ГЛАВА 8

– Присматривай за ним! – велел Торк. – Я не доверяю этому темному. Наверняка он замыслил что-то недоброе.

Замечательно, правда? Как по мне, то ровно с тем же успехом было бы попросить медведя присмотреть за саламандрой – мол, огненная непоседа наверняка не упустит случая сжечь лес дотла.

Впрочем, пока что, никаких особых фокусов драу не выкидывал – ну, если не счесть таковым добывание посреди ночи повозки, в которой мы сейчас и ехали. Тут он отличился, да. Раздобыл не какой-то армейский фургон, а двуколку. Сиденья мягкие, будто кресла, веса словно бы и нет – я ее одной рукой поднял – а уж ход до чего легкий, кажется: пальцем ткнул, она и покатилась. Игрушка для богатеев, одно слово, ну и лошадка была ей под стать: вороная, без единого пятнышка, двухлетка. Пожалуй, на ипподроме я бы на нее поставил пять к одному, не меньше… да, лошадка что надо. И ухоженная – видно было, с нее разве что пылинки не сдували. А может, и сдували.

Где ж он ее взял-то среди ночи? Я покосился на дремавшего – вернее, безмятежно дрыхнувшего – рядом Белоу. Конечно, темные эльфы – не цыгане, но разница скорее в методах, чем в цели: если драу решит заняться конокрадством, то стоить это копытное будет полцарства, не меньше. И темный эльф уж точно не будет красть заодно с конем забор и прочую утварь – а вот оставить позади гарантию отсутствия погони… в виде пепелища…

– Ты хотел что-то спросить?

– Я? А, ну да. Мистер Вайт, – для вящей убедительности я зевнул, – а почему нам нужно было выехать непременно в гакую несусветную рань?

– Почему? – переспросил Белоу тоном, явно долженствующим означать: «А разве это не очевидно?» – А что думаете вы сами, мистер Валлентайн?

Говоря по правде, я не думал ничего. Не придумывалось.

– Э-э… чтобы днем, при свете поменьше ехать?

– Ответ неверный, – отозвался драу. – Я – темный эльф, а не ночной. Еще версии?

– Честно говоря… теряюсь в догадках, сэр, – признался я.

– А ведь это элементарно, Валлентайн.

Драу потянулся, точь-в-точь как кошка – зажмурившись и выгнув спину, для полноты сходства только выятнутого хвоста не хватило.

– Какова численность роты федеральной армии? – быстро и требовательно спросил он.

– Ну… человек сто.

– А в трех корпусах?

Хы! Корпуса состоят из дивизий, дивизии из бригад, а вот кого в ком сколько? Легче узнать у гобла из Запретных земель, сколько в гинее пенсов.

– Тысяч… э-э…

– Шестьдесят. – Белоу так же неожиданно сменил тон на привычный мягко-вкрадчивый. – Или чуть больше. И вся эта масса сегодня двинется по дороге на Моррисвилл, той самой, по которой мы сейчас и едем.

– А-а… давка тут будет что надо.

– Если бы мы имели дело с отрядом светлых эльфов, – я прыснул в кулак, да и сам Вайт не смог удержаться от тени усмешки. Эльфийскую рать такой численности пришлось бы набирать по всем летописям за прошлую Эпоху, – то можно было бы уверенно заявить – им потребуется один час. Или два – если враг преградит дорогу… – Белоу, прервавшись, глянул на светлеющее небо, – и им придется обходить его стороной.

– Обходить?

– Светлоэльфовый метод ведения боевых действий лучше всего, на мой взгляд, охарактеризовал гном… весьма благоразумно сохранивший за собой анонимность. Высказывание это звучит следующим образом: война – фигня, главное – маневры! Добавьте в уравнение склонность постфактум приписывать себе большую часть заслуг, равно как и выдающуюся способность убеждать представителей всех прочих рас в том, что «все именно так и было», – и вы, мистер Валлентайн, получите истинную картину.

Само собой, я не поверил драу и на сотую дюйма. Перещеголять темных по части лживости речей могут разве что черти, а уж если разговор зашел об их светлых сородичах…

Но с другой стороны – что-то в этих словах все-таки было. Такое, что не давало взять да и попросту отмахнуться от них.

– Если же говорить о гномах, – продолжил тем временем Вайт, – то рискну предположить, что хирд подобных размеров достиг бы цели не позднее вечера завтрашнего дня. Вне зависимости от того, будет ли враг пытаться воспрепятствовать его движению или же предпочтет отправиться на розыски чуть менее самоубийственного занятия.

– Так долго? – удивился я.

– Большую часть этого времени, – тонко улыбнулся Белоу, – займет у них постройка моста через Раппаханок. Каменного – ибо деревянная конструкция способна будет выдержать спокойно идущих гномов, но под гномами марширующими не устоит.

– Ну, а люди?

– Люди, – задумчиво повторил драу, – это, мистер Валлентайн, самые непредсказуемые существа. Будь за нашими спинами лагерь Джексона, я мог бы сказать, что его пешая кавалерия вышла бы к цели еще до заката. Но поскольку мы имеем дело с федеральной пехотой… сегодня по вашему летосчислению 27 апреля, не так ли?

– Уж пять часов как.

– Что ж… думаю, числу к 30-му они сумеют дойти до нужного им места. Конечно, если на их пути не возникнет Каменная Стена.

Забавно, но при этих словах наша лошадка перешла с рыси на шаг и оглянулась – как показалось мне, с явным интересом.

– Кстати, мистер Вайт, – я взялся за поводья, – а вы-то сами в курсе, куда Драчливый Джо направил половину своей армии? Помнится, вчера лейтенант Майкл жаловался, что этот секрет знают одни лишь генералы. Н-но… не спи, кобылка!

– Лейтенант Нибсон умен, и у него неплохо развито воображение… для человека.

То, как Белоу произнес эти слова, мне совершенно не понравилось. Драу не то чтобы говорил с насмешкой или пренебрежением, нет – но в то же время он явно вкладывал в сказанное какой-то двойной смысл. Понять бы… Хотя, подумал я, какого гобла? Все равно ведь не пойму! Проще уж сразу спросить…

– Это на что вы, мистер Белоу, намекаете?

