Глава 10

Новые люди

Утро второго дня супервизии началось в зале для йоги. Сначала разминка и часовая практика, а затем все укладываются в шавасану, или позу покойника.

Обычно в конце занятия преподаватель йоги включает легкую медитативную музыку, но в этот раз упражнение на расслабление нам предлагают выполнить под звуки гонга.

Ничто не предвещало сенсации, и мои веки безмятежно сомкнулись. Где-то в середине гонг-медитации я погрузилась в приятную дрему.

Музыка известного с древности инструмента мягко покачивала меня на своих волнах. Тихие звуки сменяли громкие, оглушающие, как раскаты грома. В такие моменты я возвращалась в реальность, через несколько секунд засыпала вновь.

Окончательно пробудилась от истошных душераздирающих криков. Всё происходящее напоминало сцену экзорцизма из фильма «Константин». На одном из ковриков в конвульсиях дергалась женщина, а рядом с ней присела ведущая йоги, пытаясь её успокоить.

Моя ищейка тут же поднялась на задние лапки и отчаянно залаяла. «Вижу-слышу, мы обязательно выясним, что это было», – успокаиваю я её. Через пару минут после произошедшего гонг затих, практика йоги завершилась, и мы поспешили на завтрак.

Напротив меня села та самая женщина. Короткая стрижка, мелкие кудри и огромные черные глаза. Она выглядела абсолютно спокойной и как ни в чём не бывало общалась с остальными едоками.

– Как вам практика йоги? – наконец задала я интересовавший меня вопрос.

– Прекрасно. Правда, в конце, когда зазвучал гонг, мне почему-то стало очень страшно, – призналась она.

– Считается, что звуки гонга наиболее близки к самым древним природным звукам и могут будить в памяти события из прошлых жизней, – пояснила одна из девушек.

– Возможно, – в задумчивости проговорила женщина с черными глазами.

Оставшуюся часть завтрака мы провели в молчании. А меня никак не покидало ощущение, что эта тема ещё не исчерпана.

* * *

Сегодня у нас по расписанию работа с тремя супервизорами. Группа собирается в уютном зале, где всех нас ждёт первая проработка.

– То, чему мы хотим вас здесь научить – это ориентация на себя, – объясняет стильно одетая, с необычными татуировками на руках девушка-супервизор.

На вид ей примерно 25 лет, но в глазах читается отпечаток богатого пережитого опыта.

– Есть мир, который диктует нам какие-то правила, выдвигает требования и ставит рамки. Вам надо быть таким, таким или таким. Знаете ли вы, что такое бесшабашенность? Это ваше личное умение откинуть это всё и просто сказать себе: «Я такой», – говорит она.

– А какой? – интересуется одна из участниц.

– А какая ты? – вопросом на вопрос отвечает супервизор.

– Добрая. Тревожная. Зажатая, – признаётся женщина.

– А теперь мы маму, папу, работу, мужа, бывшего мужа, всех-всех убираем, – говорит супервизор, оттесняя рукой воображаемый социум.

Каждый из участников тоже выполняет это упражнение, и я чувствую, как легче мне вдруг становится. Мгновенно ощущаю себя чистой, словно стёклышко.

– Теперь какая ты? – спрашивает супервизор.

– Непосредственная, – сияя, отвечает ей женщина.

– Теперь вы видите, что с вами сделал социум, во что он вас превратил. Задумайтесь, кем, на самом деле, придуманы ваши личностные качества? Благодаря кому они у вас появились? – задаёт она вопрос, который повисает в воздухе.

Вероятно, в первую очередь благодаря родителям, ведь они наши первые учителя, размышляю я.

– Я сама лично потратила два года на терапию, разбирая маму и папу по косточкам. Чего я только с ними ни делала: поджигала, расчленяла, садилась на поезд и махала им ручкой. И ничего не работало. На время помогало, но потом всё равно какая-то неприятная «штучка» вылезала, – словно прочитав мои мысли, делится своей личной историей супервизор.

Вспоминаю, как сама, находясь в гипнозе, буквально расщепляла своих обидчиков на атомы. Это приносило временное облегчение, но исцелить душевную рану до конца никогда не получалось.

– Увидьте сейчас своих родителей. Представьте, сколько у них к вам любви, а сколько требований, претензий и ожиданий? – предлагает выполнить ещё одно упражнение супервизор.

