказал дед Ойон, указывая на фигурку человечка в одной лыже. — Видишь, рот у тебя открыт. Все оттого, что ты еще глупый и ничего не знаешь.
Миха присмотрелся к деревянной фигурке. И правда, дед Ойон вырезал его с круглым распахнутым ртом. Вот же отродье!
— Сай Олах и его сыновья. — Три черных костяных волка тянулись к фигурке Михи зубастыми пастями. — Идут по твоему следу. Вот Хозяева Сай Олаха и Кагалыма.
По спине Михи прошел мороз. Три фигурки побольше всех остальных до жути напоминали настоящих обитателей Ледяной Котловины. Дед Ойон не стал вырезать им лица — из-под капюшонов смотрела пустота. Зато выкрасил фигурки хитрым составом, серебрившимся на свету.
А вот мечи у них в руках сделал черными. Как и кинжалы у Мая и Алана — эти фигурки Миха узнал без подсказок. Костяного Мая — по белому плащу, отца — по короткой бороде.
Четыре остальные фигурки были Михе незнакомы.
Однорукий человек с лысой головой. Он лежал возле Сурги и Атмоса, ближе к Хозяевам Льда.
Три самые небрежно вырезанные фигурки. Одна большая, другая поменьше, последняя совсем маленькая. Большая и маленькая были сделаны из камня, средняя — из дерева. У большой в руках был здоровенный молот.

 

Дед Ойон собрал в мешок все фигурки, кроме трех последних. Положил их на ладонь и поднес к самому лицу Михи.
— Вот их мы ждем, — загадочно сказал тангу.
Больше ничего от него добиться не удалось.
3
«Сбегу», — твердо решил Миха.
Он не мог понять, как старик вообще уговорил его отправиться в Грань. Через тундру, путями диких кочевий. Удивительно, что добрались живыми.
И все ради чего? Мир спасать? Добывать несметные сокровища, славу и корону Озерного Короля в придачу? Как бы не так. Задницу просиживать в «Золотой кунице», где всего золота — два зуба горбатого хозяина. Да и те наверняка фальшивые.
Возьми Миха за труд самую малость поразмыслить, он бы сообразил, что дед Ойон его вовсе не уговаривал идти в Грань. Миха пошел сам. Винить было некого, кроме разве что треклятого Сай Олаха.
Оставалось навострить лыжи подальше от Граня, от деда Ойона, от Сай Олаха с его Хозяевами. Куда бежать? Миха пока не знал. Надеялся, что знания, почерпнутые из «Заморских Записок» и рассказов отца, помогут.

 

Вспомнив об Алане, Миха загрустил. Отец никогда не был особенно ласков с ним, бывало, что и крепко порол. Но кроме него у Михи никого не было. И с отцом всегда было интересно, даже когда он говорил о своих минералах или напивался и вспоминал Мару, мать Михи.
«Мне тебя не хватает, Алан».
«Будьте прокляты, Хозяева Кагалыма».
«Как бы незаметно отвязаться от Ойона, чтобы забрать припасы и лыжи?»
«Куда это смотрит Дед Сова?»

 

Немигающие глаза тангу смотрели на дверь. Сухие пальцы с длинными ногтями играли одной из трех безликих фигурок.
Дверь распахнулась.
4
Потянуло холодом.
В «Золотую куницу» зашел самый большой человек из всех когда-либо виденных Михой (не считая Хозяев Кагалыма, за людей их Миха не считал). Он встряхнулся, как выбравшийся из речки медведь, ладонью утер налипший на брови и ресницы снег.
Приглядевшись, Миха понял, что дело не только в росте. В новом посетителе все было огромно — кисти Рук, разворот плеч, ширина шага.
Но не это было самой удивительной чертой его облика. Подумаешь, мужик чуть ли не с ездового йотуна ростом, эка невидаль.
Голова гиганта была гладко выбрита с боков. Не тронута была лишь узкая полоса черных волос, тянувшаяся ото лба до макушки. Она давала начало густому хвосту, свисавшему до самых его лопаток.
По выбритой коже головы и мощной шее змеился узор диковинной татуировки. На шее она не заканчивалась, переползала на плечи, грудь и руки гиганта — он был одет в распахнутую меховую доху с обрезанными рукавами. Прямо на голое тело.
А под дохой он носил фартук!
Да, самый настоящий фартук. Вроде кожаного фартука кузнеца, но поверх кожи был нашит кусок ткани с узором. Узор в точности повторял рисунок татуировки — красным по черному. Вверху фартук едва прикрывал грудь, внизу колени. Сразу за ним начинались голенища высоких сапог.

