Глава 7. У постели умирающей
Когда Дмитрий оказался в коридоре, первым, кого он увидел, был новый сосед. Саня стоял, облокотившись спиной о стену и, не таясь, смотрел прямо на дверь его квартиры.
– Прогуляться решил? – спросил сосед. – Может, вместе? А то я здесь новенький, ничего не знаю в округе.
– Мне на работу, – ответил Зорин, не сводя с него глаз.
Саня ухмыльнулся. Складывалось впечатление, что он вообще решил не скрывать истинную причину своего присутствия в этом месте.
– Жену мою не тревожь, – предостерегающе произнес Дима, решив, что тоже не стоит особо таиться. – Устала она, спать легла.
– Хорошо, хорошо, – поднял руки вверх тот. – И в мыслях не было. Значит, потом?
– Ага, потом. Когда время будет.
Зорин повернулся и направился к тамбуру. Спиной он чувствовал холодный, сверлящий взгляд.
«А ведь он за мной пойдет!» – мелькнула мысль.
Быстро одевшись, Дима вышел во двор. Но вместо того, чтобы двинуться своим привычным маршрутом, повернул налево и забежал в раскрытую дверь четвертого подъезда. Там поднялся на второй этаж и замер у грязного окна. Отсюда открывался отличный вид на собственный подъезд. Ждать пришлось недолго. Через две минуты на улицу выбежал долговязый человек в легком ОЗК и, быстро оглядевшись, бегом рванул в сторону улицы Гагарина, куда обычно шел на работу Зорин.
– Вот сука! – вырвалось у Димы.
Значит, его маршрут шпиону был известен и идти прежним путем к больнице, которая находилась почти рядом с Диминым РОВД, стало небезопасно. Зорин спустился на первый этаж и открыл дверь одной из пустующих квартир. Из окна этой квартиры можно было выбраться во двор соседнего дома, а оттуда не составляло труда незаметно выйти как на проспект Ленина, так и на улицу Гагарина. Этот путь Егор с Димой случайно обнаружили давным-давно и держали его в секрете, так сказать, на всякий случай. Мало ли для чего двум молодым людям внезапно потребуется исчезнуть из дому? И вот этот самый случай наступил.
Сержант спрыгнул на землю и огляделся. Кругом стояла тишина, нарушаемая лишь шелестом пожухлой листвы. Густой кустарник, разросшийся повсюду, надежно скрывал любого от посторонних глаз. Дмитрий решил не идти к больнице напрямик. Как коренной житель Томска он мог навскидку назвать десяток путей к любой необходимой точке города.
Выглянув из-за угла, Зорин осмотрелся. Как и ожидалось, в это время дня на улице было пустынно, и только вдалеке справа мелькал силуэт в странном светло-зеленом костюме, стремительно направляющийся в сторону Ново-Соборной площади. Будучи не местным, в чем Дима был практически уверен, Саня мог передвигаться по незнакомому городу только «параллельно-перпендикулярными» путями, то есть исключительно держась крупных улиц.
«Ну, беги, беги, – злорадно подумал Дима. – Не упади только».
Он пересек Гагарина и побежал по улице Плеханова, мысленно построив себе маршрут до больницы как бы «по диагонали». По пути Зорин начал обдумывать сложившуюся ситуацию. Странные события сыпались как из рога изобилия. Мирная устоявшаяся жизнь маленького городка была нарушена именно после поимки трех беглецов. Далее случились та самая встреча на берегу и непонятная истерика Темных в РОВД. Вот теперь какая-то беда со Светланой. Явной связи между этими событиями пока не наблюдалось, но Дмитрий отказывался верить в случайности. Ему казалось, что странностей будет теперь все больше. И везде присутствовали проклятые Темные со своим трижды проклятым реактором. Ну, может, кроме происшествия со Светланой. Хотя и здесь, Дима был уверен, не обошлось без них. И чтобы удостовериться в этом, он должен был поговорить со Светой. Почему должен? Этого он не знал. Создавалось впечатление, что каждый шаг, каждое слово или действие Зорина, вместо того чтобы дать ответы на постоянно возникающие вопросы, все глубже втягивали его самого и его близких в круговорот каких-то неизвестных ему заговоров и тайных интриг. Дмитрий не хотел в них участвовать. Ему было глубоко плевать, что происходит за колючкой реактора. Да пусть бы он провалился сквозь землю вместе с городком, однако Зорин подозревал, что ему уже не выбраться из этого водоворота. А если он и найдет способ выбраться, то прежней его жизнь все равно уже не будет. А это означало, что надо по возможности разобраться с возникшей ситуацией, чтобы в случае чего иметь козырь в рукаве и видеть выход, а не тыкаться, как слепой котенок, во все двери без разбору. Дмитрий решил, что соберет побольше информации, и если наткнется на что-нибудь ценное, то предложит это Темным в обмен на спокойную жизнь для себя и своей семьи. Ну, может, еще для Егора. Если получится.
