Они были вдвоем. Легорн и Хурхас ранним утром ушли в казармы, намереваясь к обеду устроить смотр войска. Джош выразил желание исследовать замок и сразу после завтрака удалился.

— Представь, что каждый мир — это шар, — объяснял Рудгер, разложив перед собой таблицы и схемы. — Некая идеальная сфера.

— С легкостью, — Стас хмыкнул. — Тоже мне открытие! Ученый неверно истолковал его усмешку.

— Понимаю, это трудно вообразить, ведь каждому известно, что миры плоские. Но постарайся представить множество полых шаров. И внутри каждого — целый мир.

— Внутри? Ну, допустим…

— Один из этих шаров больше остальных, он находится в центре. Все остальные катаются по его наружной поверхности. Этот большой шар и есть Центральный Мир. Уанроан.

— Он действительно больше всех остальных?

— Нет, конечно же. Есть миры гораздо больше его. намного, в десятки, сотни раз. Но эти полые сферы, содержащие в себе миры, — некая условность, так легче разобраться, как работают Порталы.

— Ладно, я понял, — Стас кивнул. — Это не сложней теории относительности.

— Так вот… Все прочие миры-сферы находятся на внешней поверхности центрального шара, они двигаются по неким траекториям согласно определенным законам, и движение их можно просчитать. Друг с другом эти шары конечно же не сталкиваются — они условны. Миры прозрачны друг для друга…

— Существуют в разных измерениях, — предположил Стас. — Наслышан. Так как же я попал сюда?

— Многие сферы имеют некие отверстия в оболочках, их природа не совсем ясна, но они есть. Разрывы… И такие же отверстия находятся на поверхности Центрального Мира. Это и есть Порталы. Обычно они закрыты. Но случается, что отверстия двух сфер на какое-то время совмещаются, и вот тогда Портал открывается. Через совпавшие отверстия можно перейти из одного мира в другой. Из одной сферы в другую. Понятно?

— Да… Правда, это как-то плохо согласуется с моими представлениями о Вселенной.

— Сферы миров находятся в постоянном движении. И поэтому через какое-то время Портал закрывается. В следующий раз он может открыться в другой мир. А может в тот же самый, но в иное место — все зависит от того, какие отверстия совпадут на этот раз, какие Порталы совместятся. Я понятно объясняю?

— Да. — Стас кивнул и задумался.

Порталы. Червоточины. Прорехи в мирах.

Сколько их на Земле?

Бермудский треугольник? Остров Барса-Кельмес? Зона?

Сколько пропало там людей? Где они сейчас? Вернулся ли кто-то из них?

Стас представил, как огромный авиалайнер ныряет в странное клубящееся облако и вдруг оказывается совсем в другом месте, в мире, где не работает электроника, где нет посадочных полос и диспетчеров. Огромная металлическая птица — дракон! — проносится над дремучими лесами, над каменными башнями замков, летит над деревнями и в конце концов со страшным ревом врезается в землю, выбросив в небо столб дыма и пламени…

Рудгер шелестел бумагами, увлеченно выискивая что-то в столбиках незнакомых цифр, изучая какие-то карты, схемы, графики. Он морщил лоб, почесывал переносицу и беззвучно шевелил губами. Порой делал какие-то пометки на обрывке бумаги грифельным карандашом, выписывал замысловатые знаки…

Случалось, пролетая над знакомой местностью, летчики вдруг видели под крылом совершенно чужой ландшафт. Мираж? Или кусочек другого мира, видимый через открывшийся Портал? Сколько пилотов решило молчать, не докладывать о необычайном происшествии начальству, боясь, что их отстранят от полетов и направят на медицинское обследование? Стас был уверен, что большинство.

Йети, снежный человек, — судя по всему, он тоже пришелец из другого мира. Из этого мира!

А маленькие зеленые человечки и летающие тарелки— может, они к космосу не имеют никакого отношения?

Призраки, домовые, лешие, водяные…

— Я не знаю, откуда ты, — сказал Рудгер, отрываясь от бумаг. — В тот день, когда ты попал сюда, Портал, в который ты вошел, не был открыт ни в один из известных мне миров.

— И что это значит? — спросил Стас, отлично все понимая.

— Это значит, что я не смогу тебе помочь, — ученый развел руками. — Я абсолютно ничего не знаю о твоем мире.

Вернулся ли кто-то?…

— Может, знает кто-то другой?

— Может быть. Возможно, кто-то и наткнулся случайно на твой мир, исследовал его…

Стас представил, что ждет такого исследователя — безлюдные леса и болота Сибири, безводные пустыни Африки, непроходимые торосы Арктики и Антарктики. А даже если он попадет в населенную местность… все равно дорога одна — на кладбище или в психушку. Скорее— в психушку.

Вернулся ли кто-то?…

— Миров очень много, — негромко, словно извиняясь, сказал Рудгер. — Возможно, их число бесконечно. Но мы знаем лишь те, которые наиболее часто открываются в Центральный Мир. А таких мало.

— Если я начну соваться в каждый открытый Портал, какова вероятность, что я попаду домой?

