41
– Привет.
Волосы у сестры разделены на пробор, и, когда она наклоняется ко мне, я отчетливо вижу седину у отросших корней. Морщины на лице глубже, чем обычно. Она выглядит усталой. Старой и усталой. Впервые я вижу свою сестру старой.
– Привет. Что ты здесь делаешь? Как ты вошла?
Я вовсе не собираюсь изображать недовольство. Я не злюсь на сестру за это внезапное вторжение. Увидев ее в спальне, я поняла, что всегда знала – рано или поздно она тут появится. Это было неизбежно, другого от нее нельзя было ожидать. Увидев ее, я поняла еще одно. Я по ней скучаю. Я скучала по ней последние двадцать лет. Как бы мне хотелось набраться сил и сказать ей об этом…
Сестра демонстрирует мне маленький металлический предмет.
– Запасной ключ, – поясняет она.
Я киваю. Предполагаю, что он у нее остался еще от подруги, которой принадлежит квартира.
– Я волновалась. Пыталась звонить, но слышала только автоответчик. Я оставляла сообщения, просила тебя перезвонить. Я знаю, что это в твоем стиле, но я…
Она переводит глаза на мобильный на полу, потом снова смотрит на меня. Я объясняю, что отключала телефон.
– Как я уже сказала, – повторяет она, – я волновалась.
Наши взгляды встречаются. Секунда, две секунды. Потом она качает головой и оглядывается по сторонам.
– Боже мой, тут душно как в гробу.
Она в пальто. На груди и плечах – темные крапинки. Значит, на улице холодно и идет дождь. Я не знала. Неудивительно, учитывая, что я не выходила за дверь с тех пор как…
– Какой сегодня день?
– Боже мой, – восклицает сестра. – Что здесь происходит? Ты бормочешь о каких-то соседях, внезапно отменяешь наш ужин без всяких объяснений. Сидишь тут взаперти и даже…
Она цокает языком, обводит рукой комнату и со вздохом показывает на окно:
– Например, жалюзи. Когда ты в последний раз их поднимала? А? И ты что, не замечаешь, как здесь воняет?
Сестра снимает и складывает пальто. Оглядывается по сторонам и останавливает свой выбор на кресле. После этого решительно подходит к окну, поднимает жалюзи и открывает форточку. Пользуясь тем, что она стоит ко мне спиной, я быстро переворачиваю бумаги у меня на коленях текстом вниз.
– Сегодня пятница, – говорит она. – Вечер пятницы. Наш день. Я не смогла с тобой связаться и договориться об ужине, так что я…
Она поправляет юбку, собирается присесть на постель, но, передумав, подходит к стене и прислоняется к ней.
– В итоге, – продолжает она, – я решила заехать к тебе и проверить, что все в порядке, потому что я…
– Ты волновалась. Я поняла.
Думаю, мне еще повезло, что я именно сегодня приняла душ и переоделась. Я, конечно, выгляжу неважно. Кожа бледная от сидения взаперти. Глаза красные от бессонных ночей, но это ничто по сравнению с тем, как я выглядела всего пару часов назад.
Я жду порицаний, но сестра молчит. Я поворачиваюсь к ней и вижу, что она занята разглядыванием ногтей. Вид у нее грустный.
– Прости, – извиняюсь я. – Мне не стоило вот так исчезать. И отключать телефон. Просто дело в том, что эта неделя… была…
Сестра стоит, уставившись в пол.
– Дело не только в прошлой неделе. А в последних месяцах, последнем году…
– Что ты имеешь в виду?
Она опускается на пол и обхватывает руками согнутые колени.
– Начнем с еды. Судя по всему, ты ничего не ешь. Одежда висит на тебе, как на вешалке. Ты и так была худой, но сейчас… Ты потеряла килограмм десять.
Семь, думаю я про себя. Семь.
– Я не хочу вмешиваться в твою жизнь и… требовать объяснений. Не хочу, чтобы ты думала, что я тебя контролирую. Но я надеюсь, ты понимаешь, что с твоей историей я просто не могу молчать… Это моя ответственность. Кто, если не я, должен сказать тебе об этом?
Наши глаза встречаются на долю секунды, и я чувствую, как по коже бегут мурашки. Из окна идет жужжащий звук. Я не вижу его источник, но предполагаю, что внутрь залетела муха.
– Слушай, я знаю, о чем ты, и я благодарна тебе за заботу, правда, благодарна. Но я не страдаю анорексией, уверяю тебя.
Она недоверчиво смотрит на меня, и я всплескиваю руками.
– Разве ты не слышала, что люди часто теряют аппетит в сложные жизненные периоды? В этом нет ничего необычного.
Я смело встречаю ее взгляд.
– Понимаю, – говорит она. – Понимаю, что разрыв с Петером тяжело на тебе сказался. И у вас был сложный период прежде, чем вы решили разъехаться. Но мы с тобой это не обсуждали. Почему? Это я виновата? Не была рядом, не проявляла интереса, не задавала вопросов?
