Глава 35
Редкость. Цвет – алый
– Что это за место? В чью квартиру мы сломали дверь?
– Это его… то есть его матери, они жили здесь, когда он был маленький!
Евгения Хохловская оттолкнула с дороги Миронова, что вопрошал, озирая квартиру, и понеслась по коридору, как вихрь.
Коридор, узкий и длинный, две комнаты, вид нежилой, запущенный, пыльный, сумрачный. Но Катя даже не успела оглядеться – Хохловская рванула дверь ванной и испустила пронзительный вопль.
Феликс – полуголый – лежал в ванне, полной воды. И вода, и пол, и кафель – все было алое от крови. Он вскрыл себе вены.
Сергей Мещерский бросился к нему первым – сунул руку в воду и выдернул затычку, спуская воду. Затем приложил пальцы к шее Феликса, прощупывая пульс.
– Он еще жив! Надо остановить кровотечение, наложить жгуты! – Он сорвал с крючка полотенце.
Катя видела запястья Феликса – он взрезал их вдоль. И этот длинный разрез внушал Кате страх. Мещерский попытался обмотать полотенцем предплечье, и в этот миг Феликс словно очнулся от глубокого сна. Окровавленной рукой он с силой оттолкнул Мещерского от себя.
– Нет! Не смей!
– Держите ему руки! – крикнул Мещерский. – Полотенце не годится, нужен нормальный жгут – ремень или галстук! Ищите скорей! И в «Скорую» звоните! Не стойте столбом!
Катя начала набирать на мобильном, звонить в «Скорую». Руки не слушались.
– Адрес! Женя, какой точный адрес?!
Миронов ринулся в комнату на поиски ремня или галстука. Он распахнул старый платяной шкаф. Тот был полупустым – на вешалке висел лишь байкерский костюм Феликса, кожаное пальто, длинная темная куртка – дождевик. На полке лежал мотоциклетный шлем, а внизу валялся какой-то старый хлам – чемодан и что-то похожее на темные шланги, свернутые спиралью – так в тот миг показалось Кате. И еще там были какие-то деревянные палки.
Но на штанге на двери шкафа Катя увидела два старых кожаных ремня и пояса от женских платьев. Наверное, они так и висели здесь с тех пор, когда еще мать Феликса была жива и пользовалась этим шкафом – это явно была ее комната.
На комоде – фотография в рамке… Балерина в балетной пачке… Его мать…
Миронов сорвал ремни и все пояса и бросился в ванную.
– Держи. – Он сунул все это Мещерскому. – Черт, я не умею накладывать эти жгуты!
– Я умею. – Мещерский старался сохранить хладнокровие. – Катя, помоги мне.
Вдвоем они наложили первый жгут на правую руку Феликса – на предплечье выше разреза, ближе к локтю. Мещерский с силой затянул жгут.
– Почему он это сделал? – Миронов смотрел на Хохловскую. – Почему захотел покончить с собой?
– Я не знаю.
– Он же вас предупредил. Вы же узнали, что он здесь.
– Я не знала точно! Я просто подумала, что он в квартире матери. Дома в Одинцове… там бы он не позволил себе умереть… там же Даша! Он бы никогда не сделал такого у нее на глазах. Он забился в эту нору! Он и не жил здесь никогда с тех самых пор!
– Но он сообщил вам, поэтому вы ринулись его спасти. Он позвонил, или это был мейл? Мейл, да? Что он написал? Почему он это сделал? Телефон мне сюда ваш, быстро!
Хохловская сунула ему телефон. В эту минуту Мещерский и Катя как раз пытались наложить и затянуть второй жгут на левой руке Феликса.
– «Что я сделал, то сделал. И это только я. Не хочу с этим жить. Все свое возьму с собой. Женя, прости меня. И прощай».
Миронов прочел последний мейл Феликса своей кузине.
– Что он сделал? – спросил он тихо.
– Я не знаю!
– Что такого он сделал?!
– Не получается туго, – закричал Мещерский. – Кровотечение не останавливается! Надо что-то подложить в жгут и закрутить как рычаг – что угодно – на кухне любой предмет с длинной ручкой или короткую палку! Ищите скорей! Разбираться будете потом!
– Там в шкафу какие-то палки, я видела. – Катя – вся окровавленная – вскочила на ноги и побежала в комнату к шкафу. – Сережа, я сейчас принесу!
Она увидела это опять – что-то похожее на свернутый шланг. Но, приглядевшись, вдруг поняла, что это не палки никакие, а полированные рукоятки от… Она схватилась за эту деревяшку, потянула на себя и почувствовала, как черная свернутая змея словно пришла в движение, расправляя свои кольца и распрямляясь, таща за собой нечто тяжелое и увесистое и…
Это было что-то наподобие длинного хлыста или кнута с полированной рукояткой и тяжелым грузом на конце в форме просверленного металлического диска. Катя недоуменно смотрела на эту штуку.
Кто-то хрипло выдохнул за ее спиной. Миронов. Невыразимым взглядом он смотрел на этот кнут.
– Castlevania…
– Что? – Катю испугал ее вид. Он словно призрака узрел.
– Черт… я же говорил с ним…
– Видеоигра?! А это? Это что такое?!
