Сходство разума женщин и мужчин, несмотря на мощь полового отбора, способны поддерживать три фактора. Первый фактор – генетическая корреляция между полами. Гены у самцов и самок любого вида почти одинаковые. Это означает, что генетическая корреляция между полами высока. Например, у мужчин и женщин 22 пары хромосом общие, различаются они лишь одной из двух половых хромосом – X и Y.

Генетическая корреляция между полами препятствует появлению межполовых различий – по крайней мере в краткосрочной перспективе. Различия между полами не развиваются автоматически только потому, что работает половой отбор. Они должны развиваться постепенно, как и все остальное. Обратимся снова к примеру с убегающим половым отбором в пользу длинных птичьих хвостов. Мы предполагали, что длинные хвосты будут наследоваться только сыновьями от отцов. Спустя многие поколения, возможно, так и будет, однако вряд ли с самого начала. Намного вероятнее, что мутация, увеличивающая длину хвоста, будет передаваться всем полам. Потомство как женского, так и мужского пола будет наследовать удлиненный хвост от своих привлекательных отцов. Вначале длина хвоста будет увеличиваться у них с равной скоростью. Кроме того, и самки, и самцы будут получать в наследство от матерей предпочтение к длинным хвостам. Таким образом, длина хвоста самок будет увеличиваться вместе с длиной хвоста самцов, а у самцов будут формироваться такие же брачные предпочтения, как у самок.

Дарвин в общих чертах понимал, что такое генетическая корреляция между полами – он называл это законом равного переноса. В “Происхождении человека…” он утверждал, что интеллект и воображение появились у мужчин главным образом благодаря конкуренции за женщин. А еще он писал: “В самом деле, хорошо, что закон одинаковой наследственной передачи признаков обоим полам преобладает у всех млекопитающих, – иначе мужчина, вероятно, превосходил бы женщину по умственным дарованиям настолько же, насколько павлин превосходит паву по красоте оперения”. По сути, Дарвин считал, что усложнение женского мозга происходило благодаря усложнению мужского в ходе полового отбора.

Генетическую корреляцию между полами можно измерить, и часто она оказывается высокой. Так, антрополог Алан Роджерс обнаружил, что между ростом мужчин и женщин существует высокая корреляция, которую он описал в своей статье 1992 года. Высокая корреляция не означает, что у мужчин и женщин одинаковый средний рост. Нельзя ее упростить и до того, что у высоких отцов рождаются высокие дочери, а у высоких матерей – высокие сыновья. Она говорит о том, что у высокого родителя дети противоположного пола рождаются настолько же высокими по сравнению с другими особями своего пола, насколько высоки дети того же пола по сравнению с прочими представителями своего пола. Роджерс увидел в этом последствия полового отбора. Если самки отдают предпочтение самцам ростом выше среднего, под действием полового отбора самцы, разумеется, будут становиться выше. Но Роджерс рассчитал, что рост самок тоже будет увеличиваться, поскольку он генетически связан с ростом самцов. Если точнее, рост самок будет увеличиваться со скоростью, равной 98 % от скорости увеличения роста самцов. Как вы видите, действие абсолютно непохожих селективных факторов может привести к почти одинаковому результату.

Однако эти эффекты генетической корреляции временны. Самцы в итоге станут менее разборчивыми, самкам будет невыгодно обзаводиться украшениями, и это разрушит генетическую корреляцию. Вероятно, в первую очередь исчезнет избирательность самцов. Возвращаясь к примеру птиц с длинными хвостами, самец, отвергший короткохвостую самку, произведет меньше потомства, чем не особо разборчивый самец. У большинства видов действует жесткий отбор против избирательности самцов, и из-за этого межполовые различия в разборчивости развиваются довольно быстро. На приобретение различий в декоре требуется чуть больше времени. Длинные хвосты начнут причинять самкам неудобства своей затратностью, и если самцы не будут уделять их обладательницам повышенного внимания, у самок появятся механизмы, подавляющие формирование “убежавших” мужских украшений. (Как правило, это обеспечивается чувствительностью экспрессии определенных генов к половым гормонам: благодаря ей гены длиннохвостости просто не включаются в телах самок.)

Если бы генетические корреляции признаков у разных полов не были временными, мы бы никогда не наблюдали в природе радикальных межполовых различий. Хвосты у пав были бы такие же, как у павлинов. Соловьихи пели бы не хуже соловьев. Клитор был бы размером с пенис. Гипотеза Дарвина о сопряжении эволюции женского мозга с мужским могла бы быть пригодной разве что для коротких временных отрезков: различия между полами все равно когда-то разовьются, если самцы и самки получают разную выгоду от украшений и выбора партнеров. Генетическая корреляция между полами может объяснить временные всплески повышения декоративности самок и разборчивости самцов, но такие тенденции эволюционно нестабильны. К счастью, есть и второй фактор, гораздо более преуспевший в долгосрочном поддержании сходства между полами.