15. Жизнь играет человеком

Меня зовут Дервиш.

Конечно, это не имя, это прозвище – так раньше на востоке звали нищих проповедников. Бродяг. Монахов, если хотите, на их суфийский лад. Странников в жадном поиске истины, хотя и стащить, что плохо лежит, они были, кажется, не против: я – так уж точно. К исламу я не имею никакого отношения, это просто слово. Удачное прозвище для человека, живущего в дороге.

А имени у меня нет. Так уж вышло, что все его знавшие умерли, а никому из живых я больше не скажу. Незачем.

И с реальным возрастом у меня сложности, хотя в этом Черный День ни при чем. По календарю мне гораздо больше, чем по ощущениям. В какой-то момент время для меня остановилось: снаружи идет, а внутри – застывшие шестеренки часового механизма. Лед и молчание горной пещеры, куда веками не заходят даже снежные барсы.

Я люблю этих зверей, я видел их своими глазами. Я гладил их шерсть и был признан достойным остаться среди них. Но ушел, потому что я не ирбис. Я – Дервиш, у которого нет ничего своего, но есть весь мир. Искалеченный, изуродованный мир, перемолотый жерновами Господними, что действуют медленно, но неотвратимо.

И я живу сейчас в Нифльхейме, если здешние обычаи можно назвать жизнью – по мне это быстрая смерть души, за которой неизбежно уйдет и тело. Я – стар, но внешне этого не понять. Я – мужчина. Я – отец детей, которых не увижу. Да живы ли они? Не знаю…

Старинный поэт написал: «На свете счастья нет, но есть покой и воля». Вот в поисках этого я и брожу по свету, иногда попадая в рабство. Как сейчас. Как здесь. Но и это ненадолго, жернова сломают и эти оковы, выпустят меня и отсюда.

Я верю. Вера – гораздо сильнее знания. Да вы и сами это знаете, даже если боитесь признаться. Я – Дервиш. И больше никто.

Но хватит обо мне: я не воин, не герой и не пророк.

– Курево и порево – это очень здорево! – прошепелявил викинг и расхохотался, показывая пеньки сгнивших зубов. Забор из говна и палок.

– Тихо ты! – шикнул на него напарник. – Рагнар услышит твои прибаутки, плетей всыплет.

– Да нет его тут… – буркнул шепелявый, но притих. – Он в караул не ходит. Только мы жопы отмораживаем. За все начальство.

Наблюдатели, передовой пост Нифльхейма, расположились удачно: коттедж на повороте дороги контролировал подходы к владениям викингов. Мансарда, выходившая узкими окнами на четыре стороны сразу, словно задумана была для этой цели – сидеть и наблюдать. При необходимости можно отстреливаться до последнего, выпустив перед этим ракету из потертого устройства типа металлической прищепки.

Все предки придумали, построили и сделали, храни Один их прах.

– Я к тому, что шуметь не надо, – почесав объемистое брюхо, сказал напарник. – Поставили в караул, так хоть не ори.

Шепелявый стушевался. Он поправил сиротливую парочку лент, повязанных на предплечье – у старшего вон десяток, и цвета важнее, – и решил промолчать. Хотя и холодно, и скучно так. Молча сидеть, без смеха и баек.

Ночь выдалась морозной, но без снега. Лунное сияние за облаками размазанным пятном перемещалось по небу, скоро совсем уйдет в сторону, укроется за развалинами бывшей общаги. Так себе пост, но – надо. Велели, вот и охраняй границы, а то и правда плетьми… А если уйдешь – Монфокон. Оттуда еще никто не возвращался.

– Слышь, – тихо спросил шепелявый у старшего. – А чего это было позавчера, что народ на поверхности передох? Да ладно рабы, их до хрена, свиньи ведь тоже. Мясо…

– Я тебе что – Рагнар? – сухо спросил напарник. – Что-то было, а что… Одни боги знают. Шутка Локи, не иначе. Мистика и волшебство.

– Хера себе – шутка! Ты трупы видел? Как изнутри разорвало.

