Глава двадцать шестая

Ботанство и безопасность

В трудные времена проявляются и лучшие и худшие стороны человеческого ума. Кризис пробуждает не только колоссальные способности рационально решать задачи, но и сильнейший страх, провоцирующий на иррациональные действия или просто на бездействие. А мы живем в трудные времена, тут сомневаться не приходится. Чтобы справиться с кризисом и оставить его в прошлом, нужна вся наша ботанская изобретательность, и речь не только об инженерных проектах, но и об удовлетворении наших эмоциональных потребностей в масштабе всей страны. Нам надо добиться, чтобы все были счастливы, пусть и не вполне понятно, что это такое. В связи с этим я задумался об обращении Франклина Д. Рузвельта к конгрессу США «О положении в стране» 6 января 1941 года. В Европе бушевала война, и Рузвельт, как и большинство американцев, был озабочен вопросами национальной безопасности. Соединенные штаты были готовы снабжать союзников продовольствием и прочими предметами первой необходимости через трансокеанские конвои, а также обеспечивать боеприпасами и вооружением, в том числе бомбардировщиками B-17 с экипажами. Рузвельт понимал, что Америка вот-вот будет втянута в конфликт. Ему этого совсем не хотелось, но еще сильнее было в нем желание создать такую систему мироустройства, в котором подобные страшные смертоносные схватки станут невозможны.

В своем обращении к конгрессу Рузвельт сформулировал набор положений, призванных помочь США (и другим странам) выжить в мире, охваченном войной, и это примерно те же принципы, которые формулируют директора крупных компаний, когда руководят подчиненными сверху вниз. Если представить себе страну как огромный инженерный проект, можно назвать эти положения рузвельтовскими принципами дизайна. А можно прибегнуть к языку политики и назвать их попросту принципами лидерства. Обращение 6 января стали называть «Четыре свободы». Вот что сказал президент Рузвельт:

«В будущем, которое мы стремимся сделать безопасным, мы надеемся создать мир, основанный на четырех основополагающих человеческих свободах.

Первая – это свобода слова и высказываний – повсюду в мире.

Вторая – это свобода каждого человека поклоняться Богу тем способом, который он сам избирает, – повсюду в мире.

Третья – это свобода от нужды, что в переводе на понятный всем язык означает экономические договоренности, которые обеспечат населению всех государств здоровую мирную жизнь, – повсюду в мире.

Четвертая – это свобода от страха, что в переводе на понятный всем язык означает такое основательное сокращение вооружений во всем мире, чтобы ни одно государство не было способно совершить акт физической агрессии против кого-либо из своих соседей, – повсюду в мире».

С первыми двумя свободами мы знакомы. Свобода печати и свобода вероисповедания – основополагающие права человека в США, вписанные в Конституцию руками ботанов-основателей – прошу прощения, отцов-основателей. Свобода от голода и нужды – тут еще надо постараться, это и для моих современников пока что завышенная цель.

Соединенные Штаты – страна очень богатая, но бедные есть и здесь, а во всем остальном мире очень многие живут в крайней нужде, поэтому эта свобода даже как цель еще далеко не достигнута. Здесь свою роль играет и умение распределять ресурсы, и всякого рода культурные сложности.

Но вот последняя свобода – свобода от страха – с моей точки зрения, настоящее открытие. Свободе от страха и посвящена эта глава. Я имею в виду – разве такое возможно? Да и нужно ли? Бывают времена, когда страх полезен и даже необходим. Например, когда идешь по краю обрыва, бояться оступиться – очень верное решение. Наш мозг неспроста запрограммирован выдавать такую мощную реакцию страха – на то есть веские причины. Тем не менее Рузвельт был совершенно прав. Нам надо взять свой страх под контроль. Когда страх берет под контроль нас, результат может быть каким угодно в диапазоне от неприятности до катастрофы.

