Глава 7
Было нестерпимо холодно.
Ему вдруг показалось, что он все еще в центре миров, по ту сторону Портала, а все, что было: погоня, схватка в тумане со всадниками, странная деревня, дорога в город, ребенок в луже крови на полу кабака, — это сон. На самом деле сейчас зима, они вчетвером в маленькой снежной избушке ждут день, когда по дороге пройдет караван с золотом…
Он почти уверил себя, что все так и есть, и открыл глаза.
Каменные стены, сочащиеся влагой. Арка высокого потолка, узкое зарешеченное окошко на самом верху — так высоко, что до него не допрыгнуть, не коснуться даже кончиками пальцев. Свисающие цепи, старые, проржавевшие.
Тюрьма.
И значит.
“…нельзя было давать ребенку оружие…”
Все было на самом деле.
Он сел на жестких нарах, осмотрел себя. Револьверов конечно же нет, денег тоже.
Сколько прошло времени?
Он встал, смерил шагами тесную камеру — четыре шага вдоль, три поперек. Подошел к двери, прислонившись ухом, попытался услышать хоть какой-нибудь звук с той стороны.
Болела голова. Хмель еще не выветрился. Нестерпимо хотелось пить.
— Эй! — Джош стукнул в дверь. — Кто-нибудь! Тишина.
— Эй!…
Только капли срывались с потолка и звонко били в каменный пол.
Джош вернулся на нары, сел, поджав ноги, обхватив колени руками. Прикрыл глаза. И стал слушать мелодию капели…
Из оцепенения его вывел грохот отодвигаемого засова.
Джош рефлекторно схватился за пояс, поймав руками пустоту.
Дверь медленно отворилась. В камеру протиснулся человек в грязно-серой робе, принес миску и кувшин.
— Эй, сколько меня здесь еще продержат? — спросил Джош у тюремщика. Тот промолчал, только коротко и безразлично глянул на узника, словно и не человек перед ним был, а какая-то вещь.
— Слышишь меня? — Джош спустил ноги на пол, намереваясь встать. Тотчас в дверях возникла еще одна фигура с дубинкой в руках. Взгляд — хмурый, исподлобья. Джош услышал грозное:
— Сидеть! Он послушался.
Тюремщик в робе поставил на угол нар миску с какой-то бурдой и кувшин. Отступил назад, держась лицом к пленнику, не отводя от него взгляда.
Дверь захлопнулась. Джош снова остался один.
Он взял кувшин, глотнул — обычная вода. Присосался к узкому горлышку, выхлебав почти половину. Заставил себя оторваться — еще неизвестно, когда в следующий раз принесут питье. Отставив кувшин, поднял миску, осторожно понюхал кашеобразное содержимое. Давясь, стал поглощать безвкусную вязкую массу, черпая ее пальцами. Пустую миску бросил на пол к двери, сморщившись болезненно от звона. Облизал руки. Потом долго ходил по камере, мучаясь от неизвестности и вынужденного безделья. Через какое-то время он заставил себя успокоиться и снова уселся на нарах слушать перестук срывающихся с потолка капель…
Он мерз. Пропитавшаяся сыростью одежда не грела.
Он дрожал, съежившись на голых нарах.
Потом пришли видения.
Маленький мальчик лежал на полу, на месте его левого глаза зияла дыра. Затылка не было. Кровь капала с потолка, стекала по стенам. Горбатый лекарь из бандитской деревни осуждающе качал головой — на глазах его была повязка, но даже сквозь ткань Джош видел страшные гноящиеся провалы его глазниц. Рядом умирал молчун Тикрет, изрешеченный пулями. А лекарь все безмолвно качал головой, хотя мог бы помочь раненому…
Джош не ощущал течения времени.
Он полностью растворился в жутких грезах…
Когда засов загрохотал вновь, Джош не сразу понял, что это такое. Он вздрогнул, открыл глаза. Недоумевая, осмотрелся.
У дверей стояли три тюремщика с дубинками в руках.