 

По фартуку-то Миха и догадался, кто перед ним. Житель Соленых Гор. Фартук, вспомним-ка «Записки», зовется кайелах. Его носят только взрослые мужчины, кайелах — предмет их особой гордости. Он достается в результате нелегких и опасных испытаний. У каждого клана горцев свой неповторимый узор на кайелахах. Горцы верят, что узоры призывают им на помощь добрых духов и защищают от злых.
Вот сколько всего разного Миха знал про фартук гостя «Куницы». И еще немало вычитал он в «Записках» про кровавые обычаи горцев, их громадные мечи-таллиты, баронов-самозванцев, правящих окрестностями Пика Вериди.
Народ, собравшийся в трапезной, Руста явно не читал. В фартуке они видели хороший повод для зубоскальства, не более. А что хозяин кайелаха в плечах пошире любого из них — так на всякого громилу у самих пистоли найдутся.
5
— Эй, подруга, еще пива! — окликнул горца траппер в рыжей шапке с лисьими хвостами.
Двое его дружков — на лицо чистые кагалымские каторжники — довольно зареготали. Им вторили из-за соседних столов.
Горец не повел и бровью. Прошел через всю трапезную к стойке, облокотился на нее локтями.
— Милашка, я жду! — голосил траппер.
Он был пьян в дым. Но Миха не сомневался: из зажатого между колен ружья он промаха не даст. Плохие стрелки надолго в Гране не задерживались, пополняли собой армию каменных столбиков за оградой. Этот же — все лицо в шрамах — был одним из старожилов.
— Можешь, спляшешь, сладкая?
Горец бросил на стойку монету, поднял два пальца. Горбатый хозяин поставил перед ним две высокие кружки с шапками белой пены.
Кружки в «Золотой Кунице» были из грубо обожженной глины, с толстыми стенками. В толщине стенок была уловка хозяина, заказывающего кружки у местных тангу. На вид вместимость кружки была изрядная, но только на вид.
Зато весила кружка ого-го. Оставалось только дивиться, как горец без малейшего усилия поднял ее одной рукой. И, запрокинув голову, выпил в три могучих глотка.
Поставил на стойку. Взялся за ручку второй.
— Подруга, я теряю терпение, — громко заявил траппер.
Вторая кружка пролетела через всю трапезную и с грохотом разбилась об его голову.
Удар был так силен, что траппер опрокинулся на пол вместе со стулом. Ружье грохнулось рядом, к счастью, не выстрелив. Шапка с лисьими хвостами откатилась к дальней стене.
— Вот так да, — тихо сказал Миха.
Он не мог понять, когда горец успел отвернуться от стойки и бросить кружку. Вот это быстрота! А меткость! А силища!
Дружки траппера поглядели друг на друга. На невозмутимого горца. На месиво, в которое превратилось лицо их товарища. На ожидающую толпу. Начали вставать, привычно нащупывая пистоли и ножи у бедер.
Поясов со всем висевшим на них оружием на месте не оказалось. Аккуратно разрезанные, они соскользнули по бедрам трапперов и оказались на полу.
У трапперов за спиной громко цыкнули зубом. Они подскочили на месте, обернулись.
Позади них стоял очень маленький бородатый человек в штанах и кожаной куртке. Лысая его голова приходилась точно вровень с крышкой стола. Левую мочку карлика оттягивала вниз удивительная серьга — золотая восьмигранная гайка.
В руках карлик держал страховидные пистоли.
— Ну-ка, быстро, — сказал он неожиданно густым голосом. — Подобрали вашу падаль и вымелись отсюда. Считаю до трех. Раз, — он взвел курок первого пистоля. — Два.
Со щелчком второго курка трапперы проворно схватили оглушенного товарища и поволокли его к двери.
Карлик проводил их стволами пистолей и презрительным взглядом. Когда дверь за ними захлопнулась, он сунул пистоли за пояс. Взгромоздился на табурет, широким движением руки смел остатки трапезы вместе с тарелками.
— Хозяин, жратвы и выпивки! — рявкнул он. — Дан, тащи свою задницу сюда. Отпразднуем нашу первую зимнюю победу.
6
Не успело высохнуть разлитое вокруг стола трапперов пиво, как дед Ойон решительно поднялся и взял свою палку.
— Пойдем, — сказал он.
Миха не стал спрашивать — куда. И так понятно, что к карлику и Дану, его другу-горцу. Зачем — одному деду Ойону известно.
Все лучше, чем сидеть на месте без толку. Интерес к великану в кайелахе отодвинул на задний план мысли о побеге. Миха поспешил за старым тангу, который был тем временем на полпути к цели.
В двух шагах от столика, отвоеванного карликом и горцем у трапперов, Миха услышал обрывок их разговора.
— А где Тинкин, болотная душа? — спросил великан.
Карлик оторвался от пивной кружки, куда нырял чуть ли не всем длинным носом.
— В местной блудильне, где же еще, — ответил он. — «Шелковая подвязка», так она зовется.
Гигант хмыкнул.
— Куртуазно, ничего не скажешь.
Он поднял голову и увидел деда Ойона и Миху.