– Исключительно лишь на то, – спокойно произнес темный эльф, – что существу с более развитой фантазией достаточно всего двух взглядов. Первый – на генерала Джозефа Хукера, ну а второй, разумеется, на карту.

Вот-вот, на карту. Драу скорее всего снова насмешничал. Пари держу, он попросту высмотрел нужное вчера, в штабе у генерала – расстояние в два фута и бардак на столе для глаз эльфа не помеха.

Вслух я этого, понятно дело, говорить не стал.

– Ну и куда ж мы едем? Лошадь опять сбилась на шаг.

– Мы, мистер Валлентайн, направляемся в гости к некоему, – эльф посмотрел на вороную… едва заметно пожал плечами, – мистеру Чанселору. Еще вопросы?

– Один, сэр. Вы случайно не знаете, как зовут эту вороную?

– Случайно знаю, – кивнул Вайт. – Лейтенант Нибсон, который, собственно, и одолжил нам ее вместе с коляской, поведал мне, что данное копытное отзывается на кличку Шельма. Кстати, если вы заметили, она не абсолютно чистая вороная, а с белой звездочкой.

– Гарри, я больше не могу, – плачуще простонал толстяк.

– Заткнись и шагай! – процедил сквозь зубы шулер.

– Ох-х!

– И выпрямись, ты, мешок дерьма! К нам скачет лейтенант!

Злился, впрочем, шулер далеко не только из-за напарника – примерно треть роты D состояла из новобранцев, и длительный марш проредил ее ряды немногим хуже залпа мятежников. Понятно, что командира роты подобный факт отнюдь не радовал – а уж капралы и сержанты, и раньше-то не сильно походившие на светочей добра и справедливости, теперь окончательно приобрели черты чертей.

– Строй держать! Куда прешь, скотина! А ну, назад!

– Капрал, я же только хотел…

– Назад, кому говорю!

– Ну и дураком же я был, – сплюнув, зло пробормотал Уилл Годслей, невысокий солдат, шедший, точнее, вяло бредущий справа от Салли, – когда решил податься в эту чертову армию! Мы типа воюем за свободу черных, да? Ну так я до войны бывал в Южной Каролине и скажу прямо: тамошние ниггеры жили куда как посвободнее, а попадись им надсмотрщик вроде нашего первого сержанта – живо драпанули бы аж до Канады!

Лицо его сейчас представляло серую маску, нарушенную лишь потеками пота, и Гарри, уже потянувшийся было за платком, остановил руку на полдороге. Ясно ведь – эту штукатурку хрен сотрешь, только размажешь почем зря.

А год назад, припомнил вдруг шулер, мы с Салли прятались в кустах, а мимо нас точно вот так же брели парни Лонгстрита… черт, как забавно жизнь иной раз поворачивается!

– Да уж… приятель, – вслух произнес он. – Сглупил ты, Дикобраз, изрядно.

– А что? – Годслей стянул кепи, в очередной безуспешный раз попытался пригладить торчащий у него на макушке источник прозвища и с вызовом уставился на Гарри. – Мона подумать, ты не рядом со мной пылюку глотаешь? Аль капралы дышут по-особому?

– Точняк, – просипел кто-то из задних рядов. – Они того, не затягиваются.

– Положим, – начал шулер.

– Ша, парни, – обернулся шедший перед ним солдат, – Таракан несется!

В отличие от Уилла, первый сержант Мэллори заработал свое заглазное прозвище благодаря не шевелюре – растительность на макушке у него отсутствовала как таковая, – а усам и низко посаженным глазкам, сочетание которых и в самом деле придавало его лицу некие насекомовидные черты. Впрочем, имелась и другая версия происхождения клички – Мэллори, несмотря на фамилию, внешне, да и внутренне выглядел типичным прусским фельдфебелем, то есть – пруссаком. Бешеным.

– Что, приуныли, вши навозные? – весело заорал он, добавив заодно еще пару-четверку кучерявых выражений. – Ничего, ща оживете! Оживете, говорю! Потому как через две мили будет опушка с ручейком, и на той опушке назначен привал! Но это, парни, ежли перестанете плестись, быдто кобыла на свиданье с живодером! Ясно?!

– Тык точ, сарж! – недружно рявкнул строй.

– Че?! Не слышу!

– Так точно, сержант!

– То-то же. Давайте, шевелите копытами. А то, – хохотнул Мэллори, – Джонни-реб, едрить его, небось уже заждался – когда ж вы, наконец, притащите к нему в нору свежую партию сапог и одеял!

Разумеется, первый сержант наврал – шагать в ожидании взмаха офицерской сабли роте пришлось не две, а все четыре мили. Так что после команды «Разойдись» Гарри опустился на траву лишь парой секунд позже толстяка.

– Ох-х! Мои ноги… их больше нет!

– Сапоги на месте. – Гарри, озабоченно хмурясь, поднес к уху флягу, встряхнул. – А уж где у тебя желе – в ногах или вместо мозгов, это тебе виднее.

– Ты злой, – выдохнул Салли, картинно разбросав руки. – О, как жесток этот мир… х-р, х-р…

– Слышь, Гарри, – приподнялся на локте Уилл-Дикобраз, – а че ты там хотел сказать, ну, когда Таракан появился?

Прежде чем ответить, шулер оглянулся по сторонам. Кроме Годслея и Салли, рядом находились еще трое солдат: похожий на хоббита низенький и кучерявый пенсильванец Хофмаер, Дик Салвач – вечно хмурый здоровяк, только за год до войны «сделавший ноги» из старушки-Европы и до сих пор через предложение разбавляющий свой скверный английский непонятными гортанными словечками, – и Рики-Рики со своей коллекцией конопушек. Из них только Салвач был «обстрелянным ветераном», сумевшим в прошлом декабре благополучно уползти с кровавого фредериксбергского поля – но и он, как было известно Гарри, вовсе не был пламенным героем, рвущимся в пекло боя за целостность и нерушимость Союза и свободу южных ниггеров.

– Да так. Хотел сказать, что я-то вовсе не собираюсь тянуть лямку полный срок.

При этих словах шулера, Салли, до того вполне правдоподобно изображавший куль с мукой, приподнял голову и сделал «страшные» – как он полагал – глаза. Гарри коротко усмехнулся и, почесывая нос, одновременно сложил пальцы в знак «все под контролем, партнер!».