– Все, молчи! – Старший и сам не знал причин недавней катастрофы, но старался не думать. Послали же боги напарника, едри его мать.

Самим викингам и части рабов повезло находиться в убежище. Ослабленная расстоянием волна излучения, запущенная Катом, их не задела. Здесь, на расстоянии от Гнезда, погибли только те, кому не повезло оказаться на открытом месте. Даже стены спасли, не говоря уже о подземных норах.

– Свиньи не все погибли, – наконец подытожил старший. – И рабов хватит. Было и было, мало ли дряни после Черного Дня уже случалось.

– Это да… – вздохнул шепелявый. – И этот черт лохматый приблудился. Странные времена настают! Воистину Рагнарек близок!

– Черта не трожь. Его сам великий ярл чествует, велел не задевать. К тому же он и раньше приходил. Поживет здесь и уйдет.

– Заденешь его, ага. Задолбался уже патроны отдавать. А потом иди, доказывай оружейникам, что не пропил где-нибудь на «проспекте».

– Что ж ты такой занудный, Бьорнд, все тебе не так. Сиди, смотри, вдруг враги!

Он целиком и полностью был прав, этот пузатый викинг: и не вдруг, а именно враги. Если бы Кат умел теперь смеяться, он бы не преминул заржать – для взгляда из Великой Сферы все эти детские хитрости – схроны, секреты, засады – выглядели забавно.

Он видел их всех. И викингов, и рабов. Вплоть до последней свиньи, мирно спавшей в сарае возле здания бывшего агроуниверситета. Вообще всех.

Жаль только, что сражаться, не выходя из ноосферы, сложно. Человеческое сознание не выдерживало раздвоения, страдали скорость и координация. Но и так нормально – нырнул вверх, оценил позиции врага, да и вперед. Стрелять не стоило, в ночной тишине могли услышать в Нифльхейме. Или на соседнем посту. А это – лишние сложности.

Потому Кат выступил вперед, оторвавшись от передовой группы, в тени соседнего дома обходя коттедж с засадой. С другой стороны, так же беззвучно и уверенно шел один из молодых питомцев. На позицию они вышли одновременно, молча поделили цели и бросили ножи – каждый со своей точки.

Зимние накидки на комбинезонах – тоже в изобилии нашлись на складе – делали обоих питомцев сущими привидениями.

Если бы ножи бросал обычный человек, пусть и мастер, то на месте молодого порча он бы попал так же – вбив остатки зубов зевнувшему было у окна шепелявому. А вот чтобы повторить действие Ката, понадобился бы, например, арбалет. И прибор ночного видения с тепловизором. Клинок пробил двойной слой шифера на покатой крыше мансарды и вошел в шею викинга, который спрятался так удачно, что не был виден с улицы. Ниоткуда. Но смерть его была столь же быстрой. Из руки уже покойника на пол, негромко брякнув, упала ракетница, так и не подавшая сигнал бедствия.

– Готовы, – подумал Кат. – Как на соседнем посту?

– Порядок. Двое.

Прими их всех Вальхалла. Или куда они там попадают после своей собачьей жизни.

Дорога на Нифльхейм была открыта. Кат мысленно связался с еще тремя группами – везде все в порядке. Даже ножи прибрали обратно, нечего раскидываться хорошими инструментами. Ему, кстати, напарник тоже принес клинок, сбегав наверх в мансарду и произведя заодно короткий обыск. Автоматы у викингов старые, ножи из своей кузницы дерьмо, а больше ничего полезного. Хотя нет, патроны и ракетницу вот прихватил. Кат сунул ее в один из объемистых карманов: склады складами, а сталкерский инстинкт собирать разные полезности остался при нем навсегда.

Позавчера мне повезло. Не в моем положении – да и возрасте – говорить о везении, но это так. Я не силен в технике и технологиях, раньше мне это было не нужно – нажал и работает, а теперь тем более ни к чему. Оружием я не пользуюсь, оно меня пугает и отвращает спрятанным внутри злом, а устройства не сложнее керосиновой лампы и так понимаю с ходу.