Спустя несколько мгновений группа делится своими ощущениями:

– 70 на 30, – говорит один участник.

– 60 на 40, – предполагает второй.

– 80 на 20, – тянет руку третий.

– На 100, – улыбаясь, отвечает девушка.

Слушая их ответы, представляю своих родителей и с удивлением обнаруживаю, что всё-таки, несмотря ни на что, процент их безусловной любви больше, чем мне казалось.

– Закройте глаза. Я хочу, чтобы теперь вы почувствовали маму и папу, – просит супервизор.

Перед моими глазами вновь всплывают два образа, по отношению к которым я испытываю смешанные чувства: обиду, недоверие, раздражение, опустошенность, недолюбленность и множество других.

– Почувствовали? Сейчас я их имена забираю. Почувствуйте их теперь, – предлагает она.

Мои родители тут же становятся безымянными, и я вижу их иначе: в виде сгустков энергии, абсолютно чистых и нейтральных.

– Я хочу, чтобы вы отделили теплое от мягкого. Есть мама и папа. Они идеальные. Они вас любят и обожают. А есть вот эти вот, которых можно по именам назвать. Это просто люди, которым вы попадаете на воспитание, чтобы максимально пройти свой путь развития, – говорит супервизор, и где-то глубоко внутри действительно становится теплее.

Не знаю, смогу ли я когда-нибудь окончательно простить тех «людей с именами», но, возможно, супервизор, как фокусник из шляпы-цилиндра, достанет от этой непростой задачи золотой волшебный ключ?

– Даже если те ребята, которых можно назвать по именам, с вами плохо обходились, то ваши мама и папа все равно существуют. И то, что вы здесь сидите, прямое тому подтверждение, – объясняет супервизор.

Жизнь – то, за что каждый из нас может быть благодарен своим родителям, даже если они умели разговаривать только криком и кулаками, делаю вывод я, и по моему телу разливается приятное чувство.

– То, что вы здесь находитесь, прямое доказательство того, что вам нужно было появиться на свет, что вам здесь были рады. Ведь когда женщина не хочет детей, они не получаются. Если вы здесь, поздравляю. А те, кому в детстве было тяжело, просто становятся экспертами по выживанию. Я тоже один из таких экспертов, – с улыбкой говорит она.

На душе сразу расцветает горделивое чувство, которое превращает меня из жертвы в победительницу: «Вау, а ведь я тоже такой эксперт».

– Теперь снова почувствуйте: вот есть мама и папа, а вот есть те ребята с именами. И вы вручаете им грамоту. Помните, в школе вам выдавали красивую бумажку за участие, даже если вы проявили себя не очень. Вот, выдайте им, пожалуйста, по такой грамоте, похвалите их. Скажите: «Ребята, вы реально делали всё, что могли, вы очень старались, и это было заметно. В следующий раз получится лучше», – с юмором говорит супервизор.

Мысленно вручаю своим родителям по грамоте. Они действительно хорошо «постарались». От торжественности момента глаза наполняются слезами, а сердце чувством, похожим на любовь, похороненную под плитами разочарований и обид.

– Вы замечали, что родители на вас потренировались, а потом, когда появляются внуки, начинают вести себя с ними совсем по-другому. И тогда мы смотрим на родителей и говорим: «Мам или пап, слушай, ты меня бил, обзывал, ругал и так далее, почему же с ним ты это не делаешь?», – говорит супервизор, и участники группы кивают.

Действительно, с возрастом и мои родители изменились в лучшую сторону: мать, наконец, научилась лучше отстаивать свои границы, а отец перестал демонстрировать свои садистские наклонности.

– Психологи говорят нам: прости, отпусти, прими. Мы советуем: посмейся, поблагодари, похвали. Всегда есть выбор – повзрослеть или остаться безвольным участником того, что с тобой происходило или до сих пор происходит, – говорит супервизор.

Готова ли я «повзрослеть» и посмеяться над тем, что было в моём детстве?

– Мы реально можем быть творцами или наблюдателями своей жизни. Наблюдатель формирует реальность, в которой находится. Когда мы наблюдаем – жизнь становится художественным произведением. Ведь если взять все ваши истории и снять серию короткометражек, то можно выиграть главный приз на Каннском фестивале, – с воодушевлением продолжает свою мысль она.

