Выводы

Отступление № 2

Художник, модель и взрослая женщина

Ему было 30, а ей на 15 лет больше. Он был богемным фотохудожником, облепленным инопланетными существами с подиума, а она… ну не важно, скажем так, самостоятельной бизнес-леди. Их роман возник неожиданно, беспричинно и, как это ни странно, почти с первого взгляда. Что довольно редко для вполне взрослых людей, относительно довольных своей семейной жизнью. Почти, потому что первый взгляд был, но не более. Судьба свела их вновь у общих друзей, и оба поняли, что сопротивляться невозможно, да и не нужно. Нечасто выпадает шанс пережить искреннее чувство столь разным взрослым людям. Каждый успел сменить несколько половинок, утихомирился наконец, и тут на тебе. Спасал только опыт выстраивания человеческих отношений и вытекающее из него отсутствие желания что-либо разрушать и создавать заново. Оба, как могли, берегли просто чувства, не заходя за границы, где обрывалась нить радостного… Подобная мудрость поддерживала огонь влюбленности и сделала их очень близкими и родными людьми. Поначалу ей, конечно, было сложнее. Ее волновало все: и разница в возрасте, и неконкурентоспособность в сравнении с объектами фотосессий художника. А еще его манера тактильного общения с представительницами противоположного пола. Но сработало его искусство любить женщин, тактичное и заинтересованное, и ее безмерная мудрость окучивать свой участок, не претендуя на все пространство мужских интересов. Она понимала, что когда-нибудь история закончится, но не задумывалась о будущем, терпеливо взращивая на своем огородике плоды любви к настоящему.

Прошло шесть лет. Как-то знойным городским летним вечером, наслаждаясь редким лакомством и теплом на террасе кафе, он вдруг завел разговор о съемках его любимой модели для спецпроекта Black and White. Речь шла о вулканическом острове, где столетиями морской песок, смешиваясь с черной золой, создал жесткий контраст с белыми домиками-кубиками местных жителей. У художника возникла идея превратить модель в демона — дитя вулкана и моря, и снять ее на черном побережье в накате белой морской пенной волны. А заодно поиграть с кубическими формами, отважно, словно птичьи гнезда, закрепившимися у подножья дымящегося вулкана — хозяина маленькой страны. «Представляешь! Тысяча метров над водой и тысяча метров под. Извергается каждые двадцать минут, и так сто лет. Можно сотворить с моей моделью настоящий арт. По-взрослому. А то достал весь этот глянец. Поехали со мной, ты будешь моя муза, мое вдохновение».

«Вдохновение — прекрасно. Но это выход из привычного и уютного пространства», — подумала она тревожно. За столько лет они никогда не путали его работу и совместные поездки. С другой стороны — остров, вулкан, черный песок… «Может, все-таки попробовать, а модель, она ведь, как и прочие, была всегда. Переживем». И она решительно кивнула в знак согласия.

Девушка обладала совершенными формами и была на удивление мила и легка в общении. Болтая с ней в дороге о пустяках, взрослая женщина искренне восхищалась ее небрежной грацией и даже где-то с гордостью думала о том, что, не имея даже процента подобной красоты в сочетании с молодостью, тоже может называться «подружкой» художника. Подобный статус как-то бодрил, придавал сил и беспечности. Правда, смутил неуклюжий комплимент, отпущенный полицейским на паспортном контроле: «У вас такая красивая дочь!» Но вовремя подвернулся аргумент-перевертыш из анекдота: «Бьют по морде, а не по паспорту». «Если бы не паспорт, то сошла бы за… ну не знаю… все было бы без комментариев!» — успокоила себя она быстро и профессионально.

Наконец они добрались до места. Мечты сбывались прямо на глазах. Вулкан пыхтел каждые двадцать минут, песок переливался черным асфальтом под оранжевым солнцем. Их жилище соответствовало духу проекта. Кубик в ущелье на берегу, белые стены, старые журналы, матрасы на полу, ситцевые занавески на окнах. Вокруг пусто, кухня под навесом, разбитый топчан: добро пожаловать в мир хиппи 1970-х. Она вдруг остро почувствовала себя в машине времени, щедро увозящей ее в юность, в студенческий балаган и абсолютное нежелание быть ответственной за что бы то ни было.