— Встать! — приказал один. — Лицом к стене!
Джош нехотя поднялся. Он еще не совсем пришел в себя и допускал, что эти тюремщики ненастоящие, что они ему только видятся.
— Руки за спину!
Ему связали запястья, нацепили на ноги тяжелые кандалы, ткнули дубинкой под ребра, развернули, толкнули по направлению к открытой двери.
— Вперед!
Один тюремщик шел первым, показывая дорогу. Джош следовал за ним. Два конвоира позади то и дело тыкали запинающегося узника дубинками, подгоняя.
Они следовали по длинному темному коридору вдоль череды одинаковых запертых дверей. На каменных стенах тускло светились керосиновые фонари. Слабые огоньки трепыхались под пыльными стеклянными колпаками, задыхаясь от влажности и недостатка свежего воздуха. Цепи оков, волочась по каменному полу, гремели, лязгали, и Джош морщился — у него болела голова.
Они остановились перед решеткой, запертой с той стороны.
— Эй! — крикнул один из конвоиров. — Открывай! Заснул, что ли? Давай быстрей!
Из полумрака по ту сторону решетки выступил еще один тюремщик, внимательно осмотрел стрелка, хмыкнул, загремел ключами. Он долго возился с тяжелым замком, наконец отпер. Пронзительно скрипнула, отворяясь, дверь из металлических прутьев.
— Вперед! — Джоша толкнули в спину.
Дверь за спиной снова скрипнула, зазвенели ключи.
Потом они поднимались по крутой лестнице, ступеньки которой были разной высоты. Идти по ним было страшно неудобно, и Джош постоянно спотыкался. Конвоиры ругались сквозь зубы и били его дубинками. Он молча терпел.
“Если ты думаешь, что боль сделает тебя сильнее, то ты ошибаешься…”
Лестница кончилась. Маленькая, деревянная, укрепленная металлическими полосами дверца преградила путь. Тюремщик, идущий впереди, толкнул ее, и Джош ослеп.
Он застонал, зажмурился, но яркий свет резал глаза острой болью даже сквозь опущенные веки. И вновь Джош вспомнил горбуна из деревни.
— Завяжите мне глаза, — попросил он, пытаясь отвернуть лицо от солнца.
— Иди, — толкнули его. — Не останавливайся. Он, скособочась, пряча лицо, двинулся вперед. Он ничего не видел и сослепу налетел на спину тюремщика.
— Смотри, куда прешься! — Его несильно ударили по затылку, подхватили под руки, быстро куда-то потащили. Под ноги лезли камни, палки, волочившиеся цепи то и дело за что-то цеплялись.
Через минуту словно бы стало темней.
Они остановились в тени деревьев, под прикрытием мощных стен.
Джош осторожно открыл глаза и сразу узнал это место.
Дорогу, на которой истекал кровью Тикрет рядом со своим другом Портом. Валуны на обочине, к которым полз раненый Вимолс. Высокий тополь, под которым свалился замертво здоровяк Дастин. Большой каменный дом в три этажа, с башенками, возвышающимися над крышей, с многочисленными пристройками. Сколько прошло времени, а усадьба коменданта почти не изменилась. Разве только домов вокруг стало больше, и забор поднялся еще выше.
И комендант теперь другой. Старый Аскин умер девять лет назад. Теперь там сидит молодой преемник, для которого последняя битва Пятерки не более чем красивая легенда.
Из ворот усадьбы вышли четыре человека с револьверами на поясах. Стрелки. Молодые стрелки, служащие коменданту. Они подошли к тюремщикам. Один из стрелков, в широкополой шляпе, со значком на груди, сказал конвоирам:
— Идите! — и, холодно посмотрев на Джоша, добавил: — А ты, стрелок, следуй за нами.
Тюремщики сняли с его ног кандалы, но руки развязывать не стали.
— Вперед!
Пять стрелков вошли в арку ворот.