В моей голове тут же прокручивается ролик, который можно было бы снять по мотивам моего детства. Героине фильма 12 лет. За окном стемнело. Обстановку тревоги и напряженности передают детали – обгрызенный колпачок от шариковой ручки, которой девочка делает домашнее задание, одновременно прислушиваясь к шумному лифту. Лифтовая шахта показана крупным планом. Зритель видит, как неожиданно загорается красная кнопка, металлический трос приходит в движение и послушно останавливается на первом этаже. Чья-то темная фигура входит в кабину. Лифт безжалостно продолжает своё движение наверх, шумно останавливаясь в 20 метрах от земли. Кабина с металлическим скрежетом выпускает своего пассажира, и темная фигура подходит к двери на этаже. Маленькая девочка с шариковой ручкой вздрагивает от страха и замирает.

Шаги приближаются. Девочка закрывает уши руками, а в ладонях темного человека позвякивает связка ключей. Черный ключ совершает поворот в ещё одной замочной скважине, и девочка, наконец, делает выдох. Фух, это всего-навсего сосед. Однако буквально через мгновение лифт снова приходит в движение. Стрелка на часах показывает 19.00. Это значит, что отец злой, как черт, возвращается с работы. И предугадать дальнейший сценарий развития событий этим вечером невозможно.

Однако происходит неожиданное. Лифтовой трос рвётся, и кабина на огромной скорости устремляется вниз, вместе с ошалевшим пассажиром. Через мгновение на месте происшествия оказывается служба спасения, констатируя гибель человека в лифте.

Погружённая в свои фантазии девочка вздрагивает от поворота ключа в замочной скважине её квартиры. На пороге появляется отец, целый и невредимый, а малышка с сожалением вспоминает, что лифт – один из самых надёжных видов транспорта и никогда не падает.

– Как снять драматичность? Просто посмотреть на своё прошлое взглядом взрослого человека. Что это не со мной происходило, а для меня. Это реально происходило, чтобы повеселить меня в будущем, потому что когда я взрослая смотрю на это, то просто ржу, – советует супервизор, прерывая процесс киносъемки в моей голове.

* * *

На следующую сессию участники спешат к самому Михаилу Филяеву.

В белом поло и синих джинсах, он занимает место в центре группы, усаживаясь в необычное кресло. Кресло такой конструкции называется «режиссёрским», и вы можете увидеть его на всех съемочных площадках мира и здесь, на супервизии PSY2.0, где каждый учится быть режиссёром своей жизни.

– Как ваши успехи? – интересуется он.

– Провалилась опять в детско-родительские отношения. Поняла, что всю жизнь пыталась быть хорошей девочкой, и это меня губило, – делится одна из участниц.

– А зачем вообще родители нужны человеку? – спрашивает Михаил.

– Сказать: «Что бы ни было – ты справишься. Всё у тебя хорошо, всё получится», – уверенно отвечает участница.

– Что бы вы хотели, чтобы у вас получилось? – уточняет он.

– Семья, здоровье, любовь и самореализация. Я очень долго её искала и, наконец, нашла её здесь, – лучась счастливой улыбкой, отвечает она.

– Расскажите, как прошёл ваш день? – обращается он к рыжеволосой участнице.

– Я поняла, что очень многие люди были нежеланными детьми, а я была желанным ребенком. Значит, у меня есть ресурс, который я могу в терапии им передать, – важно заявляет она.

– А как ты узнала, что была желанным ребенком? – уточняет Михаил.

– Ну, меня родители очень ждали, два года мама пыталась забеременеть, прикладывала к этому все усилия, – слегка смешавшись, отвечает она.

– Подожди. Если тебя так желали, то почему тебя 2 года-то не было? – задаёт неожиданный вопрос мужчина, сидящий рядом со мной.

– Опаньки! Хорошим психологом будешь, бьёшь прямо в точку, – смеётся Михаил вместе с группой.

– Просто… моя мама боялась. У них с папой было все плохо, она меня ждала, чтобы я пришла и спасла их брак. Я не спасла, и потом она меня карала 15 лет. Папа все равно ушёл, а я не смогла, – признаётся, глядя в пол, рыжеволосая девушка.

