Демид и Табунщик прошли через арку, аккуратно выбитую в скале. Демид зажмурился от ослепительного света, заливавшего город. Перед ними открылась самая настоящая улица – широкая асфальтированная дорога, многоэтажные дома привычной российской архитектуры, зеленые деревья и газоны, заросшие цикорием и лебедой. Город был украшен красными флагами и транспарантами с бодрыми лозунгами. Прямо перед путниками реяло полотнище, огромные буквы на нем гласили: "ПРИВЕТ УЧАСТНИКАМ СОРЕВНОВАНИЙ!" Табунщик приложил руку ко лбу, закрываясь от солнца.

– Нет, ты смотри, что творится! Это не Воронеж? Мне кажется, я здесь уже был. Вон, гляди, что написано: "Слава гордости отечественного спорта!" Анекдот, да и только!

– Да, как-то все слишком по-совковому, – хмуро заметил Демид. – Может быть, нас здесь покормят? Выдадут талоны на обед в диетической столовой?

– Вряд ли. Здесь слишком пусто. Ни одного человека, ни одной машины. Такая же иллюзия, как и все до этого.

Репродуктор на столбе хрипло прокашлялся и заиграл прокуренным басом марш "Прощание славянки". Из-за угла выкатился маленький лысый человечек в футболке с надписью "Динамо" и выцветших тренировочных штанах с отвисшими коленками. На груди у него болтался милицейский свисток. Человек бросился к путникам с рукопожатиями.

– Здравствуйте, товарищи! Приветствуем участников наших юбилейных соревнований! Извините, что задержался – как всегда, организационные неурядицы. Бюрократизм, понимаете ли! Товарищ Перфильев из райкома не уделяет должного внимания развитию физической культуры среди трудящихся масс. Но теперь все решено! Вы готовы?

– К чему? – поинтересовался Демид. Табунщик снисходительно рассматривал человечка, словно оценивая, достоин ли тот, чтобы открутить ему голову.

– К забегу! Да вы что, товарищи, не в курсе? Вы из какого общества?

– Я – из "Нетрудовых резервов". А вон тот битюг, – Дема кивнул на Табунщика, – из "Спиртака" приблудился.

– Понятно… – В желтых глазах человечка блеснула сумасшедшинка. – А я – Корнеев Энгельмар Владиленович. Ну, я думаю, приступим.

– А обед? Вы должны…

– Все там, там… – Человечек замахал рукой куда-то вдаль. – Обед на финише. Это уже другой район, стадион "Гидротехник". Это их компетенция!

Он провел на асфальте черту мелом и старательно нарисовал буквы "СТАРТ". Потом повернулся к соревнующимся спиной и пошел к красному ящику, на котором было написано: "Песок ЖЭО-14". Демид едва не расхохотался. Через дырку в штанах человечка высовывались два забавных поросячьих хвостика, каждый из которых вихлялся в собственном ритме. Табунщик потер руки.

– Догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь, – сказал Демид. – Можно ли разорвать этого свиненка пополам, если дернуть за оба хвоста сразу? И зажарить. И съесть. Я угадал?

– Иди к черту, – огрызнулся Абаси. – Я жутко голоден.

– Потерпи немного. Ты же слышал – там нас покормят. В крайнем случае зайдем в магазин, стащим пару булочек.

Двухвостый тренер тем временем закончил возиться с замком на ящике, выдрав его с гвоздями, открыл крышку и извлек пулемет Дегтярева – огромный, заржавленный и облепленный песком. Он прижал его к животу и направил ствол на путников.

– Вот тебе и обед, – разочарованно произнес Абаси. – Ну и порядки здесь – что ни шаг, то неприятность.