— Дерих, глянь-ка.
Карлик дернулся, уронил руку на пояс. Тут же успокоился — старый тангу и его спутник не выглядели опасными.
— Плохие времена настали, не подаем, — сказал карлик по имени Дерих.
— В одном ты не прав, — сказал ему дед Ойон. — Мы пришли не просить, а покупать. В другом прав. Времена и правда плохие.
Дан и Дерих посмотрели на деда Ойона, как на редкий сорт говорящего пня.
— Ишь ты, покупатель. Слыхал, Дан?
— Что ты хочешь купить у нас, старик? — спросил горец. — Мы не коробейники, не охотники и не старатели.
— Да уж, с золотом и мехами у нас не густо, — подхватил Дерих. — Разве что куклу смастерить для твоей внучки.
Михе кровь бросилась в лицо. Он только собрался объяснить карлику, что приходится деду Ойону не внучкой и даже не внуком, как мерзавец обидно захохотал. Михе стало вдвойне обидно — попался на такой простой крючок.
Не обращая внимания на подковырки Дериха и не ожидая приглашения, дед Ойон уселся к ним за стол.
— Золото есть у меня, — сказал старый тангу.
И бросил на колени Дану увесистый мешочек.
7
Дан развязал мешочек, заглянул внутрь.
— Так… — озадаченно протянул он.
— Что там? — поинтересовался Дерих, рисуя указательным пальцем разводы на крышке стола. — Сушеный помет, который у здешних дикарей вместо денег?
— Золотой песок, насколько я могу судить, — ответил горец. — Посмотри сам.
Он передал мешок карлику. Тот взял, пошерудил в мешочке пальцами. Поднял бровь.
— Интересно, — пробормотал Дерих.
Он выудил из кармана куртки маленький тубус с линзами, ввинтил его в правый глаз. Из другого кармана на свет появились тонкие щипцы. Ими карлик извлек из мешочка сверкающую песчинку, поднес ее к тубусу.
— Очень интересно, — повторил он.
— Что ты видишь, братец? — спросил Дан.
«Братец?» — удивился Миха. «Братьями» называли друг друга многие каторжники. На каторжников Дан и Дерих были совсем не похожи.
На братьев, впрочем, они походили еще меньше.
— Я вижу топливо и смазку для нашего малыша, — ответил Дерих. — Ремонт брони, замену износившихся суставов, прочистку стволов. Пара новых сапог мне. Меховую шапку, тоже мне. Останется еще на поход в «Шелковую подвязку». Но это не все, что я вижу.
Карлик нагнулся вперед, прищурил левый глаз, глядя на деда Ойона через тубус.
— Я вижу хитрого старого дикаря, которому зачем-то понадобилась пара бродяг нашего сорта. Он совсем не боится, что мы сунем ему между глаз, заберем золото и откланяемся.
— Не боюсь, — подтвердил дед Ойон. — Вы честные люди.
— Ты нас совсем не знаешь, старик, — сказал Дан.
— Уже знаю, — возразил тангу. — Ты же заплатил за два пива. А собирался выпить только одно.
— Хо! — горец рассмеялся и хлопнул по столу ладонью. Тарелки и кружки подскочили. — Неплохо, клянусь Змеем! Ты мне нравишься, старик. Не порти мое впечатление, кончай темнить. Говори, зачем ты швыряешься золотом?
«Да, я бы тоже не отказался узнать», — подумал Миха.
— Мне и ему, — тангу показал на Миху, — нам нужны спутники. Мы идем в Паром.
Карлик и великан-горец переглянулись.
— Какое совпадение, — сказал Дерих. — Мы тоже идем в Паром. Точнее, шли. Пока у нас не кончилось топливо и деньги на него.
В голове у Михи раздался звонкий щелчок. Разрозненные детали собрались в единое целое. Масляные пятна на штанах и куртке Дериха, опаленный мех дохи Дана. Ремонт брони. Паром. Точно!
— Я знаю, зачем вы идете в Паром! — вмешался он в разговор. — Вы Дорожные Рыцари. В Пароме проходит Турнир Северной Чаши.
Похоже, о нем совсем забыли. Даже невозмутимый Дан уставился на Миху с удивлением. Остроязыкий Дерих не нашелся ничего сказать, кроме:
— Сообразительный малец. Весь в дедушку.
Миха был страшно горд собой.
— Да, мы направляемся в Паром из-за Чаши Севера, — сказал Дан. — А вот вам какой там интерес?
— Нам нужно на юг, — сказал дед Ойон.
Миха знал: если старик говорит с такой интонацией, это его последние слова. Дан оказался понятлив и не стал вести дальнейшие расспросы.
Дерих не мог успокоиться.
— Погоди, но почему мы? За малую горсть из этого мешка любой здешний житель отвезет вас в Паром на парадных санях.
— Или перережет глотку и оставит гнить на обочине, — вскользь заметил Дан.
Дед Ойон кивнул.
— Вы нездешние, — сказал он. — Кагалым вас не тронул. Вам можно доверять.
Дерих молча развел руками.
8
Они вышли из «Золотой куницы». Миха тащил их с Дедом Ойоном скудный скарб — две пары лыж и сумку с припасами. Сам тангу шел впереди вместе с новыми спутниками.
Решено было не затягивать с отбытием. Дерих обещал, что за час он раздобудет горючку в нужном количестве. Благо за золото можно было купить все, что угодно, вплоть до южного флогистона тройной очистки.