— Не знаю.

— Ты покажешь мне карту, где отмечены все Порталы?

— Конечно, вот она. Смотри.

Рудгер пододвинул к нему какую-то карту, повернул. Стас долго разглядывал путаницу разноцветных линий и значков, а потом как-то разом, вдруг, головоломка сложилась, и он увидел Центральный Мир.

— Такой маленький? — удивился он. — Мы шли вот от этих гор до этого замка пять дней. Это никак не больше двухсот километров. Но это пятая часть всей карты!

— Здесь только обитаемая часть Центрального Мира, — сказал Рудгер. — И почему-то почти все Порталы сосредоточены только в этой зоне.

— А есть еще необитаемые районы?

— Да. На севере — непроходимые ледяные горы. На юге— бескрайняя пустыня. Восток омывается Ядовитым Морем, а на западе течет Бесконечная Река.

— Бесконечная Река? — повторил Стас. — А что на другом ее берегу?

— Ничего.

— Как это?

— У нее нет другого берега.

— Так не бывает.

— Здесь бывает. Стас хмыкнул.

— А море? Его кто-нибудь переплывал?

— Нет.

— Почему?

— Неужели непонятно? Оно ядовитое!

— Ладно, — согласился Стас. — Все это не так важно… Вот эти крестики — Порталы?

— Да.

— Рядом какие-то значки. Что они означают?

— Это условные номера. Первый, второй, третий… — Рудгер показывал пальцем.

— Погоди, — остановил ученого Стас, — я запишу. — Он взял чистый листок бумаги и карандаш. — Какой из них первый, ты говоришь?

— Вот, — показал Рудгер.

Стас тщательно скопировал незнакомый символ, а напротив нарисовал единичку.

— Дальше?

— Второй…

Рудгер заглянул в записи Стаса, удивленно поднял бровь, спросил:

— Ты знаешь простые цифры?

— Какие цифры?

— Простые.

— Что это значит? Не понимаю…

— Ты пишешь числа точно так же, как крестьяне и ремесленники.

— У вас что же, несколько написание одних и тех же цифр?

— Конечно. Мы, ученые, используем несколько вариантов написания. Для каждого класса расчетов — свои цифры, литеры. А у вас не так?

— Нет.

— Странно…

Порталов насчитывалось тридцать шесть. Причем три из них находились за пределами карты и были отмечены на полях — один затерялся где-то в безводных песках на юге, еще два находились в высокогорных ледниках на севере.

— Что означает эта надпись? — спросил Стас, ткнув пальцем в схему.

— “Волчий Лес”, — прочитал ученый неразборчивую вязь. Стас скопировал символы и рядом записал перевод…

С помощью Рудгера он неторопливо составлял собственную легенду карты, переносил все значки, все надписи на листок бумаги. По ходу дела они беседовали — Стас спрашивал, Рудгер с удовольствием отвечал.

Стас хотел во всем разобраться. Он надеялся вернуться домой…

Потом они изучали другие схемы. Точную карту мира стрелков — необычного, крохотного куска, давным-давно оторвавшегося от какого-то мира.

— Мир стрелков — мы называем его Приют, — сказал Рудгер, — не имеет границ в обычном понимании этого слова. Со всех сторон он окружен Ничем.

— Как это? — спросил Стас.

— Ты все равно не поймешь, — отвечал ученый. — Это надо почувствовать самому, стоя у края Приюта… Ничто— это не тьма, как тебе сейчас представляется. Тьму можно увидеть, Ничто увидеть нельзя. Ничто — это Ничто. Все, что попадает в Ничто, само становится Ничем… А твой мир насколько велик?

— Я не знаю… — Стас задумался, рассматривая карту. Что считать миром? Планету Земля? Наверное, нет. Солнечную систему? Галактику? Метагалактику? Вселенную?

Бесконечна ли Вселенная? Может, вся она — такой же вот Приют, окруженный непознаваемым Ничем?

“…каждому известно, что миры плоские…”

А если Вселенная — мир, значит Порталы могут быть не только на Земле. Они могут находиться где угодно — в открытом космосе, на звездах, на других планетах. И из этого следует, что, сделав в Центральном Мире несколько шагов, можно вдруг оказаться в другой галактике, за триллионы километров, парсеков от родной планеты.

Невероятно!

Но Портал не может располагаться в вакууме или на звезде! Даже если совмещаются два похожих мира, из-за разницы атмосферных давлений поднимается сильный ветер, сгущается туман. Миры перетекают друг в друга через совместившиеся отверстия.

Оплодотворяются…

Обмениваются веществом.

Так что же будет, если по ту сторону Портала окажется звезда или открытый космос?

“Я не знаю”, — беспомощно думал Стас…

Часа через три вернулся Хурхас. Безмолвно постоял, слушая разговор. Потом обронил:

— Легорн строит своих людей. Вы пойдете смотреть?

— Как там на улице? — поинтересовался Стас. — Холодно?

— Нормально, — ответил Хурхас.

— Я пойду, — сказал Рудгер и поднялся, сгребая бумаги в одну кучу. — Где Джош?