Навстречу попадались редкие прохожие, все больше пожилого возраста. Пенсионеры, не имеющие сил работать в парниках и на производствах, не спеша несли домой то, что смогли найти в немногочисленных социальных магазинах. Дима махнул рукой патрулю. Те тоже поприветствовали его, признав в нем своего. Сам же Зорин высматривал кого-нибудь из Темных, в любую минуту готовый броситься за ближайший угол. Он был уверен, что его приметы уже знает каждый эсбээровец, и даже подумал, уж не мания ли величия у него разыгралась?
На площади Кирова Диме все же пришлось с минуту прятаться за углом дома, наблюдая, как двое Темных разговаривают о чем-то с полицейским патрулем. Те, внимательно выслушав эсбээровцев, покачали головами. Группы разошлись. Дима дождался, когда оба патруля скроются из виду, и только потом пошел дальше. О чем Темные их спрашивали? Может, о нем? Да ну! Это уже точно смахивает на паранойю. Скоро ему будет казаться, что за ним следят и охотятся все, вплоть до соседей и близких, а таких, кстати, даже к помидорам не допускают. Все же, решив проверить, он подошел к следующему патрулю, который встретился на пути.
– Здорово, ребята, – как ни в чем не бывало начал он разговор.
– Здорово, Зорин. А тебе чего дома не сидится? Я бы уже в сопли валялся бы на кровати, – сказал один из патрульных.
Дима мысленно поставил себе галочку. Значит, опознать его можно и в ОЗК.
– Дома сил нет сидеть, – ответил он. – Отвык уже.
– А не фиг было находить тех троих, – заржали патрульные. – Отличился – получи по полной.
– Эт точно, – присоединился к хохоту Зорин. – А вообще, чего творится?
– Ничего. Все то же самое. Только Темных больше стало. Чтоб им не хворать!
– Ну, ладно. Пошел я дальше.
– А ты куда?
Дима показал пальцем прямо перед собой:
– Туда. Потом обратно.
– Ну, давай.
Они разошлись. Зорин с облегчением выдохнул. Значит, ориентировки на него еще нет. И то хлеб!
Он вышел на перекресток улиц Нахимова и Вершинина. Перед ним раскинулся комплекс Третьей городской больницы. В главном трехэтажном корпусе благодаря усиленной многослойной изоляции удалось сделать надземные этажи пригодными для обитания. Местные власти в свое время решили, что так будет лучше, чем демонтировать и размещать по подвалам дорогостоящую медицинскую аппаратуру. Теперь «трешка» являлась самой большой и самой оснащенной многопрофильной больницей в Томске. К примеру, от подобного переоборудования областной клинической больницы пришлось отказаться, так как заизолировать огромное девятиэтажное здание ОКБ было нереально.
Около дверей приемного покоя Зорин увидел машину «Скорой помощи». Так как автомобиль «Скорой» был в Томске один, ошибиться Дима не мог, Света находилась здесь. Теперь оставалось узнать, в каком корпусе ее содержат и как туда попасть. Дмитрий рассматривал два варианта – тайное и явное проникновение. Впрочем, первое он отмел сразу. Он – не Сэм Фишер, чтобы вскрывать замки, ползать по трубам и нейтрализовывать встретившихся ему сотрудников. Тем более Зорин все равно не знал, какие именно замки надо вскрывать и по каким трубам куда ползти. Оставалось переть напролом. Мобилизовав всю свою хитрость и актерский талант, Дима пошел к приемному покою.