Против города и его жителей применили какое-то оружие. Бог весть, где оно валялось двадцать два года, да и к чему выжигать и так мертвые улицы. Не знаю. Я вообще мало что знаю об этом мире, шесть с половиной десятков лет не дали познать даже себя, что говорить об окружающем.

Наверное, потребуется вечность.

Господь даст, она у меня будет, а нет – так нет. Я не боюсь смерти. Не боюсь людей. И уж конечно не боюсь оружия, каким бы оно ни было. Мне поздно бояться, в этом моя сила. Но мне не нужна сила, я – Дервиш. Мне нужна правда, которой нет.

В конце концов, самое страшное для человека – он сам.

Войско порчей, выведенное к владениям викингов, составило почти триста пятьдесят особей. Быстрых, ловких, связанных нейросетью в армаду разумных муравьев с единой волей и одной целью.

Еще полсотни осталось в Гнезде, под мысленным руководством Ираиды разбирая и сортируя склады. Судя по явной избыточности вещей, запасов и оружия, лабораторию на всякий случай использовали под военное хранилище. Совершенно секретное и теперь ставшее реальной угрозой Базе. Жаль, оружие только стрелковое, но нельзя получить все и сразу.

– Действуем по плану, – скомандовал Кат. – Рабские бараки не трогаем. Мастерские постарайтесь не сжечь, там масса интересного. А самих викингов… Кто сдастся – проверяйте на пригодность в питомцы. Остальных в расход. Рагнара и помощников живыми не брать, это мое личное предложение.

– Одобряю, – издалека откликнулась Ираида. – Казнить на месте.

– У меня с этим… ярлом свои счеты, – добавил Шамаев. – Теперь уже не важно какие, но я бы хотел заплатить по некоторым счетам.

Он косо глянул на Ката, но тот остался совершенно спокоен. К нему, раз уж они оба стали частями Гнезда, старые претензии не относились.

Отряды тихо и незаметно окружали поселение. Караул понадеялся на сторожевые посты и полосу препятствий из опутанных колючкой деревянных ежей, поэтому спокойно играл в карты, не высовываясь на мороз. Единственный молодой викинг, почти силой отправленный на вышку к пулемету, спал там, завернувшись с головой в длинный, пахнущий дымом и кислым пивом тулуп. Ему снились женщины – и не грязные потаскушки из рабских бараков, нет – обнаженные красавицы. Две. Одну из которых он, сладко причмокивая во сне губами, пользовал, примостив на столе, а вторая в этот момент делала ему массаж спины. Нежно, проводя ноготками от шеи к заросшей шерстью заднице. И над ними ярко светило полуденное солнце, которого в этих краях никто давным-давно не видел.

Было тепло. Жарко. Горячо. Что-то текло по животу, пропитывая штаны.

Он так и не проснулся, когда беззвучно поднявшийся по ступеням питомец заколол его ножом вместе с потными фантазиями и несбывшимся солнцем в придачу.

– Вышка под контролем, – поворачивая пулемет к караулке внизу, доложил разведчик. – Все тихо.

Негромко треснуло дерево, одно из многих во дворе, не выдержав мороза. Кат еще раз осмотрел объемную картину предстоящего боя и скомандовал атаку. После этого от тишины остались одни воспоминания. Заложенные кирпичом окна черных стен, всегда казавшиеся им защитой, стали ловушкой для спавших внутри викингов. Ни поднять тревогу, ни толком сообразить, что происходит, они не успели. Ворвавшийся отряд порчей с порога устроил бойню, с трудом – из-за горы трупов на полу и луж крови – прорываясь по двум направлениям.

Первой целью были сам Рагнар и его помощники, второй – отрезать и заблокировать рабов в подвале, в том самом спортивном зале, на полу которого когда-то провел не лучшие месяцы жизни Кат.

– Вперед, – ревели голоса в голове, уже и не понять, чьи именно. Один общий гул, подобно ветру в горном ущелье.

