43

Я веду машину на максимально разрешенной скорости. Это небезопасно. Но вечером пятницы движение из города плотное, и периодически машина встает в пробку. Мне хочется кричать от отчаяния и беспомощности. Изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не бросить машину и не пойти дальше пешком. Адреналин бурлит в крови. Когда уехала Вероника? За четверть часа до меня или больше? Но ведь она тоже должна была встать в пробку. Я утешаю себя этой мыслью. Верю, что смогу нагнать ее, когда выеду из города.

Но когда здания вдоль дороги становятся ниже, светофоров становится меньше, а пробки рассасываются, происходит то, что не должно было произойти. Я сворачиваю не туда. Осознание, что я слишком рано свернула налево, заставляет меня громко выругаться и ударить кулаком по рулю. Я притормаживаю, разворачиваюсь, пересекаю сплошную, не реагируя на гудки раздраженных автомобилистов. Потеря драгоценного времени – единственное, о чем я могу думать. В голове шумит. Черт, черт, черт. Но вот я снова на правильном пути. Я переключаю передачу и вжимаю педаль газа. Обгоняю одну машину, потом другую. Солнце садится на горизонте. Серый джип нигде не виден.

Я вижу перед собой, как Филип открывает дверь летнего домика. Домика, в котором он столько раз бывал с женой и сыном, где они проводили выходные, отмечали праздники, смеялись, отдыхали, были семьей. Теперь он впускает в дом чужого человека, позволяет ей наступить на самое святое. Растоптать его. Он пересекает последнюю черту. И делает это без стыда и совести. Но он недооценивает свою жену. Недооценивает мощь ее ярости, масштабы жажды мести. Что Вероника собирается сделать? Какой у нее план? Текст мелькает у меня перед глазами. Текст, написанный мной за последнюю неделю.

Пальцы крепче сжимают руль.

Суетный город с его огнями остается позади. Шоссе простирается передо мной сплошным полотном. Съезды редкие, и их мало. Чем дальше я еду, тем меньше встречаю домов. Через какое-то время справа показывается заправка, и прямо передо мной с нее выворачивает машина. Серый внедорожник. Водителя я вижу мельком и в профиль, но у меня нет никаких сомнений. Это Вероника. Видимо, остановилась дозаправиться или что-то купить в магазине.

Я снижаю скорость и стараюсь держаться за ней на расстоянии, не вызывающем подозрений. Выражение ее лица и резкие движения, то, как летел гравий из-под колес машины, когда она покидала дом, еще свежи в памяти. Но от былого волнения не осталось и следа. Джип не мечется по шоссе, а спокойно движется вперед. Она не превышает скорость, не идет на обгон. Напротив, она едет тихо, словно ей некуда спешить. Может, специально выжидает время. Может, ждет, когда стемнеет.

Мы едем так минут двадцать, а потом джип мигает боковыми фарами и сворачивает на круг, а с него уже на проселочную дорогу. Нас разделяет одна машина. Мы пересекаем мост, проезжаем мимо фермы с коричневыми коровами на лугу. Потом начинается лес. Мы едем довольно долго через сосновый бор. Солнце выглядывает из-за стволов деревьев, его свет потемнел и стал желто-золотым.

Через какое-то время водитель едущей передо мной машины сворачивает в сторону, и на дороге остаемся только мы – я и Вероника. Никаких других огней фар – ни спереди, ни сзади. Лес становится все плотнее. Наконец джип мигает фарами и сворачивает на узкую лесную дорогу, которую я бы даже не заметила, будь на дороге одна.

Дорога неровная, ухабистая, машина подпрыгивает, приходится снизить скорость. Солнце уже зашло, в лесу темно. Далеко впереди виднеется свет фар внедорожника. Вдоль дороги попадаются домики, но мы проезжаем мимо и все дальше углубляемся в лес. Сердце колотится в груди. Скоро мы прибудем на место. И что тогда?

Джип в пятидесяти метрах от меня. На развилке он уходит налево, я еду следом. Мы проезжаем еще несколько домов, потом лес проясняется. Что-то поблескивает впереди. Наверное, озеро, о котором говорил Лео, где они купались и ловили рыбу. Серый джип тормозит и останавливается, и только тогда я вижу его. Летний домик семьи Сторм. Он стоит на опушке леса и выглядит точно так, как я его представляла по описаниям Лео. Бревенчатый фасад, открытая терраса, балкон. Вход, судя по всему, сзади – со стороны озера.