Контролировать страх так важно, поскольку на самом деле в этом умении заключены все три остальные свободы (а в самом страхе – угрозы этим свободам). Страх коренится в ощущении, что кто-то может забрать то, что принадлежит нам, – наше благополучие, власть, религию, право говорить и делать, что хотим. Вдумайтесь, сколько злобы и конфликтов в мире можно объяснить такого рода неуверенностью и страхом, который она вызывает. Подобное мировоззрение системы «мы – они» иногда называют трибализмом (от латинского tribus – «округ, подразделение»), и это одна из самых первобытных сил в природе человека. Все мы отождествляем себя с какой-то группой (трибой), а кроме нее, в мире есть все остальные группы, которые конкурируют с нашей.

Президент Рузвельт в своей речи «Четыре свободы», разумеется, не употреблял слова «трибализм» (не то было время), но, несомненно, знал, что это такое. Он понимал, что когда не удается обеспечить основные свободы, люди начинают конкурировать друг с другом, и конфликт неизбежен, когда же свободы обеспечены, мир устанавливается надолго. Учитывая тогдашние обстоятельства, Рузвельт говорил, что кратчайший путь к миру лежит через разоружение, и это можно понять. Он высказывал предположение, что правительства всего мира почувствуют себя увереннее и спокойнее, если их граждане не будут на военном положении. Тем не менее у него не было иллюзии, будто достаточно избавиться от вооружений как таковых. Чтобы добиться мира, нужно искоренять неравенство и несправедливость, из-за которых и возникает желание владеть оружием, то есть стремиться к свободе от страха во всех его формах.

Это в высшей степени ботанское представление о политике, основанное на идее хорошего проекта, и сегодня, 76 лет спустя, мне по-прежнему кажется, что перед нами блистательный алгоритм рационального подхода к глобальным правам человека. Только представьте себе, насколько больше могли бы достичь разные страны, если бы не тратили бюджеты на армию. Только подумайте, чего мы добились бы, если бы и на уровне отдельных стран, и на международном уровне договорились переключиться на безуглеводородную возобновляемую энергию и обеспечить ею каждого жителя Земли. Планета станет чище и здоровее. Деньги, которые сегодня тратят на оружие, можно будет направить на борьбу с голодом и болезнями, на очистку воды и создание новых технологий, на изучение Вселенной. Жизнь каждого человека станет счастливее и насыщеннее. Мир – это меньше бедности, а чем меньше бедности, тем крепче мир.

Для этого у нас есть все средства. Во-первых, прогрессивная юридическая структура нашей конституции. Во-вторых, умение фильтровать информацию, чтобы исключать обман и разжигание конфликтов. А еще в этот набор инструментов входят ботанская честность, коллективная ответственность, практический научный метод. Но если мы всерьез зададимся целью добиться мира во всем мире, нужно глубже исследовать психику человека и разбираться, откуда в ней чувство неуверенности. Ботанам предстоит понять природу страха как такового.

Страх – причина иррационального поведения, но сам по себе страх не иррационален. Это важнейший механизм выживания, который заставляет нас сосредоточиться на непосредственной угрозе, точнее, на том, что мы считаем непосредственной угрозой. Например, мне страшно, что человечество не успеет принять меры против изменений климата, а я – один из самых рациональных людей среди моих знакомых (ха-ха?). Трибализм и связанный с ним страх перед людьми, которых мы считаем иными, тоже не иррационален сам по себе. Мы доверяем людям из своей трибы, поскольку знаем их или поскольку они так похожи на нас, что нам кажется, будто мы их знаем (слово «триба» из лексикона историков, которое опять же стоит запомнить, я употребляю в очень широком смысле – это все те, с которыми мы отождествляемся с точки зрения культуры, общественного класса, языка, внешности, религии и т. п.). Более того, если кто-то из нашей трибы обидит кого-то из своих, у нас общие ценности и общие представления о правосудии и мерах наказания. Мы знаем, как отнесется к случившемуся остальная триба. Людям из другой трибы мы зачастую не доверяем, поскольку они непредсказуемы и потенциально опасны. Вдруг они попытаются что-то у нас украсть? Вдруг захотят убить? Мы не знаем, кто они и чего хотят, поэтому вынуждены готовиться к худшему. На членов другой трибы проецируется весь наш неприятный жизненный опыт, поскольку мы не можем ручаться, что они не задумали что-то в этом роде. Перед нами очередной пример предвзятости, подтверждающей нашу точку зрения: мы заведомо ищем достойные доверия черты у людей, похожих на нас, и подозрительные – у тех, кто на нас не похож. От этого никто не застрахован. Никто, даже я. И даже вы – если вы по-ботански честны с самим собой.

