.
— Не важно, Гвидо, — усмехнулась она. — Но вот что я тебе скажу. Если ты беспокоишься за себя, то просто наведи меня на одного из своих армейских приятелей. Ты прослужил достаточно долго, чтобы неплохо себе представлять, кого мы сможем обвести вокруг пальца.
Я обнаружил, что эта идея тоже не привела меня в восторг — во-первых, потому, что сыграть такую штуку с любым из нашей с Нунцио команды, ставшей нам близкой в последние несколько недель, мягко говоря, непорядочно, а во-вторых, потому, что мне противна одна мысль о ком-то, лапающем Тананду. И все же мне приходилось считаться с истиной, что для приготовления яичницы придется разбить яйца. В общем, Тананда права, провернуть операцию будет легче и быстрее, если мы подстроим все сами.
— Ладно, Тананда, — согласился я. — Попробуем действовать таким способом.
— С тобой все в порядке, Гвидо? — озабоченно приглядывалась она ко мне. — Ты кажешься немного вялым.
— Со мной все отлично. Хотя если честно, Тананда, это задание мне не по душе.
— Ну, выше голову! Возможно, дело пока шло туго, но, работая вместе, мы должны суметь добиться успеха. Вот что я тебе скажу: найди Нунцио и растолкуй ему, что мы затеяли. А потом мы снова встретимся здесь и попытаемся… скажем, завтра вечером?
— Разумеется, почему бы и нет?
— А пока, — сказала она, снова открывая зеркальце личин и возясь с дисками, — спустимся вниз, и я поставлю тебе рюмочку-другую.
С минуту это казалось хорошей идеей. Затем я вспомнил про Фрумпеля.
— Думаю, нам лучше повременить с этим, Тананда. Мы не должны слишком часто показываться здесь вместе.
— Что ты имеешь в виду?
— Мы ошиваемся здесь, потому что обнаружили, что хозяин тут девол. Беда в том, что он, похоже, знает босса и имеет на него зуб. Правда, пока еще он не догадывается о нашей с ним связи, но если заподозрит…
— Девол?
— Да. И говорит, что его зовут Фрумпелем.
— Фрумпель? Так, значит, он опять объявился?
— Ты его знаешь?
— Разумеется. Он стакнулся с Иштваном и выступал против нас, еще когда я впервые повстречала Скива… и ты прав, если он что-то заподозрит, чары личины не помешают ему меня вычислить.
— Может, нам лучше выждать и пока попробовать провернуть свой гамбит где-нибудь в другом месте, — предложил я, пытаясь не дать надежде вкрасться в мой голос.
— Нет нужды, — усмехнулась Тананда. — Покуда он не улавливает связи между нами, мы должны суметь провернуть дело. Завтра вечером. И убьем одним выстрелом двух зайцев. К тому же я не прочь подложить по ходу дела небольшую свинью Фрумпелю — судя по всему, его заведение будет в эпицентре, когда начнется фейерверк. К тому времени, когда он сообразит что к чему, мы уже исчезнем.
— Грандиозно! — воскликнул я с деланым энтузиазмом. — Значит, все решено. Спускайся вниз и уходи первая. Я здесь немножко задержусь и дам тебе фору.
Как только она исчезла, я принялся разбираться в своих опасениях насчет хода предстоящей операции. Мне не требовалось много времени, чтобы сообразить, до какой степени я озабочен ее этической стороной.
Вас это удивит, но лично для меня понятия преданности и доверия значат очень и очень многое… поэтому я всегда и восхищался командой корпорации М.И.Ф., ведь в ней все, я уверен, ценят то же самое.
До тех пор мне удавалось быть преданным и боссу, и Синдикату, так как интересы босса не представляли прямой угрозы интересам Синдиката. Но наша новая затея меня очень тревожила.
Поссорив штатских с военными, я подорву доверие к себе как к представителю армии… но я себя успокаивал тем, что в армию-то я завербовался именно с такой целью, то есть в качестве своего рода шпиона, преданного боссу.
Нунцио убедил меня, что, используя заведение Фрумпеля в качестве полигона для нашего действа, я не нарушаю своего соглашения с ним, поскольку это соглашение ничего такого не предусматривает. Рассуждение это показалось мне довольно шатким, но его удобство я все же оценил.
А как оправдать этот самый последний план? Заставить кого-нибудь в отделении расхлебывать заваренную мной кашу — это ведь не что иное, как предательство. Но Тананда права… это и впрямь наилучший способ гарантировать, что дело пойдет именно так, как нам хочется.
