Глава 6

Чтобы лишний раз не засветиться на шоссе и не ввязаться в ломающий график движения встречный бой – ну не могли немцы сейчас не пользоваться, причем активно, такой удобной рокадой, – колонна грузовиков и бронеавтомобилей, в сопровождении пары трофейных пулеметных мотоциклов, шла к аэродрому окольными грунтовыми проселками; причем некоторые из них даже и на карте-то не были обозначены. С этим, кстати очень своевременно, помогли местные жители из поселка Янув. Сравнив действия советской власти, пусть и не особо понятной перед войной (времени с момента присоединения в состав БССР Западной Белоруссии прошло-то всего ничего) с беспределом «нового порядка» арийских «цивилизаторов» и затем узнав, что эта самая советская власть их не бросит на произвол судьбы, отступая, но будет пытаться сдержать противника чуть дальше к границе, а в их поселке даже будет размещена на постой и отдых какая-то часть советских войск, население поселка чуть успокоилось в переживаниях за свою дальнейшую судьбу и одновременно с этим преисполнилось горячим желанием помочь. Помогли с информацией по обстановке в округе, рассказали и показали, где в окрестностях поселка скрываются мелкие группы отступающих, попутно помогли с поиском окрестных дорог, дорожек и тропинок, что знали только местные. Помогли вот и с объездом Суховоли – нашлись такие, что до войны часто туда по делам мотались, город и местность вокруг хорошо знали. Они-то и подсказали глухие, знакомые только местным жителям лесные дорожки, часто шириной всего в одну телегу, по которым тем не менее можно было легко, не обнаруживая себя, объехать Суховолю с ее постами и далее, также не выходя на шоссе, спокойно добраться до Гонендза, а там и до аэродрома рукой подать.

Но прежде, для координации дальнейших действий, а также для пополнения сил и средств огневой мощи необходимо было навестить «засадный полк» капитана Сотникова.

Когда колонна грузовиков и бронетехники выехала к месту засады с тыла, Сергей одобрительно хмыкнул – хоть он вчера при обсуждении засады и не заострял особо этот момент, но их новый «начальник артиллерии» отряда капитан Давыдов все понял совершенно правильно и свои тылы обезопасил. Выезд на речную луговину контролировала полковая пушка, установленная и замаскированная очень удачно: чуть сбоку, чтобы не прямо по курсу движения, и в полосе густого кустарника, так, что не сразу и обнаружишь, а заполучить, пусть даже в лобовую броню, увесистый шестикилограммовый снаряд, хоть бронебойный, хоть фугасный или осколочно-фугасный, с дистанции менее полукилометра – это даже для немецкой средней «тройки» сильно ощутимо будет, не говоря уже о более легкой броне. И если бы не конная разведка, которая в тыловом дозоре встретила их в полутора километрах от засады, а затем один из кавалеристов поспешил впереди, доложить Сотникову, то, пожалуй, их передовой пушечный броневик, шедший впереди в качестве походного охранения колонны, мог схватить фатальный для него гостинец в моторное отделение прямо на выезде из леса, при этом сразу закупорив для остальных узкую проселочную дорогу. Молодцы артиллеристы, ничего не скажешь.

Проезжая мимо пушки, снова одобрительно кивнул: расчет орудия, как и все остальные артиллеристы засады, только вчера собранный с бору по сосенке, сейчас, пока тихо и боя нет, под руководством командира орудия, тренировался в боевом слаживании, «всухую», без реального заряжания, отрабатывая наводку и прицеливание с переносом огня как по фронту, так и в глубину. И снова артиллеристы молодцы, а Давыдов – явно его указания – еще больший молодец, надо будет его здоровую инициативу чуть позже поощрить.

Капитан Сотников встретил лейтенанта Иванова как родного, с широкой, донельзя довольной улыбкой на чумазом лице. Пропыленный, в изодранном кое-где обмундировании – в горячке боя побегал-поползал, о сучки обтрепываясь, но счастливый, что твой кот наедине с полным блюдцем молока. Душеньку свою, истосковавшуюся поубивать распроклятых захватчиков, он сегодня отвел вволю, досыта и всласть, плюс трофеи отбил очень приличные, до сих пор самому не верится, и при этом вверенных ему бойцов всего семь человек полегло, да и то в основном от слепого, неприцельного ответного огня. Поэтому своего нового командира, так грамотно и эффективно спланировавшего засадную диспозицию, Сотников мысленно произвел не менее чем в Денисы Давыдовы, а оттого и видеть его рад был безмерно, в упоении даже слегка позабыв про субординацию.

– Эх, командир, жаль, не видел ты, как мы тут сегодня немца били, степных репьев им полную задницу! Ей-богу, таких люлей навтыкали, да еще и не по одному разу – любо-дорого, с нашим удовольствием!..

Сергей, еще на подъезде опознавшийся по рации и уточнивший обстановку, тоже был рад, причем больше всего рад именно малым потерям. Бес с ними, с трофеями, их еще немало будет, а вот людей не воскресишь. И пусть погибли не напрасно, Родину свою защищая, пусть долг свой солдатский выполнили до конца, но малые людские потери при условии выполненной боевой задачи – лучшая награда любому командиру. Поправка: любому настоящему командиру, а не ублюдку, посылающему людей на смерть ради какого-нибудь орденка или продвижения по службе. Поэтому, в свою очередь не заморачиваясь уставными формулировками, неподдельный и немного сумбурный восторг комэска он поддержал в том же веселом тоне:

– Вижу, вижу твою неподдельную радость, казачура ты мой разудалый. И похвалиться тебе есть чем, это тоже вижу, молодчина. Давай, рассказывай подробно, как все прошло и каковы итоговые результаты нашей засады.

– Результаты… результаты отличные, командир! И эта твоя идея насчет того, чтобы немцев из засады сверху, с деревьев, гранатами прямо в кузова закидывать, – это был просто полный пи… в смысле, замечательная идея оказалась, и очень эффективная по результатам. Как ты вчера и предполагал, немцы к нам в гости волнами шли. Первые грузовики мы по твоей команде пропустили, себя не обнаруживая, и прочухали они мимо нас, ничего вокруг не замечая, и даже по сторонам особо не смотрели, ну прям как у себя дома. Да тут еще и утренний туман – река-то рядом – нам изрядно помог незамеченными остаться. Сидим, значит, ждем. И минут через сорок примерно снова грузовики, только уже не пустые. Силы не сказать чтобы сильно малые, однако же без брони, без артиллерии – одна пехота в кузовах, ну, и пулеметы еще на крышах кабин, значит, установлены. И прут они снова без разведки, без боевого охранения, как на прогулке, честное слово… Прямо как мы в первые дни войны, когда на их подготовленные позиции без разведки, без огневой поддержки кидались, словно лоси дурные… Но это я так, командир, к слову пришлось…

Так вот, пехоту эту немецкую мы быстро и того… упокоили, в общем. Водителей прямо в кабинах, с пистолетной дистанции, почти в упор постреляли, а солдат в кузовах – гранатами. Там никто не то что выскочить – даже пикнуть не успел, а грузовики в результате нам почти целыми достались, только стекла в кабинах кое-где поменять и кузова отмыть, да еще деревянные борта изнутри осколками посекло. И снова твоя идея, чтобы дорогу перед машинами мешками с землей закидать, сработала на все сто – так-то дорога чистая и никакой засады на ней не просматривается, езжай, кто хочешь, а мешки с землей на нее в полуметровую пирамиду накидать – всего пару минут делов, и готово, их уже просто так не переедешь, даже с разгону, нужно останавливаться и эту баррикаду разбирать. Вот только с первым грузовиком немного неудачно получилось – наш бравый танкист на Т-40, как колонна остановилась, от волнения все инструкции позабыл и, не дожидаясь, если вдруг кто из засады вырвется и по дороге вдоль реки повернет, засадил ему поверх баррикады пару коротких очередей из своего крупнокалиберного пулемета – первую по мотору, а вторую по кабине. Ну, и в результате – мотор в хлам, кабина вдребезги, водителю смерть, а сам грузовик еще и загорелся в придачу, потому немчики, которые в кузове после гранат помирали, перед смертью еще и помучились немного… – И, внезапно полыхнув ненавистью, Сотников прорычал: – А и поделом сволочам, никто их сюда не звал, ублюдков фашистских!