Ментальность «мы-или-они» неизбежна, будь то мировая война или семейный спор о том, кому достанется бабушкино лоскутное одеяло. Особенно часто она наблюдается при взаимодействии между народами, хотя видна и на любом политическом уровне. Земли, чистая вода, бобровые шкуры – страны всегда найдут, из-за чего поссориться. Популярнейший повод – религия. Бытует мнение, что если чья-то вера хотя бы чуть-чуть отличается от твоей, с ним явно что-то не то. Слово «ксенофобия» – боязнь чужих людей – происходит от греческих слов, которые именно это и означают: «чужой» и «страх». «Не подпускайте к себе других, и у нас все будет хорошо» – вот ксенофобия в своем самом мощном и самом скверном проявлении.

Позвольте напомнить: у нас гораздо больше общего, чем различий. С биологической точки зрения мы практически идентичны. Последовательности ДНК совпадают у нас более чем на 99,9 процента. В пределах типичной географической популяции (скажем, среди коренного населения Северной Америки – индейцев, эскимосов и алеутов) этот показатель приближается к 99,994 процента. Если нас навестит исследователь из другой звездной системы, он едва ли сумеет нас различить. С учетом этих ботанских знаний, а также открывшихся в последнее время возможностей путешествовать по всему земному шару, в целом мы узнаем друг друга все ближе и ближе и когда-нибудь научимся принимать друг друга как есть. Очень надеюсь, что это произойдет довольно скоро.

Как бы мне ни нравилась мысль о том, что все люди на свете возьмутся за руки и споют у костра (фу, какая пошлость, но в целом вы наверняка улавливаете мою мысль), я прекрасно понимаю, что трибализм останется с нами навсегда. У фанатов «Бостон Ред Сокс» всегда будут претензии к фанатам «Нью-Йорк Янки», а у меня как уроженца Вашингтона и бейсбольного фаната всегда будут претензии к обеим командам, причем крупные претензии. Чтобы выжить в несовершенном мире, нужно, в частности, расставлять разумные и здоровые границы. Как гласит народная мудрость, «Сосед хорош, когда забор хороший» (пер. М. Зенкевича). Хороший забор означает, что тебе не нужно волноваться, что соседская семья, то есть другая триба, потопчет тебе грядки или возьмет что-то из сарая без спроса. Да и соседка наверняка не хочет, чтобы ты подсматривал, как она загорает неглиже. А может, она совсем не хочет случайно подсмотреть, как ты загораешь неглиже. Людям нужно частное пространство. Странам и народам нужны границы, чтобы определять область действия их законов.

Прошу отметить, что добровольно установленные границы – это не стены. Оберегать частное пространство – не то же самое, что отгораживаться ото всех. Отгородиться от всего мира – затея неосуществимая; даже если бы это удалось, все равно это первобытчина, противоречащая и накопленному научному опыту, и понятию о равных правах для каждого. Мы, как ботаны, должны уважать остальных игроков и обуздывать свой страх. Что опять же соответствует четырем свободам. Горький опыт научил нас, что доктрина «равенство порознь» нежизнеспособна. Она приводит к неравенству и в правах, и в благосостоянии, а значит, прямиком возвращает нас к страху и конфликту. Рациональное мышление отвергает спорную картину мира «мы-или-они».