Я долго размышлял над всем этим и наконец нашел ответ. Буду считать это дружеской шуткой. Пусть и сомнительной… вроде как хлопнуть пустым бумажным пакетом за спиной готовящегося взорвать сейф… но если не ставить своей целью искалечить беднягу или засадить его за решетку, то это, в общем, может сойти за шутку.
Теперь оставалось уповать только на чувство юмора нашего избранника… очень хорошее чувство юмора!
— У-у-у-х ты-ы-ы! Сегодня тут прямо дым коромыслом! — воскликнул Шу Слеппень, откинувшись на спинку стула и обозревая помещение.
— Что верно, то верно, Шу, — отозвался его брательник. — Эй! Погляди-ка вон на ту!
Что и говорить, братья Слеппни разыграли классную сцену… хотя мне бы не хотелось уточнять, каков именно этот класс. Впрочем, на сей раз я склонен был с ними согласиться.
Это был наш первый выходной в Твиксте, не говоря уже о тусовке здесь, у Абдула, и бар был набит до отказа. Если бы мы не пили здесь с самого полудня, то сомнительно, чтобы нам вообще удалось заполучить хоть какой-нибудь столик. А так мы оказались за своим постоянным, откуда открывался хороший обзор стойки… или, что особенно важно, расположившихся вдоль нее тыловых частей… да и передовых при повороте тоже. Поверьте опыту немало повидавшего на своем веку демона, подобной сцены нигде больше не найдешь!
К несчастью, в ожидании грядущих событий я был немного рассеян, и это мешало мне по-настоящему насладиться этим зрелищем.
— Как по-твоему, Бой? — переключил Шу внимание на меня. — Ты когда-нибудь видел такое раньше?
— О, они очень даже ничего, — ответил я, вытягивая шею и окидывая взглядом толпу.
Мне пришло в голову, что, вероятно, Тананда прибудет сюда в личине, и поэтому мне трудно будет ее узнать, если она не догадается подать мне какой-нибудь знак.
— Ничего? Вы только послушайте, парни! Кругом прекрасные женские тела, а Бой говорит «они ничего»!
— В самом деле, Бой, — подключился Майжук. — В армии таких прекрасных женщин просто не увидишь!
При этих словах Осса опасно нахмурилась, но он этого совершенно не замечает, так как здорово набрался в этот вечер.
— Хорошая толпа для драки. Понял мою мысль, кузен? — тихонько, чтобы никто не услышал, шепнул мне на ухо Нунцио.
— Не знаю, — ответил я, окинув взглядом толпу. — Среди этих «белых воротничков» не вижу ни одного, с кем даже Трутень не смог бы справиться одной левой.
— Именно это я и имел в виду, — усмехнулся Нунцио и опрокинул в себя еще полрюмки.
Как вы, должно быть, уже заметили, моего кузена вовсе не терзали муки, какие я испытывал по поводу необходимости подставить одного из наших новых приятелей. Скорее наоборот, ему не терпелось немного побуянить.
— Покараульте мой стул, — распорядился я, поднимаясь. — Я схожу к стойке налить еще.
Как я сказал, народу в баре было битком, а Фрумпель с его типично девольской сквалыжностью и не подумал нанять еще помощников, а потому, если тебе неохота ждать выпивки до второго пришествия, то сам топай за ней к стойке бармена. Если вы недоумеваете, почему такой жадный тип, как Фрумпель, не ухватится за возможность получить лишний доход от высокой оборачиваемости колеса «выпил — налил», то уж будьте уверены, он наверстает упущенное, разбавляя пойло и повышая цены… то есть по мере уплотнения толпы прибыли заведения растут без всяких дополнительных усилий со стороны его хозяина.
Странно, но ни утратившие былую крепость напитки, ни взвившиеся цены, похоже, ни в малейшей мере не беспокоили эту толпу. На мой взгляд, это объясняется прежде всего тем, что дорогая выпивка отпугнет от бара тот сброд, который обычно приходится терпеть, когда пьешь в общественном месте, и, следовательно, гарантирует некую элитность заведения; а что касается разбавленной выпивки… ну, что тут можно сказать? Наверное, люди считают, что спиртное вредно для здоровья, и, значит, разбавленный напиток полезней для здоровья, чем крепкий.