– А мне кажется, это что-то вроде стартового пистолета…

Демид не успел договорить – из дула вырвалось ослепительное пламя и пули завжикали по асфальту у самых ног. Табунщик помчался по дороге, петляя, как заяц. Демид бросился за ним. Через полминуты советский двухвостый идиот с пулеметом остался далеко сзади. Он палил в небо, хохотал и оглашал улицу радостными криками: "Да здравствует спорт – посол дружбы и солидарности трудящихся! О спорт, ты – мир!!!"

– Что, так и будем бежать? – Табунщик снизил темп и Дема затрусил рядом. – Чего несемся, как оглашенные? Может быть, это соревнования по спортивной ходьбе, и мы с тобой нарушаем правила?

– Я бы предпочел водные лыжи – где-нибудь в бугском лимане. Впрочем, ты можешь идти потихоньку, Табунщик. А я побегу дальше. Я чую, что финиш уже недалеко.

– Нет уж, черта с два! – Табунщик прибавил ходу. – Похоже, что ты, человечек, стал чувствовать себя в этом дурном мире увереннее, чем я. Придется приглядывать за тобой до конца!

–…И вот они наконец-то показались на наших телеэкранах! – десятки громкоговорителей на столбах закаркали так, что заложило уши. – Наши доблестные рыцари беговой дорожки, слава отечественного спорта! Вот они бегут, и вы знаете, дорогие телезрители, складывается впечатление, что пройденные километры не оставили следа на их лицах – как всегда, решительных и настроенных на победу. Совсем немного осталось до стадиона. А там – последний рывок! Кто же из этих выдающихся спортсменов станет чемпионом? Кому достанется замечательная награда – волшебный ключ из драгметаллов, изготовленный умельцами нашего города? Мы знаем, что для этих людей наш ключ – не просто символ победы. Не только в переносном, но и буквальном смысле – это ключ к решению проблем выигравшего соревнование!

Табунщик засопел и увеличил скорость. Дема несся, отставая от него на полшага. Он был достаточно опытным бегуном и не спешил брать на себя бремя лидера.

Наверное, они действительно попали в другой район города, потому что все снова переменилось. Они бежали уже не по асфальту, а по древней дороге из базальтовых плит. Из трещин пробивалась жухлая трава. Бесчисленные конные повозки, сотни лет дребезжавшие по дороге, оставили в камне глубокие колеи. Дома по сторонам исчезли, сменившись оливковыми рощицами и идиллическими лугами, кое-где виднелись развалины известняковых строений с колоннами, живописно подпирающими небо. Путь их лежал, без сомнения, к циклопическому сооружению – точной копии римского Колизея, только мертвенно-черного цвета. Демид сморщился – от руин стадиона веяло могильным холодом. Но другого пути не было. К тому же над аркой входа реяло полотнище, римские буквы на котором гласили: "Si vis pacem, para bellum".

Табунщик мчался как ракета. Огромное тело его забыло усталость, Абаси выжимал из него остатки силы, заставляя работать на износ. Демид отставал все больше, не в силах держать убийственный темп. Испытания последних дней, голод и дикая жажда навалились на него разом. Демиду казалось, что каждый шаг разрывает его мышцы, болью отдаваясь в позвоночнике, голове, иссушенных легких.

Они вбежали на растрескавшуюся дорожку стадиона. Впервые на Острове Демид увидел столько живых существ сразу. Все трибуны стадиона были заполнены обитателями Острова Правосудия. Большинство из них напоминало гигантских членистоногих, подобных богомолу-наблюдателю. Сверкающие всеми цветами радуги тела и металлические конечности самых невероятных конфигураций, маленькие головки, огромные челюсти, фасеточные вращающиеся глаза и веера антенн – все это шевелилось, монотонно раскачивалось в ритме неслышимой для человеческого уха музыки. Все они собрались здесь, чтобы насладиться финалом, развязкой соревнования. Защитник сжал зубы, напряг мышцы в последней попытке догнать врага. Но Табунщик опережал его уже на двадцать метров и не выказывал признаков усталости. В конце стадиона, перед темным прямоугольным входом в каменное помещение, была натянута красная ленточка. Табунщик сорвал ее и с ликующим воплем влетел внутрь.