– Ну-ка, ну-ка, – оживился Рики-Рики, – с этого места поподробнее. Ты что, собрался помахать армии ручкой?

– Это твои слова. – Гарри выдернул травинку, надкусил… скривился и сплюнул – трава была горше, чем любая из настоек Салли. – Я ничего такого не говорил.

– Но ведь намекнул-то, а? Намекал же?

– Мемеканье, – вкрадчиво произнес шулер, – хорошо тем, что может быть истолковано как угодно. Хошь так, хошь сяк. А вот за конкретные слова иной раз приходится отвечать… конкретно.

– Брось, капрал, – холодно сказал Хофмаер. – Соображаешь ведь: никто из нас, задрав хвост, к лейтенанту не побежит.

Шулер, прищурившись, испытующе глянул на него. Со стороны это выглядело так, словно Гарри мучительно раздумывает: стоит ли делиться тайной с товарищами по роте… и несчастью.

– Ну, допустим, собрался, – неохотно произнес он. – Что с того?

– А то, – серьезно сказал Рики-Рики, – что не по-божески поступаешь, капрал. Мы ж сейчас как бы ближние твои… а ближним, как в умной книге сказано, нужно желать того же, чего и себе желаешь.

– Во-во, – поддакнул Дикобраз.

– Ближние, говоришь, – усмехаясь, произнес Гарри. – Ну, может в умной книге чего-то подобное и сказано. Только я хоть и в капралы выбился, но человек простой, книг давно не читамши. И рассуждаю просто – кто мне в трудный час помог… чем ценным, тот мне и ближний.

– Понятно, – кивнул Хофмаер и начал расстегивать мундир. – Деловой подход, уважаю. Сколько?

– Ты погодь, – остановил его Рики-Рики. – Гарри у нас, конечно, парень честный… с виду. Но только я-то до войны жизнь повидал – и повидал в той жизни таких пройдох, которые с виду святее папы римского казались. Это я к тому клоню, друг-капрал, что мешок свой можешь до конца не развязывать, однако пошупать-то дай – хрюкает оно или все ж таки мяукает!

– Тявкает оно, – с деланым равнодушием произнес шулер. – И вообще… ты, Рики, мне верить не хочешь, а с чего я тебе верить должен? А? В лагере, помню, ты вовсю языком чесал, как тебе на военной службе привольно: мол, жратва хорошая, деньжата капают, а уж коль случай выпадет у южан-богатеев по фамильным сундукам пошарить..

– Ну, в лагере другое дело было, – ничуть не смутился конопатый. – А сейчас .. вон у Салвача спроси, хочет он второй раз под картечь?

– Вот, значит, как… понятно. Жрать за казенный счет – герои, а как под пули…

– …на то и без нас дураков хватает, – закончил фразу пенсильванец. – Гарри, довольно… ты ж преотлично знаешь: половина ребят давно б уже слиняла… если б знать – как!

– Если б не эти стылые рожи. – Рики-Рики махнул в сторону леса, на фоне которого, словно конные статуи застыли двое с саблями поперек седел. – А то ведь даже за кустики хрен сбегаешь без бумажки… что «покинул ряды с ведома и разрешения командира, для особой надобности». А ночью – шавки!

– Все так, все верно. – Гарри, приподнявшись на локте, поискал взглядом Таракана и обнаружил его на дальней стороне опушки. Первый сержант, судя по мимике, излагал двум вытянувшимся перед ним рядовым их родословную – до восьмого колена, с загибом, обильно добавляя в нее как представителей нечеловеческих рас, так и животного царства. – Ты еще забыл добавить, что просочиться мимо патрулей – это даже не полдела. Или впрямь не знаешь, чего можно сотворить с твоим оттиском на контракте?

– А-а, ты про это, – пренебрежительно скривился Рики-Рики. – Тоже мне… ну, загорится у меня во лбу «дезертир». Так я бинтом раз-два, помидором хлоп – был дезертир, стал – раненый герой!

– Ну-ну… герой…

Шулер не стал объяснять, что уловка с бинтом сработает до первого же встречного мага. Или толкового сыщика, вроде тех, что полгода назад без всякой магии повязали ехавшего в одном с мошенниками вагоне «зубного страдальца».

– Если думаешь, что все так просто, – давай, валяй! Ты ж у нас «жизнь повидал», – хмыкнул Гарри. – Я вот кой-чего тож повидал… к примеру, ходивших в атаку и сохранивших шкуру целой видал немало. А вот кого за шею вздергивали, те хоть иной раз тоже продолжали по земле топать, но все больше язык до пупа вывалив… пока некромант их обратно не укладывал.

– Тьфу ты! – Рики-Рики торопливо перекрестился. – Нашел кого вспомнить.

– А что, – ответил вместо шулера Хофмаер, – колдуны как колдуны. Наш бригадный… Варгас или как там его… я позавчера утром, когда за водой для кофе шел, видел: блевал он позади своей палатки ничуть не хуже других офицеров.

– Ну так… мне майорский вестовой рассказывал: они с лейтенантом Грегором и этим… как его… Эван-Смитом ящик бурбона выхлестали. Тут уж и магия не всегда поможет…

– Гарри, – вмешался в разговор молчавший до сих пор Салвач, – так что у тебя есть за идея? Как думаешь из армии бежать?

– Идея? – задумчиво повторил шулер. – Идея-то у меня на самом деле простая. Если сбегать из лагеря или там на марше, враз смекнут, куда мы делись, ну и колданут соответственно. А вот в бою, во-первых, могут и не просечь, кто куда уполз, а во-вторых, даже коль заметят – федеральной магии на Юг дороги нет!

Кольчугу под кафтан он надел еще утром. Не мифрильную, конечно же, – хотя, под задание подобной важности, сотрудник Третьей Его Подземных Чертогов Величества Канцелярии и был вправе затребовать подобную ценность, но тогда уж проще было с ног до головы увешаться набитыми золотом кошелями. Да и дешевле бы это вышло. Торк не питал иллюзий насчет людей и движущих ими мотивов – случайно блеснувший мифрил куда вероятнее, чем защитить грудь, мог накликать на своего обладателя пулю в затылок.