Я много крутился среди такой публики и знаю, что здоровье, и особенно здоровая пища, для них самое главное. Они словно привыкли думать, что за хорошие деньги можно купить что угодно… выкидывают кучу денег на здоровую пищу и здоровую выпивку и думают, что никогда не умрут. Конечно, они, бывает, настолько озабочены собственным здоровьем, что становятся просто невыносимы и доводят друг друга до сильного стресса с последующей кончиной от сердечного приступа… Странное дело, но такой итог их, похоже, устраивает, ибо считается достойным завершением успешной карьеры и, следовательно, чем-то вроде значка статуса. Вот только при всем этом как-то упускается из виду, что стрессы во многом вызваны ненужным беспокойством о таких вещах, как статус и здоровая пища.
Наверное, все дело в рисковом характере моей профессии, но лично я не питаю никаких иллюзий насчет собственного бессмертия. Как мне представляется, в жизни хватает всяких непредсказуемых вещей, способных тебя убить, и поэтому единственный разумный подход к жизни — это брать от нее те маленькие удовольствия, какие выпадают, чтобы, когда придет твой черед, ты покинул этот мир, зная, что прожил полнокровную и счастливую жизнь. Я хочу сказать, кому же охота жить вечно… особенно если эта жизнь обещает быть скучной и лишенной удовольствий?
Я размышлял над этим, наблюдая, как некая мадам прокладывает себе локтями дорогу к стойке рядом со мной. Сперва я подумал, что она просто отчаянно хочет выпить, что было вполне понятно, учитывая медленное обслуживание, и шагнул в сторону, оттеснив своей солидной массой толпу, чтобы дать ей место.
— Ну что, где моя цель?
Я не сразу понял, что вопрос этот адресован именно ко мне, так как она произнесла его небрежно и не глядя в мою сторону.
— Тананда? — пялился я на нее во все глаза.
Этим вечером на ней была иная личина… пышные черные кудри до плеч и облегающее платье из какой-то ткани, которое… ну, показывает все, что у нее есть под ним.
— Не пялься на меня! — зашипела она, тихо ввинчивая каблук мне в любимую мозоль для убедительности и глядя в то же время в потолок. — Ведь мы вроде как не знаем друг друга… помнишь?
— О, верно… извини.
Я вернулся к разглядыванию содержимого своего бокала, стараясь изо всех сил игнорировать ее присутствие… что оказалось нелегко, поскольку толпа напирала и прижимала ее ко мне.
— Ладно, кто же наш болван?
— Видишь за нашим столиком двух широкоплечих парней? Самых шумных? По-моему, тот, что слева, отлично тебе подойдет.
Мы с Нунцио решили выбрать своей жертвой Шу Слеппня. Из всей нашей команды братья Слеппни нам менее симпатичны, и хотя для нашей цели подошел бы любой из них, мы отдали предпочтение Шу, потому что он лидер в этой паре и может затеять свару, если Тананда примется заигрывать с его братом вместо него. Нам же полагалось затеять свару между армией и штатскими, а вовсе не в своих рядах.
— А тот миленок, что сидит напротив этих скотов, кто он?
— Что? Это Майжук. Он прежде был актером, или танцором, или кем-то вроде этого.
— Подойдет, — твердо сказала она, и в голосе у нее угадывалась хищная нотка.
Я воздержался от взгляда в ее сторону, но почти не сомневался, что она облизывает губы… если не физически, то мысленно.
— Не думаю, что это такая уж удачная мысль, Тананда, — осторожно заметил я. — Между ним и Оссой что-то намечается. По крайней мере она к нему неравнодушна.
— Кто?
— Осса. Цыпочка в мундире, сидящая рядом с ним.
— Это женщина?
Вы помните, что при первой встрече с Оссой я прореагировал на нее почти так же, но почему-то от Тананды этого слышать не хотелось.
— Пусть тебя не обманывают ее волосы, — ответил я. — Она весьма крутая дамочка.
— Это очень мило с твоей стороны, Гвидо, — сказала Тананда, неправильно поняв мои слова, — но в день, когда я не смогу справиться с этой пигалицей, я повешусь. Ну, за работу.
— Да я имею в виду… — пустился я в объяснения, но Тананда уже исчезла, скользя к Майжуку, словно какая-нибудь змеекошка, подкрадывающаяся к пьяной канарейке.
Ну что тут поделаешь! Конечно, я не сомневался, что наша цель «армия против штатских» будет достигнута и посредством стычки между Танандой и Оссой, но, составляя этот сценарий, мы задумывали совсем не это.
Но оказалось, я напрасно беспокоился. Наблюдая с позиции у стойки, я видел, что Майжук откликнулся на зазывный взгляд Тананды, вцепившись в нее, как впервые нарушивший закон преступник вцепляется в своего адвоката, а Осса, вместо того чтобы затеять драку, просто встала и вышла из бара, печатая шаг с мрачным как туча лицом.