Сергей кивнул, полностью разделяя чувства кавалериста.

– Согласен, капитан, никто их сюда не звал, а собаке собачья смерть. Хотелось бы, конечно, без излишней жестокости – мы не звери, как они, – но тут уж как судьба распорядилась. Дальше что было?

– Дальше – прибрались мы немного, местность от следов боя почистили, как смогли, горелый остов грузовика в сторону, под деревья оттащили и ветками закидали, чтобы не демаскировал позицию. Трофеи собрали, грузовики отогнали на тот берег, через луговину и в лес, там замаскировали, часа два провозились. А тут и снова супостаты пожаловали, на этот раз уже по-серьезному: бронетранспортеры, тягачи с противотанковыми пушками на прицепе, передовой мотоциклетный дозор… Вот тут опасный был момент – они, собаки, то ли чего почувствовали, то ли просто опытные оказались, но дистанцию между машинами держали очень приличную, значительно больше, чем обычно положено. И поэтому так получилось, что, когда дозорный мотоцикл заметил навал из мешков на повороте и остановился, своим сигнал подавая, замыкающий колонну бронетранспортер оказался еще за пределами участка, где ребята с гранатами изготовились. Вот он, бронетранспортер этот, когда бой начался, сдал еще немного назад, а потом и давай из своего курсового пулемета огонь на подавление вести – тогда-то у нас потери и пошли. Хорошо еще, что позицию второго нашего Т-40, как ты вчера и сказал, мы на всякий случай далеко в сторону появления противника вынесли, так что танк сбоку и даже чуть сзади этого последнего в колонне бронетранспортера оказался. Вот он из своего ДШК сначала того чересчур резвого пулеметчика утихомирил, а потом и сам бронетранспортер уничтожил. Командир, ДШК по немецкой легкой броне на самом деле дюже сильная штука, он «Ханомагу» борт навылет изрешетил и солдат в кузове, сквозь этот борт, соответственно, да и мотор потом в мелкие детали расколотил, отчего бронетранспортер, ко всему, еще и сгорел до полной невозможности восстановления. Так что ДШК – зверь-машинка, это я со всей определенностью подтверждаю.

Ну, а дальше уже просто и без затей все было. Дозорные мотоциклы, что с пулеметами в колясках были, мы сосредоточенным огнем уничтожили в хлам, бронетранспортерам опять сверху гранаты в кузова, в этот раз, как ты и говорил, без осколочной рубашки, чтобы технику особо не портить, но зато много, не жалели. Водители с тягачей – они в середине колонны шли, и артиллерийская обслуга, что при пушках, на тех тягачах ехала – они было с дороги в лес кинулись, а там автоматчики, так что убежали они недалеко, а сами тягачи со всей своей артиллерией так целенькими на дороге стоять и остались. А мы свою артиллерию даже и не задействовали ни разу, и пушечные броневики тоже – гранат сверху и автоматического оружия пока вполне хватило.

Потом всю броню, что на ходу осталась, и немецкие тягачи вместе с пушками снова на тот берег, в лес перегнали, вот теперь сидим, ждем, кто еще из вражьей сволочи на огонек заглянет. Жаль только, позиция наша уже раскрыта, потому как следы последнего боя и вон тот горелый остов бронетранспортера уже не спрячешь.

Что еще? Откровенно признаться, не поверил я тебе вчера до конца, командир. То есть нет, не так: в то, что засада наша удачной будет и что врагов мы здесь уничтожим немало, в этом я после твоих объяснений не сомневался, не думай. Но вот в том, что сможем мы у немцев технику почти неповрежденной отбить, а особенно броню ихнюю, извини, командир, оговорился – их броню, так вот, в том, что их броню мы целой отбить сможем, вот в этом я сомневался изрядно. А теперь прямо говорю – прав ты был во всем, командир, и сомневаться в твоих словах я более никогда не буду. Доклад закончил, товарищ лейтенант, жду дальнейших приказаний.

– Приказаний… – протянул Сергей, осмысливая информацию. – Значит, так, ты сейчас вместе с младшим лейтенантом Петровым пройдись по позициям засады, объясни ему, что да как устроено было, как все это в бою себя показало.

А ты, Игорь, – это уже Петрову, – возьми с собой пару-тройку своих бойцов, кто посмекалистей будет, и внимательно осмотрите тут все, что капитан Сотников покажет. Особо присмотритесь к тактике метания гранат сверху, с деревьев, в кузов – она, учитывая открытость сверху германской легкой бронетехники, нам еще не раз хорошую службу сослужить может. Будут вопросы, запоминай, потом обсудим. Да, и захвати с собой несколько бывших пленных – человек пять-шесть, пусть тоже посмотрят и потом остальным расскажут, как небольшими силами немецким непобедимым воякам по соплям можно насовать, без особых собственных потерь.

Отправив Петрова перенимать боевой опыт, Сергей, вместе со старшиной Авдеевым, осмотрел захваченные у противника новые боевые ресурсы. Трофеи его изрядно впечатлили. Еще шесть полугусеничных бронетранспортеров на ходу, все с пулеметами, в кузовах двух из них дополнительно установлены 81-миллиметровые минометы, а это готовые подвижные огневые точки достаточно высокой мощности и защищенности. Три отличных, высокопроходимых шестиколесных артиллерийских тягача, они же L2Н43, они же «передки Круппа», они же «шнауцеры», в дополнение к уже имеющимся. Эти, правда, не грузовики общего назначения, а именно арттягачи, то есть со специальными четырехместными кузовами для расчета и боеприпасов, но они и как тягачи артиллерии очень полезны будут, да и кузова их, если что, на обычные грузовые поменять недолго. К ним три немецкие 37-миллиметровые противотанковые пушки, причем вместе с боезапасом – тоже хорошее приобретение, лишними не будут. Винтовки, автоматы, пистолеты – это уже привычно и не особо будоражит, но тоже лишним не будет.

Все перечисленное значительно усилит и огневую мощь, и маневренные возможности отряда, но гораздо важнее сейчас то, что всего этого лишился противник, засевший в Суховоле, и это еще более увеличивает шансы на успешный захват городка. Впрочем, об этом чуть позже, сейчас на повестке дня – аэродром.

Закончив беглый осмотр трофеев, Сергей нашел капитана Давыдова – тот был явно недоволен, что в сегодняшних боях его пушки пока не участвовали, но недовольство свое не выказывал и на глаза не лез, что Иванов опять-таки записал ему в плюс. Пройдясь вместе с ним по позициям артиллерии, Сергей оценил и грамотное расположение, и хорошую маскировку, отдельно похвалил Давыдова за инициативу по тренировке расчетов и, дождавшись Сотникова с Гавриловым, подытожил:

– Ну, что сказать, товарищи командиры, вы все молодцы просто, и позиции подготовили грамотно, и «засадили» образцово, все вместе, вне зависимости от того, кто уже успел по врагам пострелять, а кто еще нет. И задачи засады полностью выполнили, с потерями малыми, и трофеи знатные отбили. Теперь смотрите, что у нас дальше получается. Один взвод немецкой разведроты на бронетранспортерах мы уничтожили в Януве, здесь, судя по количеству и вооружению, был уничтожен минометный взвод и группа управления, скорее всего, вместе с командиром роты… Кстати, комэск, где его командирский планшет с картами? Там много чего интересного должно быть отмечено. Если верить показаниям пленного радиста, больше в обороне Суховоли брони нет и противотанковой артиллерии тоже нет, она теперь вся у нас, на том берегу стоит. Это есть гут, это хорошо. Из неприятного – где-то по окрестностям болтаются еще два взвода бронетранспортеров, и где они, мы пока не знаем. Поэтому, хотя вероятность того, что они сюда припрутся, крайне невелика, засадные позиции до вечера оставлять не будем – мало ли, как оно повернется. Однако, в связи с изменением обстановки, перегруппировку задействованных здесь сил и средств произвести придется.