Питомцы то и дело получали ранения – все же викинги, несмотря на свою лень и глупость, были неплохими бойцами. Да и спали с оружием в руках.

Вот опять возникло неприятное чувство пустоты, словно в плотной занавеси прокололи шилом дыру и оттуда хлынул невидимый свет. Кто-то погиб. Молча, не успев и не захотев ничего сказать вслух, кричали только викинги.

Автоматный огонь теперь шел с обеих сторон, но у нападавших было преимущество. Внезапность, натиск, точный план и знание расположения абсолютно всех врагов, спасибо Великой Сфере. Исход был предрешен – вчерашние мирные жители Мехзавода, «проспекта» и «площади», получив новую силу, разбили войско викингов, которого всерьез опасались даже военные Базы-2.

Зал Рагнара, центр и сердце Нифльхейма, был освещен факелами. Руны на черных стенах, огонь и масса железа – тяжелые цепи, массивные пыточные столбы, обитые пластинами металла, топоры, шлемы. Скобяная лавка, так всегда представлялось Кату – а он попал сюда третий раз. Или пещера злых троллей, как хотелось видеть свое жилище Рагнару.

– За Одина! – взревел ярл.

Суета и стрельба вокруг, естественно, не прошли мимо него: в шлеме и железном нагруднике, с топором на длинной рукояти и развевающейся седой бородой он сам был подобен древнему богу. Да и дружина рядом не уступала ему в силе и злости.

– Не стрелять! – отчетливо приказал Шамаев.

Кат не стал спорить. Если питомец лезет на рожон и готов сражаться без автомата с этими упырями – это его право.

Свисающий с одного столба раб глухо застонал и поднял голову. Лицо – одна сплошная отбивная, не понять, где там были глаза, а где нос. Раб сплюнул кровью и затих снова. Второй столб, под которым установили какой-то котел, был пуст. Только цепи с разомкнутыми наручниками свисали.

– Развлекаешься, ярл? – хмыкнул Кат. – Все для тебя кончилось.

Рагнар взревел. Это действительно было страшно, но сталкер и в иные времена был не пуглив, а теперь просто махнул рукой. Отряд, держа врага, сгрудившегося на возвышении вокруг трона самозваного правителя, на прицеле, растекся вдоль стен. Стрельба в залах за их спинами затихала. Командиры групп рапортовали о зачистке помещений. Мысленно, не мешая Кату спокойно наблюдать за идущим по залу Шамаевым.

Факелы бросали отсветы на лысый череп, делая его похожим на сплющенную голову недавно убитого Змея. Походка бывшего Черноцвета была легкой, почти танцующей, словно он неким чудом сбросил с плеч лет тридцать. Вот он поднял один из лежащих прямо на полу, возле шкур, служивших постелями помощникам, меч. Походя согнул лезвие и отпустил его, заставив задрожать на весь зал протяжной нотой.

– Что это за танцор диско? – удивился Рагнар, разом растеряв половину пафоса. – Убейте его! И выгоните этих уродов из жертвенного зала, они нарушают святость чертогов. В цепи их! В цепи, именем Фрейи!

Похоже, ему и в голову не приходило, что верная армия викингов уже полегла. Рагнар искренне считал, что перед ним горстка удачливых бандитов из другого убежища. Прорвались каким-то чудом, бывает, виновных охранников на дыбу, бандитов – в рабский барак. Или вон в спортзал – смотря где есть место.

– Клянусь Локи, шутка затянулась! – прорычал один из помощников ярла и спрыгнул с помоста, минуя ступени. Показал удаль молодецкую. В руках у него порхала в неверном свете факелов сразу пара мечей.

– Какие уж тут шутки? – ровно спросил Шамаев. – Все всерьез.

Кату показалось, что бывший Черноцвет, человек в общем-то не военный, несмотря на свою сгинувшую армию и многолетнюю власть над Лесом, просто протянул вперед меч.