— Кто там болтает с твоим приятелем? — материализовался передо мной Фрумпель.
Я устроил ему небольшой спектакль, недоуменно разглядывая через плечо наш столик.
— Просто какая-то деваха, — небрежно пожал я плечами, делая ему знак налить по новой. — А что?
— Да так. Мне вдруг подумалось, что она кого-то мне напоминает, вот и все.
Он направился к другому концу стойки мне за выпивкой, оставив меня в недоумении. Я убеждал себя, что этому деволу совершенно не с чего узнавать Тананду, ведь ее нынешняя личина ничуточки не походит на ее обычную внешность. И все-таки меня это беспокоило. Фрумпель определенно мог усложнить нашу операцию, и я бы предпочел по возможности как-нибудь его изолировать.
— Я думал, мы намечали Шу Слеппня, — сказал Нунцио, усаживаясь рядом со мной у стойки. Конечно, там, где мы находились, было тесновато, но людям с такими габаритами, как у нас с Нунцио, обычно удается найти место.
— Намечали, — согласился я. — Но у Тананды есть на этот счет собственные идеи.
— Ну, Оссу она таким образом отсюда выставила. По-моему, я никогда не видел ее такой взбешенной. Если б сейчас не требовалось…
— Эй… Абдул!
Это сказал Майжук, стоявший прямо позади нас и пытавшийся привлечь внимание Фрумпеля. Одной рукой он обнимал Тананду за плечи, но если приглядеться внимательно, то можно было заметить, что это скорее она его поддерживает.
— Да? Что вам угодно?
Он хоть и не выказывал по отношению к нам особой любезности, но скорость, с какой любой из нашей команды мог привлечь внимание девола, свидетельствовала, что ему дорога его тайна.
— Мне… нам нужна… комната.
— Свободных мест нет.
Фрумпель было отвернулся, но тотчас обнаружил, что движение это ограниченно… потому как мой кузен протянул руку через стойку и крепко взял его за плечо.
— Дай ему комнату, — тихо сказал Нунцио.
Ну, когда Нунцио говорит так вот негромко, то это обычно означает, что он вот-вот выйдет из себя… что в данном случае вполне понятно. Я хочу сказать, ведь мы вложили в эту затею слишком много усилий, чтобы вот так все сорвалось из-за какой-то глупости вроде отсутствия свободных комнат.
— Но ведь…
— Дай ему комнату, которую оставляешь для себя. Все равно ты какое-то время будешь слишком занят здесь, чтобы ею воспользоваться.
— Я не настолько занят, — возражал девол, пытаясь вывернуться из хватки Нунцио. — И если…
— Ты можешь стать куда более занятым… если тебе понятна моя мысль, — произнес Нунцио, сжимая руку в кулак.
— Ладно! Хорошо! Вот! — Фрумпель извлек из кармана ключ и передал его Майжуку. — Последняя дверь направо!
— Спасибо, Нунцио, — поблагодарил через плечо Майжук, когда они с Танандой пробирались сквозь толпу к лестнице.
Мой кузен подождал, пока они не скроются из виду, прежде чем отпустил плечо Фрумпеля.
— Вот видишь, как приятно привнести в чью-то жизнь немножко счастья?
Девол оскалил зубы в безмолвном рычании, а затем направился на другой конец стойки обслужить растущее число крикунов.
— Ну, это не заняло много времени, — сказал я, глядя на лестницу, где исчезли Тананда с Майжуком.
— Чему же тут удивляться? — откликнулся с плотоядной улыбкой Нунцио. — Сам-то ты сколько бы волынил, если бы Тананда пригласила тебя к себе в комнату?
Вы, наверное, догадываетесь, что я не все рассказал кузену о своей встрече с Танандой, и вы правы. Я решил сменить тему.
— Один вопрос, кузен, — обратился я к нему, потягивая выпивку. — А как мы узнаем, когда потребуется наше вмешательство?
— Не знаю. Полагаю, когда услышим, как Тананда станет звать на помощь.
Я повернул голову и пристально посмотрел ему в глаза.
— Нунцио, — сказал я, — тебе приходило в голову, что в этом гаме она может хоть из пушки палить — нам ее все равно не услышать?
Это его заметно озадачило.
— Хороший довод, — согласился он, прихлебнув из моего бокала.
— Хороший довод? И это все, что ты можешь сказать? — Я уже начал заводиться. — А что, по-твоему, случится, если мы пропустим сигнал и не ворвемся к ним?