Внутренний дворик содержался в чистоте. Отцветали ухоженные клумбы. По ажурным беседкам вился плющ. Небольшой фонтан рассыпал серую водяную пыль. Каменные фигуры замерли в живописных позах вдоль ровных дорожек, посыпанных песком. Но Джошу не дали полюбоваться на красоты двора, почти сразу втолкнули в какую-то узкую дверь, в темную душную каморку без окон.
— Сиди тихо. Тебя позовут, — сказали ему. Дверь захлопнулась. Проскрежетал ключ в замочной скважине.
Опять тюрьма?
Здесь даже сесть было некуда. Комнатка была совершенно пуста, только под потолком трепыхался огонек светильника.
Джош опустился на прохладный пол и стал ждать.
Ждать пришлось недолго.
Вскоре вновь заскрежетал ключ в замке, и дверь открылась.
— Выходи.
Он устало поднялся. Шагнул через порог — и снова его ослепил дневной свет, заставил зажмуриться.
— Вперед! — Его подхватили под руки, повели куда-то. Он безучастно переставлял ноги, ему хотелось только одного — чтобы его наконец-то оставили в покое. Он шел, не открывая глаз, и голова отзывалась болью на каждый шаг. Он видел пляску кроваво-красных пятен.
Уже ничто не имело смысла…
Его ввели в какой-то зал. Звук шагов гулко раздавался в пространстве, гудели десятки голосов. Его отпустили, развязали руки, заставили сесть.
Раздался резкий металлический звук. Джош болезненно сморщился.
— Алая Провинция и комендант Садир обвиняют гражданина Джоша в убийстве второй степени, — нараспев произнес властный голос.
Вновь прозвучал гонг.
— Гильдия надзора обвиняет стрелка Джоша в небрежности, повлекшей смерть, — объявил второй голос.
Джош открыл глаза.
Он находился в металлической клетке, стоящей на возвышении в центре просторного зала. Два стрелка стояли рядом с клеткой, держа в руках револьверы. За ограждением толпились люди, поглядывали в сторону пленника и негромко перешептывались. Обвинители сидели за длинным столом, покрытым алым бархатом. Перед ними лежали какие-то бумаги.
— Стрелок Пол, пройдите к месту дачи показаний! — сказал гражданский обвинитель, возможно сам комендант, — Джош не знал его в лицо.
На возвышение взошел Пол. Проходя мимо клетки, он успокоительно кивнул Джошу.
— Стрелок Пол, что вы можете сказать по существу дела? — спросил обвинитель.
— Джош не виновен, — сказал Пол, и зрители зашумели.
— Тихо! — Обвинитель поднял деревянный молоток и ударил в гонг. — Спокойствие, иначе все посторонние будут удалены из зала!
Шум улегся.
— Поясните вашу точку зрения, — обратился обвинитель к Полу.
— Ребенок сам нажал на курок.
— Но ведь это Джош дал револьвер ребенку?
— Да.
— Он мог предвидеть результат?
— Мог.
— Тогда я не понимаю вашего заявления.
— Если бы ребенку дали нож и он им порезался, кто был бы виноват? — повысив голос, спросил Пол. — А если бы ему дали палку и он выколол ею глаз? Чья бы это была вина?
— И чья же? — с интересом спросил обвинитель от гильдии надзора.
Пол замялся, не зная, что ответить. Повторил:
— Джош не виновен.
— Позвольте это решать суду. Вы подтверждаете, что именно обвиняемый дал ребенку оружие?
— Да, — нехотя ответил Пол.
— Хорошо, вы свободны.
Пол быстро спустился в зал, затерялся в толпе.
— Гражданин Тарл, пройдите к месту дачи показаний. На возвышение поднялся хозяин питейного заведения, встал, опустив голову, теребя в руках угол рубахи.
— Вы видели, как погиб ваш сын? — обратился к нему обвинитель.
— Да.
— Вы видели, что он держит в руках револьвер?
— Да.
— Почему вы позволили ему играть с оружием?