Впрочем, стоя на берегу Раппаханнок, гном и в кольчуге явственно чувствовал скользящий по лбу противный холодок – и безуспешно пытался убедить сам себя, что это всего лишь ветер с реки, а вовсе не перекрестье прицела Уитворта в руках Джонни-реба, решившего испытать свою меткость на низкорослой мишени.

– Это что, и есть знаменитые высоты Мари? – спросил он и, дождавшись утвердительного кивка лейтенанта, насмешливо фыркнул. – Я-то думал… если судить по вашим газетам, Ли соорудил тут вторую Хельмову падь.

– Сила крепости не в стенах, а в тех, кто стоит на них….

– Что ты хочешь сказать этими словами, человек?!

– А? – Возившийся с треногой подзорной трубы – размер и сложность которой, впрочем, вполне позволяли поименовать ее «телескопом» – Майкл Нибсон растерянно оглянулся на гнома. – Что, простите ?

– Ты, – с нажимом произнес Торк, – хочешь сказать, что на стенах Хельмовой пади стояли слабые духом?

– Нет-нет, что вы, – замотал головой лейтенант. – Господь с вами, сэр… ой, то есть, я хотел сказать… видимо, я не совсем удачно выразился.

– Да уж куда неудачнее, – проворчал гном.

– На самом деле, – Майкл поправил фуражку и выпрямился, – я имел в виду… то есть, я хотел сказать, что, будь у защитников Хельмовой пади артиллерия и винтовки, вся Мордорская рать могла бы остаться там.

– Главное – сила духа! – наставительно заметил Торк. – Без него любое железо мертво!

– Да… наверное. – Похоже, лейтенант не ожидал услышать подобную фразу из уст гнома. – Хотя с другой стороны… те солдаты, что шли к высотам, они были очень храбрыми… и они остались на том поле. Храбрость не спасает от пуль.

Торк недоверчиво качнул головой, но продолжать спор не стал. Мальчишка вступается за честь мундира… пусть его. Станет старше – наберется ума, вместе с опытом. Или останется таким же дураком – непонятно как, но люди умудряются это делать сплошь и рядом.

Мысли гнома сейчас куда больше, чем стоящий рядом человек, занимал навязанный ему в спутники темный эльф. Драу… интересно, какой болван из человеческой контрразведки приложился макушкой о потолок в тот день, когда решил воспользоваться услугами этого… Вайта Белоу. Или же люди настолько глупы, что не понимают давно усвоенную даже последним гоблом истину: все темные эльфы – предатели по сути своей!

"Надо было ехать вместе с ним, – с досадой думал Торк. – И плевать, что подумают, – все равно никакого агента Зеркало здесь нет и быть не может! Наверняка драу тоже так считает, а спорит со мной исключительно из противоречия! Нет, думал гном, если кто здесь и может переметнуться к южанам, так это сам Белоу. А я поддался… тогда, вчера, в палатке, когда в ответ на мое предложение ехать с ним темный удивленно приподнял бровь и в своей обычной менторско-снисходительной манере пропел: «Любезнейший, неужели вы действительно хотите предоставить этих двух… человеческих детенышей самим себе?» Околдовал он меня, что ли? А ведь мог, сообразил Торк, запросто. Конечно, амулеты должны были хотя бы предупредить, но когда имеешь дело с драу, нельзя быть уверенным ни в чем! Особенно – если этот драу не первый день крутится вокруг тебя и скорее всего уже пять раз мог бы обнюхать твою защиту с ног до головы… и сочинить контрзаклинание.

А я поддался и отпустил его вместе с Тимом. «Присматривай за ним!» Ха, с тем же успехом я мог бы велеть гоблину растянуть заготовку меча!"

– Не желаете взглянуть, мистер гном? – отодвинувшись от окуляра, предложил Нибсон. – Сегодня воздух удивительно прозрачен, все видно в мельчайших подробностях.

"В превосходной видимости куда большая заслуга мастера-оптика, чем каких-то там атмосферных флюктуации, – подумал гном. – Этой великолепной трубе нипочем рассветная дымка… да ей и густой туман и даже ночь – не помеха, вон сколько кнопок на панельке с левой стороны: колдовское зрение, волчье, соколиное, драконье…

Работа Ики Кнорра, поставщика Его Подземных Чертогов Величества! Да, заглянуть в нее было бы интересно … будь тренога вполовину ниже!" В первый миг Торк почти собрался оскорбиться – но успел все же одернуть себя.

– На утреннюю Венеру? – насмешливо спросил он. – Ведь параллельно земле я смогу направить сей прибор, лишь если вы сбегаете за табуретом… или подставите спину.

– И в самом деле, – озадаченно кивнул Майкл. – Сейчас, мистер Торк, я…

– Не надо. – Гном, быстро шагнув, поймал уже развернувшегося лейтенанта за край накидки. – Проще будет, если вы расскажете мне, что увидели.

– Ничего нового по сравнению с тем, что было вчера, – с сожалением признался лейтенант. – Дымки от лагерных костров на том же месте и, насколько я могу судить, в прежнем количестве.

– Это еще ни о чем не говорит. – Торк взмахом руки указал на лагерь за их спинами. – Федеральные маги тоже постарались насчет иллюзии.

– Однако, – с ноткой обиды возразил Майкл, – мираж, сотворенный ими, не способен обмануть мою трубу.

«Значит, у южан трубы не хуже, только и всего», – гном уже почти открыл рот, чтобы произнести эту фразу, но в самый последний миг опомнился. Лучших зрительных труб, чем сработанные в мастерской Ики Кнорра, не существовало в природе. Точнее, в Третьей Его Подземных Чертогов Величества Канцелярии не располагали сведеньями о существовании таковых – равно как и сведеньями о том, что продукция Ики имелась у конфедератов.

– Ну, тогда мятежникам остается уповать лишь на агента Зеркало!

– В существование которого вы, мистер Торк, не верите, – печально вздохнул Майкл.

– Нет, почему, – живо сказал гном. – Верю. В существование. Где-то там, скорее всего в Вашингтоне. А вот в полевой армии ему делать абсолютно нечего.

– Да, – пробормотал Нибсон так тихо, что гном попросту не расслышал его, – я помню ваши рассуждения на эту тему.