Капитан Сотников совершенно правильно отметил, что наши позиции на этом берегу и вплоть до реки уже демаскированы следами боев, поэтому людей и технику отсюда снимаем, а следующий бой, если он будет, примет наша артиллерия во главе с капитаном Давыдовым. Соответственно, всю нашу колесную броню и один Т-40 я отсюда забираю, тебе, Давыдов, к твоим орудиям оставляю второй Т-40, трофейные грузовики и немецкие противотанковые пушки вместе с тягачами. Этого хватит, чтобы потом всю артиллерию отсюда буксировать. Еще оставлю пару немецких бронетранспортеров – водителей и пулеметчиков на них я привез, пусть, пока тихо, начинают технику и оружие осваивать, по паре бойцов с гранатами им в кузова выделит Сотников. Остальные «Ханомаги» тоже заберу, они здесь излишни будут, а нам уже сегодня в бою пригодятся. Тебе, комэск, будет новая задача – организация сбора сил и средств в окрестностях Суховоли, это мы вчера тоже обговаривали, так что грузи своих бойцов, что здесь не задействованы будут, в «Ханомаги» и выдвигайся. Ну, а мы прогуляемся чуть дальше, посмотрим, что у немцев тут поблизости летает… И не смотри на меня так умоляюще, казачура, имей совесть. Ты сегодня уже повоевал, дай другим повоевать…

Последнее, что сделал Сергей перед выездом, приказал старшине Авдееву выделить пару из своих снайперов в распоряжение капитана Давыдова, на всякий случай. При этом сделал себе в памяти зарубку на будущее – обдумать вариант совместного использования снайпера и расчета бронебойщиков одной боевой группой.

И уже отходя, резко остановился, услышав в кузове грузовика угрюмое ворчание:

– Баловство все это. Можно все проще и быстрее сделать было, никаких тебе досок, пил, гвоздей и прочей непотребной для леса дребедени… Мы, когда на кабана там или какого другого крупного зверя на деревьях засидки делали, вообще всего несколькими кожаными ремнями обходились – маскировка, опять же, тогда получше, и не надо с собой пилы, молотки, а еще всю эту скобяную ерунду таскать… Вот спросили бы нас, мы бы тогда показали, что и как… А то начальники, понимаешь, безголовые…

Бурчал старший из той троицы сибиряков, за которых просил раненый старший лейтенант Кузнецов и которых Сергей планировал определить к Авдееву снайперами, под свою личную ответственность, между прочим, выдержав при этом нелегкий разговор с Трофимовым. И вот теперь эта… зараза неблагодарная, не успев еще себя никак в бою проявить, начинает вносить разлад и брожение в головы своих новых сослуживцев, подрывая их веру в командование. Оно, конечно, не особо страшно, старшина Авдеев их быстро обломает, но вот почему-то очень сильно задело Сергея такое хамское отношение, захотелось сразу и урок преподать, и остальным бойцам позиции разъяснить. Однако прыгать при этом через голову Авдеева неправильно, поэтому:

– Товарищ старшина, а ну-ка, построй бойцов из кузова вон того грузовика возле машины. Сам – рядом со мной.

Вызвал из строя всех троих, немного потренировал в выполнении команды «смирно», убирая из движений демонстративную ленцу, потом, по-прежнему держа троицу перед строем в положении «смирно», довел всем присутствующим, что дисциплину и субординацию в Красной армии никто не отменял, а потому шептаться и обсуждать бестолковость начальства есть позиция неконструктивная, подрывающая дисциплину, а потому в корне неправильная и ведущая прямиком к военному трибуналу. Правильная позиция – это когда знаешь и умеешь что-то особенное, обратиться по команде и свои знания, умения, способности на благо Родины предложить. Это всем понятно? Тогда, ворчуны на месте, остальным – вольно, разойдись. И снова повернулся к сибирякам.

– Ну, вот что я вам скажу, кержаки вы мои сибирские, сильно умные да независимые. То, что вы командира вашего спасли – это вам в зачет пошло, за это я вас от пристальной проверки особого отдела спас, а то отлились бы вам ваши ежедневные поездки на работы во славу великого и непобедимого рейха. И то, что я вас для дальнейшей службы именно по склонности вашей определить собираюсь, в снайперы, под начало товарища старшины, – это вы тоже цените, а то, если и дальше себя как свинюки неблагодарные вести будете и людей в моем отряде баламутить, я ведь и передумать могу, а тогда турну вас из отряда к чертовой матери, и снова здравствуй, особый отдел. Это первое. Теперь второе. То, что вы там вроде как что-то такое особенное умеете, о чем сейчас бойцам хвастались, это все пока пустые слова. Вы сначала свои великие охотничьи таланты и навыки реальным делом докажите, хотя бы по паре-тройке десятков фашистов уничтожьте, а потом уж и хвастайтесь своими способностями да умениями. Это понятно? И учтите – все, что я сейчас вам сказал, сказал один раз, второго разговора уже не будет. Вопросы есть?

– Нет вопросов, командир, – прогудел старший троицы. – Извиняй, бес меня попутал, не повторится такое больше. Не привыкли мы еще, что власть к нам по-доброму, вот оно и получилось… Меня Акимом кличут, а это браты мои троюродные, Ефимка и Петруха. И воевать дальше будем честь по чести, не подведем, в этом ты даже не сумлевайся. И чтобы по нескольку десятков фашистов изничтожить, за это тоже не беспокойся, это мы и больше исполним, долго ждать не придется. Только, раз уж так напрямую говорить довелось, разреши с просьбой обратиться, чтобы, значит, не разделяли нашу троицу, вместе воевать разрешили, а уж мы отслужим со всем старанием.

– Согласен, Аким, будете воевать вместе, отдельной снайперской группой, – кивнул Сергей, отлично понимая, как то, что этим сибирским бирюкам нелегко уживаться с новыми людьми в большом коллективе, так и то, что стоящая перед ним троица по сути уже полностью сработавшаяся команда, понимающая друг друга с полуслова и полувзгляда. – И командиром над вами всеми только старшина Авдеев будет. Но только имей в виду – учеников себе наравне с остальными брать будете и готовить их на совесть.

– Сделаем, командир, – снова прогудел старший, – как для себя учить будем, в этом тебе мое слово.

– Ну, тогда договорились, Аким. Павел Егорович, забирай своих бойцов, грузитесь, и будем выдвигаться…

Аэродром обозначился еще на подъезде, километра за три – взлетающим трехмоторным военно-транспортным «Юнкерсом Ю-52», он же Junkers Ju.52/3m, он же «Тетушка Ю», он же «Железная Анни», основной военно-транспортный самолет немецкой армии в этой войне. «Юнкерс» неторопливо и немного тяжеловесно взлетел, развернулся и по-прежнему неторопливо потянул в сторону границы, скорее всего, на перевалочный аэродром, за новой партией важных и нужных военных грузов.

Сергей проводил самолет завистливым взглядом, тяжело вздохнул, а в голове у него, вперемешку с ругательствами, закопошились нерадостные мысли.