— Не знаю, не видел, — маг пожал плечами.

— Он собирался исследовать замок.

— Надеюсь, у него хватит ума не забираться в подвалы, — сказал Хурхас. — У меня нет ни малейшего желания снова туда спускаться.

— Кажется, он пошел наверх, — вспомнил Стас. — Решил подняться на башню. Осмотреться…

На улице было ветрено. Голые деревья, огромные, выше крепостных стен, сердито раскачивали ажурные кроны. Небо затянулось легкой дымкой, и потускневшее солнце словно плыло в ней. Плыло, оставаясь на месте.

Где-то гудели невнятные голоса, лязгало, бряцало железо.

— Туда, — показал Хурхас на тесно сомкнувшиеся деревянные бараки — вытянутые некрашеные строения с крохотными окошками, с плоскими крышами, засыпанными снегом. Торчащие огарки труб курились дымками— в казармах круглосуточно топили печки.

— У них там, наверное, теплей, чем в замке, — предположил Стас.

— Да, — согласился маг.

— Может, переберемся туда? Мне надоело спать в верхней одежде под тремя одеялами и мерзнуть при этом.

— Нельзя. — Хурхас покачал головой. — Легорн обидится.

Они обогнули казармы и оказались на краю просторной площади, вымощенной булыжником. На камнях не было ни единой снежинки — только по периметру высились сугробы в полтора человеческих роста, окружая площадь ледяной крепостной стены.

Легорн командовал своей армией. Он зычно выкрикивал команды, размахивал руками, и послушные ему сотни занимали указанные места. Копейщики, устремив в небо частокол пик, застыли словно изваяния, лишь трепетали флажки на копьях сотников и десятников. На правом фланге замерли тяжеловооруженные мечники в латах, с двуручными двухметровыми мечами на плечах — лучшие воины, самые сильные, самые умелые, специалисты своего дела. Лучники без суеты, без спешки выстраиваются в линии за спинами копейщиков. Легкие мечники в небогатых кольчугах — по большей части ополченцы из окрестных деревень — пока еще толпятся бестолково, суетятся, пытаясь разобраться в командах сотников и Легорна. Они привыкли действовать в своих сотнях, а теперь приходится строиться в незнакомый порядок.

Стас, Рудгер и Хурхас остановились в отдалении, возле старого дерева, не торопясь выходить на булыжник площади.

— Что они собираются делать? — спросил Стас.

— Легорн собирается познакомить своих воинов со мной, — ответил Хурхас. — Но больше всего он хочет показать мне свое войско. Похвалиться. Эти люди для него— как игрушки. Ты погляди — он же наслаждается, командуя ими.

— Да. — Стас вспомнил службу в армии. — Нечто подобное я уже видел.

Когда бойцы наконец-то выстроились ровными недвижимыми рядами, Легорн заговорил. Голос его гремел над площадью:

— Время пришло! У вас есть еще несколько дней для того, чтобы подготовиться к походу, а потом мы выступим! Мы должны защитить наши дома, наших жен и детей! Безжалостные существа придут из другого мира, чтобы уничтожить все на своем пути! Мы не допустим этого!…

Бойцы слушали, но было заметно, что речь их интересует мало. И вновь Стас вспомнил свою службу, ежедневные разводы на плацу возле штаба, когда командир части распинался перед солдатами и офицерами, а те украдкой вели разговоры о вчерашней пьянке, о женщинах, о рыбалке и автомобилях. Слушали они лишь то, что представляло для них интерес: о выплате довольствия, о приезде очередной комиссии, о новых назначениях… ! — Пожалуй, я пойду, — сказал Стас. — Нечего мне тут делать, да и ветер мерзкий. До костей пробирает.

— Я с тобой, — тотчас откликнулся Рудгер. Хурхас пожал плечами:

— Как хотите…

А Легорн все говорил и говорил. Ему нравилось слушать свой голос, гремящий над площадью, он упивался видом выстроившихся, послушных ему бойцов.

— Многих ждет смерть! — вещал он. — Но всех ждет слава! С нами идет бард, лучший бард мира, он будет слагать песни о ваших подвигах и вашей доблести. Вас будут помнить!…

Хурхас выступил вперед, встал за спиной Легорна. Ему не нравилось все то, что говорит хозяин замка. Маг предполагал, что большинство людей интересуют лишь деньги. Конечно, есть воины, которые мечтают о славе, о сражениях, но таких меньшинство. Все же прочие… Они здесь волей обстоятельств — кто-то отбывает военную повинность, кто-то пришел, чтобы потуже набить кошелек, кто-то прячется от проблем, кто-то надеется заслужить небольшой надел земли. Кого-то влечет сама возможность убивать — есть и такие… Они еще не понимают, с чем им предстоит схлестнуться. Они никогда не видели Рой, не видели, как меняется мир после нашествия. Сейчас они не понимают, что идут защищать собственные жизни и жизни своих близких. Пока не понимают. А потом будет поздно. У людей слишком короткая память. И им сложно вообразить, будто что-то вдруг изменится. Даже Легорн, думал Хурхас, хоть и говорит сейчас красивые, заготовленные заранее слова, все равно не отдает себе отчета, с чем им предстоит столкнуться и ради чего. В этот поход он идет лишь из-за скуки и чтобы вернуть ему, магу, старый долг…

Хурхас шагнул вперед и поднял руку, привлекая к себе внимание. Кулак его засиял, разбрызгивая радужные искры. Легорн замолчал, не окончив фразу. Дрожь пробежала по рядам воинов — немногие в своей жизни видели настоящего мага.