– И потом, – продолжил Торк, – что ему здесь делать? Представим… ради смеха… что наш великий-и-неуловимый шпион и впрямь проник в стройные ряды Потомакской армии. А дальше, дальше-то что? Как ему передать добытые сведенья на тот берег? Птица станет добычей соколов. – Гном обвиняющее ткнул пальцем в две черные точки в зените, которые, впрочем, с равными шансами могли оказаться как патрульными соколами, так и совершенно посторонними грифами. – Пешего гонца перехватят оборотни, ну а воспользоваться шаром посреди толпы вражеских магов было бы сущим безумием! Что же остается? Разве что какой-нибудь кружной путь, но это сложно и, главное, долго – пока шифровка будет ползти по маршруту Вашингтон – Ричмонд – штаб Ли, пройдет неделя минимум.

– Об этом я как-то и не думал, – признался лейтенант.

– А зря! – резко произнес Торк.

Вообще-то я тоже зря, подумал он, видя, как щеки и уши Нибсона стремительно приобретают уже знакомый пунцовый оттенок. Это ведь всего лишь человек, к тому же – сущее дите.

– Да полно вам расстраиваться, мистер, – попытался он приободрить юного лейтенанта. – Знаете, как говорим в таких случаях мы, гномы: чтобы получить бриллиант, надо испортить алмаз! Да что далеко ходить – меня самого в начале карьеры так провела одна… – Торк мечтательно вздохнул, – эльфочка. Как сейчас помню – было это в Шербуре, осенью, нас было трое, и мы буквально весь город перетряхнули, пытаясь ее найти. А выяснилось в итоге – сильно потом – что снимала чердак она у вдовы Дюкло, напротив нашей же гостиницы, да что там – нашего номера, представляете ?! Мы на этот чердак каждое утро глядели…

– Наверное, обидно было, когда узнали?

– Не то слово, – подтвердил гном. – Чувствовал себя фиолетовым хомячком. Но, как видите, со временем поумнел. Во всяком случае, – добавил он с легкой усмешкой, – научился замечать очевидное, когда оно находится под самым носом.

– О, сэр! – горячо воскликнул Майкл. – Я не сомневаюсь, что вы способны на большее… эх, вот если бы… – Он оборвал фразу и, потупившись, начал ковырять землю носком ботинка с таким рвением, словно вознамерился прорыть шахту или, по крайней мере, тоннель на другой берег реки.

– Ну же, договаривайте.

– Просто я подумал… вот если бы вы, мистер Торк, сочли возможным поделиться со мной хотя бы несколькими крупицами вашего богатейшего опыта. Не чем-нибудь секретным, нет, – поспешно добавил Нибсон, – а историями вроде той, которую рассказали только что. Конечно, – печально вздохнул он, – я понимаю, что подобная просьба с моей стороны выглядит чрезмерным нахальством. У вас ведь наверняка есть дела поважнее…

Положительно, решил гном, этот юный человек отнюдь не глуп. Хоть и молод, но уже мыслит в правильном направлении – а это редко встречается и у куда более «умудренных» годами представителей его расы.

– Что ж, – задумчиво молвил он вслух. – На самом деле… поскольку агента Зеркало здесь все равно не сыскать, соответственно, и важных дел у меня также не много. Во всяком случае, я не могу придумать занятие полезнее, чем… хм, назовем это лекцией. Разумеется, – улыбнулся Торк, – доброе дело не должно быть оставлено…

– О, конечно, сэр, конечно же… – обрадованно поддакнул юноша. – Пусть мое жалованье не столь уж велико, но ради такого шанса, клянусь, стоит залезть в долги по уши…

Гном рассмеялся.

– Да не горячитесь вы так, – сказал он. – И не торопитесь. Я всего-то имел в виду, что лектору нужно будет время от времени подливать в кружку здешнего темного пива… по вкусу оно больше других напоминает эль. На это, я думаю, вашего жалованья хватит?

По правде говоря, мне бы очень хотелось сказать, что во всем был виноват мистер Белоу. Но только с правдой эти слова ничего бы общего не имели. Если кто из нас двоих и был виноват в произошедшем, то именно я.

Мы переправились через реку чуть дальше брода Форд. Подниматься выше по течению было глупо – тогда б нам пришлось форсировать еще и Рапидан, а лично мне и одной переправы на кое-как связанном плоту по части острых ощущений хватило на неделю вперед. Нет, плавать я умею – дедуля заставил научиться, хоть мама и ворчала: мол, в те водоемы, которые глубиной больше чем «мне по пояс», соваться вовсе и незачем. Умею… но плохо и недолго, а воды в реке было много – весеннее половодье, чтоб его орки сожрали! – и была она просто чертовски холодная, так что начинать купальный сезон желания не имелось.

По-хорошему, я вообще б катил до ближайшего моста – и даже предложил Белоу так и поступить. Драу на миг задумался – или сделал вид, что задумался, – а затем с очень серьезным видом осведомился, насколько хорошо я владею заклинаниями отвода глаз. Потому как все мало-мальски подходящие для переправы места наверняка контролируются южанами. А вот чтобы взять под присмотр весь берег, Ли пришлось бы растянуть свою армию в блин, да и то – дырявый.

Отводить глаза я, понятное дело, не умел – и как раз надеялся, точнее, был уверен, что кто-кто, а уж драу по этой части мастер. И все амулеты южан, позволяющие видеть сквозь иллюзии, ему – на один щелчок пальцами. Но мистер Вайт отчего-то предпочел заняться лесорубством, а не колдовством. Ему, конечно, виднее… тем более что махать топором пришлось не эльфу – он только этот самый топор заранее позаимствовал… судя по всему, у пионеров-троллей. Ну и как результат: ладони нервным барышням лучше не показывать. Сила есть, усердие тоже, упрямства – кто б отбавил, а вот с умением…

Впрочем, переправа – это было еще полбеды, а вот протащить нашу коляску по звериной тропе… тут небось и сам Геракл со своим другом Сизифом три раза бы подумали, а затем тихо-тихо слиняли в сторонку – искать подвиг полегче. Говоря проще: большую часть пути сквозь лес не я ехал на коляске, а она – на мне.

В общем, когда мы наконец выбрались на дорогу, я на радостях помянул всех богов, каких только смог припомнить: Господа нашего, гномьего Создателя Ауле и даже пару-тройку орочьих, про которых нам Гныш, бывало, после третьей кружки принимался рассказывать. Минут десять так радовался – пока из-за поворота впереди четверо конников не вывернулись.