Я опускаю взгляд на бумаги у меня в руках. Да, мы с сестрой не обсуждали личные темы, это правда. Такие разговоры нам не свойственны. И я не готова ничего обсуждать сейчас, хотя в глубине души знала, что рано или поздно такой момент настанет. Но я не готова. Я думаю о том, что сестра сказала неделю назад перед тем, как я отключила телефон. Нам надо поговорить, нам с тобой. Серьезно поговорить. И вспоминаю свой ответ. Что я намекнула, что у них с Вальтером тоже все неладно. Чувствую, как горят щеки и шея.
– Я знаю, как сильно ты хотела детей, – продолжает сестра. – Понимала, как ты сильно переживала из-за того, что ничего не получается. Но я и не догадывалась, что это настолько важно для тебя, что по этой причине вы расстанетесь.
Я ерзаю на полу. В обычной ситуации после такой реакции сестра сменила бы тему, но не сегодня. Сегодня она нащупала конец нитки и твердо намерена проследовать по ней до конца пути.
– Я знаю, что как-то звонила и спрашивала, что у вас происходит, но ты отказывалась обсуждать личные темы и говорила только о ремонте в подъезде, завале на работе и прочей ерунде. А потом внезапно объявила, что вы расстаетесь. Вот так просто. – Сестра задумывается. – Ты не подпускаешь меня близко, Элена. И я тебе это позволяю. Точнее, позволяла до сих пор. Думала, что, если буду терпеливо ждать, рано или поздно ты мне откроешься. Я словно ждала… – Голос у нее дрожит. – Ждала, когда стану для тебя необходимой.
Ее слова теплой волной окутывают меня. Я бы хотела сейчас посмотреть сестре в глаза и сказать то же самое, но не могу. Муха продолжает биться об стекло. Кто-то должен встать и выпустить ее, но никто не двигается с места.
Внезапно сестра закрывает глаза руками.
– У меня такое чувство, что я предала ее.
Руки приглушают звук ее голоса.
– Кого ты имеешь в виду? Кого ты предала?
Она убирает руки.
– Это было перед… перед тем, как все закончилось… Мама попросила меня позаботиться о тебе.
Слезы подступают к горлу.
– Что?
Сестра изучает свои пальцы. Голос у нее низкий, напряженный. Перед смертью мама попросила сестру позаботиться обо мне. Элене будет нужна твоя помощь, – сказала она. – Пообещай мне, что позаботишься о ней.
Я качаю головой, не веря своим ушам. Зачем маме брать с сестры это обещание? Требовать, чтобы она несла ответственность за мое благополучие? После всего, что случилось? Когда я говорю, что это несправедливо и не похоже на маму, сестра пожимает плечами:
– Ты всегда была ее любимицей.
Я протестую, но сестра меня останавливает:
– Ничего страшного, – говорит она. – Я привыкла к этому. Давно уже. Мы с ней слишком разные. А у вас всегда было много общего. Книги, чтение. И не только. Между вами словно была невидимая связь. Вам как будто было известно что-то, что знали только вы одни.
Звук затихает. Наверное, муха устала. Я покачиваюсь со стороны в сторону. Наконец поднимаюсь на онемевших ногах.
– Ты должна знать одно, – говорю я, разминая ноги. – О чем бы мама тебя ни просила, ты не предала ее.
Сестра смотрит на меня молча.
– Я не хочу, чтобы обо мне заботились. Ты сама это сказала, я всегда держала между нами дистанцию. Нельзя помочь тому, кто не хочет помощи.
Не дожидаясь ответа, я иду к окну. Вижу черное тельце на подоконнике. Это муха медленно ползет вдоль окна.
– Что это у тебя?
Я поворачиваюсь и вижу, куда смотрит сестра, – на стопку бумаги у меня в руке.
– Ничего… Или, может быть…
– Ты снова пишешь? Вот чем ты была занята всю неделю!
Выждав секунду, я киваю. Усталое лицо сестры сияет.
– Так ты снова пишешь! Потрясающе! По-моему, это именно то, что тебе сейчас нужно.
– Я… это не совсем как мои другие книги…
– Я с удовольствием прочитаю, – страстно перебивает сестра. – И скажу свое мнение и дам рекомендации. Как раньше. Ты всегда говорила, что у меня хороший глаз.
Пока она трещит без остановки, я кладу стопку поверх пальто сестры, открываю окно и выпускаю муху на волю.
Небо светло-серое. Улица мокрая после дождя. Дождь все помыл и очистил. Я вдыхаю полной грудью свежий холодный воздух, ворвавшийся в комнату.
Поворачиваюсь и смотрю на сестру. Я готова? Должна быть готова. Но одновременно. Еще немножко, еще немножко времени с ней.
– Ты не… хочешь перекусить?
Сестра одаривает меня ироничной улыбкой.
– Боже мой. Я думала, ты никогда это не предложишь!