— Я хочу, чтобы вы поняли одно… — сказал Хурхас негромко, но вложив в слова Силу. И людям показалось, что под ногами содрогнулась земля, качнулись стены замка. Вдруг потемнело небо, нависло над головами — тяжелое, давящее. — Эти существа, твари Роя… — маг сделал так, что воины почувствовали накатывающиеся волны ужаса и отчаяния, — знают лишь одно чувство — голод… — Он выждал, давая страху укрепиться в душах людей. Он видел, как копейщики стиснули древки, как мечники подались вперед, впитывая каждое его слово. — Они сожрут вас, — Хурхас повысил голос. — Сожрут ваших матерей и отцов! Сожрут ваших детей! Сожрут ваши поля! И вы ничего не сможете сделать… — Маг развел полыхающие руки, и воины ощутили собственную беспомощность. Сухая горечь подступила к горлу. — Потому что будет поздно… — Маг опустил голову и долго молчал. Воины ждали. Ждали с нетерпением, они ждали откровения, спасения. Они только что пережили потерю близких, почувствовали страх, они видели жуткие тени, наползающие на мир, на все то, что так им дорого. Они уже жаждали мести. Не денег, не земли — только мести! Хурхас, используя Силу, вливал в людей ненависть. Он знал, что через полчаса впечатление от его речи потускнеет, но все же что-то должно остаться в этих воинах. Они запомнят горечь потерь, не смогут забыть свой страх, отчаяние и ненависть. Не смогут простить. Им будут сниться тревожные сны… И когда Хурхас поднял голову, бойцы увидели алое пламя, рвущееся из его глаз, и содрогнулись.

— Но мы помешаем им! Это в наших силах! Мы уничтожим Рой! — Маг взметнул к небу сияющий кулак, и воодушевленные воины невольно повторили его жест. Неистовый рев вырвался из тысячи глоток. Загремели доспехи, забряцало оружие. Воины колотили мечами по щитам, стучали древками копий по булыжнику. Маг улыбаясь смотрел на них. Он отступил за спину кричащего Легорна и ослабил поток Силы…

В одной из заброшенных комнат башни, устроившись на рассохшемся стуле за треногим неустойчивым столом, Джош перебирал свой старый револьвер. Услышав крики, он поднялся, подошел к разбитому окну и выглянул наружу. Там, внизу, на площадке позади казарм вопили что-то в едином порыве сотни словно обезумевших бойцов. Стрелок слегка усмехнулся и вдруг боковым зрением увидел какую-то тень, скользнувшую от стены. Он резко повернул голову — никого!

Почудилось?

Напрягшийся Джош повернулся спиной к окну и долго стоял неподвижно, вслушиваясь, вглядываясь. Он привык доверять своим чувствам. Он видел тень. И не мог ошибиться.

Стрелок вернулся к столу, быстро вставил патроны в барабан револьвера, взвел курок.

Комната была здорово захламлена — похоже, много лет подряд сюда стаскивали всю ненужную старую мебель. На запорошенном снегом полу валялись разбитые тумбочки, столы и стулья, вдоль стен выстроились шкафы, достаточно Просторные, чтобы там мог спрятаться человек.

Или нелюдь.

Держа револьвер перед собой, Джош шагнул к ближайшему — дверцы его были приоткрыты — и осторожно заглянул в темную, пахнущую гнилью утробу.

Пусто.

Один за другим он осмотрел все шкафы.

Никого.

Но тень была!

Джош подкрался к двери и выглянул в коридор — длинный неосвещенный ход вел к винтовой лестнице. Металлические перила ее тускло мерцали во мраке. Кое-где валялся мусор, но спрятаться в нем невозможно…

Джош не знал, что и подумать, как вдруг одна из дальних дверей медленно отворилась, и из черного проема в темноту коридора выплыло нечто серое, слегка светящееся, очертаниями отдаленно напоминающее человеческую фигуру. Замерло спиной — спиной? — к стрелку.

Джош, стиснув зубы, поднял револьвер, прицелился

Еще один маг?

А серая фигура стала медленно поворачиваться, но выглядело это как-то странно — она будто выворачивалась наизнанку.

Джош вдруг понял, кто перед ним, и стиснул рукоять револьвера так, что побелели пальцы. Стрелок догадался, что эту светящуюся тень пуля не возьмет. Как не причинит вреда любой другой тени.

Фигура вывернулась, и Джош увидел жуткое колышущееся лицо — три черных пятна на месте глаз и рта.

