Книга: Между небом и тобой
Назад: 10 января
Дальше: 2 февраля

30 января



Помм – остров Груа

У меня душа в пятках. Мы все утро репетировали. Концерт должен был быть на воздухе, но льет как из ведра, и его перенесли в зал, где устраивают городские праздники. Все музыканты и хористы в черном, я тоже: Шарлотта дала мне свой супермягкий черный свитер с высоким воротничком. Никто в нашей семье не знает, что я играю в духовом оркестре и репетирую, все думают, что пою в хоре и хожу на спевки.

Достаем инструменты, готовимся, взрослые психуют не меньше, чем дети. Мой дуэт с Ивом – «Баллада о мальчике Дэнни» – стоит в программе пятым. Шестой номер я сыграю вместе с оркестром, а потом спущусь в зал, сяду вместе со всей своей семьей в задних рядах, и мы будем слушать хор. Я им заранее заняла места – приклеила скотчем бумажки к пластиковым стульям. Шарлотта приедет с папой на машине в самую последнюю минуту, чтобы никто ее не толкнул. Делаю глубокие вдохи животом, и от них ужасно хочется зевать. Два своих номера я знаю наизусть. Все остальные дети уже выступали перед родителями на конкурсах или на праздниках, одна я нет, и папа увидит меня на сцене первый раз. Народу ужас как много. Остались пустыми только те места, где мои бумажки. Дверь в глубине зала открывается. Шарлотта такая бледная, особенно по сравнению с другими. Они садятся. Свет гаснет.

Духовые и ударные – тромбоны, трубы, корнет-а-пистон, саксофоны, барабаны – открывают концерт зажигательной мелодией. Я жду за сценой, слушаю, как играют другие. Сбоку на сцену поднимается Армель, шепчет что-то на ухо Жакоте, а Жакота передает это Иву. Ив перестает играть, идет ко мне за кулисы, шепотом велит быстренько собрать инструмент, возвращается на место, доигрывает свою партию, потом выходит на авансцену. И говорит в микрофон:

– Друзья, у нас небольшие изменения в программе. Один из наших трубачей проколол шину по дороге в город из Пор-Мелит, сейчас за ним поедут, но пока придется отложить его выступление, тем более что мы не планировали включать в программу «Поющих под дождем». (В зале смеются.) Не волнуйтесь, мы просто меняем порядок номеров и переходим прямо к пятому номеру. Дуэт: альт-саксофон и фортепиано.

Я слушаю вполуха, потому что лихорадочно собираю инструмент.

– Помм, ты готова?

Руки у меня мокрые, в горле пересохло. Ив садится к пианино, ждет меня. Весь заполненный до краев зал нас ждет.





Ив, как и положено, играет первые такты вступления к «Дэнни», саксофон висит у меня на шее, такой тяжеленный, руки стали теперь горячие, но музыка поможет, музыка меня выручит. В сторону своей семьи не смотрю, думаю только об одном – о том, какая волшебная дрожь меня каждый раз охватывает от этой необыкновенной музыки. Рот в правильной позиции, мундштук взяла нормально, зубы не слишком сжала, дую… и ничего не получается. Никакого звука. Вот просто никакого. Слышно только фортепиано. Дую еще раз, мой сакс шепчет, как море: шшшшшш… Он же не забит и не сломался, почему?! Схожу с ума, не знаю, что делать. Кто-то подшутил надо мной? Сакс не хочет играть для папы? Я его обидела? Ив не может прийти мне на помощь, он сидит у пианино. Все старания зря? Стою опозоренная, посмешище посмешищем. Опять дую. Опять: шшшшшшш… Со дна отчаяния вижу папу в задних рядах, он что-то говорит на ухо Шарлотте. Ему наплевать. Но это же для него, это же его музыка! И я, конечно, не Сидней Беше и не Стэг Гетц – Ив ставил мне их пластинки, – но я, Ив сказал, прекрасно играла «Дэнни» сегодня утром. Наверное, слишком уж хорошо все складывалось…

Ив уже просто замучил пианино, никто не понимает, что со мной случилось, некоторые думают, что это шутка. Ничего себе шутка! Стиснув зубы, снимаю с шеи шнурок, кладу саксофон на пол и ухожу со сцены. Мне нестерпимо стыдно. Пробираюсь в темноте к входной двери и закрываю ее за собой в тот момент, когда пианино наконец умолкает и раздаются аплодисменты. Конечно, аплодируют не мне.