– Теперь вы понимаете, какое счастье быть нежеланным ребенком. Ты не решаешь никакого «головняка» родителей. Ты борешься, развиваешься, какие-то свои вопросы решаешь, а не их, – с ловкостью фокусника Михаил Филяев переворачивает все традиционные представления о том, что хорошо и что плохо.

Пока аудитория продолжает обдумывать неожиданный инсайт, взгляд Михаила останавливается на женщине с мелкими кудрями и черными глазами, испугавшейся звуков гонга.

– Что вы хотите получить на этом мероприятии? – спрашивает гений психосоматики.

– Хочу поменять состояние, – отвечает женщина.

– С какого на какое? – уточняет Михаил.

– В принципе оно уже начало меняться. Сегодня до завтрака я была на йоге, ведущий погремел в гонг, и меня так поколбасило, – вспоминает утренний инцидент она.

– Что еще вы хотите? – продолжает интересоваться Михаил.

– Изначально я пришла в психосоматику из-за аллергии у детей, у всех троих. Сейчас это всё снялось, и я поняла, что психосоматика работает. Начала помогать людям, – объясняет участница супервизии.

– Кто в вас живет? С какой вы планеты? Кем были в прошлой жизни? – задаёт Михаил ряд странных на первый взгляд вопросов.

– Что-то с магией связанное, – отвечает она, ничуть не удивившись резкому повороту беседы в эзотерическое русло.

Михаил пронзает черноглазую женщину пристальным взглядом, и она начинает глубоко дышать. На глазах у ничего не понимающей группы безмолвный диалог Михаила и участницы продолжается ещё несколько мгновений.

– Давай, давай изгоняй их. Отпускай. Вот сюда, – на последней фразе Михаил сжимает нечто невидимое в своих ладонях и притягивает к груди.

Неужели я присутствую на сеансе изгнания бесов? Ищейка мгновенно подсказывает мне подходящий заголовок:

«Второй день супервизии PSY2.0, или Изгнание бесов среди бела дня».

Аудитория замирает и смотрит на всё происходящее широко раскрытыми глазами. Дыхание женщины становится шумным. Её тело начинает выгибаться и трястись в конвульсиях.

– Давай их всех, – приказным тоном говорит ей Михаил.

Из груди женщины вырывается крик, а по щекам бегут слёзы.

– Скажи им: «Я сильнее, а вы все идёте на фиг», – говорит гений психосоматики.

Тело женщины слегка расслабляется.

– Вот так. Я их забираю, – ещё раз нечто невидимое ухватывает и тянет на себя Михаил.

Женщина закрывает глаза, выгибается и плачет ещё сильнее.

– Это не твоё. Идите сюда, – приказывает незримым сущностям Михаил.

Безумие происходящего сменяется почти физическим осознанием того, что в женщине действительно запряталось нечто инородное.

– Что-то идет, пусть идет. Я с тобой, все хорошо, – успокаивает её Михаил.

Тем временем женщина хватается за живот обеими руками и исторгает животный рык. От ужаса по моим рукам пробегают мурашки.

– У меня такое ощущение, что как будто ты кого-то не родила или что-то с этим связанное, – делает предположение Михаил.

Женщина кивает головой и что-то пытается сказать ему взглядом.

– Что там? Там что-то или кто-то? Это твое или из прошлой жизни? – уточняет Михаил.

– Из прошлой жизни, – чуть слышно отвечает она.

– Пусть оно произойдет, то, что там должно было произойти. Проживи этот опыт, – просит он её.

Женщина едва сдерживает рыдания.

– Я не принимаю ребенка. Я чувствую вину, – объясняет она.

– Прими. Проживи этот опыт, – чуть настойчивее говорит Михаил.

Проходит несколько мгновений, и тело женщины обмякает. Её лицо становится расслабленным, взгляд мягким, а напряжение в комнате спадает.

– Я всегда знала, что была связана с магией в прошлой жизни, – признаётся она.

– Как вы это в ней увидели? – изумленно спрашивает одна из участниц, переводя взгляд с женщины на Михаила.

– По глазам. Посмотрите, какие у неё необычные глаза. Обычно такие люди обладают какими-то неординарными судьбами и способностями, – объясняет он, и я ещё раз поражаюсь его феноменальной способности считывать людей.