Потеряв самообладание, стрелок отшатнулся и захлопнул дверь. Его бил озноб. Руки тряслись, дрожали вдруг ослабевшие ноги. Он был готов выпрыгнуть из окна, кинуться вниз, едва только призрак покажется в комнате.

Спустя мгновение Джош опомнился. Убрал револьвер в подмышечную кобуру, хотя с оружием в руках чувствовал себя намного увереннее. Сел на скрипучий стул и долго ровно дышал, пытаясь унять клокотавшее сердце.

Он сам не знал, чего испугался: он был уверен, что призрак не может причинить вреда живым. Привидение — только тень: пусть жуткая, пугающая, но — только тень.

И все же…

Джош никогда не верил в призраков. Страх заставил его поверить.

Нескоро стрелок решился вновь выглянуть в коридор…

Тем временем Стас и Рудгер, сидя возле очага, изучали схемы, таблицы и графики, одновременно увлеченно разговаривая. Они слышали, как на площади за казармами кричали бойцы, воодушевленные речью мага, но не обращали на шум внимания.

— Почему ты помогаешь Хурхасу? — спросил Стас.

— Прежде всего я преследую собственные цели. Меня очень интересует Рой. Ты только представь — это же совершенно новые существа, которых никто из ученых раньше не видел, не описал. А вдруг мне повезет и я сумею заглянуть в их мир? Нельзя упускать такую возможность!

— И все же, что вас связывает? Почему Хурхас обратился за помощью именно к тебе и ты немедленно откликнулся?

— Я обязан ему… — Рудгер помолчал. — Да. Обязан жизнью… Рассказать?

— Конечно расскажи.

— Это случилось давно. Тогда я только начинал заниматься Порталами. Я был еще совсем молод, наверное, как ты сейчас, а может, даже еще моложе, и у меня был учитель — Стефан. Вдвоем мы неоднократно переходили в Центральный Мир, чтобы исследовать Порталы и миры по другую сторону. Стефан был ученым, а еще он был стрелком…

— Я уже несколько раз слышал: “стрелки, стрелки”, — перебил Стас. — Кто они?

— Стрелки — первооткрыватели нашего мира. Легенда говорит, что когда-то давно, много поколений назад, большой отряд стрелков ушел из родного мира в открывшийся Портал. Кто-то считает, что это была случайность, кто-то утверждает, что они знали, куда направляются. Сейчас мы думаем, что стрелки убегали от преследования. Но кто их преследовал? Ответа нет. Мы почти ничего о них не помним. Даже их имена давно забылись… Центральный Мир встретил стрелков неприветливо. Возможно, они сами были в этом виноваты — они сами и револьверы на поясах… Когда окрестным крестьянам надоели грабежи и поборы, они взяли в руки топоры и однажды ночью окружили дома, где отдыхали стрелки. Но что могли сделать деревенские жители с профессиональными бойцами? Когда началась стрельба, когда пролилась кровь, крестьяне в панике отступили. А стрелки шли за ними следом и убивали, убивали… Их было всего несколько десятков. Но ничто не могло противостоять им… Потом они захватили большой замок, разгромив полутысячное войско и убив хозяина замка. Теперь у них был целый город, но они продолжали грабить и жили только этим. Крестьяне бунтовали еще много раз, но изменить ничего не могли… А потом пришел маг. Один-единственный. И уничтожил половину их отряда, прежде чем им удалось подстрелить его. Но он не умер. Он исчез. И стрелки решили бежать дальше — они подозревали, что маг вернется, и, возможно, не один. К тому времени они обзавелись кое-каким хозяйством, у них появились женщины, слуги и домашняя скотина. Они уходили с тяжелогруженым обозом и были вынуждены следовать по дорогам, мимо деревень и сел, на виду у своих врагов. Весь этот мир был настроен против них… Но однажды они вошли в клубящийся туман Портала и оказались в новом, незнакомом мире. Там жили огромные косматые великаны, необычайно сильные, живучие и опасные. Там не было людей. И магов. Поэтому стрелки остались. Вскоре выяснилось, что новый мир — они назвали его Приютом — очень часто совмещается с Центральным Миром. И они стали совершать короткие вылазки, набеги, добывая себе все необходимое, в том числе и рабов… Прошло какое-то время, и стрелки разобрались в системе работы Порталов. Появились люди, составляющие схемы совмещений и тем живущие… Через несколько десятилетий великаны-людоеды были истреблены, повсюду выросли новые города. Появились перекупщики и банкиры, плотники и кузнецы. А сами стрелки постепенно отходили на второй план. Коменданты — управляющие городов и провинций — предпочитали торговать с Центральным Миром, а не грабить его… — Рудгер замолчал, бессмысленно перебирая бумаги и глядя куда-то вдаль. Пробормотал чуть слышно: — Но они всегда хотели вернуться.

— Что? — переспросил Стас.

— Стрелки всегда хотели вернуться, — повторил ученый. — Все мы хотим найти свой родной мир. То место, откуда мы пришли. Поэтому я и стал заниматься Порталами. Кто знает, может, повезет именно мне?