Демид, волоча ноги, добрался до входа и прислонился к стене. Табунщик вскарабкался по выщербленным ступеням лестницы, схватил огромный ключ, сияющий золотом, и поднял его над головой.

– Ну что, человек? Не слышу аплодисментов! Теперь ты убедился в ничтожности человеческой природы? Я – победитель, и теперь ты уже не сможешь мне помешать там, в Среднем Мире. Ибо я – величайший из Абаси…

– Истец, вставьте ключ в замок! – Казалось, в этом звуке прогремели сами стены склепа. – И да свершится воля Высшего Правосудия!

Табунщик вставил ключ в скважину медной резной пластины, появившейся перед ним, оглянулся на Демида с торжествующей улыбкой и повернул ключ. Сноп ослепительных молний ударил в его тело, сбросив с лестницы. Абаси вспыхнул и заметался, словно живой факел, нечеловеческий вопль отразился эхом от черных стен. Горелая вонь заполнила помещение. Обугленный остов Табунщика рухнул на пол и рассыпался жирным прахом.

– Да свершится воля Правосудия… – Шелестящий голос раздался из угла и Защитник отпрянул, едва удержав равновесие. Знакомый паук-король сидел на серебряном столбе, облеченный в пурпурную мантию, ниспадающую до земли.

– Кто вы? – Демид снова почувствовал могучую силу, заставляющую его сердце биться сильнее. Теперь вся мощь сконцентрировалась в этом пауке – величественном, несмотря на все его уродство.

– Я – Судья… Один из Высших Судий сего Острова. Тяжба твоя закончена, человек.

– И каков же будет вердикт, господин судья? – Демид низко склонил голову.

– Высший суд внимательно изучил моральные принципы Истца и Ответчика. Он принял во внимание все обстоятельства, предшествовавшие поданию жалобы в суд, составил характерологические портреты Человека и Духа Тьмы, основываясь на представителях сторон, участвующих в тяжбе, как на типичных образцах своих племен. И вынес свое решение, в наибольшей степени отвечающее интересам существования Вселенной, созданной Творцом всего.

– Извините меня за скудоумие, Ваша Светлость. – Демид открыто поглядел в глаза пауку. – Стало быть, все? Абаси отправился в Средний Мир, как подобает победителю? А моя участь – быть распыленным на молекулы?

– Не спеши, человек. Табунщика, как ты его называешь, больше нет. Вот все, что осталось от его тела. – Паук показал на горстку пепла. – Моральные принципы Человека больше соответствуют Высшим Моральным Принципам, чем жестокие и крайне эгоистичные установки Духа Тьмы. Хотя человек тоже далек от идеала…

– Так, значит, я…

– Да, ты выиграл в тяжбе. Ты будешь возвращен в свой мир и вновь получишь свое тело – к тому же излеченное от необратимых повреждений, вызванных сильным ударом о твердую поверхность.

– Спасибо, спасибо огромное, господин судья! – Благодарность переполняла Демида, он просто не знал, как выразить ее. Не целовать же лапу этому пауку? – Поистине, ваша справедливость не знает границ!

– Не усердствуй в лести, человек… – В механическом голосе судьи появилось нечто, похожее на благожелательную насмешку. – Постарайся быть достоин высшего выбора там, в своем мире. Ибо лишь воля Творца движет нами, определяя все, что происходит во вселенной…

– Стало быть, Земля закрыта теперь для Духов Тьмы?

– Нет, это не так. Мы не в состоянии уничтожить Абаси или изгнать их в Мир Тьмы. Уничтожено лишь тело Табунщика, но Абаси подыщет себе новое, проходя стадии физического воплощения от животного к человеку и набирая силы.

– Но какой же тогда смысл во всех этих злоключениях, в вашем решении тяжбы?!