— Хм-м-м… ну, если мы не выручим ее, то Тананде придется разделаться с Майжуком самой…
— …И это означает, что один из нашего отделения очутится в госпитале, — закончил я за него. — Либо так, либо Тананда заработает кучу шишек, дожидаясь нашего обещанного появления.
— Как я сказал… хороший довод.
— Ну, я не собираюсь просто сидеть здесь сложа руки, — заявил я, подымаясь. — Ты идешь со мной?
— Что, вломиться к ним прямо сейчас?
— Именно. Почему бы и нет? Они уже пробыли там какое-то время.
Меня просто одолевали мысленные образы того, как Майжук лапает Тананду… в то время как она тщетно зовет нас на помощь.
— Секундочку, Гвидо, — сказал Нунцио, а затем вдруг повысил голос. — Эй! Трутень!
Наш юный маг живо подбежал к нам:
— В чем дело, Нунцио?
— Я хочу, чтобы ты вышел, нашел каких-нибудь полицейских и привел их сюда.
— Полицию? Но зачем…
— Просто сделай это! Идет?
— Разумеется, Нунцио. Городскую полицию или военную?
— И ту, и другую, если удастся. А теперь — ходу.
Он повернулся ко мне, когда Трутень уже вылетел в ночную темь.
— Ладно, Гвидо. Пришла пора повеселиться!
Нам с Нунцио пришлось немножко подождать командира роты у его кабинета. Меня это вполне устраивало, так как появилась возможность остановить кровотечение из носа, к тому же нам удалось за это время уговорить охранников ВП достать что-нибудь дезинфицирующее для обработки костяшек пальцев.
Вы уже наверняка догадались, что драка вышла на славу. Именно так… и главное, мы одержали чистую победу. Ну, штатские легавые, возможно, и иного мнения по этому поводу, но мы все как один еще стояли на ногах в конце драки, чего о них не скажешь, и поэтому я считаю, что победа по праву принадлежит нам.
Я уже говорил, что наши охранники отличные ребята, и пребывают они в прекрасном настроении, что вполне понятно, поскольку дрались они на нашей стороне. Ожидая командира, мы весьма неплохо провели с ними время, обмениваясь впечатлениями о драке, не всегда, впрочем, абсолютно достоверными, и постоянно при этом перебивая друг друга замечаниями типа: «Ты не видел, как я…» или «А помнишь, как тот здоровенный легавый…». Мы прямо-таки сроднились друг с другом, но тут вошел капитан.
Когда он появился, все наши разговоры прекратились, хотя он, должно быть, слышал нас задолго до того, как мы его увидели, поэтому нам в общем-то не было никакого смысла притворяться, будто все это время мы сидели тихо.
Однако, судя по всему, настроение у него было неважное, и потому мы, не сговариваясь, снова включились в свои роли. То есть охранники стали по стойке «вольно» и приняли строгий вид, в то время как мы с Нунцио просто сидели с видом пострадавших… что было не слишком трудно, поскольку, как я сказал, нам тоже изрядно досталось в этой драке. В полном молчании мы наблюдали, как капитан уселся за стол и принялся изучать положенный туда рапорт. Я мог бы и сам заглянуть в него, когда мы болтали с охранниками, но, по правде говоря, мне это и в голову не пришло, пока я не увидел, как капитан читает его, и не понял, что его содержимое вполне может решить нашу с Нунцио судьбу.
Наконец капитан посмотрел на нас, словно впервые увидел.
— А где остальные? — спросил он у одного из охранников.
— В лазарете, вашбродь, — ответил охранник.
Капитан поднял брови:
— Что-нибудь серьезное?
— Никак нет. Всего лишь несколько синяков и шишек. Кроме того…
Охранник замялся и поглядел на меня, и я понял, что настал мой черед.
— Я отправил солдат подлечиться, а сам решил сперва поговорить с вами, капитан… Ваше благородие, — начал я. — Понимаете, в драку-то ведь ввязались мы с Нунцио, а отделение просто подключилось позже, чтобы помочь нам выбраться… поэтому я подумал, что… ну, поскольку ответственность лежит на нас…
— Вы можете это подтвердить? — обратился капитан к охраннику, обрывая мою речь.
— Так точно, ваше благородие.
— Отлично. Пошлите извещение в лазарет. Скажите остальным бойцам отделения, что они могут по окончании лечения вернуться в свои казармы. Сержант Гвидо и капрал Нунцио берут на себя всю ответственность за случившееся.