У дверей скучал знакомый полицейский.
– Здорово, Петрович, – протягивая руку, сказал сержант. – Как оно?
– Так себе, – кисло ответил охранник. – А ты чего здесь забыл?
– Доктор у себя?
– Только дежурный. Остальных домой отпустили.
– Как – отпустили? – удивленно проговорил Дима. – Середина рабочего дня же.
– А вот так, – ответил Петрович, – приказ сверху. Там только один доктор и несколько наших. Говорят, эти должны приехать, с реактора. Чего им тут понадобилось?
Зорин понял, что времени у него практически нет.
– Слушай, – сменил он тему разговора. – Тут моя с работы пришла. Ну, ты же Ленку знаешь? Так вот, она рассказала, что одну ихнюю, из парников, без сознания забрали. Не в курсе насчет этого?
– Знаю. Сюда привезли. А тебе зачем?
Дима изобразил смущение.
– Ты понимаешь, Ленка с ней вместе работала. А она, в смысле Лена, беременна. Мало ли чего, вдруг у той инфекционное что-нибудь. Или еще чего. Хотел у доктора спросить, может, мне Ленку привести? На всякий случай.
– Ну, это да, – с пониманием протянул охранник, – ребенок – дело такое. А ее прямо сюда занесли. – Он ткнул пальцем в дверь за спиной. – На третий этаж ее, в изолятор. Только я тебя пустить не могу, – спохватился он. – Уже приказали никого не пускать.
– Да ладно, Петрович, – заговорщицки произнес сержант. – Я только к доктору и обратно. Про Ленку спрошу – и все. Ребенок же. А потом сочтемся.
– Ладно, – после долгих размышлений сдался охранник, – только быстро. И никуда не сворачивай.
Он отпер тяжелую металлическую дверь.
– Спасибо, Петрович, – поблагодарил Дима, проскальзывая внутрь. – За мной должок. Я еще в туалет заскочу.
Ему все же пришлось пройти принудительную процедуру дезактивации и последующей сушки. Войдя в раздевалку, где стояли многочисленные шкафчики для посетителей, Дима сначала открыл дверь в коридор и прислушался. Похоже, Петрович не обманывал. В здании стояла звенящая тишина. Решив не тратить время на переодевание, Зорин отправился прямо в ОЗК.
На первом этаже, в самом конце коридора, стояли трое полицейских. От них до лестницы, ведущей наверх, было достаточно далеко, и чтобы не привлекать внимание, Дмитрий пошел не торопясь. Один из полицейских повернул к нему голову и лениво махнул рукой. Сержант поднял руку в ответ. ОЗК у него был похож на служебный, правда, на нем отсутствовали знаки различия, чего издалека заметить было нельзя. Еще четверо стояли на втором этаже. Эти вообще не обратили на проходящего мимо человека внимания, глядя всей толпой в окно.
Третий этаж был абсолютно пустой. Благословляя извечное российское разгильдяйство, Зорин двинулся вдоль палат. Все они стояли пустыми, и только в одной на кровати с полиэтиленовым балдахином лежал человек. Дмитрий медленно подошел. Толстый полиэтилен смазывал картинку, и, глядя сквозь него, можно было понять только, что перед Димой лежала женщина. Он осторожно отогнул край пленки и тут же бросил его, попятившись назад.
Узнать в том, что лежало на кровати, бывшую красавицу Светлану было невозможно. Пышные, блестящие, светлые волосы, сводившие с ума все мужское население Томска, сейчас свалявшейся паклей в беспорядке лежали на подушке. Серая кожа, покрытая язвочками и кровоподтеками, обтягивала лицо, как у египетской мумии. Глаза на этом фоне казались огромными, но и в них отсутствовали былой блеск и задор. Остальное тело покрывал большой кусок марли, пропитанный каким-то раствором. Светлана с трудом повернулась к Зорину.