Но уважение к частному пространству при всей его значимости всего лишь одна составляющая свободы от страха. Когда активно изолируешь сам себя, то ограничиваешь собственные возможности. Изоляция не дает открыто обмениваться идеями и сведениями, а ведь это основа мышления «все и сразу» и, соответственно, почти всего современного научно-технического прогресса. В изоляции неизбежно упускаешь возможность общаться, торговать, делиться новым. Хочется думать, что в один прекрасный день страны смогут и вовсе отказаться от вооружений и войны уйдут в прошлое. Правда, едва ли я до этого доживу. Признаться, я такого и представить-то себе не могу. Зато легко могу себе представить, какие научно-технические приемы – совсем не такие затратные и агрессивные, как танки, кассетные бомбы и ядерные боеголовки, – позволят создать безопасные границы и подарить ощущение защищенности. Эти приемы пусть немного, но приблизят нас к мечте президента Рузвельта о мире без оружия.

Когда я стал директором Планетного общества, у меня появилась возможность изучить передовые технологические подходы к решению подобных задач. Меня пригласили выступить на официальном приеме в Исследовательской лаборатории ВВС США в Альбукерке. И там, пока я знакомился с чудесным процессом точечной сварки, при помощи которого мы делали гики нашего космического зонда «Лайтсейл», принимающая сторона порадовала меня демонстрацией нового устройства, с которым они тогда экспериментировали в лаборатории. Это устройство называется Active Denial System (ADS). Это приспособление, точнее, гм, система, отпугивает людей, не прикасаясь и даже не приближаясь к ним. И отпугивает очень хорошо, гораздо лучше, чем незваный собеседник на свадьбе, у которого дурно пахнет изо рта.

ADS – это большая, размером с двуспальную кровать, антенна, установленная стоймя на легковой автомобиль. Нацелившись на тебя, антенна испускает пучок радиоволн с частотой 95 гигагерц (почти 10¹¹ циклов в секунду, примерно в десять раз выше энергии обычного радара). Это как не очень мощная микроволновка, облучающая все твое тело. На самом деле общая энергия пучка радиоволн гораздо меньше энергии микроволновки, зато частота их гораздо выше, и это, как бы так выразиться, пробирает до костей. Установка тем и результативна, что вызывает неприятные ощущения очень быстро. Бр-р! В тот день антенну ADS установили на «Хаммер», что придало ей внушительности.

От дизельного двигателя «Хаммера» питался большой электрогенератор, от которого и работала эта чудовищно действенная установка. Ух какая действенная!

Машину поставили на холмик примерно в километре от места, где стояла наша небольшая компания. Вокруг меня военные разметили оранжевыми конусами прямоугольную испытательную площадку примерно четыре на пять метров. Нам велели встать на нее. Едва военные развернули антенну и нацелили в мою сторону, как у меня вся кожа как будто запылала огнем. Я инстинктивно бросился прочь с площадки. И стоило мне выскочить за ограждение из конусов (то есть покинуть зону действия антенны), как ощущение тут же исчезло, как не бывало. По мысли создателей, ADS должна распугивать толпу или отгонять людей от какого-то важного места во время уличных беспорядков или на поле боя. И установка прекрасно работает – до жути. Машину видят все, в том числе потенциальные участники беспорядков, к тому же генератор громко гудит. Однако сам луч совершенно невидим.

Это технологическое достижение вызывает у меня противоречивые чувства. Если армия и полиция будет применять ADS в опасных ситуациях вместо ружей и пистолетов, это, конечно, большой шаг вперед. Просто мне бы не хотелось, чтобы ее применяли для разгона мирных манифестаций. Ведь это пока исключительно военная технология, и обществу неоткуда узнать, где и как ее испытывали. По всей видимости, армия возила ADS в Афганистан, но в бою не использовала, возможно, потому, что машина с антенной – легкая мишень. Тем не менее я понимаю, что ADS – это более действенный и менее насильственный метод подавления определенного рода беспорядков, чем слезоточивый газ и резиновые пули.