– Смысл есть во всем, что носит отпечаток воли Творца. Помни это, человек. Мы – лишь третейский суд, и не в состоянии непосредственно влиять на события, происходящие в других мирах. Но мы вынесли справедливое решение и сила Творца – на твоей стороне. Тысячелетия земного времени – лишь краткий вздох Создателя. Законы, управляющие вселенной, не рассчитаны на суету и поспешность. Не тщись увидеть немедленное наступление справедливости, но верь в то, что она наступит… Ибо ты – лишь орудие Творца, жалкая щепка в его величественной длани…

– А вы видели Бога? Творца, как вы его называете? – В Демиде смешалось жутковатое чувство прикосновения к тайне священного и простое детское любопытство.

– Нельзя увидеть Творца. Ибо он – мысль. – Голос Судьи приобрел торжественность. – Он везде – и нигде. Он неосязаем, но деяния его сдвигают солнца и мириады звезд, как легкие пушинки. Найди его в себе – ибо каждый из нас носит в себе частицу Создателя. Ее можно убить черными деяниями, но можно разжечь, подобно собственному солнцу! Иди, человек… Тебя ждет твой мир… И прими в дар этот талисман. Он вернется с тобой в твой мир и принесет тебе удачу, если ты сможешь им воспользоваться.

Паук вытянул лапу и Демид увидел маленькую серебряную безделушку. Она напоминала половинку разломленной пополам ажурной брошки. Дема зажал ее в кулаке и прижал к сердцу.

– Спасибо вам, милостивый судья! Но позвольте задать еще один вопрос, прежде чем я навсегда покину ваш Мир. Почему так странно вел себя Табунщик? Он же прекрасно понимал, что ему нужно было преподать себя на Острове Правосудия в самом выгодном свете, изобразить невинного агнца, неспособного на злодеяния? Но он словно с цепи сорвался! И я… Почему я помог освободить его – ценою собственной руки? Я же не хотел этого!

– Воздух… Воздух этого места – ка к наркотик правды. Он заставляет всех, кто попадает сюда извне, осуществлять самые скрытые свои побуждения. Потому-то мы и называемся Островом Правосудия…

Шепот паука навевал успокоительную дрему. Демид почувствовал, что ноги уже не держат его. Он медленно сполз на пол, закрыл глаза и погрузился в сон.

Дема открыл глаза. Темнота, холод… Жуткий холод. Он шевельнул рукой. Господи, правая кисть его была на месте! Пальцы как ни в чем не бывало схватились за покрывало, закрывающее Демида с головой и откинули его в сторону. В нос ударил сладковатый запах покойницкой. Дема лежал на каталке в окружении трупов, прикрытых простынями, в помещении, отделанном облупившейся кафельной плиткой. Демид был совершенно голый, он промерз до костей. Дема спрыгнул на пол и осмотрел себя при тусклом свете лампы. Он был в полном порядке! Никаких повреждений – словно только что на свет родился. И Ромб победно пульсировал над сердцем, едва не светясь в полумраке. А в кулаке была зажата брошка, подаренная пауком-судьей.

Дема заглянул в один из шкафов. Там были кучей свалены тряпки, заскорузлые от крови. Порывшись пять минут в одежде, снятой с покойников, он нашел более или менее приличные штаны с заплатками на коленках и женскую розовую кофту – размера шестидесятого. Стараясь не дышать, Дема напялил их на себя. Теперь он был похож на бомжа, но, по крайней мере, мог выйти на улицу.

Дема осторожно приоткрыл дверь. В конце коридора он обнаружил письменный стол, за ним дремал, уткнувшись носом в книгу, молодой человек полуинтеллигентной наружности. Демид прижался к стене, пытаясь обойти сторожа, но тот немедленно вскинул голову и близоруко уставился на Демида.

– Ты чего?

– Да я это… – забормотал Дема, придав себе как можно более пьяный вид. – Тут это… дело есть, м-мужик…

– Слушай, ты читать умеешь? – парень вскочил со стула.

