Знание того, что особенности человеческого разума выработались именно в плейстоцене, значительно упрощает задачи эволюционной психологии. Этот факт означает, что основные умственные способности нашего вида сформировала именно африканская среда, так как все наши дочеловеческие предки жили в Африке, а люди начали расселяться за пределы этого материка только в конце плейстоцена. Наши предки жили к югу от Сахары, где саванна перемежалась зарослями кустарника и лесами. Вместо пещер и джунглей представьте себе огромные плоские равнины Африки с их баобабами и акациями, сухим и влажным сезонами, жаркими днями и холодными ночами, стадами копытных и немногочисленными тощими хищниками, палящим солнцем и миллионами копошащихся насекомых.

Довольно связная картина жизни в плейстоцене сложилась благодаря данным антропологии, археологии, палеонтологии, приматологии и эволюционной психологии. Как и другие социальные приматы, наши предки-гоминиды жили небольшими мобильными группами. Самки с потомством перемещались в места изобилия растительной пищи и формировали коалиции для взаимной защиты от хищников. А самцы перемещались туда, где самки. В пределах одной группы многие приходились друг другу кровными родственниками. Состав таких групп мог меняться от сезона к сезону или даже день ото дня в зависимости от доступности пищи и воды.

Каждый наш предок, скорее всего, лично знал около сотни других особей. На протяжении жизни он контактировал с несколькими сотнями или даже тысячами представителей одной местной популяции. Почти все половые партнеры происходили из этой крупной племенной группы, которую после формирования языка, скорее всего, можно было идентифицировать по общему диалекту.

Днем женщины собирали фрукты, овощи, клубни, ягоды и орехи, чтобы прокормить себя и своих детей. Мужчины в это время пускали пыль в глаза попытками поохотиться. Чаще всего они терпели неудачу и возвращались домой с пустыми руками, чтобы выпросить пару клубней ямса у более прагматичного пола. Нашим предкам требовалось, вероятно, не более 20–30 часов в неделю, чтобы обеспечить себе пропитание. Им не давали выходных или оплачиваемых отпусков, но наверняка у них было гораздо больше свободного времени, чем у нас.

Нашим предкам постоянно угрожали хищники, паразиты и микробы, но все эти опасности были для них привычными – так же как для нас привычно переходить через дорогу. Природа не представлялась им жутким кровожадным чудовищем. Обычно она была очень скучна. Хищники предсказуемо убивали самых молодых, самых больных, самых старых и самых глупых. Болезни предсказуемо одолевали из-за общей слабости организма, вызванной голодом или ранением. Наши предки не проводили дни в тревогах по поводу проблем выживания. Они были в числе планетарных лидеров по продолжительности жизни, то есть повседневный риск гибели для них был ничтожным. Как и большинство прочих человекообразных обезьян, они, вероятно, проводили дни в заботах о своей социальной и половой жизни.

Бо́льшую часть своей эволюционной истории наши предки не были привязаны к какому-то обиталищу или территории, а скитались по обширным пространствам. Они владели лишь тем, что могли унести, у них не было денег и унаследованного богатства, как не было и возможности запасти пищу сегодня, чтобы не голодать в следующем месяце. Если кто-то подолгу выглядел здоровым, энергичным и откормленным, это было не потому, что он родился богатым, а потому, что он умел мастерски добывать пищу и знакомства с теми, кто заботился бы о нем в тяжелые времена.

Чтобы понять, как мог действовать половой отбор в плейстоцене, надо выяснить, как тогда выглядели межполовые отношения и выбор партнера. Ученым уже удалось установить, что наши предки-гоминиды не водили друг друга в рестораны и кино, не обменивались обручальными кольцами и не использовали презервативы. Но что можно сказать о том, как они выбирали половых партнеров? Начнем с описания картины выбора половых партнеров у других приматов, а затем посмотрим, что отличало этот процесс у наших предков-гоминид.