— У нас тоже были стрелки, — сказал Стас. — Завоеватели Американского континента. Ковбои с револьверами на поясах, в широкополых шляпах и длинных плащах. Может быть, ваши стрелки пришли от нас? С Земли?

Рудгер задумчиво посмотрел на него:

— Может быть… Какой он — твой мир?

— Большой… — подумав, сказал Стас, и это было правдой. — И все же ты так и не договорил, что там произошло с тобой и Хурхасом.

— Да… Это была третья наша совместная экспедиция в Центральный Мир. Ее пятый день. Они застали нас врасплох — Стефан, мой учитель, не успел достать оружие, его оглушили, повалили на землю и скрутили. На плечи ему накинули аркан. Пояс с револьверами выбросили в дорожную пыль. Меня тоже связали, накинули на голову пыльный мешок, но почти не били — наверное потому, что я был безоружен и не оказывал сопротивления. Я слышал, как нападавшие яростно спорили, кого убить первым. Мне повезло. Мне достался второй номер… Полуживого Стефана разорвали четверкой лошадей. Меня же решили просто повесить вниз головой на ближайшем дереве, поволокли, накрепко спеленав, опутав веревками, к месту казни, и вдруг появился Хурхас. Я не понимал, что происходит. Я слышал голоса, но не понимал ни единого слова — паника овладела рассудком. Я трепыхался, бился в своих путах, слабея, а рядом решалась моя судьба — Хурхас разговаривал с пленившими меня людьми. Потом он рассказывал мне, что они хотели получить выкуп. Но он так ничего и не дал. Он пригрозил, что выжжет им глаза и уши, если они и дальше будут упорствовать. Я до сих пор не знаю, кто были эти люди, убившие моего учителя. Крестьяне, мстящие за разграбленную деревню? Торговцы, лишившиеся своего товара? Обычные разбойники?… Я уже терял сознание от недостатка воздуха и страшной жары, когда чьи-то руки начали распутывать веревки. С головы сорвали мешок, и я увидел лицо Хурхаса. Через мгновение я заметил окровавленные куски мяса, болтающиеся на арканах: голова, руки, ноги… Еще через мгновение я понял, что это — останки Стефана. Меня вырвало прямо на мага, я не успел даже согнуться. И знаешь, что он сказал?…

— Что?

— Он сказал: “Ты не стрелок”. И я почувствовал, что он разочарован. Разочарован настолько, что готов отдать меня на растерзание людям, от которых только что освободил. Все же он не сделал этого.

— Чего он хотел?

— Все того же… Уже тогда он думал о том, как спасти мир от нашествия Роя. Он искал стрелков, так как подозревал, что они умеют предугадывать, когда открываются Порталы. Конечно же стрелки ничего не знали, они просто использовали таблицы, которые составляли для них мы, ученые. Все, что тогда узнал Хурхас, это точное расположение Порталов. Он исходил весь Центральный Мир вдоль и поперек, он составил подробную карту, допросил множество стрелков, лично проверил каждый Портал. Но так и не узнал главного — по каким законам совмещаются миры… Это попытался ему объяснить я. Лишь через два дня после спасения я наконец-то понял, чего хочет этот странный старик… Маги слабо разбираются в арифметике. Все, что им доступно, это складывать и вычитать. Разве мог Хурхас разобраться в системах нелинейных уравнений? Конечно же нет! Маги не умеют записывать математические действия. Их система счета очень неудобна, они даже не понимают, как можно использовать число ноль. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Да, конечно. — Стас кивнул и невольно улыбнулся, подумав, а сможет ли Рудгер разобраться в дифференциальном исчислении?

— И Хурхас скоро сообразил, что абсолютно беспомощен, что без меня ему не обойтись. Но была одна загвоздка— я никогда не слышал про Рой. И я ничего не знал о мире, откуда приходят эти существа. Я был уверен — никто в Приюте не мог мне помочь. Возможно, хотя и очень сомнительно, что-то знал Стефан, но он был мертв… Все, что было известно, это цикл совмещений — двести четыре года. А еще Хурхас указал Порталы, через которые приходил Рой в прошлом. Портал номер десять — двести лет назад. Портал номер тридцать — четыреста лет… “Слишком много неизвестных”, — сказал я ему тогда. А он пригрозил, что убьет меня, если я не решу эту задачу. Что мне оставалось делать? Я не мог убежать, я был его заложником. И я решил попробовать. “По крайней мере, протяну время”, — подумал я… Чтобы составить модель, надо было узнать хотя бы еще две точки совмещения миров. И мы отправились собирать сведения. Не знаю, кто ему сказал — наверное, кто-то из знакомых магов, еще более старых, чем он сам, — но уже через месяц Хурхас сообщил мне, что шестьсот лет назад Рой вошел в мир через двенадцатый или одиннадцатый Портал — они находились совсем рядом. “Но восемьсот лет, — сказал он мне, усмехаясь, — не живут даже маги. Впрочем, — заметил он, — есть народ, память которого простирается на тысячелетия…” И последующие полтора года мы искали этот народ, представителей которого Хурхас называл дэлфами. Но тщетно… Странное дело — мы сдружились, путешествуя вместе, хоть он и угрожал мне смертью в самом начале знакомства. А я вдруг увлекся поисками неведомого мира. Хурхас чувствовал это, он уже не держал меня возле себя, он знал, что никуда я не денусь, что я увяз во всем этом с головой, я хочу — алчу! — отыскать новый мир. Сферу, которую, быть может, назовут моим именем. А еще эта идея о спасении мира… — Рудгер застенчиво улыбнулся, покачал головой. — Это же так заманчиво — спасти целый мир!