Я сразу же натянул вожжи, заставив Шельму перейти на шаг, и оглянулся на мистера Белоу. Заранее мы с ним подобную ситуацию не обговорили – я не сообразил, а он, похоже, не захотел снизойти до обсуждения. Теперь же… нас и южан разделяло полмили, не меньше. А лес – вот он, рядом, и если, наплевав на коляску, рвануть прямо сейчас…

– Итак, мистер Валлентайн, – скучающе-капризно произнес темный эльф, – что вы можете сказать о приближающихся к нам всадниках?

Сам он этих всадников удостоил одного лишь мимолетного взгляда – а затем продолжил притворяться, что за всю свою жизнь ничего интереснее северовиргинской чащобы не видел.

– Кавалерия южан, сэр, – бодро отрапортовал я.

– Чрезвычайно ценное наблюдение, – кивнул драу. – Еще что-нибудь?

– Ну-у…

Я преотлично понимал, на что намекает Белоу. За день до нашего отъезда Торк раздобыл где-то толстенный альбом по мундирам. Всем-всем-всем, от юнионистского адмирала, до горниста южан. И вручил этот альбом, разумеется, мне, разумеется-два – с наказом: заучить это самое все-все-все! Да так, чтобы в полночь разбудить – от зубов отскакивало. Картинки в том альбоме были красивые, яркие, сочных цветов, а уж прорисовано так, что и придраться не к чему – детали видно, вплоть до количества дыр на поясе и рисунка на пуговицах. Ежу понятно, гном рисовал. Хорошие были картинки, люблю такие – в другое время, наверно, я бы этим альбомчиком зачитался – но в тот день у меня в голове одно только стучало: Молли…

– Они, х-м-м-х, люди Стюарта.

– И этот вывод почти неоспорим. Хотя, – задумчиво добавил темный, – встретить здесь подчиненных Джо Уилера из Армии Теннесси было бы, по меньшей мере, странно.

Издевается…

– Ну вы-то, мистер Белоу, можете сказать куда больше! – огрызнулся я.

– Совсем чуть-чуть. – Драу прекратил разглядывать деревья и сосредоточился на хвосте Шельмы. – Перед нами кавалеристы из 1-й Вирджинской «вороной» бригады. Юный лейтенант, большой поклонник таланта своего комкора…

– Это, – не удержался я, – вы по бороде определили?

– Нет. По страусовому перу в шляпе и розе в петлице.

Точно издевается, подумал я! Ежу ведь понятно: на таком расстоянии человек вроде меня разве что в морской бинокль способен разглядеть, есть ли там чего в петлице. Хоть розу, хоть георгин с настурцией!

– Что еще про них можно сказать? – Темный, казалось, обращался не ко мне, а… ну да, к хвосту Шельмы, видимо, считая его более достойным собеседником. Что, где-то в чем-то, так и было…

– Не знаю. Будь здесь мистер Торк, он бы наверняка перечислил нам все их оружие, от шпор до сабель, а после еще минут пять разглагольствовал о типах седел и форме стремян!

– Мистер Торк недавно жаловался, что плохо разбирается в лошадях, – напомнил кобыльему хвосту Вайт. – В любом случае, я не обладаю присущим гному зануд… то есть любовью к детализации. Посему ограничусь сообщением, что крайний справа всадник – чистокровный гоблин.

– Откуда, черт возьми… – начал я, да так и замер с разинутым ртом, мигом позабыв про гоблина-кавалериста – да что там, про всех гоблов на свете!

Потому что в двуколке больше не было выряженного по распоследней человеческой моде драу. Рядом со мной, откинувшись чуть назад, сидел… ну да, чистейший светлый эльф! Точь-в-точь какими рисуют их в книжках: в чем-то бледно-зеленом и словно бы струящемся, с длинными, ниспадающими на плечи волосами, обручем из серебряных листьев-усиков и здоровенной рубиновой клубникой точно посреди лба, ну и древней мудростью во взоре… Уж я-то знаю – видел и дома, в Йоркшире, и здесь, в порту. В жизни, конечно, большинство из них одевается чуток посовременней, да и ценностями не особо светит, зато уж высокомерия – мистер Вайт в сравнении с ними сущий рубаха-парень, свой в доску!

– Вы что-то хотели сказать, Валлентайн?

И голос-то был совершенно другой – мелодичнее, нежнее, что ли… но только интонация была по-прежнему…

– М-мистер Белоу?

– Я за него, – пропело почти сказочное существо – и заливисто рассмеялось.

– Конечно же, Белоу. Право же, Валлентайн, я и не предполагал, что простенькая иллюзия вызовет столь бурную реакцию.

– Но, но… – растерянно пробормотал я, – вы же сами говорили, что амулеты… – …позволяют видеть сквозь чары, – кивнул эльф. – Только я не активировал заклинание, а совсем наоборот – снял его.

– Сняли? – непонимающе повторил я.

– Чары были на мне еще с ночи. – Вайт подался вперед, опершись на трость – единственный предмет, никаких внешних изменений не претерпевший. – Дабы все, кто мог наблюдать за нашим отбытием, видели мой прежний… хм, облик. Но среди южан мой цвет кожи не в чести…

– Но… если это не магия…

– Грим, парик и глазные капли – вот лучшее средство против амулета «истинного зрения». Постарайтесь запомнить это, Валлентайн, – кто знает, возможно, и вам потребуется когда-нибудь исполнить подобный фокус.

Я механически кивнул, даже не пытаясь особо задумываться: как с помощью грима и парика можно скрыть рост и прочее наследство предков-великанов. Драу виднее…

– А еще, – вот сейчас Вайт был предельно серьезен, – постарайтесь запомнить следующее: если я начну вставать со словами «это возмутительно» – вы мгновенно, подчеркиваю, мгновенно должны напасть на ближайшего к вам кавалериста. Запомнили?

– Да, но…

– Ни слова больше! – Белоу, оказывается, еще и шипеть умеет, не хуже змеи. – Они уже рядом!