Клинок, который он держал довольно низко, проделал извилистый взмах от паха к шее викинга. Шамаев при этом стоял как статуя, рука с мечом словно жила своей жизнью. Помощник Рагнара громко выдохнул, с хрипом. Танец мечей застыл, прервался разом, викинг недоуменно посмотрел вниз, на распоротое от яиц до трахеи тело, откуда, как из распечатанной упаковки, уже текла кровь и показался сизый край кишки.

– Вот… – булькнув кровавым фонтаном, сказал он. – Так.

И упал вперед на забросанный костями и мусором пол, даже после смерти не выпустив из рук оружие.

Еще один помощник, поняв, что дело оборачивается не одиночной схваткой, а идет к финалу, вытащил из-за пояса пистолет. Сразу трое питомцев с разных сторон зала выстрелили: двое экономно, одиночными, один короткой очередью. Хватило бы, впрочем, и одного удачного попадания – викинг, гремя нагрудником и потеряв в полете рогатый шлем, слетел с помоста и кучей мусора застыл внизу.

Оставался Рагнар и всего двое преданных ему до смерти бойцов, с заметным страхом смотревших сверху на идущего на них Шамаева.

– Слушай, оборотень в погонах, ты меня не помнишь? – спросил лысый. – И девчонку ту не помнишь?

Рагнар оторопел, зачем-то потрогал одну из цветных ленточек, повязанных на предплечье, и, особо не раздумывая, спрыгнул сверху, целясь топором в голову Шамаева.

– Да ну, брось! Куда тебе до питомцев Гнезда, – уворачиваясь, сказал Шамаев. – Здесь праведников нет, одни грешники.

– И что, – едва не упав, заревел Рагнар. – Что с того?!

– Ничего, – пожал плечами Шамаев. – Одно зло победит другое. Так всегда бывает.

Я этой ночью не спал.

У меня нет дара предвидения, я не читаю мысли и не могу похвастаться какими-то способностями, превосходящими других людей. Почти никакими. Просто ищу истину в заблуждениях и правду в грязи.

Ничего интересного на посторонний взгляд, обычный путь дервиша.

Спать не хотелось, и я отправился на свежий воздух. В нашем бараке охраны почти не было – рогатые больше надеялись на кандалы и запоры. Смешные люди, я легко снимал цепи и открывал замки. С Божьей помощью и умениями, приобретенными по дороге. Не так уж это и сложно, если под рукой есть пара-тройка гвоздей разного размера. И пассатижи. Хотя бы на несколько минут.

На улице были мороз и война. Пока еще безмолвная, но я неплохо вижу, в том числе и в темноте, поэтому скользнувшая по ступеням вышки вверх фигура не укрылась от моего взгляда. Ага… Вот там на площадке кто-то тихо всхлипнул, а ствол пулемета развернулся от входа в наш барак к караулке. Я так и думал – жернова Господни, от них же никто не сбежит.

В свое время, конечно, я никого не тороплю.

Нифльхейм пал. Я это понял еще по дороге между зданиями, слушая треск автоматов – сразу внутри здания университета – и надсадный лай пулемета, подчищавшего сверху выскочивших из караулки рогатых, викингов из охраны бараков, мастерских и гаража. Наверное, кто-то из них притаился, но поздно… Неведомый враг словно знал, кто где находится. Впрочем, мне эти молчаливые люди в белых накидках не враги. Я шел, оставаясь незамеченным – да, кое-какие способности. Во имя Господа и словом Его.

Как бы ни называли Творца другие, мне он помогает.

Залы, где спали викинги, смердели кровью, порохом и недавней смертью. Бойня. Я давно не видел ничего подобного, но пришел сюда не смотреть на гибель рогатых. Мне нужно было другое. Проскользнул незамеченным, хотя меня все видели – и бойцы в накидках и комбинезонах, и редкие живые викинги, притворявшиеся мертвыми среди трупов.

Видели, но… не замечали. Не ломайте голову как, все – волей Божьей.