— Слушаюсь, вашбродь, — ответил охранник, отдал честь и вышел. У меня немного отлегло от сердца, я вовсе не хотел втравливать всю команду в неприятности из-за нашего гамбита, разве что некоторую ее часть… но оставался открытым вопрос, как же капитан намерен поступить со мной и с Нунцио. Мы действительно терялись в догадках, потому как наведенный на нас ровный взгляд капитана был абсолютно непроницаем, нельзя было разобрать, доволен он или, наоборот, расстроен… Хотя с чего ему быть довольным в такой ситуации?
— Вам известно, — сказал наконец он, — что меня отозвали прямо со сцены ради этого дела, сорвали мое последнее выступление?
— Никак нет, — ответил я, потому что и правда этого не знал.
Однако его заявление объяснило две вещи, вызвавшие у меня недоумение. Во-первых, его довольно броский наряд… Очень даже роскошный, но решительно не по уставу. А во-вторых, степень его благожелательности по отношению к нам — я ее теперь определил с достаточной точностью, несмотря на непроницаемость его взгляда.
— Согласно этому рапорту, — говорил он, снова глядя на бумагу, — вы двое — участники, если не зачинщики, драки в баре, не только со штатскими, но также и с полицией. Хотите что-нибудь к этому добавить?
— Местная девица пыталась ограбить одного из наших, — сказал я, решив, что теперь, когда мы выполнили свою задачу, пора позаботиться и о себе. — А потом, когда мы попытались его вызволить, другие стали утверждать, будто это он на нее напал. Что до легавых… я имею в виду полицию, ну, они собирались арестовать нас всех, несмотря на присутствие там военной полиции, а нас здесь учили, что…
— Да-да, я знаю, — отмахнулся он. — Военнослужащих положено судить военным, а не гражданским судом. И что, вы двое сцепились с целой пивной, набитой штатскими, из-за параграфа воинского устава? Так?
— Так точно. И кроме того, мы пытались помочь своему товарищу.
— Отлично, — сказал он и посмотрел на охранников. — Можете теперь идти. Дальше я сам с этим управлюсь.
Мы тихо ждали, пока все военные полицейские не вышли гуськом из помещения, а затем еще немного, пока капитан снова изучал наши личные дела.
— Вас двоих перевели ко мне около недели назад… а до того вы всего несколько недель как записались на службу в армию? Правильно?
— Так точно.
— Значит, вы только-только прошли основную подготовку — и уже сержант… и капрал. А теперь еще и это.
Он уткнулся опять в наши личные дела, но я понемногу стал успокаиваться. Наказания, конечно, нам не избежать, раз уж мы сами во всем признались, но скорее всего мы отделаемся только потерей нашивок… и такая перспектива меня вовсе не огорчает.
Совсем неплохо, если учесть, что за нас некому замолвить словечко для смягчения приговора за добровольное признание.
— Штатские власти рекомендуют подвергнуть вас суровому дисциплинарному взысканию… требуют вас примерно наказать, дабы другим было неповадно нарушать дисциплину.
Я снова забеспокоился. Это звучало не очень хорошо. Что же, после безупречной карьеры мне придется отбывать срок на армейской гауптвахте? Я размышлял, не поздно ли взять назад наше признание… и стоят ли по-прежнему за дверью ребята из ВП.
— Отлично, — сказал наконец капитан, отрывая взгляд от наших личных дел. — Считайте себя подвергнутыми дисциплинарному взысканию.
Мы ждали, что он скажет еще, но скоро поняли, что это все.
— Ваше благородие?
Капитан слегка раздвинул губы в натянутой улыбке:
— Вы знаете, в чем больше всего нуждается такая быстрорастущая армия, как наша?
У меня тоскливо засосало под ложечкой, поскольку уже однажды слышал нечто подобное. Нунцио, правда, при сем не присутствовал.
— В портном получше, — ответил он.
Капитан удивленно моргнул, а затем разразился неудержимым смехом.
— Весьма неплохо, — перевел дух он. — В портном получше. Тут вы, в общем, правы, капрал Нунцио… но я говорил не об этом.
Он стер с лица улыбку и вернулся к теме.
— А нуждаемся мы в лидерах. Можно научить людей стрелять, но нельзя научить их руководить. Во всяком случае, по-настоящему. Можно вдолбить им основные принципы управления, чтобы они могли по крайней мере делать вид, что руководят, но настоящее руководство… природный дар внушать преданность и готовность побеждать… Этому научить нельзя.