– Чего пришел? Добить?
Голос ее звучал сухо и еле слышно. Сержант вспомнил, что до сих пор стоит в противогазе. Сняв его, он снова приподнял полиэтилен.
– А-а, любовничек! – Женщина закашлялась. По сухой щеке потекла белесая слюна, но Света словно не заметила это. – Тебя ко мне приставили, что ли? – продолжила она. – Это хорошо. Ленке привет передашь.
– Нет, – пробормотал Дима, не в силах оторвать взгляда от ее лица, – я сам пришел.
– Сюда что, посетителей пускают? – удивилась Света, и ее снова скрутил приступ кашля.
– Нет, я без спросу. Что с тобой случилось?
– Смело, – прошептала девушка. – Смело и глупо.
Некоторое время она лежала молча, тяжело дыша и собираясь с силами. Затем начала говорить.
Примерно полгода назад Света познакомилась с одним Темным. Было это поздно вечером, когда девушка возвращалась с очередной встречи. Мужичок в тот раз попался так себе, да еще и женатый, так что наградой за короткую встречу оказались всего лишь пачка галет да кусок маргарина. Света была полностью погружена в собственные невеселые мысли, когда рядом с ней затормозил черный внедорожник. Тонированное стекло опустилось, и на Светлану уставились темные окуляры черного противогаза.
– Скучаем? – прогудело из-под резины.
Подкат был настолько безыскусным и неумелым, что женщина расхохоталась бы в лицо, будь перед ней кто-нибудь другой. Сейчас ей почему-то стало не до смеха, поэтому она отвернулась, пробормотав:
– Домой тороплюсь. К детям.
Света уже собиралась прибавить шагу, когда услышала:
– Может, это заставит тебя передумать?
Она обернулась. Темный держал в одной руке банку тушенки, не той соевой, какую им давали после работы, а темно-зеленую, с надписью «Армия России». Все знали, что в подобных банках тушенка из настоящего, без всяких примесей, мяса. Во второй руке у мужчины была бутылка шампанского.
«Господи, – подумала Света. – Откуда у них все это?»
– У меня еще есть, – сказал Темный.
И бастион, едва начав сопротивление, сдался без единого выстрела.
– Он отвез меня в какой-то дом. Я там раньше никогда не была. Пока ехали, он запрещал мне смотреть в окна, хотя в темноте все равно ничего рассмотреть было нельзя. Когда мы приехали, он завел меня в квартиру и заставил сесть рядом на диван. Поставил передо мной тушенку и шампанское. Я ела, а он просто сидел и смотрел. И все. Потом отвез меня обратно. Это было странная встреча, я была готова на большее. В дорогу дал еще тушенку с шампанским. Мы договорились о новой встрече. Что ж, я была не против. Всего-то посидеть рядом, а награда ого-го какая. Потом была еще одна встреча. И еще. Иногда их присутствовало несколько, иногда мы оставались одни. С ним или не с ним, не знаю. Однажды он даже позволил себя раздеть. Снять противогаз. Знаешь, это выглядело ужасно. Я уже тогда поняла, что с ним что-то не то. Бледный, лысый, без зубов, весь в язвах. Ну, и там, естественно, ничего не работало, как я ни старалась. Он тогда разозлился, даже ударил меня. Правда, потом всего в два раза больше дал. За один удар-то. Он уверял, что ничего заразного у него нет.
Света закрыла глаза. Из-под век потекли слезы.
– Заразного нет. А оно вона как получилось.
Она немного полежала молча.
– Что со мной что-то не так, я стала замечать полтора месяца назад. Сначала просто накатывала усталость. Утром еле вставала с кровати. Думала, что переутомилась. Потом закровили десны, стали выпадать волосы, шататься зубы. Не надо быть физиком-ядерщиком, чтобы понять, что со мной происходит.
– Почему не призналась сразу? – прошептал Дима. – Мало ли куда он тебя возил. Может, к реактору. Где ты ухитрилась такую дозу схватить?