«Ну вот, бл… – муха, вам и пожалуйста – полюбуйтесь на это. Еще одна наглядная иллюстрация того, почему немецкие войска нас сейчас дерут и в хвост и в гриву… А потом отдельные любители помусолить причины неудач Красной армии начального периода Великой Отечественной войны будут кричать: “Ах, блицкриг… Ах, танковые и моторизованные дивизии, которые огнем и маневром рассекали русскую оборону на большую глубину, нарушая управление и связь, создавая котлы окружения… Ах, немецкая штурмовая авиация с высокоточными и очень эффективными пикирующими бомбардировщиками, способными положить бомбу чуть ли не прямо в танк или дот, сеющими панику в рядах наших войск… Ах, молниеносные прорывы и охваты… Ах… Ах… Ах…” При этом, словно умышленно забывая или не желая вспоминать, что военная логистика – а это далеко не только и не столько обычное снабжение – зачастую бывает важнее и нужнее и тактики, и стратегии, вместе взятых. И что без боеприпасов, продовольствия и, извините, с голым задом, то есть без штанов с сапогами, никакие гениальные тактические и стратегические идеи работать не будут, а если и будут, то крайне малоэффективно. И что сила или слабость внешних и внутренних операционных линий нынче тоже определяется именно возможностью обеспечения перемещения, снабжения, организации боевой работы оперативных группировок в современной, подвижной и высокоманевренной войне, иначе все эти операционные линии так и останутся просто линиями на картах… как и получилось у нашей армии с ее “мощными фланговыми контрударами” в первые дни войны. Они сравнивают численность пехотных частей, количество боевых самолетов, артиллерийских орудий, танков и прочей боевой техники, а для понимания той задн… критической ситуации, в которой оказалась сейчас Красная армия, им надо бы сравнивать количество лошадей, грузовиков, тракторов, тягачей и другой специализированной техники военного снабжения, вроде этого вот военно-транспортного самолета, изначально созданного как раз для организации армейской логистики».

Про Junkers Ju.52/3m Сергей в своем времени читал много хорошего. Этот старомодный, даже на фотографиях выглядящий угловатым и слегка неуклюжим самолет с массивными и прочными неубирающимися колесами, позволяющими садиться и взлетать с любых, в том числе полевых, аэродромов, начал свою службу в войсках еще в далеком 1932 году, во время конфликта между Перу и Колумбией. Во время Второй мировой войны использовался на всех фронтах и выполнял при этом очень широкий круг задач: был и бомбардировщиком, и военно-транспортным, и санитарным, а еще выбрасывал воздушные и посадочные десанты, буксировал планеры, в том числе тяжелые транспортные, искал морские мины, обеспечивал почтовое сообщение и связь… Именно эти самолеты сыграли решающую роль при организации «воздушных мостов» для переброски войск, боеприпасов и продовольствия сначала в Испанию из Марокко, в первые месяцы фашистского путча, потом под Демьянском в феврале – апреле 1942 года, сумев наладить снабжение окруженной там немецкой группировки до момента ее деблокирования, затем под Сталинградом – правда, Паулюсу это уже не помогло… Потом, после перелома в Великой Отечественной войне, было еще много котлов и окружений немецких войск, куда Ю-52 возили боеприпасы и продовольствие, а оттуда вывозили раненых.

Созданный для войны, он намного пережил войну и долгие годы после нее использовался в качестве гражданского (хотя наш знаменитый Ан-2, занесенный позже в Книгу рекордов Гиннеса, его в этом превзошел). А все потому, что немецким авиаконструкторам тогда удалось создать простой по конструкции, очень надежный, неприхотливый в эксплуатации и ремонте самолет, способный при этом перевозить до двадцати бойцов с полным вооружением или до полутора тонн грузов на расстояние до тысячи километров всего за три-четыре часа.

«Вот он, этот замечательный самолетик, настоящая рабочая лошадка войны, и является, на мой взгляд, наиболее ярким символом блицкрига, то есть молниеносной войны. Не танки, артиллерия и мотопехота, а именно он, созданный немцами как самый мобильный инструмент системы военной логистики и способный быстро, практически куда угодно в своей зоне снабжения доставить и топливо для танков, и снаряды для артиллерии, и запчасти для их обширной автотранспортной машинерии, да и все остальное, что будет необходимо для рвущихся вперед, проламывающих нашу оборону механизированных соединений вермахта, – думал Сергей. – Так и получается, все как в том афоризме: для успешной войны умный изучает тактику, очень умный – стратегию, а самый умный – логистику.

А что с этим сейчас у нас? У нас, как водится, с военной логистикой все хорошо – ее нет, просто нет, от слова “совсем”. Нет выстроенной системы снабжения и переброски войск, нет материальной базы для этого – не то что таких вот, специально сконструированных именно как военно-транспортный, небольших, но вместительных и грузоподъемных, при этом простых по конструкции, надежных и неприхотливых в эксплуатации самолетов, которые в наших ВВС появятся еще не скоро, – банально не хватает обычных грузовиков и даже лошадей… Нет, ну вот что, спрашивается, делали в Испании наши военные специалисты?! Демонстрировали личный героизм, совершали боевые подвиги, хвастались на весь мир новейшими танками и истребителями… А что делали немцы? Они изучали и отрабатывали систему удаленного снабжения и переброски войск, причем на основе как раз этих вот военно-транспортных модификаций Ю-52. Они разрабатывали и обкатывали в боевых условиях системы связи, в том числе мобильной полевой радиосвязи, устанавливая рации чуть ли не в каждый танк и самолет. Они испытывали на реальных целях свои системы ПВО, в том числе малокалиберные и скорострельные автоматические зенитки. Они, наконец, не особо афишируя перед мировой общественностью свои новейшие образцы вооружений, отрабатывали организацию и взаимодействие родов войск на поле боя и достигли в этом если не совершенства, то очень больших успехов. Словом, готовясь к войне, немцы изучали логистику, а мы в лучшем случае только тактику, да и то… как говорится, в пределах компетенции… Ладно, нечего попусту душу травить, будем ситуацию понемногу исправлять, сначала здесь, под Белостоком, а потом уж как пойдет. Да и делом пора заняться, аэродром уже близко. Теперь – сначала выслать по окрестностям мотоциклетные дозоры, найти и опознаться с конной разведкой, высланной сюда ранее, оценить обстановку и наличие в ближайшей округе вражеских сил, а потом, в случае их отсутствия или небольшого количества, уже можно и поближе взглянуть на местный центр воздушной логистики вермахта».

Сам аэродром при ближайшем рассмотрении Сергея особо не впечатлил, да и как иначе. Ему, в своей прошлой жизни повидавшему немало всяких и всяческих аэродромов, этот бывший полевой аэродром ВВС РККА, больше похожий на обычный травяной луг в обрамлении деревьев смешанного лесного массива, с тоненькой грунтовкой, петляющей к нему от шоссе, в очередной раз напомнил о том, что уровень технической оснащенности и механизации Красной армии, причем даже такой ее важной и технологически сложной составляющей, как авиация, сейчас недопустимо низок и практически во всех областях намного уступает фашистским войскам. Вот вам и еще один фактор излишне высоких, неоправданных потерь первых лет войны.

Здоровенное поле в форме квадрата со сторонами метров по семьсот-восемьсот. По одной стороне – несколько строений, в одном из которых угадывается командный пункт, рядом, судя по внешнему виду, бараки для жилья летчиков и технического персонала, столовая, чуть дальше то ли баня, то ли просто помывочный пункт, еще дальше, отдельным строением, оборудован ямный туалет. На противоположной стороне просматривалась небольшая конюшня – основной транспорт в нашей авиации сейчас лошади, еще какие-то хозяйственные постройки, по краям навесы, под одним из которых видны ящики и упаковки с авиационными боеприпасами, а под другим – бочки с топливом и смазочными материалами. Еще гужевые повозки и несколько ручных тележек с различными механизмами – вот и всё инженерно-техническое обеспечение работы советской авиации перед войной. То есть совсем всё: ограждения аэродрома нет, подготовленных огневых позиций, в том числе долговременных, для обороны с земли, нет, средств противовоздушной обороны тоже нет; приходи, прилетай кто хочешь, бери что хочешь…

Заинтересованные в использовании аэродрома силы и средства ВВС РККА на нем тоже присутствовали: по периметру, частично под кронами деревьев, но в основном на виду, рядом с деревьями, похоже, на своих обычных местах стоянок расположились в некотором беспорядке краснозвездные самолеты общим количеством до полутора десятков.