— Я думал, оно не заряжено.
— А если бы вы знали, что оно заряжено, как бы вы поступили?
— Я бы попросил стрелка забрать свой револьвер. И увел бы сына.
— Стрелок сам протянул ребенку револьвер?
— Да.
— Он что-то сказал при этом?
— Да.
— Что именно?
— Я не разобрал. Я был довольно далеко и занимался делами.
— Какими именно?
— Я разливал пиво и смешивал коктейль.
— И одновременно следили за ребенком?
— Да.
— Спасибо. Вы свободны. Тарл ушел.
— Свидетель Куайд. Займите место для дачи показаний. Рядом с клеткой встал мужчина средних лет.
— Вы были в тот день в питейной “У Тарла”? — спросил обвинитель.
— Да.
— Вы видели, как стрелок дал ребенку револьвер?
— Да.
— Стрелок говорил что-то при этом?
— Да. Он сказал мальчику, что тот похож на настоящего стрелка.
— И что потом?
— Потом стрелок…
— Обвиняемый?
— Да. Потом обвиняемый стал разговаривать со своим другом, с тем, что уже был здесь…
— Со стрелком Полом? — уточнил обвинитель.
— Да, — свидетель кивнул и посмотрел в толпу, надеясь увидеть там знакомое лицо.
— И что было дальше?
— Потом малыш случайно выстрелил себе в голову. Кровь забрызгала стрелка. Он утерся и стал падать. Он был мертвецки пьян.
— Он был пьян?
— Да.
— Вы уверены?
— Да.
— Хорошо, вы свободны. Обвиняемый Джош, хотите ли вы что-то сказать в свое оправдание? Джош отрицательно мотнул головой.
— Вы признаете свою вину?
— Да, — прошептал Джош.
— Громче!
— Да!
— Хорошо.
Гражданский обвинитель ударил в гонг. Дождавшись, когда стихнут отзвуки, он встал и провозгласил:
— Алая Провинция и комендант Садир, выслушав потерпевших и свидетелей, выслушав обвиняемого, признают обвиняемого Джоша виновным в убийстве второй степени. И приговаривают к восьми годам тюремного заключения без права апелляции.
Джош вздрогнул. Поднял глаза.
Из-за стола поднялся обвинитель от гильдии надзора и обратился к нему:
— Обвиняемый Джош! Ваш револьвер убил ребенка. Мы признаем вас виновным в небрежности, приведшей к смерти, и приговариваем к лишению звания стрелка. С настоящего момента вам запрещается иметь при себе огнестрельное оружие. Все ценности, изъятые у вас, переходят в гильдию надзора для покрытия судебных издержек. Хотите ли вы воспользоваться правом последнего слова?
Джош медленно встал.
Десятки лиц повернулись у нему. Любопытство светилось в глазах.
— Я убил много людей, — сказал Джош. — Хороших и плохих, правых и неправых. Но ребенок… ребенок — это случайность. Это моя ошибка. А ошибки совершать могут только слабые. И значит, я слаб — и в этом мое наказание…
Вы не можете наказать меня больше, чем я сам наказал себя… — Он помолчал и добавил: — И никакие слова, никакой суд не вернут мальчика.
Он опустился на скамью и закрыл лицо ладонями.
Больше не стрелок.
Восемь лет — это вся оставшаяся жизнь…
Рявкнул гонг.
— Суд окончен, — провозгласил властный голос. — Уведите осужденного.
Клетка открылась. Джошу заломили руки за спину, скрутили запястья. Рывком подняли на ноги. Он не сопротивлялся.
Когда его вели мимо толпы, кто-то крикнул:
— Джош! Джош! Ты всегда был стрелком! Ты всегда им останешься! Ты один из Пятерки!
Он поднял глаза. Прямо на него смотрел Пол и улыбался немного грустно, но ободряюще.
— Ты — легенда! Легенда! Навсегда!… Из зала суда Джош вышел, чеканя шаг и высоко подняв голову.