Я быстро оглядываю террасу с покрытым грилем и нагроможденной друг на друга садовой мебелью, поднимаю взгляд на балкон с пустыми цветными горшками. В окнах темно. Внутри меня раздается голос. Что-то не так. Словно в трансе открываю дверь машины и выхожу. Фары джипа погасли, водителя не видно. Мне кажется, что я слышу шаги по гравию, и потом по траве. Шаги стихают.

– Эй! – кричу я.

Ответа нет.

Что-то не так. Определенно не так. Садись в машину и уезжай прочь, шепчет голос. Но я бесшумно закрываю дверцу и подкрадываюсь к домику. Это конец, – шепчет голос, – неужели ты не понимаешь? Это конец. Уезжай! Но я не могу. Я должна закончить начатое. Ради Лео, ради себя самой.

Медленно, осторожно, стараясь не споткнуться о корни и коряги, я иду к дому. В темноте можно различить только силуэты летнего домика и серой машины, припаркованной перед ним. Все остальное утопает во мраке. Почему так быстро стемнело? Я делаю несколько шагов, поднимаю взгляд и фокусируюсь на доме. Два окна на фасаде, в окнах темно. Они смотрят на меня пустыми черными глазницами.

Раздается какой-то шорох, потом хруст сломанной ветки. Я замираю и вслушиваюсь, потом продолжаю путь. Джип стоит тихо и неподвижно. Но внутри пусто или кто-то сидит? Я не уверена. Может, просто спинка сиденья так откинута, словно кажется, что внутри кто-то сидит. Откинувшись назад. Или неживой.

Под ногами мягкая трава. Вечерний ветерок холодит лицо. Я совсем рядом с машиной. Еще пара шагов и я заглядываю в окно со стороны водителя. Инстинктивно сжимаю кулаки. Сверлю глазами окно. Там никого нет. В машине пусто.

Отворачиваюсь от окна и вижу, как она бежит с другой стороны по направлению к домику. Даже в темноте узнаю в бегущей фигуре Веронику. Конский хвост бьется о спину. Она что-то держит в руке. Я не вижу, что, но прекрасно знаю. Это нож. Тот, что лежал у нее под кроватью. Сознание проясняется, и в какую-то долю секунды я понимаю, что сейчас произойдет.

Должно быть, Филип и рыжеволосая припарковались с другой стороны домика, рядом со входом. Наверняка у них с собой были пакеты с продуктами, они планировали готовить ужин. Но стоило им переступить через порог, как их охватила страсть. Может, они, не включая свет, отправились сразу в постель и сейчас занимаются любовью. И через секунду Вероника распахнет дверь и обнаружит их в своей постели голыми и беспомощными.

Еще одна фраза проносится перед глазами.

Я бегу вперед со всех ног. Должна остановить Веронику до того, как она ворвется в дом. Должна помешать ей пролить кровь, помешать уничтожить свою жизнь и жизни близких, должна предотвратить этот хаос. Она слышит мои шаги и поворачивает голову. Я совсем рядом. Она ускоряет бег, я тоже. Я бегу, движимая одной мыслью помешать ей, все остальное теряет смысл. Во рту металлический привкус. Трава сменяется гравием. Шум шагов оглушает. Деревянное крыльцо с прочными перилами. Преодолеваю ступеньки в два шага, и я на пороге.

Одинокая лампочка зажигается над дверью и освещает Веронику. Она что-то ищет, роняет предмет, который был у нее в руках, оборачивается. Лицо у нее бледное как полотно и искаженное злобой. Крик вырывается у нее из горла, животный крик, я останавливаюсь перед ней.

– Вероника, – выдыхаю я, – ты не можешь…

Больше она не дает мне сказать. Она бросается на меня, острая боль пронзает мне грудь, я теряю равновесие и оседаю. Раздается страшный треск где-то над глазами, и за ним тишина. Полная тишина. Я падаю и остаюсь лежать. Что-то теплое и липкое течет по лицу, по шее, я поднимаю глаза и вижу над собой Веронику.

Потом не вижу ничего – все застилает красная теплая пелена.

За красным приходит черное. А после него… Белый свет.

Я падаю и поднимаюсь.