 

— А мы так и не познакомились, — сказал гигант-горец. — Я Дан, прозываемый, между прочим, Молот. Это мой брат…
— Дерих, — буркнул карлик. — Просто Дерих. И не сметь придумывать мне разные клички.
— Так вы все-таки братья, — не удержался Миха.
Дерих посмотрел на него угрюмо. На его лице ясно читалось, что такие слова он слышит не в первый, далеко не в первый раз.
— Долгая история, — сказал Дан. — Как-нибудь на привале, у костра…
— Эй, братец, — карлик дернул горца за полу дохи. — Глянь, кто дожидается нас у коновязи.

 

Сначала Миха не мог разглядеть никого, кроме пары привязанных йотунов. Мохнатые гиганты дремали, свернувшись клубком на снегу. Дерих явно говорил не о них.
Сделав шаг вперед, Миха увидел то, что скрывала от него туша йотуна. Троица давешних трапперов прикорнула бок о бок с йотунами. Все трое были аккуратно связаны по отдельности и общей веревкой, примотанной к столбику коновязи.
Сделав еще шаг, Миха увидел за коновязью того, кто так «позаботился» о трапперах.

 

Он был одет даже больше не по погоде Граня, чем Дан. Сверху на нем был балахон с отброшенным за спину капюшоном. В темноте балахон показался Михе черным, на самом деле он был серо-зеленого цвета.
Под балахоном, как выяснилось позже, был зеленый щеголеватый камзол с множеством блестящих пряжек и такого же фасона штаны. К пряжкам и застежкам владелец камзола был очень неравнодушен. На его высоких сапогах их насчитывалось не меньше чем по полдюжины.
На голове у него была забавная шапочка с двумя перьями, торчащими как рожки. Он стоял, опираясь на очень длинный тонкий шест. Михе показалось, что он не совсем твердо держится на ногах.
Подойдя ближе, сын Атмоса ощутил сильный винный дух. Человек с шестом был пьян.
— Друзья! — воскликнул он. — Какая радость видеть вас!
— Что здесь случилось? — спросил Дан, разглядывая трапперов.
Трапперы были без сознания.
— О, это дивная история, — зеленый человек одной рукой держался за шест, второй сопровождал свой рассказ жестами. — Оставив притон неги и страсти, я отправился на поиски еды и ночлега.
— Отбросим поэзию.
— Тебе не смею противоречить, Дан. Отбросив поэзию, я шел в «Золотую куницу». Перед самой дверью две бутыли вина, выпитые мной на посошок в «Шелковой подвязке», с неудержимой силой позвали меня оросить коновязь. В то время пока я облегчался, я услышал за спиной беседу этих негодяев. Они уговаривались подстеречь вас, друзья, и предать жестокой смерти. Разумеется, мне не оставалось ничего другого…
— Как ты узнал, что они говорят о нас, пропойца? — вмешался Дерих.
— О, это было проще простого, — зеленый человек взмахнул рукой. — Едва они упомянули уродливого злобного карлика…
Дерих зарычал. Дан успокаивающе положил огромную ладонь ему на плечо.
— Возвращаясь к моему рассказу: мне не оставалось другого, как напасть на них первым. Разумеется, они не смогли оказать достойного сопротивления, жалкие бродяги, уповающие лишь на свои кривые стволы. Я связал их собственной веревкой. При них не отыскалось денег, лишь связка шкурок. Я забрал их как трофей.
— Про деньги наверняка врет, — сказал Дерих.

