Книга: Мы – это наш мозг: От матки до Альцгеймера
Назад: IV.7 Педофилия
Дальше: IV.9 Папа Римский: М/Ж? Постойте, нужно проверить!

IV.8 Реакции в обществе на мои исследования сексуальной дифференциации мозга

Осерчавшие гомо подошли не с того конца.

Газета Gay Krant от 20 апреля 2006 г.


В 60-е и 70-е гг. прошлого столетия полагали, что ребенок рождается как чистая страница и в соответствии с нормами нашего общества неизбежно определяется в мужском или женском направлении как в своей гендерной идентичности, так и в сексуальной ориентации. Концепция, которую упорно пропагандировал психолог Джон Мани в Балтиморе, имела пагубные последствия (см. случай Джон – Джоан – Джон, IV.1), но была всего лишь отражением всеобщих представлений того времени о том, что всё в наших руках, включая гендерную идентичность и сексуальную ориентацию.

Когда в 1970-х гг. я читал на медицинском факультете свою первую лекцию о сексуальной дифференциации мозга, широко распространенное мнение о решающей роли социального окружения излагали не только Мани и его сторонники, оно было также отправной точкой феминистского мышления. Согласно тогдашнему феминизму, все различия между полами, касающиеся поведения, профессии и интересов, были навязаны женщинам обществом, в котором главенствуют мужчины. На моей первой лекции студентки, сидевшие в первом ряду, вышивали или вязали. Было совершенно ясно, что предмет, о котором я говорил, и то, как я к нему относился, абсолютно не соответствовали тому, что они хотели услышать. Когда я выключил свет, чтобы показывать диапозитивы, они яростно запротестовали, потому что уже не могли видеть свое рукоделие! С этого дня все лекции и семинары с демонстрацией диапозитивов с первой и до последней минуты проходили только при тусклом свете. Дамы с передней скамьи послали делегацию к ректору с просьбой подыскать более любезного доцента. Такого, видимо, не нашлось, поскольку я больше никогда ничего об этом не слышал.

Когда мы описали первые половые различия в гипоталамусе на основании постмортальной ткани мозга мужчины (Swaab and Fliers, Science, 228, 1112–1115, 1985), это вызвало неодобрительную реакцию со стороны феминисток. Отрицание возможности биологических половых различий в мозге и поведении людей было широко распространено в феминизме. Биолог Йоке ’т Харт, например, в интервью Hewlett-Packard (17.01.1987) сказала по поводу нашей публикации: «Если бы я в какой-то момент согласилась, что существуют половые различия в таких фундаментальных вещах, как структура головного мозга, мне больше нечего было бы сказать как феминистке». И после этого я о ней никогда больше не слышал. С тех пор уже были описаны сотни половых различий в мозге мужчины и женщины.

На сообщение о первом найденном нами различии в мозге гомо- и гетеросексуальных мужчин (позднее опубликовано: Swaab and Hofman, Brain Res. 537, 141–148, 1990, см. IV.3) последовала резко неодобрительная реакция со стороны феминисток. Всё это началось с декабрьского выпуска Akademie Nieuws за 1988 год, журнала, который почти никто не читает. Исследователям институтов Королевской Нидерландской академии наук (KNAW) был задан вопрос, чем именно они занимаются. Я рассказал о некоторых деталях наших исследований мозга в отношении сексуальной и гендерной ориентации. Тему подхватил Ханс ван Маанен, опытный журналист из газеты Het Parool. Он написал две статьи: Hersenen bij homo’s anders [Мозг у гомо – другой] и Het brein achter de homoseksualiteit [Гомосексуальность кроется в мозге], в которых не было никаких ошибок. Статьи вызвали такую бурю негодования, которую я и представить себе не мог. Из-за чего возник весь этот поток раздраженных эмоций и совершенно не туда обращенного негодования, мне и до сих пор не очень понятно. Табу на биологический фон сексуальной ориентации, столь решительное в тот период, разумеется, играло определенную роль. Группа гомосексуальных мужчин чуть не с религиозным пафосом объявила, что вообще все мужчины гомосексуальны, но только часть из них решается сделать свой выбор. Они назвали этот выбор политическим. Я ответил, что не могу усмотреть здесь никакого политического выбора и что выбор относительно нашей сексуальной ориентации делается во время пребывания в матке. Как бы то ни было, немалая часть их разозлилась до крайности, и в течение трех недель в прессе появились сотни статей. Нидерландскую ассоциацию за интеграцию гомосексуальности (COC) «потрясло это исследование». Профессор д-р Роб Тилман был одним из самых яростных моих оппонентов. Он демонизировал мои исследования, называя их «крайне бестактными», и утверждал, что для проведения подобных исследований и последующих публикаций я должен был заручиться его согласием, что было полной нелепостью. Позднее в одном из интервью он пошел на попятный и заявил: «В исследованиях гомосексуальности я стою ближе всего к Сваабу» и: «Я принадлежу к тем, кто склонен относиться самым серьезным образом к биологическим компонентам». Между тем и главный редактор Gay Krant Хенк Крол вставил свое словцо: «Такого рода исследования укрепляют представление о том, что гомосексуальность – это болезнь. Это даст новый толчок дискриминации гомосексуалов». По поводу моих исследований членом партии радикалов (PPR) Петером Ланкхорстом был сделан запрос в парламенте. Через министра и президента KNAW в мой офис были направлены вопросы, и тем же путем я направил свои ответы. Дома день и ночь я испытывал настоящий телефонный террор и однажды даже получил такую открытку: «Врачу-эсэсовцу д-ру Менгеле-Сваабу. Наци. Видел тебя по ТВ. Твою харю. Мы гомофилы тебя прикончим. Для примера. Типа как духовный вождь Комейни – Иран англичанина. Мы гомофилы оскорблены за наших мозгов» (рис. 11). Я не принял это слишком всерьез и решил, что если они так же хорошо приканчивают, как пишут по-нидерландски, то опасность невелика. Сейчас я посмотрел бы на это иначе. Я получил также открытку со словами: «Ты, должно быть, очень жалеешь, что не смог поработать в Аушвице у доктора Менгеле» (рис. 12). Комиссии корпели над моими исследованиями, а на одной лекции в амстердамском Академическом медицинском центре (AMC) мне, без всякой просьбы с моей стороны, была даже выделена охрана. В институт приходили сообщения о заложенной бомбе (которые я тоже не воспринимал всерьез), наших детей дразнили в школе в связи с моими исследованиями, а в одно воскресное утро перед моим домом даже устроили демонстрацию, которую неподражаемо описал Герард Реве, назвав затем весь свой сборник Zondagmorgen zonder zorgen [Воскресенье, никакого волненья] (1995). Вот что он пишет:

Тогда-то и выяснилось, сколь серьезное упущение было сделано профессором Сваабом: перед тем как он взялся за свои исследования, он не удосужился испросить согласия COC, ассоциации гомосексуалистов. Последствия этого теперь можно было и видеть, и слышать: солидная группа заинтересованных личностей появилась в воскресное утро перед домом профессора Свааба в Амстелфеене, громко выкрикивая хором: «Дик, отрежь себе п..!» Довольно странно, если взять в соображение, что профессор Свааб, занимаясь своими исследованиями сексуальности, изучает мозг, а не половые органы. Но у приверженцев этой ассоциации мозгов нет, а половые органы есть, так что в определенном смысле всё сходится.





Рис. 11. Открытка, полученная мною после того, как я указал на первые различия между мозгом гомо- и гетеросексуальных мужчин (1989).





Рис. 12. Одна из открыток, полученных мною после первой публикации о различии в мозге гомосексуальных мужчин по сравнению с гетеросексуальными (1989 г.).





Рис. 13. Карикатура Петера ван Страатена после первой публикации о различии в мозге гомосексуальных мужчин по сравнению с гетеросексуальными (1989 г.).





Это продолжалось в течение трех недель, потом буря утихла. Затем аятолла Хомейни выпустил фетву против Сатанинских стихов Салмана Рушди, и сразу же всё внимание переключилось на этого англо-индийского писателя. Когда запах пороха наконец рассеялся и мне удалось укрепить свое положение, президент Королевской Нидерландской академии наук (KNAW) профессор Давид де Вид в интервью газете De Telegraaf поддержал меня, сказав, что подобные вещи больше не должны повториться. Жаль, что он не сделал этого несколькими неделями раньше.

Но были и забавные отклики, вроде рисунков Петера ван Страатена (рис. 13) или таких, например, объявлений о поисках контактов в газете Vrij Nederland: «Симпатичный парень (37, 187, 87 кг, блондин, голубоглазый) с большим гипоталамусом ищет знакомства. №………» – или «Ищу: большое супрахиазматическое ядро. П/я 654, Вагенинген». Впрочем, должно было пройти еще целых семнадцать лет, прежде чем газета Gay Krant дала другую оценку этому периоду в статье под многозначительным заголовком: «Осерчавшие гомо подошли не с того конца». Заметим, однако, что Роб Тилман, по прошествии стольких лет, не удержавшись от кислой мины, в том же номере газеты Gay Krant поместил свою колонку под заглавием: Неисправимый Свааб.

Впоследствии, когда мы опубликовали первое сообщение об изменении половых различий транссексуалов (Zhou et al., Nature, 378, 68–70, 1995, fig. 10), отклики были сплошь позитивные. Этой статьей сразу же воспользовались транссексуалы, чтобы изменить себе пол в свидетельстве о рождении или в паспорте в странах, где до той поры это было еще невозможно. Статью использовали также в Европейском суде, в Англии она сыграла роль при разработке законодательства о транссексуалах.

Сейчас публикуется множество статей о различиях в человеческом мозге в отношении гендерной идентичности и сексуальной ориентации, без того чтобы это хоть как-нибудь будоражило общество (см., например: Swaab, D. F. Proc. Natl. Acad. Sci. USA 105, 10273–10274, 2008), и научно-популярная пресса проявляет неизменный интерес к этой тематике.

Назад: IV.7 Педофилия
Дальше: IV.9 Папа Римский: М/Ж? Постойте, нужно проверить!