И-16, он же «ишак», или «ишачок» – уже устаревший к началу войны истребитель-моноплан. Конструктивно аэродинамически неустойчивый (специально так спроектированный, для лучшей маневренности), сложный в пилотировании и аварийный, а потому очень требовательный к опыту и мастерству пилота. Тем не менее в опытных руках все еще представляющий собой грозную боевую единицу с пулеметно-пушечным вооружением, способную успешно бороться с современными немецкими истребителями и побеждать их за счет превосходства в горизонтальном маневрировании…

И-153 «Чайка», еще более устаревший истребитель-полутораплан, когда-то лучший в своем классе за счет уникальной горизонтальной маневренности, простоты пилотирования и хорошей устойчивости в воздухе, а также легкости взлета и посадки. Сейчас, как истребитель, он уже совсем никакой, ни по скорости, ни по скороподъемности, но перед войной их начали переоборудовать в штурмовики, устанавливая бомбодержатели и направляющие для пуска реактивных снарядов РС-82. Вот тут, на малых высотах, работая по наземным целям, он был еще хорош. И если бы их в первые дни войны вместо того, чтобы понапрасну жечь в явно безнадежных воздушных боях с превосходящими истребителями противника, использовать именно как штурмовики по наступающим немецким танковым и механизированным колоннам, то толку намного больше было бы…

И-15, совсем уже устаревший и практически небоеспособный «легкий маневренный» истребитель-полутораплан, в свое время блиставший в небе Испании и послуживший прототипом для И-153, а сейчас, скорее всего, оказавшийся здесь в качестве учебно-тренировочного или посыльного – их и стояло-то в сторонке всего пара штук.

Практически все самолеты имели повреждения, причем с первого взгляда было ясно видно, что наиболее значительную, фатальную часть этих повреждений они получили прямо здесь, на земле. Посеченные сверху, а кое-где и начисто срубленные пулеметными очередями крылья, изодранная пулями и осколками обшивка, пробитые пушечными снарядами моторы, тут и там воронки от малокалиберных пятидесятикилограммовых фугасных авиабомб, несколько самолетов вообще сгорели практически дотла, оставив после себя только закопченные остовы винтомоторной группы. Словом, унылое кладбище некогда грозной боевой техники, теперь своим видом навевающей только печаль и тоску…

Тем большим диссонансом смотрелась бодрая и энергичная суета «арийских сверхчеловеков», которые деловито осваивали вновь захваченный кусок «Lebensraum im Osten» (жизненного пространства на востоке). Жадные до чужого добра представители Германского фатерланда, сытые, довольные жизнью и ходом войны (пока еще, с… самки собаки), беззаботно обживали и переделывали под свои запросы территорию аэродрома. На дальнем, противоположном краю поля стоял под разгрузкой еще один пятьдесят второй «юнкерс», брат-близнец недавно взлетевшего, на другой стороне расположилась пара небольших самолетиков и три немецких десантных планера, а по периметру наблюдались многочисленные штабеля бочек, ящиков, мешков, канистр и прочей тары со всяким разным военным и хозяйственным имуществом.

Обеспечивали всю эту радостную суету аэродромной команды, помимо трофейных лошадок, весьма обильные средства малой механизации в виде легких и тяжелых мотоциклов, из них пара с пулеметами, таскавших за собой легкие одноосные прицепные тележки. В такую легко помещается несколько патронных ящиков или столитровая бочка с топливом. А сами завоеватели с комфортом перемещали свои тушки из конца в конец аэродромного поля на велосипедах.

– Так, посмотрим, что тут у нас – что сегодня бог послал Альхенсу, – пародируя знаменитый роман Ильфа и Петрова, пробормотал Сергей, с высокого дуба разглядывая в бинокль жизнерадостную суету на аэродроме. – Ну, с нашими самолетами все понятно – вся техника битая, к эксплуатации по своему прямому назначению не пригодная. В настоящий момент интересует только как источник запчастей, а также съемного пушечно-пулеметного вооружения и боеприпасов… Вот еще реактивные снаряды надо будет собрать, очень они нам скоро пригодятся… И направляющие к ним не забыть, да… А чем порадуют завоеватели? О, еще один транспортный «юнкерс», – ну ты посмотри, прямо наваждение какое-то, или, как говорят отдельные любители всяких эзотерических учений, это знак. Знак в том смысле, что такой удобный и полезный в плане организации воздушного снабжения самолет у нас в пользовании будет смотреться совсем не хуже, чем у противника, и пользы очень много принесет. Воздушный мост снабжения при помощи его одного, конечно, организовать не получится, но в тот же Белосток, или даже под Минск слетать, важные сведения или документы быстро доставить, кое-чего отвезти-привезти – это легко. Да и захватить самолет сейчас, когда он спокойно и нараспашку стоит под разгрузкой, въезд на поле еще свободный, а все немчики на аэродроме расслаблены и не ожидают нападения – задача вполне реальная. А может, кстати, даже и не только его одного захватить – разгружают его энергично, видимо, интенсивность грузопотока здесь приличная, и, значит, скоро можно ждать второй такой же самолет, а это уже перспективы… Ишь, столпились у правого грузового люка, копошатся там, прямо как трудолюбивые муравьи… И что это интересно они из него такое габаритное, вытаскивают? Ну-ка, ну-ка! Полугусеничный мотоцикл они наружу тащат, вот оно что! Очень интересная машинка, специально разработанная в качестве легкого тягача и именно с условием, чтобы он при перевозке свободно помещался внутри пятьдесят второго «юнкерса». Его сначала для парашютных и горно-егерских частей планировали, а потом и на аэродромах оценили, как буксировщик самолетов и вообще, как многофункциональный тягач. В нашем случае это готовый буксировщик легких орудий и минометов, причем и по бездорожью, и по узким лесным тропам в составе малых маневренных огневых групп. Вещь!.. Будем брать…

Малые самолетики – тоже очень полезное приобретение будет. Это, судя по всему, «шторьхи», легкие самолёты разведки и связи, специально спроектированные в рамках концепции «короткий взлет и посадка». Могут садиться и взлетать где угодно, причем не только на дороги, но даже на поляну лесную сесть и взлететь могут… Немецкие десантные планеры – они нам, в принципе, сейчас ни к чему, только вооружение пулеметное с них снять… Зато теперь ясно, как немцы так быстро и легко аэродром захватили. Бомбежка, штурмовка, потом, под прикрытием огня своей авиации, посадочный десант, и вуаля, – осваивай новую линию снабжения войск, перебрасывай все нужное для войны…