 

 

Дан обернулся к Михе и деду Ойону:
— Господа, позвольте представить вам нашего друга Тинкина. Трезвый или пьяный, он лучший сквайр на всем Континенте.
— И изрядный говнюк.
— Дерих, ты жалкий завистник, — лучший сквайр поднял тонкий палец. — Завидуешь моему таланту, красоте и успеху у женщин. Господа, после столь лестной рекомендации, данной мне милордом Молотом, позвольте узнать ваши имена и титулы.
— Меня зовут Ойон-атын, — сказал тангу. — Его — Миха Атмос. Мы идем вместе с вами в Паром.
— Чудесные имена, хоть звучание и непривычно. — Миха мог поклясться, что Тинкин вот-вот сползет по своему шесту вниз. Удивительно, как в таком состоянии он умудрился справиться с тремя опытными охотниками. — Жаль вас разочаровывать, но мы не скоро отправимся в Паром. Наш верный «Молотобоец»…
— Наш верный «Молотобоец» через час снова будет на ходу, — сказал Дерих. — Постарайся за это время хоть малость протрезветь.
— Что за непристойные намеки, карлик? Я трезв, и мой разум чист, как валитское стекло.
В подтверждение своих слов Тинкин, не меняя царственной прямоты осанки, рухнул прямо в сугроб.
9
— Вот он, наш красавец, — с гордостью сказал Дан.
«Молотобоец», пригнанный на задворки «Куницы», был первым паровоином, которого Миха видел вживую, а не на картинке.
Надо сказать, знакомство было незабываемым.
Главная труба, декорированная под цилиндрический шлем с глазной прорезью, приходилась вровень с крышей «Золотой Куницы». Шириной «Молотобоец» был в половину главной улицы Граня.
— Ух! — сказал Миха, задирая голову.

 

Из прорези на «шлеме» вырывались искры и язычки пламени. Грозное и жуткое зрелище. Бронированное тело нависало над Михой, над гостиницей, грозя раздавить их в кашу, не делая разницы между человеком и зданием. Опущенные руки паровоина венчались завидными кулаками — такими можно сокрушить стену, вбить в землю всадника вместе с йотуном или лошадью. На плечах «Молотобойца» возвышались пушечные башенки.
— Нравится? — спросил Дан.
Миха часто закивал головой. Корпус паровоина был расписан тем же узором, что и кайелах Дана. Коленные пластины были оскаленными мордами чудовищ с торчащими бивнями. Не только украшение, но еще и средство против вражеских латников.
Миха подумал, что никому в жизни он не завидовал так, как завидовал сейчас Дану. Великан был водителем «Молотобойца». Великолепная машина подчинялась ему.
Но даже удовольствие побыть с паровоином рядом стоило всей скучной жизни в Холодном Поселении. А ведь они идут в Паром, на Турнир, где будут десятки паровоинов. У Михи захватило дух. О таком никто из его друзей в Хладе не мог и мечтать.
Он поделился этой мыслью с дедом Ойоном. Тот, как всегда, все испортил.
— Твоих друзей забрал Черный Лед, — сказал старый тангу. — Все, о чем они мечтают, — продолжать служить Хозяевам.
Дед Ойон постучал палкой по железной стопе паровоина.
— Надеюсь, эти ноги ходят быстрее, чем ноги Хозяев и их армии, — сказал он. — Мы должны успеть в Паром раньше них.
Назад: Глава II Король-каторжник
Дальше: Глава IV Князь Таиз Фалин