— Я догадываюсь, — сказал Стас.

— Мы сдружились, — повторил Рудгер. — А потом появился Назлух. И Хурхас решил, что я должен вернуться домой, потому что там я буду в безопасности. “Я свяжусь с тобой, когда что-то станет известно”, — сказал он мне, и мы расстались на несколько лет. Но я не сидел в Приюте, периодически я совершал экспедиции в Центральный Мир. Один, без Хурхаса. Довольно часто мы встречались— иногда случайно, но чаще по желанию мага, — беседовали и расходились снова — так было безопасней. Назлух повсюду искал Хурхаса, ничего не зная обо мне… Прошло почти сорок лет, прежде чем стал известен номер очередного Портала. Хурхас все же обнаружил кого-то из дэлфов и выяснил, что восемьсот лет назад Рой вошел через Портал номер три. Я сел за работу, я пытался решить задачу, хотя это было нелегко. Слишком много неизвестных еще оставалось, поэтому пришлось перебирать все возможные варианты, просчитывать каждый из них, отсеивая неверные. Работы было много. Очень много! Я бился над решением более пяти лет! И все же добился своего… А потом ко мне пришел полуживой стрелок. Он сказал, что Хурхас хочет меня видеть. Время пришло… И я отправился сюда… Этот стрелок… — Рудгер покачал головой.

Умер там. Он пришел ко мне уже мертвый…

— Этот стрелок на пороге моего дома вдруг напомнил мне о Хурхасе. О том, какой он на самом деле… — Рудгер понизил голос. — Хурхас жесток. Да, он может быть милосердным, да, он хочет спасти мир от страшного нашествия, но мне порой кажется, что он хочет сохранить его для себя, а не для других. А еще я думаю, что за его ненавистью к Рою стоит что-то личное… Хурхас, как и любой другой маг, страшный человек. Человек ли? Он владеет Силой, он живет четыреста лет, даже больше. Кто для него обычные люди? Ничтожные букашки, не более.

— Мне кажется, ты ошибаешься, — сказал Стас. — Он должен считаться с людьми. Он все же не Бог, он ходит по той же земле, ест ту же пищу. Его можно убить обычным оружием.

— Убить его? Это не так просто сделать, как тебе кажется, — Рудгер усмехнулся. — Пожалуй, только стрелки представляют какую-то угрозу для магов. Именно поэтому маги так их ненавидят. И это взаимная ненависть…

Гулко хлопнула дверь. В комнату ворвался Джош, необычайно бледный, чем-то встревоженный. Колючие глаза его обшарили темные углы, скользнули по раздвинутым шторам. Несколько раз он оглянулся, словно опасаясь преследования.

— Что случилось? — спросил Рудгер, приподнимаясь.

Стрелок мотнул головой, схватил стул, поставил его возле очага, сел, протянул руки к огню. Только после этого сказал:

— Все в порядке, — голос его чуть-чуть дрожал. Рудгер помолчал. Спросил осторожно:

— Где ты пропадал?

Вновь открылась дверь, впустив Хурхаса и Легорна. Сквозняк шевельнул разбросанные на столе бумаги, и Джош перевел на них взгляд. Помолчав, ответил:

— Ходил наверх, в башню. Там полно пустых комнат. Видимо, когда-то здесь жило много народу.

— Да. — Легорн подошел к огню, присел на корточки. — Когда-то здесь жило много людей.

— А теперь живут и нелюди, — сказал Джош негромко — так, что его услышал один Легорн. Хозяин замка вздрогнул, повернул голову, пристально посмотрел в лицо стрелку.

— Ты что-то видел?

— Может быть… А ты догадываешься, что я мог увидеть?

— Может быть…

Они неприязненно разглядывали друг друга и закоченевшими руками гладили огонь.

— Как воины? — спросил Рудгер, с тревогой поглядывая в сторону стрелка.

— Они внимательно выслушали меня, — сказал Хурхас.

— Они готовы хоть сейчас идти в бой, — откликнулся Легорн.

— Мы слышали крики, — сказал Стас.

— Моя речь произвела впечатление. — Хурхас сел за стол, отодвинул бумаги, облокотился о столешницу. — Кажется, пора обедать. Что скажешь, Легорн?

— Я тоже порядком проголодался. — Воин выпрямился. — Пойду посмотрю, где там Зелд. Какой стряпней он собирается травить нас на этот раз?…

На обед была жидкая похлебка из лука, муки и воды. Стас ел и никак не мог насытиться. Чтобы еда казалась не такой пресной, он вспоминал хот-доги с горчицей, пельмешки с майонезом, сало, нашпигованное чесноком, соленые хрустящие огурчики, картофельные чипсы…

— Пожалуй, мне хватит, — сказал он и отодвинул тарелку.