Кстати о нужном, а натащить-то эти гребаные завоеватели сколько всего уже успели, мама дорогая! И сложено все культурно, аккуратно, с истинно немецким педантизмом. Причем, судя по количеству и ассортименту, немцы, используя Ю-52, организовывают на только что захваченный аэродром плечо снабжения, и скоро все эти штабеля начнут растаскиваться автотранспортом по разным частям и подразделениям на территории Белостокского выступа. Опять все правильно – аэродром расположен возле удобного рокадного шоссе, по которому можно весьма быстро перебрасывать то, что передовым наступающим частям нужно срочно: боеприпасы, топливо, легкое вооружение для быстрой замены вышедшего из строя, да и вообще, все, что может поместиться в «Тётушку Ю»… А уж помещается в нее немало… Причем, помимо «расходников», то есть боеприпасов, топлива, продовольствия и тому подобного, есть и разные особо нам полезные вкусности. Вон в тех здоровых оружейных ящиках, судя по их размерам и стоящим рядом специальным металлическим коробам с пулеметными лентами, новенькие пулеметы МГ-34 должны быть уложены. А значит, и другое стрелковое вооружение под немецкий патрон здесь найдем… в довесок к самим патронам. И еще, помимо всего остального добра, здесь обязательно должны найтись гранаты, мины, взрывчатка и средства взрывания… В общем, как говаривал приснопамятный Жорж Милославский в комедии Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию»: «Это я удачно зашел!» Так, хорошо, теперь – как и чем наши доблестные арийские завоеватели собираются свое добро охранять и оборонять? Нет, ну что тут скажешь, – непроизвольно поморщился Сергей, опуская бинокль, – знаменитый немецкий орднунг, точнее «Ordnung muss sein» в действии – все делается как положено и в полном соответствии с инструкцией. Положено прикрывать аэродром, пусть даже не свой, а совсем недавно захваченный, средствами ПВО – пожалуйста. По краям поля на перекрещивающихся курсах уже установлены две скорострельные 20-миллиметровые автоматические зенитки 2 cm FlaK 38. Отличные, кстати, зенитки, скорострельные, мобильные, простые по устройству и неприхотливые в использовании, пригодные не только самолеты сбивать, но и с наземной легкой бронетехникой бороться.

Сергей, высмотрев зенитки с дежурными расчетами в бинокль, только злобно сплюнул.

– Ну вот, нате, возьмите… Посмотрите только, какие цацочки… А у нас, блин горелый, все, как всегда! Наши «специалисты» черт-те сколько мудохались, типа пытаясь наладить производство 20-миллиметровой автоматической зенитки, просто на блюдечке преподнесенной нам немцами в том же 1930 году, когда они сами приняли эту зенитку на вооружение, – так и не смогли. И ведь немцы, причем за большие деньги в валюте, между прочим, предоставили нам всю техническую и технологическую документацию, а вдобавок к ней – два работающих образца пушки в металле, да все без толку… А потом говорят: «Сталин кровавый тиран… Сталин за срыв планов производства расстреливал и наказывал по малейшему поводу и даже без повода…» Вот тут товарищ Сталин явно недосмотрел и недонаказал, да… И вот теперь, за неимением мобильных отечественных зениток, ничего не остается, как захватывать и осваивать трофейные немецкие.

Положено, чтобы охраняемый периметр был защищен от свободного доступа не только активными (караулы, патрули), но и пассивными (ограждение) средствами охраны, – пожалуйста. Уже вкопаны по периметру поля деревянные столбы в два ряда, уже прокладывается по ним ограждение из колючей проволоки… Стоп, а это что такое? Неужели и здесь без наших пленных не обошлось?

Сергей чуть подкрутил настройки бинокля и присмотрелся внимательнее – точно, так и есть! Колючку тянула группа пленных, человек десять, а контролировали и подгоняли их несколько вооруженных солдат из аэродромной охраны. Вторая, более многочисленная группа пленных, тоже под надзором и подгоняемая пинками солдат охраны, работала у подходящей к аэродрому грунтовки, сооружая из свеженапиленных досок помещение контрольно-пропускного пункта и копая рядом яму под будущее пулеметное гнездо, а режим охраны пока обеспечивал стоявший чуть в стороне мотоцикл с пулеметом.

– Ну да, ну да, как же. Трудолюбивая немецкая нация, педантичные и дисциплинированные любители пресловутого «немецкого порядка». Вот только порядок свой, получается, они любители организовывать чужими руками, и это еще в Первую мировую проявилось, когда наши пленные у них в Германии на фермах и заводах горбатились. И сейчас – вот вам, пожалуйста – снова нашли себе бесплатную рабочую силу, а мне теперь думай, голову ломай, ур-р-роды, – Сергей в очередной раз злобно сплюнул, пробормотал пару ругательств и вернулся к наблюдению, напряженно просчитывая новые варианты атаки в связи с неожиданным изменением обстановки. Потому что пленные на территории аэродрома, да еще вне первоначального плана, да еще вперемешку с вооруженной охраной – это проблема. Если бы без них, так вообще не предвиделось никаких сложностей: загоняй прямо на поле колесную броню, первым делом дави зенитки сосредоточенным огнем, а потом пали вокруг, во все, что пытается оказать сопротивление. Ну, еще старайся по возможности не зацепить немецкие самолеты, чтобы потом меньше возиться с их ремонтом. И на этом все, потом останется только осваивать трофеи. Так, собственно, Сергей все и планировал изначально.

А с пленными… с пленными все гораздо сложнее, потому что их в предстоящем огневом контакте если не мы, так немцы уполовинят, это как минимум, а это очень плохо и это нам категорически не подходит… Надо думать. С другой стороны, пленные на территории аэродрома – это не только плохо, но и хорошо, потому что при определенных условиях они же нам и помогут охрану заломать… Поэтому, учитывая вновь открывшиеся обстоятельства, план штурма аэродрома немного меняется, и действовать мы будем так…

Когда по грунтовке, ведущей от шоссе к аэродрому, в облаках пыли обозначился родной германский полугусеничный бронетранспортер «Ханомаг-251», а за ним вереница германских же грузовиков «Опель-Блиц», никто из завоевателей, обживающих чужой аэродром, ни тревоги, ни опасности не ощутил. Ну, едут собратья по оружию в гости или уже под погрузку, ничего особенного, за два года кампаний в Европе такое не раз бывало. И то, что немецкие грузовики через один перемежались советскими пушечными броневиками, тоже никого не встревожило – трофеи, это известно, непобедимый вермахт сейчас много трофеев захватывает, им, вон, целый аэродром трофеем достался, со всем содержимым. А то, что едущие в гости свои трофеи сюда притащили, так это тоже только их дело – мало ли откуда камрады прибыли и куда потом отсюда поедут, может, сразу в бой.

Вот только то, что неожиданные гости уже приехали, а ни охранный периметр, ни контрольно-пропускной пункт еще не оборудованы и поэтому встретить их как полагается, с взаимными приветствиями у входа, сейчас нет никакой возможности, это плохо, это перед гостями неудобно получилось. И все неудобства из-за ленивых славянских свиней, захваченных здесь же, на аэродроме, которых прозорливое начальство люфтваффе не стало отправлять в лагерный сборный пункт и оставило тут, для выполнения тяжелых и грязных работ. А они, эти ленивые унтерменши, не ценят хорошего к ним отношения и работают нехотя, из-под палки, вот и не успели… А останавливать сейчас колонну у недостроенного остова КПП – так это будет выглядеть, мягко говоря, совсем уж непрезентабельно. Да и господин лейтенант, взирающий из головного бронетранспортера на строительство КПП, смотрит так недовольно и даже презрительно, что… пусть лучше едут, как ехали, куда там им надо…

Поэтому останавливать колонну, уже выезжающую на летное поле, никто не стал. А когда старший наряда охраны КПП, провожая технику взглядом, увидел, что гости, въезжая на аэродром, ведут себя странно и прямо от въезда их броневики разъезжаются по периметру, беря территорию под контроль, а пара броневиков уже развернула свои башни в сторону зениток, подавать сигнал тревоги было поздно. Возле КПП остановился крайний в колонне грузовик, из-за него вывернул мотоцикл с пулеметчиком в коляске, уже готовым к открытию огня, а из кузова грузовика, казавшегося до этого пустым, вдруг горохом посыпались на землю вооруженные бойцы в советских гимнастерках, очевидно, до поры лежавшие там на полу…