«Никогда нельзя сразу работать на новом месте. Нужно присмотреться», — заявил он, и дни потекли весело и безумно. Днем они купались, болтались по всему острову в поисках «натуры», ели спагетти с йодистым привкусом всяческих начинок, пили красное вино. Местные рыбаки бегали тайком от жен поглядеть на чужестранную красавицу, которая тихо посапывала ночью в гостиной, в то время как она и он терпко и жарко, еле сдерживая крики, занимались любовью на просоленных матрасах в крошечной спальне. Волны подкатывали прямо к подоконнику, разъевшаяся по-южному луна торчала на небе и подсматривала нагло в окно. Ее захлестнуло абсолютное, тотальное счастье.

Наступил первый день съемок. Лучшее по красоте место оказалось прямо у дома, да и начинать так было сподручнее. Она, одетая во все белое, в образе гранд-дамы — наблюдателя, выволокла на плоскую крышу их кубика соломенное колченогое кресло и с достоинством расположилась в нем, ожидая увидеть захватывающий спектакль с обнаженной героиней. Но с обнажением как раз что-то не заладилось. С удивлением она услышала их рабочий диалог в гостиной, доносящийся из открытого окна. «Ну что ты там закопалась?» — «Да подожди ты, мне нужно вставить тампон…» — «Ну как всегда, как работать, так месячные… Стой! Подожди-ка! Идея! Никаких тампонов! Ты — демон, истекающий кровью. Черное, белое, красное, все складывается». — «Да иди ты… Я так не могу». — «Что значит не могу?! Это работа. Главное войти в образ. Пошли, а то свет режимный уйдет». Он и модель появились на берегу. Модель явно чувствовала себя неважно, но несла прекрасное тело настолько профессионально эстетично, что ее нагота через секунду уже не смущала, а воспринималась как нечто должное, присущее дикой природе острова. Взрослая женщина облегченно выдохнула, пережив первое изумление от их рабочего совещания, и приготовилась, наконец, с достоинством исполнять роль музы художника. Подавать, например, реплики с крыши.

Но процесс не шел. Модель капризничала и скорее походила на уставшую нимфу, но никак не на демона. Причем ее не смущали мальчишки, расположившиеся на всех скальных выступах. Глаза у подростков горели недетским огнем, и роль вулканических демонят им удавалась явно лучше. Художник нервно что-то кричал и бегал вокруг, щелкая камерой. Вдруг модель вскрикнула и замерла. Он бросился к ней, почти воткнул ей между ног объектив, пощелкал и, довольный, повернулся к зрительнице на крыше. «Принеси ей салфетки!» — раздался командный голос. Взрослая женщина от неожиданности вздрогнула и бросилась на кухню. Спустя несколько минут спустилась на пляж и протянула пачку белых листков. «Расставь ноги шире!» — деловито обратился он к модели и начал вытирать кровь, потекшую по белой коже. Женщина наблюдала, затаив дыхание. Все мысли куда-то отлетели, она тупо принимала окровавленные клочки, а по завершении действа как робот повернулась и ушла в дом. Про нее все забыли… Закурив сигарету, она легла на матрас, закрыла глаза и попыталась отключиться. Ей почти это удалось, когда в спальне послышался обрывок разгорающегося на берегу скандала. «Я не могу, мне жарко и плохо!» — «Нет, можешь! У нас мало дней, надо работать». — «Не могу! Демон, демон! Ты не знаешь, что хочешь! Только орешь! А вот сам попробуй!» — «Попробовать? Да, пожалуйста!» Наступила тишина. Взрослая женщина на коленях подползла к окну, и ее глазам предстала следующая картина. Местных демонов развелось немерено. Все они, включая обнаженную модель, с любопытством наблюдали за голым художником, неуклюже подскакивающим на песке. Он размахивал тощими руками, изображая, по-видимому, крылья. Мужское достоинство яростно болталось меж синеющих ног, грозя вот-вот оторваться. Зрители начали смеяться и аплодировать. Испарина покрыла лицо нашей музы, она медленно отвалилась от окна и сползла на пол…

Художник и модель работали до конца светового дня. Видно, своим героическим поступком он сумел пробить брешь, и работа, наконец, заладилась. С наступлением темноты они, довольные, вошли в дом и с удивлением обнаружили, что там никого нет. Художник торкнулся на кухню, в гостиную и решил, что муза устала и спит. Он открыл дверь спальни. На матрасе лежала записка. «Я уехала домой. Главное — не выходить из контекста. Удачи. Целую».

Отправить