Несусь под проливным дождем без оглядки, перебегаю улицу, чуть не угодив под машину, перед которой выскочила как чертик из табакерки. Несусь к кладбищу – там спрячусь от всех у Лу.





Сижу на камне. Хотела грома оваций, но всех только насмешила. Буду здесь сидеть, пока папа не уедет. Нет, лучше лягу на спину и буду смотреть на небо, на которое ушла Лу. Я уже промокла насквозь и промерзла до костей. Визжу, когда кто-то трогает меня за плечо.

– Не бойся, это я, – говорит папа. У него большой зонтик, и он держит его над нами обоими. – Простудишься до смерти, снимай свой свитер.

– Это Шарлоттин. И у меня под ним ничего нет.

– Неважно, никто не видит. Надень мой пуловер.

Снимаю свитер, похожий теперь на тряпку, которой моют полы. Надеваю папин теплый пуловер, рукава висят чуть ли не до коленок. А на папе осталась только тонкая рубашка, и он дрожит. Мы оба дрожим.

– Сейчас пойдем сушиться и греться, но прежде тебе надо закончить то, что начала. Помнишь, что говорила Лу про падение с лошади?

– Что надо сразу вернуться в седло, да? Но саксофон же не лошадь! Просто я бездарная, а Ив меня обманывал.

– Сакс – животное, которому нужна трость, малышка. А ты забыла ее поставить на место.

– Что-о-о?!

Он осторожно кладет черный чемоданчик на соседнюю могилу.

– Можешь подержать зонт?

Я укрываю от дождя нас троих: папу, инструмент и себя. Папа уверенно собирает саксофон, конечно, он же столько раз в жизни это делал, но трость почему-то не вставляет. Дует в него. Сакс делает шшшшшшшш…. Шепот моря. В точности как у меня на сцене.

– Видишь? Без трости нет вибрации, без вибрации нет звука.

Понимаю. У меня было полно времени, но у трубача случилась авария, меня вытащили на сцену, и я в спешке забыла про трость. Папа протягивает мне коробочку с тростями и склоняется передо мной в поклоне:

– Можно я возьму зонтик? Твой выход через две минуты.

– Я ни за что туда не вернусь!

– Твоя сцена здесь, будешь играть для Лу и для меня.

Стою с разинутым ртом.

– И не вздумай сказать, что трусишь.

Я насквозь промокшая девочка, но все-таки не мокрая курица. Беру из коробки трость, облизываю, ставлю на место, зажимаю машинкой. Волосы падают на лицо, с них течет, папа засовывает их мне за уши. Он стоит, такой большой, и защищает нас с саксом от дождя. Слишком длинные рукава его пуловера мне мешают, и папа сам их закатывает.

– Ну? Мы слушаем.

Ноты мне ни к чему. Беру в рот мундштук. Из-под папиного большого зонта в кладбищенскую тишину вылетает мелодия «Мальчика Дэнни».

Земля снова начинает вращаться. Саксу плевать на то, что я вся мокрая, он вернулся к жизни, он поет о любви, и о дружбе, и о такой же кельтской земле, как Бретань. Моряки в могилах узнают эту мелодию из прошлого, из того времени, когда ее орали хором в кабаках по ту сторону океана.

Папа слушает, прислонившись к Лу.

Назад: 10 января
Дальше: 2 февраля