Миронов наклонился и поднял со дна шкафа еще один точно такой же кнут с металлическим диском. Взвесил его на руке. Медленно вышел в длинный коридор квартиры с выбитой с косяков дверью. Он встал у самой двери, держа странный кнут в руке, опущенным вниз. И вдруг сделал рукой такое движение… быстрое… и вроде как даже легкое… Кнут змеей взмыл верх и сшиб сначала потолочный светильник, а затем металлический диск с силой ударил в кухонную дверь со стеклянной вставкой, что располагалась рядом с ванной – расстояние было не менее восьми метров. Удар оказался такой силы, что кухонная дверь треснула пополам, а стекло осыпалось осколками.
– Вы что там, все с ума посходили?! – заревел Мещерский. Катя никогда не видела, не слышала, не наблюдала его в таком бешенстве. – Он же умирает! Кровь из него уходит!! Тащите то, что я просил!!!
Катя, топча осколки, бросилась на кухню, открыла ящики и нашла там деревянные мешалки для салата – у них были длинные тонкие ручки. Она схватила их – сойдут как рычаг для жгута. Ворвалась в ванну, и вдвоем они подсунули деревяшки в узел и начали закручивать так сильно, что предплечье Феликса посинело.
И в этот миг в дверях послышались голоса: «Какой разгром! Да что тут у вас? Где больной?»
Это приехали врачи «Скорой».
И все снова засуетились вокруг Феликса.
Катя в этой суматохе смотрела на Миронова. Он держал ужасный кнут под мышкой и звонил по телефону в Главк:
– Дежурную группу сюда немедленно. Экспертов. Необходим полный осмотр и обыск квартиры. Подозреваемого везут в больницу, я еду с ним.
Феликса на носилках уже грузили в машину «Скорой», когда приехала опергруппа из ГУВД области. Миронов коротко ввел их в курс дела. Со страшным кнутом он так и не расстался, словно хотел иметь эту улику всегда при себе.
Они все вчетвером, вместе с Хохловской, поехали из Несвижского переулка следом за «Скорой», включившей сирену. В приемном покое Феликса на каталке сразу повезли в операционную. Катя мечтала лишь об одном – зайти в туалет больничный и вымыть свои окровавленные руки и лицо. И Мещерский был весь окровавленный, как вурдалак. Но внезапно…
– Стойте, подождите! Не уезжайте! – В приемный покой выбежал дежурный врач.
– Он умер? – спросил Миронов.
– Он жив, но тест показал, у него редкая группа крови – четвертая, отрицательный резус. У нас нет запаса. Мы позвонили – нам привезут, но это займет час. А у него нет этого времени. Катастрофическая кровопотеря. Мы вынуждены срочно использовать кровь других групп с отрицательным резусом для переливания, а это всегда чревато. И в его положении может угрожать жизни. Вы… кто-то из вас знает свою группу крови? Может, быть у вас…
Хохловская зажала рот рукой и зарыдала в голос. Катя чувствовала опустошение… вот так… все напрасно… Как они ни старались спасти его…
– У меня четвертая, отрицательныая, – сказал Миронов. – Я стану его донором. Этот смазливый подонок… он нужен мне живым!
Прошло немало времени, прежде чем он…
Прежде чем он как бы проснулся наяву и сначала даже не понял, где он и что с ним. Так бывает при большой потере крови, а из него ее выкачали прилично для донорства. Словно сон… все как сон и экстаз. И полет – высоко, далеко, а потом он падал, падал и ударился о больничную кровать.
Еще пару минут он плохо соображал, но догадался, что его без сознания тоже перевезли в реанимацию. Рядом на расстоянии вытянутой руки на больничной кровати лежал Феликс. Его глаза были открыты.
Живой.
Владимир Миронов приподнялся, оглядел себя – вместо одежды зеленая больничная роба, которую выдают донорам. Рука забинтована туго. Руки Феликса тоже забинтованы до самых локтей. Миронов сел на кровати.
– Что ты сделал?
– Ты знаешь.
– Ты их убил?
– Да. Ты теперь вроде как мой брат по крови… Зря ты это. – Феликс шептал еле слышно.
– Ты убил Афию и Изи Фрияпонг?
– Да.
– А остальных?
Феликс глянул на него.
– Всех. Всех, сколько у вас есть.
– За что?
– Считай, что это голоса…
– Какие голоса?!
– Или духи… духи мне нашептали… Все эти музейные штуки, они же опасные. Она говорила мне – они не просто так сделаны, они опасные…
– Кто тебе это говорил? Афия?
– Нет… Та, другая… из музея… Она сама похожа на ведьму.
– Серафима?
Феликс закрыл глаза.
– Какое первое убийство ты совершил? Где? Назови место.
– Я не помню… у меня памяти уже нет. Это все твоя чертова кровь… Она не нужна мне, твоя кровь, слышишь, ты? Зачем ты полез? Хочешь тоже стать героем? – Феликс пытался сам приподняться, но у него не было сил. – Герой только один. Единственный и неповторимый. А на тебя мне плевать… Дал бы мне уйти, было бы самому меньше волокиты с расследованием.
– Ты хотел стать Лордом Теней? – спросил Миронов. – В Castlevania сыграть с ними, только в реале, не в виртуале?
Феликс смотрел в потолок.
Потом закрыл глаза.
Притворился.
Или и вправду снова потерял сознание.