– Н-ну, умею! – Дема гордо выпятил грудь.

– Там объявление написано для таких козлов, как ты: "Выдача и опознание с десяти до двух". Какого хрена ты в четыре ночи приперся?

– Ну, я это… Ошибся малость. А какое число-то сегодня?

– Еще спроси, какой год! Катись отсюда! – Сторож распахнул дверь и выкинул Дему на улицу, добавив ему для ускорения хорошего пинка. Дема не возражал. Воздух, напитанный благоуханием южной ночи, показался ему божественной эссенцией. Он стоял, раскинув руки, и улыбался. Теплый летний дождь омывал его лицо.

Лека лежала, зарывшись лицом в подушку. Она была в номере одна – Яну увезли в больницу, Анджела, с которой Лека весь вечер просидела за бутылкой, как обычно, где-то блудила по ночам. Лека напилась как свинья. Она уже забыла, что это такое – пить водку. Демка не пил, и она не пила вместе с ним – некогда было, и не хотелось. Но теперь, после его гибели, она не знала, чем можно убить горе, чудовищно распухшее в ней, вытеснившее из ее души все остальные чувства. Она обнаружила, что Демид составлял всю ее жизнь. И теперь в жизни этой не осталось ничего, кроме желания напиться до смерти.

– Ч-черт возьми… – Лека с трудом приподнялась. Кровать тут же взбрыкнула задними ногами и сбросила ее на пол. Какая-то сволочь уже полчаса стучала в дверь, чуть не срывая ее с петель. – Анжелка, наверное! Ключ не взял-ла, бестолочь жирная… Открывай теперь…

Лека на четвереньках добралась до двери, дотянулась до замка и повернула ручку. Темная фигура в светлом проеме нагнулась к ней и подхватила под мышки, не давая упасть. Человек протащил Леку в комнату и аккуратно усадил в кресло. Девчонка немедленно сложилась пополам и свалилась на пол ничком. Ее стошнило – от водки и от отвратительного запаха, волнами исходящего от мужчины.

Щелкнул выключатель, и ночник слабо осветил комнату. Человек нагнулся, повернул голову девушки и вытер ей лицо полотенцем.

– Демид… – Лека слабо улыбнулась. – Жаль, что ты умер… Я ведь так люблю тебя… Теперь ты будешь мне сниться, да?

– Лека, малыш… Зачем ты так напилась? Я жив.

– В-врешь. Ты умер. Ты разбился насмерть. Я с-сама видела. У тебя руки оторвались. Вот здесь. И здесь. Демка, знаешь, мне как жалко тебя! – Лека заплакала. – Ты умер! От тебя пахнет, как от трупа! Ой, как мне плохо…

– От тебя, между прочим, тоже пахнет не лучшим образом. – Демид нежно поднял девушку и положил ее на кровать. – Пойду, посмотрю твой апартамент. Ого, слушай, здесь ванна – будь здоров! Как бассейн. Я пошел мыться! Хочешь со мной?

– Я с покойниками не моюсь. – Лека, качаясь, встала у открытой двери ванной, наблюдая, как Демид запихивает свою одежду в корзину для грязного белья. – Демид, ты что, не шутишь? Ты вправду живой?!

– Конечно! Табунщик же объяснял тебе, дурочке маленькой, что меня нельзя убить, пока не узнаешь моего Имени. Но я не знаю его сам. Я безымянный, и потому бессмертный!

– Живой! – Лека с визгом бросилась на Демида и они шлепнулись в ванну, вытеснив из нее всю воду на пол по закону Архимеда. – Живой!!! Живой!!! Демка, милый! Живой! Ну ты и вонючка! С трупа, что ли, одежду снял?

– Я с живых одежду не снимаю, – пояснил Демид. – Я же не грабитель! Я чту Высшие Моральные Принципы!