Они действительно были уже рядом – один поднял коня на дыбы, заставляя его развернуться поперек дороги, а двое крайних одновременно взяли в сторону, обходя нашу коляску с боков, или, по-военному, с флангов. Тот, что справа, и в самом деле оказался гоблом! Не знаю уж, чистокровным или нет, – но томагавк в лапе и боевая раскраска на его зелено-пупырчатой роже выглядела убедительно… до дрожи в коленках. А уж когда он оскалился, то мне сразу захотелось вытащить «Койота», не дожидаясь команды Арау.

– Ба, cap, зырьте! – тыча томагавком едва ли не в лицо Белоу, визгливо проорал гобл. – Такие эльфы и без конвоя!

Скажу прямо – если бы острыми предметами начали размахивать перед моим носом, я бы на месте не усидел. А вот темный эльф даже краешком брови не повел.

– Имя мне Вилленав аэн Орион, – пропел он. – Кто главный из вас?

– Лейтенант Эдвин Старр, – реб, привстав на стременах, коснулся плеткой лихо загнутого поля шляпы, – кавалерия Конфедерации. Могу я узнать, сэр, куда и с какой целью вы направляетесь?

– Привлечен был я слухами о сем прекрасном лесе. – Эльф изобразил некий преисполненный величественности жест, смысл которого для меня – и, похоже, для южан – остался глубоко непонятным. – И ныне же путь мой лежит в самое сердце дивного творенья этого. Под сень сводов дома Чанселора, что гостеприимство мне сулит.

Актерствовал драу просто великолепно. Даже я, твердо знающий, кто рядом со мной и кем этот «кто» на самом деле является, – и то едва удержался от желания выпрыгнуть из двуколки, дабы преклонить колени перед Перворожденным. Из конфедератов же, по идее, должно было просто слезу вышибить.

Все испоганил чертов гобл.

– Сдается мне, cap, птичка чирикает дерьмовые песни, – насмешливо каркнул он, и это карканье словно разбило, вдребезги раскололо хрупкое волшебство эльфийской речи. Лейтенант дернул головой, пытаясь стряхнуть наваждение, южанин слева от коляски вскинул почти упущенную им двустволку. Вот же ж послал Господь… дробовик со спиленными стволами выглядел явно неуставным, а вдобавок – чертовски опасным! Если у него в обоих стволах картечь, то дуплет из такой позиции снесет и меня, и Белоу прямиком в преисподнюю!

– Попросил бы я вас, лейтенант Звезда, – очарования в голосе драу заметно поубавилось, – животное свое унять.

– Шо-о-о! Ах ты, гнида длинноухая, да я же щас тебя…

– Углук, назад!

Я вдруг подумал, что в происходящем имелось что-то глубоко, можно даже сказать, радикально неправильное. Гобл… понятно, что гоблы эльфов любят в жарено-вареном виде, да и сырыми потребить не откажутся. Это все знают. Загвоздка только в том, что…

– Мистер аэн Орион, – лейтенант заставил своего коня переступить несколько шагов и теперь стоял почти напротив эльфа, глядя на него сверху вниз, – не соизволите ли вы, сэр, ненадолго продлить ваше путешествие? Мой командир генерал Хэмптон счел бы за честь отужинать вместе с вами.

– Следовать своим путем желаю я. – Голос эльфа был прямо-таки преисполнен снисходительной жалости, будто южане были даже не глупыми детьми, а кем-то вроде щенят. В точности так – сам слышал! – вещали полгода назад, в порту, двое светлых, а троица встречавших чиновников перед ними разве что мостовую не вылизывала. «О да, Перворожденный, как вам будет угодно, мистер Элоин, все, что пожелаете…»

Только лейтенант-южанин оказался слеплен из другого теста.

– И все же, мистер аэн Орион, я прошу вас проследовать с нами…

Не знаю, может, и показалось – но в тот миг я бы поставил десять к одному, что, произнося эти слова, конфедерат положил руку на эфес.

А вот что мне точно не почудилось – так это дружное щелканье взводимых курков. Этот звук и захочешь – не спутаешь.

– Ты забываешься, человек! – процедил эльф. – Это возмутительно…

Дальше я уже не слушал.

Ближайшим ко мне был тот самый реб с двустволкой. Годов за тридцать, с лицом, над которым солнце и ветер поработали не хуже, чем он – над своим полем. Такой не промахнется, это вам не городской клерк, не знающий, с какого конца скусывать патрон…

Ну да мы, Валлентайны, тоже кое-что умеем.

Кнут я положил на колени еще в начале разговора и, пока эльф с лейтенантом обменивалась «любезностями», то наматывал его на ладонь, то вновь разматывал. Не сказать, чтобы он мне нравился – кто б его ни делал, от излишнего усердия делатель этот явно не страдал. А ведь правильно сплетенный кнут, да в умелых руках – вещица жуткая. Батя однажды на ярмарке целую бочку эля выиграл, перешибив не что-нибудь – оглоблю… а дедуля потом, этот самый эль прихлебывая, вспоминал свою молодость в Испании, у герцога…. в армейском обозе: как на его фургон устремился эскадрон, нет, полк французских драгун, все, значит, со страху попрятались, даже сам Уэйд с лица слегка сбледнул, да и говорит: на тебя, мол, Сэм Валлентайн, вся надежда. Тогда дедуля встал, раскрутил кнут – и полетели головы лягушатников не хуже, чем листья осенью…

Плохо было другое: во-первых, я больше года не то что кнут – плетки в руках не держал. Во-вторых же, кнут, как я уже сказал, был так себе. Поэтому изображать из себя Джека-Оторву-Башку я не рискнул и захлестнул не шею реба, а дробовик. И рванул вверх что было сил!

Грохнуло так, словно пальнуло не ружье, а пушечная батарея. Я оглох, с мятежника снесло шляпу. Секунды полторы мы с ним очумело пялились друг на друга, затем дружно потянулись к кобурам. Первым успел дотянуться я, выхватил… дернул второй раз… да что ж это! Сколько тренировался, всегда без помех выхватывал, а сейчас… ну как, за что «Койот» мог так намертво зацепиться?!

Глядеть, а уж тем более выпутывать «Койота» было некогда – чертов кавалерист хоть и дотянулся до кобуры вторым, но револьвер поднимал первым… уже почти поднял.

И тогда я прыгнул.