– Страшно было. Очень страшно. Но ты не думай. Как все это началось, я сразу про твою Лену вспомнила. Сама попросилась подальше от всех, к навозу. Я знаю, что поступила безответственно. Но я всегда в защите ходила. Никто ничего не видел. Ничего не знал.
– Ты уверена? – хмуро спросил Зорин.
– Нет, – прошептала Светлана и снова заплакала. Дима мрачно смотрел на умирающую девушку. А в том, что она умирает, не оставалось никаких сомнений.
– Прощай, Света, – сказал Дима, опуская пленку на место. Та не ответила, продолжая молча плакать.
Снаружи послышался шум мотора. Зорин подбежал к окну. Во двор перед приемным покоем заезжали черные джипы. Он отпрянул от окна. Кто и зачем сюда пожаловал, не было никаких сомнений. Хлопнула железная дверь, и с первого этажа послышались голоса:
– Мы за зараженной.
– Да-да. На третьем этаже. Идите за мной.
Дмитрий заметался по палате. По лестнице он уже спуститься не успеет. Шаги и голоса приближались. Зорин схватил висящее над раковиной полотенце и, как смог, протер пол перед койкой. Он посмотрел на Свету. Она глядела на него полными слез и отчаяния глазами, прекрасно понимая, что ее ждет. И смерть, похоже, была не худшим вариантом. Затем она опустила веки и кивнула – иди, мол. Дима выбежал в коридор. Голоса слышались уже со второго этажа. Ему оставалось только спрятаться в одной из палат. Он заскочил в палату напротив и плотно прикрыл дверь. Затем смачно выругался. Все двери на этаже были распахнуты! Неужели единственная закрытая дверь не привлечет к себе внимания?! Дима открыл ее, как остальные, и остался стоять посреди пустой палаты, как пугало в чистом поле.
– Где она? – раздалось совсем рядом.
– Вон там. Восьмая палата.
Зорин огляделся, выискивая место, где бы спрятаться. Ряд сетчатых кроватей без матрасов не оставлял ни единого шанса. Между кроватями стояли маленькие белые тумбочки. И все! Дима забился в угол за распахнутой дверью. Детский сад какой-то! Он сидел на полу, обхватив ноги руками, практически на виду, и только тонкая пластиковая дверь отделяла его от Темных. Если кто-то из них заглянет в палату, то заметит Дмитрия без труда. И тогда ему точно конец. Слишком часто в последнее время он избегал, казалось бы, неминуемой смерти. Когда-нибудь этой сказочной удаче должен был прийти конец.
Шаги остановились в метре от него. Зорин вжался в стену. Стало нечем дышать. Ему было непонятно, как стоящие в коридоре не слышат бешеный стук его сердца и сдавленное, шумное дыхание.
– Вот она.
Некоторое время стояла тишина. Потом раздался короткий приказ:
– Грузите ее.
– Куда вы ее забираете? – спросил кто-то.
– Не твое дело.
Послышался шелест колесиков больничной кровати по линолеуму.
– Чего стоите? – раздраженно произнес Темный. – Помогайте давайте.
Диме показалось или это был все тот же Майор?
Тут нервы у Светланы не выдержали.
– Нет! – хрипло закричала она. – Не хочу! Не отдавайте меня им! Умоляю! Не хочу-у-у!
Дмитрий зажал уши ладонями. Лязгнули створки больничного лифта, и крики оборвались. Зорин закрыл лицо руками, с силой вдавливая ногти в кожу. Беззвучные рыдания сотрясали его тело. Смерть играла с ним слишком долго.
На улице взревели моторы. Надо было уходить. Дима вытер лицо и снова надел противогаз. Когда он спустился вниз, по приемному покою уже метался встревоженный Петрович.
– Ты где был? – накинулся он на Дмитрия.
– В сортире. Живот чего-то прихватило.
– Вали давай отсюда! Живот у него прихватило!
– Ага, ага, уже ухожу, – пробормотал сержант.
В дверях Петрович снова окликнул его.
– А? – переспросил Дима, не расслышав.
– Доктора-то нашел, я спрашиваю?
– А, не, не нашел.