Сказать, что все враги на аэродроме оказались безобидными зайчиками и захват произошел без единого выстрела, значит покривить против истины – пострелять пришлось. И виноваты в этом оказались как раз те самые зенитчики, что было вполне ожидаемо, – они и по службе своей в готовности сидели, и реальный боевой опыт отражения внезапных воздушных атак имели, еще по войне в Европе. Нет, предотвратить захват аэродрома они, конечно, не смогли бы – не то соотношение огневых сил и средств, но большие неприятности, от уничтоженной брони до серьезных безвозвратных потерь личного состава, доставить смогли бы. Заметив подозрительные перемещения неизвестных броневиков, берущих под контроль территорию аэродрома, и вроде как пустые грузовики, которые сразу от въезда, один за другим, потянулись по краю летного поля в сторону, чтобы не перекрывать броне секторы обстрела, потом остановились, и из их кузовов вдруг начали выпрыгивать вооруженные бойцы в советском обмундировании, зенитчики возбудились, проворно развернули свои зенитки с неба на землю и уже изготовились к открытию огня, но… Первыми успели пострелять снайперы старшины Авдеева, заранее занявшие позиции вокруг аэродрома, а броневикам потом осталось только короткими пулеметными очередями отгонять от обезлюдевших зениток некоторых излишне ретивых вояк, которые то ли не поняли с первого раза, то ли очень уж хотели стать героями фатерланда (и, надо сказать, некоторые таки стали – посмертно).

Пленные, заслышав первые выстрелы, на которые отвлеклись их охранники, сориентировались быстро, что тоже было не удивительно – среди них, как потом выяснилось, были и летчики, причем летчики-истребители, а у них реакция и навык действий в быстро меняющейся обстановке будь здоров. Не имея развитых умений рукопашного боя, охрану, слегка растерявшуюся от наглости атакующих действий этих русских, казалось бы, уже сломленных и гонимых от границы, пленные задавили числом, да и бойцы из грузовиков подоспели, помогли. Серьезные потери были только возле КПП, поскольку там и охраны было побольше, и автоматы у той охраны имелись – ох, как же не любил Сергей такие моменты, ненавидел просто. А уж когда не только бойцы в атаке гибнут, но и ценные военные специалисты, которым, вообще-то, в рукопашной совсем не место, так и подавно. Оттого, выслушав доклад о потерях, настроение возымел прескверное, а выслушав обстоятельства захвата аэродрома немцами, помрачнел еще больше.

Этот полевой аэродром изначально имел статус вспомогательного, предназначенного для рассредоточения и обеспечения боевой работы истребительных частей 9-й смешанной авиадивизии (сад) 2-го (Белостокского) участка прикрытия госграницы, а также как аэродром подскока легкобомбардировочного полка этой же дивизии, дислоцированного значительно дальше от границы, в районе Волковыска. Соответственно, здесь имелась небольшая аэродромно-техническая команда, кое-какие запасы боеприпасов и запчастей, а также топлива и прочих эксплуатационных материалов. Перед самой войной истребительные полки 9-й сад начали перевооружать на новейшие истребители МиГ-3, и сюда временно, до момента передачи в другие части, начали переброску «ишачков» и «Чаек», где их, вместе с перегонявшими их летчиками, в первые же часы войны застал бомбово-штурмовой налет авиации противника.

Зенитного прикрытия аэродром не имел – средств ПВО и на штатные-то аэродромы базирования не хватало, не говоря уже о запасных и вспомогательных. Не имел и частей наземной охраны (обороны) – это уже головотяпство командования. Впрочем, в той чехарде с расформированием тыловых частей авиационного обеспечения и созданием «районов авиационного базирования» (РАБ) со сложной структурой подчиненности батальонов аэродромного обслуживания, затеянной командованием ВВС весной 1941 года (ни раньше ни позже, а как раз перед самой войной – уму не постижимо!), это головотяпство уже даже не особо и удивляло.

В результате авиация противника сначала спокойно, в комфортных условиях отсутствия зенитного противодействия, уничтожила наши самолеты на земле, а потом на специализированных десантных планерах доставила на аэродром немецких десантников, которые быстро подавили слабое и неорганизованное наземное сопротивление и завершили захват аэродрома со всеми его ресурсами, включая пленных. Потом десантников, уже на автомобилях, перебросили куда-то еще, а трудолюбивые «юнкерсы» начали переброску сюда сначала подразделения наземной охраны, а потом и аэродромно-технических специалистов, которые к моменту обратного захвата аэродрома практически успели подготовить его к бесперебойной работе в интересах вермахта…

После боя, пока бойцы атакующих групп, сами немного ошалевшие от своей быстрой и столь впечатляющей победы, веселыми матерками и молодецкими пинками собирали в кучу плененных врагов – гитлеровцев брали в плен, что называется, «по факту», а если точнее, то по факту удара прикладом в зубы, поскольку, ввиду неожиданности и скоротечности огневого контакта, никто из этих горе-вояк осмысленно бросить оружие и поднять руки просто не успел, – Сергей, все еще злой и раздраженный потерями, а потому сам испытывающий сильное желание съездить пару раз «по наглой арийской морде», дабы не сорваться в присутствии подчиненных – невместно – отошел в сторонку, чтобы немного успокоиться и попутно осмыслить результаты.

«Ну, так. Подведем некоторые предварительные итоги, или, как любят говорить в здешних “местечках”: таки шо мы имеем с гуся?»

Сначала общие итоги.

Аэродром захвачен, и это есть гут, это есть очень хорошо, поскольку теперь опасность переброски сюда немецкой авиации или дополнительных наземных сил, чтобы душить нас в Суховоле, снята (по крайней мере, временно, до момента, когда и если мы его отдадим). А значит, основная цель, ради которой мы сюда примчались, выполнена. Аэродром захвачен быстро, относительно тихо и с минимальными потерями с нашей стороны, что, учитывая общую внеплановость и сумбурность подготовки операции, а также весьма низкий уровень как личной, так и командной обученности и тренированности (пока еще) наших бойцов, можно признать отличным результатом.

Второй, и немаловажный, результат – захватом этого аэродрома мы немцам если и не поломали совсем, то очень сильно осложнили всю их военную логистику в полосе наступления как минимум дивизии, а то и армейского корпуса. Потому что теперь им придется сначала выяснять, что произошло с аэродромом, потом пытаться осмыслить новую для них реальность – презренные унтерменши, оказывается, могут не только бессильно и беспорядочно отступать, но и нехило так врезать по зубам на противоходе, до легкого сотрясения мозга, – потом планировать пару попыток аэродром отбить. И только потом, если отбить не удастся, искать новые пути и способы организации снабжения, переброски войск и грузов. А это мало того что снова лишнее время и потеря темпа наступления, так еще и острый кол в ж… то есть горсть пыли в глаза их штабистам. Потому что по воздуху им сюда – уже кукиш с маслом, а ножками, по земле, так это когда и как они еще организуются… Да и если все удачно сложится и мы чуть позже еще рокаду Гродно – Ломжа им перекроем, вот тогда будет немецким штабным аналитикам настоящий праздник, тогда пускай они потренируются, переброску и обеспечение войск заново, уже через другие транспортные узлы налаживая. Кстати сказать, именно немецкие штабисты, и вообще вся германская штабная школа в целом, отличаются крайне высоким педантизмом планирования, скрупулезностью учета всех мелочей при разработке операций любого уровня. Плюсы этого – учет большого числа факторов, в том числе разных мелочей, за счет чего потом обеспечивается грамотное и своевременное обеспечение боевых операций всем необходимым. Минусы – очень они не любят всякие неожиданности, и при резком изменении тщательно разработанных, согласованных по всем направлениям планов их штабную систему натурально заклинивает, а тогда скорость и адекватность принятия решений по изменившейся обстановке очень сильно падает… И это нам тоже в преимущество пойдет.