На землю мы рухнули втроем – я, реб и его лошадь. В этой куче мне досталось место сверху, а хуже всего пришлось ноге южанина – хруст я расслышал даже сквозь пробки в ушах. Боль, уверен, была просто адская, но револьвер этот упрямец все никак не выпускал, так что пришлось еще и по челюсти ему добавить… два раза.

Затем я встал. И почти в тот же миг – бах! – по моей голове словно бы кувалдой с маху заехали.

Тело на ногах устояло, а вот душа, похоже, упала. По крайней мере, на какое-то время меня попросту не стало. В смысле – где-то я был, но это было какое-то весьма странное где-то. Белый туман, все сияет, будто первоклассный жемчуг, и вроде бы музыка наигрывает – совсем тихо, едва-едва слышно…

В общем, примерно так, по моим расчетам, и выглядел рай. За одним-единственным исключением – в раю вовсе не должно было пахнуть пороховым дымом.

Когда дым рассеялся, то прямо передо мной обнаружился черный ствол карабина, черный же конь, а в седле на нем – Джонни-реб. И конь, и мятежник выглядели крайне удивленными. Ну да я б и сам удивился при виде парня, которому с пяти ярдов пальнули в башку – а он все стоит и падать словно бы и не собирается.

– Мистер Валлентайн, – неожиданно раздался чей-то знакомый голос у меня в ухе. – Не могли бы вы оказать мне одну небольшую услугу.

– А? Чего?

– Если вас не очень затруднит, убейте, пожалуйста, лошадь под этим человеком.

После этих слов южанин, опомнившись, вздернул коня на дыбы – тот пронзительно заржал – и рванул прочь, работая плетью и шпорами за троих живодеров.

Я по-прежнему не понимал, кто со мной говорит, но просьбу на всякий случай решил выполнить. Неторопливо вытащил «Койота» – в этот раз он извлекся без малейшей зацепки, – взвел курок, поймал на мушку бешено развевающийся конский хвост, выстрелил. Еще раз. И еще раз. Он что, заколдованный?!

Лишь после пятого выстрела чертов конь, кувыркнувшись – ей-ей, выглядело так, будто перевернулся через голову! – грянулся оземь. Всадник при этом вылетел из седла и, приземлившись футах в двадцати впереди, так же остался лежать.

Впрочем, нет, не так же. Полминуты спустя конь приподнял голову… неуверенно заржал… встал и побрел в сторону леса – покачиваясь, хромая и время от времени очумело встряхиваясь.

– Отличный выстрел, мистер Валлентайн.

Драу – я наконец-то вспомнил, кто жужжит у меня в ухе, – подошел вплотную ко мне.

– Правда, я просил убить животное, а не наездника.

– А? – тупо переспросил я.

– У нас нет времени на эксперименты в области некромантии, – пояснил Вайт. – Потому я хотел обзавестись пригодным для расспросов пленником.

Только сейчас я заметил, что и поваленная мной лошадь тоже куда-то убрела. А вот реб остался лежать, и выверт его шеи особого повода для оптимизма не внушал. Равно как и тускло поблескивающая рукоять в груди лейтенанта, чуть правее давешней розы в петлице. От гоблина же осталась только голова и еще почему-то рука, все продолжающая сжимать томагавк, – остальное унес на себе взбесившийся конь. Определенно, лошадям в этой стычке повезло больше… но не всем.

Большие влажные глаза Шельмы, казалось, смотрели на меня с немым укором. Пуля угодила ей точно в «звездочку», которая теперь из белой стала темно-багровой.

– Сядьте и снимите шляпу.

– А?

– Хочу взглянуть на вашу рану.

– А-а-а…

Дыра в шляпе была здоровенная – палец в ней проходил только так. И выходил – через вторую дыру. По странному совпадению обе они пришлись на ленту Молли, практически перебив ее, – и я, от греха подальше, снял ее и убрал в карман, клятвенно пообещав сам себе, что при первой же возможности заштопаю и надену обратно.

– Сквозное ранение черепа, но мозг не задет, – продекламировал драу. – Шучу, шучу, не дергайтесь так! Похоже, Валлентайн, у вас есть либо хороший талисман, либо не менее хороший заступник на небесах – пуля прошла по касательной, едва задев кость, так что весь понесенный вами урон исчисляется двумя-тремя прядями волос. А ведь парень был отнюдь не новобранец и стрелял практически в упор… хм, будь вы троллем или, скажем, гризли, я бы решил, что пуля элементарно срикошетила. Так болит?

– Вроде нет…

– Три года назад, – задумчиво произнес Вайт, – на одной вечеринке в Атланте мне рассказывали про схожий случай, но там речь шла о револьвере и вдобавок стрелял орк… – С этих зеленых, – пробурчал я, – станется и по мумаку промазать.

– Возможно. – Драу шагнул назад и принялся старательно вытирать руки платком, ну а я с удивлением осознал, что голова больше не пытается изобразить раскалывающуюся тыкву, да и вообще не болит. Так, ноет слегка, будто неудачно попытался разогнуться в нашем подвальчике… в котором я за первый месяц не шишку – мозоль на затылке натер.

– Если что, я могу один труп уволочь, – сказал я, глядя при этом на гобла. Лучше, конечно, было бы взять его, то бишь ее – для некромантского допроса все тело и не требуется, а нести одну башку не в пример легче. Правда, лейтенант наверняка знает больше… – Или коня ихнего попробовать изловить.

– Нет и нет.

Драу аккуратно спрятал окровавленный платок, достал второй и принялся вытирать лицо, каждым движением смахивая не меньше полуфунта грима.

– Запрячь коня с армейским клеймом – далеко не самая удачная ваша идея, мистер Валлентайн, даже с учетом контузии. Впрочем, я сейчас вообще не уверен, что нам стоит продолжать двигаться к прежней цели.

– В смысле, в гости к Чанселору? – уточнил я. – Э-э… мистер Вайт, а куда же тогда?

Прежде чем ответить, темный эльф закончил стирать грим. Подошел к лейтенанту, наклонившись, рывком выдернул кинжал и лишь затем соизволил обратить внимание на меня.

– Скажите, Валлентайн, – с какой-то странной интонацией спросил он, – как вы относитесь к единению с природой?

– Никак! – честно сознался я.