ADS меня очень напугала, однако вызвала и сильное уважение. Передо мной был результат подлинно ботанских попыток найти более мирный способ совладать со вспышками насилия. При помощи достижений технологии можно справиться со страхом, не подвергая людей смертельной опасности, а это пусть крошечный, но все же шажок в сторону смягчения конфликтов между трибами. Исследователи предлагают и другие технические новинки, позволяющие сделать жизнь гораздо безопаснее: сканеры для поиска оружия в грузовых контейнерах, системы обработки данных для паспортного контроля, миниатюрные полицейские видеокамеры и видеорегистраторы, системы наблюдения на улицах и в общественных местах. При всех своих недостатках это все же не оружие нападения. Поэтому подобные устройства способствуют свободе от страха, а в более общем смысле, дают возможность принимать более рациональные решения, но, к сожалению, далеко не во всем и не всегда.

Жду не дождусь того дня, когда все эти рациональные решения позволят нам по-настоящему разрешать неизбежные конфликты друг с другом. Понимаете, все дело в источнике конфликта, то есть в нас. Как сказал президент Рузвельт в речи о «Четырех свободах», для этого нужно не разрабатывать более совершенные виды оружия и даже не избавляться от оружия как такового. Надо преодолеть все четыре страха, а для этого бороться с трибализмом как таковым. Кризисная ментальность только сильнее загоняет людей в угол их трибы. Следовательно, лучший способ приглушить трибализм и укрепить мир – это снизить ощущение кризиса. Гм. Легко сказать!

Да. И трудно сделать, очень трудно. Труднее всего на свете. Мы снова задумались о том, как изменить мир. Но ведь в этом наше предназначение. Значит, это мы и сделаем.

Я убежден, что инженеры, ученые и политические аналитики могут при помощи достижений науки и техники практически полностью избавить нас от страха в масштабах планеты. А вы, читатель, поскольку принадлежите к породе людей, покупающих мои книжки (за что вам большое спасибо!), возможно, знаете это лучше всех прочих: есть два способа разбогатеть. Можно больше иметь, а можно меньше хотеть. Так вот, решение нашей задачи – и то и другое. Ботанское мышление позволяет не только кардинально улучшить производительность, но и заметно увеличить общие ресурсы – энергию, продовольствие, доступ к медицинскому обслуживанию и информации. Зовите меня Билл Фантазер. Возможно, я, как всякий ботан, полагаюсь на то, что, по сути, у любой задачи есть техническое решение, но я в это верю.

Конечно, я знаю, что разные трибы тысячелетиями швыряют друг в друга камни и оскорбления. И завтра это не прекратится. Тем не менее нам приходится разрешать конфликты каждый день. Цель нам ясна, так давайте к ней двигаться. Я рассчитываю, что, помимо инстинктивного стремления делать колючую проволоку, гигантские тюрьмы и всякие там ADS, мы в состоянии разрабатывать технологии, обеспечивающие не просто трибалистическую защищенность, а целую систему, в которой люди могут доверять друг другу.

Я представляю себе высокопроизводительные пленочные солнечные батареи, прибрежные ветряки, линии электропередач на углеродных нанотрубках, благодаря которым у каждого из нас будет вдоволь энергии. Я представляю себе новые технологии экономичной очистки питьевой воды, благодаря которым нам больше не придется сражаться за водные ресурсы на разогретой планете. Я представляю себе глобальную атаку на бедность и нужду, благодаря которой во всем мире сразу станет гораздо больше свободы и меньше трибализма в духе «мы-или-они». Точное соотношение крупномасштабных и мелкомасштабных технологий могло бы по-настоящему уравнять силы на всемирном игровом поле. А если вам не нравится сравнение с плоским игровым полем – ведь наша Земля все-таки круглая – давайте постараемся, чтобы все жители планеты очутились на сфере с экономически равным радиусом. Или этот образ отдает излишним ботанством? Тогда представьте себе равные возможности для всех. Это в наших силах. Приступим.