В чертоги ярла, гори он в аду, я подошел уже к развязке драмы: лысый мужик у помоста азартно шинковал мечом помощников, время от времени отгоняя ударами самого Рагнара. Мне показалось, он оставил его на сладкое. На десерт, как дети оставляли раньше крем на торте, сперва объедая тесто.

– Здравствуй, Кат, – сказал я высокому плечистому парню, наблюдавшему за дракой со стороны. Ни он, ни его бойцы моего прибытия тоже не заметили. Оно и к лучшему, я скромен и не люблю лишнее внимание.

Парень даже не вздрогнул, надо отдать ему должное. Остался стоять на месте, только слегка повернул голову ко мне, глядя льдистыми колючими глазами.

– Мы знакомы? – спросил он. Потом кивнул, медленно, словно отвечая на свой же вопрос. – Да, я видел тебя… Там.

Он ткнул пальцем в потолок.

– Меня зовут Дервиш, – представился я и поправил бейсболку.

Парень определенно тот, кто мне нужен. Подошел бы и лысый, вон тот, что азартно рубил мечом старину Рагнара, но… Нет, я сделал выбор. Оставалось всего ничего – чтобы и Кат согласился со мной. Возможно, не сразу, ему нужен будет толчок. Импульс, как говорили когда-то.

– Меня ты знаешь… – в этой фразе были и уверенность, и вопрос: что, мол, дальше?

– Я хочу, чтобы ты был свободен, – сказал я. – Тогда ты решишь судьбу этого города. Он как Содом, погряз во грехах, но уничтожить его я не смогу. А вот ты – вполне.

– Зачем? – парень повернулся ко мне всем корпусом. – Здесь Гнездо! Здесь центр новой цивилизации, мы пришли и будем править землей, Дервиш. Иди своей дорогой!

Я видел в его глазах уверенность. Бетонное сознание правоты, но оно было чужим. Заемным. Засунутым в голову сложной комбинацией токов высокой частоты, спасибо покойному Тесле и его последователям…

– Я тебя освобожу, – ответил я. – А дальше сам выбирай дорогу. Для себя и для всех.

Кат смотрел на непонятного человечка, пробравшегося в оцепленный тремя кольцами питомцев зал. Не замеченного никем, кроме него, и думал. В карих глазах человека, словно магнитом притянувших взгляд сталкера, не было пламени. Не было уверенности. В них были понимание и… прощение, что ли. За все и всегда.

Тонкая черная полоска, до того сжавшаяся за краем сознания Ката, вдруг дрогнула. Начала расширяться, очень медленно, но неотвратимо. Что-то изменилось внутри.

– Тебе нужно немного времени, чтобы понять, – сказал Дервиш.

В этот момент голова Рагнара, все-таки срубленная Шамаевым, прилетела им под ноги. Дервиш наклонился и поставил ее прямо, на обрубок шеи. Потом взял валявшийся рядом рогатый шлем и косо напялил на мертвую голову.

– Тебе решать, – шепнули Кату искривленные в последней гримасе губы ярла викингов. – Только тебе.

Когда сталкер встряхнулся, словно выходя из непонятного ступора, рядом с ним никого не было.

Шамаев походя зарезал умиравшего раба и теперь рубил пыточные столбы, сильными ударами дровосека неотвратимо заставляя их упасть один за другим; остальные питомцы стояли у стен. Молча. Контролируя обстановку. Судя по всему, собеседника Ката никто больше не видел. Никто, кроме него самого.

Сталкер пнул стоявшую перед ним голову старинного врага, как футболист, вымещая злобу на мяче после проигранного матча, и пошел к выходу. На душе было неожиданно пакостно, словно он узнал о предательстве старого друга или о том, что жена тайком наставила ему рога размером с оленьи. Ничего смертельного, но удивительно противно. Кат даже не понял, что к нему, впервые за время выхода из установки Гнезда, вернулись хоть какие-то чувства.

Слетевший с головы Рагнара шлем коротко звякнул, врезавшись в одну из цепей у помоста.