Он взял со стола рапорт и небрежно бросил его обратно.
— Так вот, официально мы не должны поощрять драк наших со штатскими, как бы нас ни провоцировали. В противном случае мы бы рисковали лишиться благожелательного отношения к нам в общине… какая там она ни есть. Однако мы сознаем, что кое-кто хочет этим воспользоваться и при всяком удобном случае эксплуатирует наших солдат, а некоторые откровенно нас не переваривают… хотя я никак не могу взять в толк почему.
Я был готов оставить это без комментариев, но Нунцио…
— Возможно, потому, что армия — главный получатель их денег, взимаемых в виде налогов, — высказался он.
— Но благодаря нашим кампаниям их налоги снижаются, а не увеличиваются, — нахмурился капитан.
Как и в первый раз, когда я услышал это, в голове у меня прозвучала фальшивая нота. Однако мне снова не дали на этом сосредоточиться.
— Как бы там ни было, — произнес, встряхивая головой, капитан, — истина в том, что мы хоть и не можем публично прощать инциденты, подобные тому, в котором вы участвовали, но считаем, что у армии есть дела и поважнее, чем сражаться со штатскими. Конечно, вы заняли такую жесткую позицию по отношению к ним, и даже к полиции… прослужив в армии всего три недели…
Скажите, вы не задумывались о дальнейшей карьере? Как насчет того, чтобы сделать армию своей постоянной профессией?
Этот вопрос захватил нас врасплох, так как мы были бесконечно далеки от этой идеи и могли ее сопоставить разве что с тычком пальца в небо.
— М-гм-м-м… честно говоря, ваше благородие, — нашелся наконец я, — мы пока еще ни о чем таком не думали, надо посмотреть, как справимся со срочной службой.
Я счел это вполне дипломатичным ответом, потому как неблагоразумно говорить человеку, что, по-твоему, избранная им карьера дурно пахнет… особенно если в его власти твое непосредственное будущее. Однако капитан по какой-то причине воспринял мой ответ совершенно иначе.
— Думаю, смогу ускорить ваше решение, — сказал он, начиная что-то царапать в наших личных делах. — Я повышаю вас обоих. Нунцио, вы теперь сержант… а вы, Гвидо, получаете еще одну нашивку. Конечно, вам не стоит пока разгуливать по этому городу… да и всему вашему отделению тоже, если уж на то пошло. Это может не понравиться гражданским властям. Вот что я вам скажу. Я намерен перевести вас и ваше отделение на службу при штабе. Там всегда есть возможность продвинуться. Вот и все, ребята. Можете теперь идти… и поздравляю!
Больше всего на свете мне хотелось тихонько все обдумать. Нунцио же, едва дождавшись выхода из кабинета командира, принялся меня дразнить.
— Гвидо, — спросил он, — это я сошел с ума или армия?
— Вероятно, вместе, — ответил я, — хотя, признаться, думаю, что у армии есть преимущество перед тобой по части дурости.
— Никак не пойму. Ну просто никак не пойму, — продолжал он, словно я ничего не сказал. — Я имею в виду, ведь мы же не подчинились инструкции… даже отлупили легавых, черт подери. И за это нас еще и повысили?
— Похоже на то, — осторожно заметил я, — что нас наградили за «боевые действия против неприятеля». Наверно, мы просто неправильно рассчитали, в ком армия видит «неприятеля», вот и все.
Некоторое время мы шагали молча, каждый из нас размышлял над произошедшим.
— Полагаю, в этом есть и хорошая сторона, — наконец сказал я. — Если мы намерены продолжать свои попытки развалить армию, то штаб, вероятно, самое подходящее место, откуда можно это сделать.
— Точно, — вздохнул Нунцио. — Ну, Гвидо, позволь мне тебя поздравить.
— С чем?
— Да с повышением, конечно, — удивился он, косясь на меня. — Я точно знаю, как много это для тебя значит.
Я было подумал ему вмазать, но он, вставив мне эту шпильку, намеренно отошел за пределы досягаемости.
— Нунцио, — сказал я, — давай не будем забывать о твоем собственном…
— Эй, парни!! Подождите!!
Мы оглянулись и обнаружили нагоняющую нас Оссу.
— О, привет, Осса.
— Так что же все-таки случилось? — спросила она, переводя дух.
— Ну, после того, как ты ушла, произошла небольшая драка и…
— Это я знаю, — перебила она. — Уже слышала. Сожалею, что ее упустила. Я имела в виду, после. Вы в беде, ребята?