Ну, и третье – так сказать, бонус победителю – это много всяких ценных и полезных ресурсов, которые мы на этом аэродроме захватили. И прежде всего, из категории приятных неожиданностей, это наши пленные, причем не абы какие, а подготовленные еще до войны, без урезания и сокращения программ в условиях военного времени, авиационные специалисты и пилоты, ресурс очень ценный.

Теперь результаты атаки подробнее, по пунктам.

Пушечные броневики снова проявили себя отлично, и это в очередной раз показывает, что колесная броня, при условии грамотного применения, очень эффективна и в определенных ситуациях оказывается полезней танков. Вот, к примеру, как сейчас – будь у нас вместо колесных броневиков те же пушечные Т-26, мы бы за сегодня ни за что не успели и у лагеря пленных пошалить, и потом сюда, к аэродрому, добраться, да еще крюк через Сотникова сделать.

Вообще, колесная броня, особенно пушечные БА-10, которых у нас перед войной было много, практически столько же, сколько у германской армии танков всех модификаций, в моем времени себя в боях особо не проявила и особой роли не сыграла, да и потеряна была практически вся в первые дни войны. А здесь, повторюсь, при условии грамотного применения да при наличии дорог и сухого летнего периода, мы с нашей колесной броней как минимум до сентября резвиться сможем, и это тоже наше преимущество, которое, при правильной организации, нам много хорошего принести сможет. При ведении атакующих действий есть, правда, нюансы в виде развитой немецкой ПТО, но и тут не все так плохо, есть варианты, главное – не бросаться очертя голову в неподготовленные атаки на подготовленную оборону…

Пехота, а именно недавно сформированные из лагерных пленных боевые группы – чуть похуже, но, учитывая обстоятельства и уровень личной подготовленности, тоже очень неплохо. Безвозвратных потерь нет, из пятнадцати раненых только пять серьезно и два тяжело – их сегодня ночью, после штурма Суховоли, вместе с Кузнецовым надо будет в Сокулку, в госпиталь отправить. Боевой дух и так был высок, а сейчас еще и шальное ощущение легкой победы добавилось – орлы! Конечно, надо будет попозже с наблюдателями побеседовать и все действия отдельно собрать – и для методического обеспечения, и для истории (в том числе для подтверждения в НКВД боевого пути бывших пленных), но основной костяк атакующих групп для штурма Суховоли у нас почитай уже есть.

Отдельно стоит отметить работу снайперской группы старшины Авдеева – они вообще проявили себя выше всяких похвал. В частности, аэродромные зенитки вообще достались нам целыми только благодаря снайперам. Без их деятельного участия в судьбе зенитных расчетов те открыли бы огонь по броне, броня по ним, и в результате зенитки раздолбали бы в хлам… Да и броня без потерь не обошлась бы. На будущее, надо будет продумать тактику максимально широкого применения снайперов и снайперских групп в боевых действиях – везде, где только можно.

Пленные с аэродрома… Вот по этому вопросу результаты не очень, именно у них самые серьезные потери, в том числе безвозвратные. Это и понятно: без оружия, без особых навыков, без заранее согласованных действий кинулись на вооруженную охрану, а там, в суматохе рукопашной свалки… Вот тебе и убитые, но тут уж ничего не поделаешь, а ля герр ком а ля герр. Вдвойне обидно, что погибли специалисты летного и технического состава, готовить которых сложно, дорого и долго. С другой стороны, что им делать-то было, увидев нашу атаку, – в сторонке постоять? Да и если бы не мы, то они все, пожалуй, так и сгинули бы в фашистском плену бесславно, а так у них теперь снова шанс и за себя, и за своих погибших товарищей отомстить, по специальности. Да вот прямо сейчас пусть и начинают: пилотам – вражескую авиационную технику осваивать, благо пленные немецкие летуны под рукой; техникам тоже дело найдется – пусть начинают скручивать, снимать и стаскивать в кучу все мало-мальски полезное оборудование, инструмент и прочее. Если аэродром потом придется сдать, чтобы опять все это противнику не оставлять.

И вот еще что по вопросу немецкой авиации – судя по тому “юнкерсу”, что отсюда взлетел, когда мы на подъезде были, люфтваффе сюда карусель снабжения организовало: один разгружается, второй летит со своего аэродрома, третий летит на свой аэродром – минимум три самолета должно быть задействовано. Тогда, учитывая, что плечо здесь небольшое, а захваченный нами самолет практически разгрузили, второй “юнкерс” вот-вот подлетать должен. И его самое время как следует встретить, чтобы, значит, сел он культурно и ничего ему в этом не помешало, не насторожило. А это значит: броню лишнюю под деревья, пленных немцев туда же, суету на поле наши летчики и техники создавать будут, частично в немецкой форме. А чтобы внепланово стоящий до сих пор здесь “юнкерс” картину не испортил, его надо будет откатить в сторону и открыть капоты моторов – типа поломку или неполадки устраняют. Тогда, если повезет, мы и второй транспортный самолет захватить сможем, а это, с учетом планеров, которые они за собой таскать смогут, уже перспективы…

Теперь – наши дальнейшие действия. В свете всего вышеизложенного, аэродром нам теперь надо держать по-любому, и как можно дольше. Если не нам на пользу, то есть именно как аэродром для боевой работы наших ВВС, так хоть противнику во вред.

Как это у нас получится? Может довольно удачно получиться, потому как не думаю, что немцы слишком большие силы на его освобождение именно теперь смогут найти, у них, педантов, все вперед расписано было, и все ресурсы сейчас на механизированные клинья, что вгрызаются в нашу территорию, брошены, и авиация в том числе. Да, при планировании общего наступления от границы, клиньями к Белостоку и потом к Минску, они выделили силы и средства на захват второстепенного аэродрома – так то ведь для организации своих линий снабжения, и это было и логично, и рационально. А сейчас, когда мы им ссаными тряпками слегка по мордасам их арийским надавали, логистику поломали, самолеты захватили, да и много чего полезного, уже перевезенного сюда, где они снова ресурсы на повторный захват аэродрома возьмут? Это при том, что верхнее командование люфтваффе сейчас не знает ни обстоятельств захвата аэродрома, ни наших сил и средств, которые мы собираемся задействовать для его обороны. Отсюда вывод: до следующего утра, а скорее даже до следующего вечера особо настойчивых попыток отбить аэродром не будет, скорее всего, только воздушная разведка, потом штурмовой налет, и пока все. Это с воздуха, с земли, я думаю, тоже ничего серьезного немцы организовать не успеют, но перестраховаться надо. Поэтому поступим так: в обороне оставляем пару пушечных броневиков и Т-40 с ДШК в качестве весомого аргумента ПВО и ПТО и, кроме того, до взвода пехоты. Из свежих трофеев – обе зенитки, а зенитчиков мы с собой очень кстати захватили, и пулеметные мотоциклы в качестве дальних дозоров. Зенитки, кстати, вещь, и их нам обязательно, при любом раскладе, с собой забирать нужно. Поставим в кузова грузовиков, как и сами немцы частенько делают, и получим мобильную, мощную, высокоэффективную огневую точку, как против авиации, так и против легкой бронетехники. Это, пожалуй, прямо сразу сделать нужно, времени не теряя, а потом останется только переставлять их на разные, заранее подготовленные, позиции.

С этими силами, да еще на подготовленных огневых позициях и при грамотном командовании, – а уж Павел Егорович не подкачает, я уверен, – они тут даже пару дней боев продержаться смогут, если вдруг форс-мажор какой у нас под Суховолей выйдет. Но это я так, перестраховываюсь. Так что все у нас сегодня ночью должно получиться в лучшем виде… Ладно, сейчас задачи раздам, и будем готовиться к выдвижению…»