— Сыграй, — попросил Хурхас. Или приказал? Стаса не нужно было упрашивать. Он достал гитару, подстроил струны. Предложил:

— Давайте я спою.

— Ты никогда раньше не пел, — заметил маг.

— Я спою. — Стас пододвинулся поближе к очагу, погрел над огнем руки, размял пальцы, взялся за гриф. Прикрыл глаза. И затянул в полный голос, раздельно, широко:

Степь да степь кругом,

Путь далек лежит.

Там, в степи глухой,

Замерзал ямщик.

И набравшись сил,

Чуя смертный час,

Он товарищу

Отдавал наказ…

Акустика в комнате была отличная. Каменные стены не глушили звук, высокий свод потолка резонировал, усиливая голос. Слушатели затаили дыхание…

Когда песня закончилась, отзвуки ее долго дрожали под потолком. Стас поднял глаза.

Суровый Джош с восхищением смотрел на него. Рудгер задумчиво водил пальцем по столешнице. Хурхас, подперев голову руками, зачарованно раскачивался, словно все еще слыша песню. А Легорн… Легорн плакал!

— Еще, — выдохнул Хурхас.

Стас мгновение помедлил, раздумывая, что исполнить, до руки уже знали, какая песня будет следующей, аккорд уже прозвучал, и Стас начал новую, свою:

Зацепилось солнце за макушки леса,

Церковь накренилась в речку посмотреть.

А из перелесков выходили бесы —

На ножах на острых выносили смерть

Развернулась лентой белая тропинка,

Только знаю я: по ней мне не идти.

Черная дорога, темная ложбинка

И с ножами бесы на моем пути…

Он пел и пел — песня была длинная, почти бесконечная. А когда она закончилась, когда Стас убрал гитару, все молча встали и разошлись по комнатам. Только Легорн остался сидеть перед огнем, погрузившись в свои думы и утирая наворачивающиеся слезы. Он сидел долго, вспоминая свое детство, друзей, родителей. Жену.

Почему Хурхас не пришел раньше? Почему он не спас и ее?

Диа…

Почему он позволил тебе умереть?…

Ночью Легорн особенно остро чувствовал свое одиночество. Долгой зимней ночью.

Замок казался склепом.

Да он и был склепом — каменным, холодным, пустым…

Наверху что-то приглушенно хлопнуло. Легорн поднял глаза к потолку. Прислушался. По винтовой лестнице кто-то поднимался. Легорн поежился, оглянулся на обступившую со всех сторон темноту.

Склеп!

Набросив плед на плечи, он встал, кинул в камин пару поленьев, посидел перед очагом на корточках, наблюдая, 'как занимается огонь. Тьма немного отступила. Легорн тяжело вздохнул, вернулся в кресло. Снова задумался, незаметно для себя задремал. Спал он тревожно — порой вздрагивал, хватался за рукоять меча, открывал глаза, непонимающе осматривался — призраки обступали его со всех сторон, неясные видения из прошлого. Обрывки снов причудливыми тенями колебались на стенах. Легорн хмурился, ожесточенно зевал, ерошил волосы, щипал себя за щеки. Но уже через минуту вновь начинал клевать носом, безвольно ронял руки, смежил веки…

В эту ночь призраки беспокоили не только Легорна.

Далеко за полночь вдруг проснулся Стас.

У дальней стены шевелилась во мраке какая-то неясная тень — серая, бесформенная, — словно клуб дыма застрял в углу.

На соседней кровати беззаботно посапывал Хурхас.

Стас приподнялся на локте, щурясь в темноту. И серая тень, почувствовав его внимание, качнулась к нему. Выплыло из тьмы белое, чуть светящееся лицо с черными провалами глазниц, распахнулась дыра рта. Стас ощутил, как дохнуло холодом. Он хотел крикнуть, но только просипел что-то бессмысленное, хотел забиться под одеяло, но все его тело сделалось непослушным, мышцы окаменели. Белое лицо тянулось к нему, призрак что-то говорил, но Стас не слышал, не понимал, не мог понять. Из темноты возникли жуткие полупрозрачные руки, распростерлись над кроватью, потянулись к изголовью…

Стас жалобно всхлипнул и отключился.

Наваждение исчезло…

Замок спал.

Замок пребывал в беспамятстве.

Черные крепостные стены огораживали островок спокойствия. Казармы, набитые людьми, ждали утра. Едва теплились узкие амбразуры караульного помещения — дежурный дремал перед гаснущим очагом, надеясь на неприступность каменных стен и прочность окованных металлом ворот.

Только ярко светилось окно одной из заброшенных комнат на самой вершине главной башни. Свет факела был заметен издалека. И тот, кому предназначался сигнал, увидел его, довольно кивнул, вспрыгнул на лошадь и, гикнув, поскакал во весь опор, не боясь ни воющих в ночи волков, ни колючей поземки.