— Нет, — небрежно пожал плечами Нунцио. — Наше отделение даже переводят в штаб… ах да, и нас с Гвидо повысили.
Сказал он это совершенно непринужденно, ожидая, что она будет удивлена так же, как и мы. Но, странное дело, она пропустила это мимо ушей.
— А как насчет гражданских властей? Что вы собираетесь по этому поводу предпринять?
— Ничего, — ответил я. — С какой стати?
— Шутите? Я слышала, вы отлупили легавого! Такое не станут просто оставлять без внимания!
— Придется, — пожал плечами я. — Нас, военнослужащих, могут подвергать дисциплинарному взысканию только военные, а вовсе не гражданские суды.
— Да? — нахмурилась она, застыв как вкопанная.
— Разумеется. Ты что, не помнишь? Нам же говорили об этом на основной подготовке.
— А я ведь советовал тебе быть повнимательней на занятиях по воинскому уставу, — усмехнулся ей Нунцио.
— Вот это да, — произнесла она, жуя губу. — Тогда вам скорее всего не понадобится доставленная мной подмога.
— Подмога? Какая подмога?
— Ну, я подумала, у вас будут неприятности с гражданскими властями, а поскольку знала, что у вас есть кое-какие связи, то решила кого следует оповестить, чтобы…
Вплоть до этой минуты я слушал вполуха. Однако по мере того как Осса излагала свои соображения, в голове у меня что-то начало позвякивать… сигнализация… довольно громко.
— Связи? — перебил я ее. — Ты имеешь в виду — с Синдикатом?
— Конечно, — кивнула она.
— Ты отправилась искать Синдикат? — врубился наконец Нунцио.
— Конечно. И к тому же нашла его.
— Минутку, — нахмурил я брови. — Когда ты сказала, что «доставила подмогу», ты имела в виду, что кто-то с тобой здесь и сейчас?
— Точно, — объявила она, оглядываясь по сторонам. — Когда я только что вас заметила, он был со мной. Наверное, я немного его опередила, но он должен быть…
— Здорово, Гвидо… Нунцио… давненько не виделись.
Сказавший это вынырнул откуда-то из тени неподалеку от нас… слишком неподалеку.
— Здорово, Змей, — сказал я, потихоньку отодвигаясь от Нунцио так, чтобы у нас обоих были на всякий случай пути к отступлению.
— А вы помните меня! — воскликнул он, хотя его насмешливая улыбка ясно давала понять, что он ничуть не удивлен. — Я не был уверен, что вы меня узнаете.
Мне подумалось, что Змея запомнил бы всякий… за исключением, возможно, свидетелей… Он как раз из тех, кого трудно забыть. Высок и крайне худощав, имеет привычку одеваться во все черное, как был одет и сейчас, почему и сумел подкрасться к нам незаметно.
— Вы знакомы? — удивилась Осса, нерешительно глядя то на нас, то на него.
— О, мы старые друзья, — ответил Змей этим своим ровным мурлыкающим голосом.
— На самом-то деле мы скорее коллеги, — поправил его Нунцио, отодвигаясь от меня еще дальше.
Мы с Нунцио, конечно, знаем Змея, но никогда не притворялись, будто он нам нравится. Он один из лучших выколачивателей Синдиката, но склонен, на наш вкус, чрезмерно любить свою работу. Вы, наверно, заметили, что порой и мы с Нунцио применяем необходимое насилие, но, в угоду нашим деликатным натурам, научились его по возможности избегать или сводить к минимуму.
Змей же, напротив, обожает растягивать удовольствие от своей работы, делая ее не спеша… а работает он ножом. Однако, когда ситуация того требует, он умеет быть и быстрым, как его кликуха. К примеру, мы с Нунцио тем вечером в баре были уверены, что запросто справимся с толпой обычных его посетителей, но я серьезно сомневаюсь, сможем ли мы оба, работая вместе, если дела примут плохой оборот, справиться со Змеем.
— Почему бы тебе не вернуться в казармы, Осса, — предложил я, не сводя глаз со Змея. — Наш коллега, вероятно, хочет обсудить с нами кое-какие дела… наедине.
— Только не я! — Змей поднял руки, растопырив пальцы, что, видимо, должно служить демонстрацией невинности. — Не спорю, разговор между нами мог бы получиться… интересный. Но я здесь только для препровождения вас к еще одному старому другу.
— И кто же это будет такой? — осведомился Нунцио.
С лица Змея слетела улыбка, а голос упал на дюжину градусов.
— С вами хочет поговорить Дон Брюс… он очень хочет с вами поговорить.
