42. Эш
Пьюджетский анил
Эш смотрел прямо перед собой. Стены анила он видел лишь боковым зрением – они темнели справа и слева мрачной дымкой. Мимо пролетали года, отличавшиеся друг от друга лишь цветом и плотностью густого дыма.
1989… 1992…
Дороти пробралась в кабину пилота и села рядом.
– Как она? – спросил Эш.
– Состояние стабильное. Чандра достала пулю, – сообщила Дороти и устроилась поудобнее, повернувшись к нему лицом. Эш продолжал смотреть прямо перед собой, лишь краешком глаза уловив это движение.
Она не касалась его, но в выражении ее лица было что-то такое, от чего по коже пробежали мурашки.
– Она в сознании? – уточнил он, не отрывая взгляда от ветрового стекла.
– Да. Они с Чандрой даже переговариваются, – ответила Дороти, вскинув руку и рассеянно коснувшись медальона на шее. Она часто так делала, когда погружалась в задумчивость, и Эшу стало немного не по себе от мысли, что он уже успел настолько привыкнуть к этому жесту.
Он нагнулся вперед и вынул из кармана маленькую склянку с ЭВ.
– Подержи, пожалуйста.
Дороти, нахмурившись, взяла стеклянный сосуд в руки и принялась его разглядывать. В нем плескалась сверкающая жидкость, похожая на расплавленный солнечный свет. Но потом над судном пробежала тень, и содержимое сосуда стало больше похоже на жидкую сталь.
– Что это такое? – изумленно спросила Дороти.
– Экзотическое вещество. Красота, правда?
Она рассеянно кивнула, наблюдая за клубами голубого тумана, внезапно возникшими в сосуде.
– Я видела, как ты забираешь эту штуку из «Темной звезды», – призналась она и перевела озадаченный взгляд на приборный отсек. – Погоди, а она разве не должна быть внутри корабля?
– Видишь ли, у «Второй звезды» приборный отсек расположен снаружи, в отличие от «Темной звезды». Иными словами, восполнить запасы ЭВ в полете не получится.
– Но это не страшно?
Эш остановил взгляд на шкале ЭВ. Стрелка по-прежнему колебалась на отметке «15 %», что его не на шутку тревожило. Новая порция ЭВ сможет защитить их лишь в том случае, если ее разместить правильно. Пока она лежит на коленях у Дороти, от нее нет никакого толка.
– Надеюсь, – ответил он.
На мгновение повисла тишина, а потом Дороти со вздохом сунула руку в карман и достала маленькие медные часы.
– Пожалуй, пора тебе их вернуть.
Эш посмотрел на часы, но лишь спустя миг узнал их по толстой золотой цепочке и засечкам по краям циферблата. Он инстинктивно нащупал карман, где они раньше лежали.
– Быть такого не может! – воскликнул он.
– Старомодные они какие-то, – заметила Дороти, разглядывая часы. Золотая цепь выскользнула у нее из пальцев. – В мое время у всех мужчин такие были, – добавила она и вложила часы Эшу в ладонь.
– Это папины, – сказал Эш. Раньше бы его, пожалуй, разозлило, что она посмела похитить семейную реликвию. Но сейчас его это только умилило – так умиляют нас порой чужие недостатки. – По идее, вы с ним жили примерно в одно время.
– Честно говоря, у путешественника во времени я рассчитывала найти что-нибудь поинтереснее да подороже, – сказала Дороти, и губы у нее лукаво дрогнули, словно она дразнила его. Вот только эти насмешки были ни капельки не похожи на те, которыми она его осыпала, когда они только познакомились. Тогда ему казалось, что ей от него что-то нужно. Теперь же его не покидало чувство, что она просто хочет его посмешить.
– Ну что ж, в следующий раз выбирай путешественника побогаче!
– Обязательно! Может, посоветуешь кого?
Эш не сдержал смеха, но тут же осекся, смутившись. Веселиться после того, как Зору ранили, было не слишком-то уместно, но от мысли, что ей ничего не грозит – во всяком случае, пока, – его охватила удивительная беспечность.
Да и аромат волос Дороти кружил ему голову. Она была так близко…
Эш прочистил горло.
– Ну что ж, теперь твоя очередь отвечать по совести, – сказал он и кивнул на медальон. – Небось своровала его у какой-нибудь милой старушки?
– Почти. Старушка была совсем не милая, а воровала не я.
Эш затих, надеясь, что тишина расположит Дороти к откровениям, но та на приманку не клюнула и не стала рассказывать историю. Он сощурился, разглядывая гравировку.
– Это что, кошка?
– По-моему, собака. Мне медальон достался уже с рисунком.
– Ну, ясно. – Эш сглотнул и снова перевел взгляд на ветровое стекло. Руку он спрятал в карман и крепко сжал старые часы.
Эта вещица была его собственной машиной времени. Надо было только стиснуть ее в кулаке – и Эш тут же переносился в 1945-й, на большое кукурузное поле и видел ферму Эшеров, темневшую на фоне закатного солнца. В день, когда ему подарили эти часы, он стоял у края грязной дороги, положив у ног вещевой мешок, и смотрел на далекую черную точку, которая все приближалась. Вскоре она превратилась в автобус, который увез его в летный лагерь, за тысячу миль от фермы. Эшу еще ни разу не приходилось бывать так далеко от дома.
Еще до прибытия автобуса отец вложил ему в руку старинные часы.
– Непременно выживи, – сказал Джонатан Эшер-старший, сжав ладони сына в своих. – Пообещай, что вернешься.
Эш выпустил часы и вынул руку из кармана. Когда он спросил Дороти о медальоне, он ожидал услышать что-то похожее. Короткую историю из прошлого, которая хоть немного приоткроет завесу тайны, объяснит, кем была Дороти, пока не отыскала его в лесу и не проникла тайком к нему на борт.
– Ты в Бога веришь? – спросил он, покосившись на нее.
Дороти начала проворно заплетать косу. Пальцы у нее работали быстро и ловко.
– Никогда не видела в этом особого смысла, – призналась она. – А ты?
– А я был католиком.
– Был?
Эш пожал плечами. Не то чтобы он совсем утратил веру – скорее, ее место заняла наука. Мастерская Профессора стала для него церковью, а «Темная» и «Вторая звезда» – алтарями.
– Дословно не припомню цитату, но в Библии сказано, – начал он, немного помолчав, – что Господу еще до твоего рождения известно, когда ты умрешь. Что дата твоей смерти предначертана.
– Ты в это веришь?
Эш сглотнул.
В самом деле, верит ли он в это?
Он вновь вспомнил белые волосы и черные волны. Нож, бьющий его под ребра. Раньше он считал, что это можно предотвратить. Но надежда погибла, когда он узнал, что Профессора больше нет. Когда увидел под капюшоном у Квинн Фокс белые пряди.
Теперь он был твердо уверен, что пророчество сбудется – и не важно, что он изо всех сил пытается этого не допустить. Он не знал, чем объяснить эту уверенность, но будущее неотвратимо спешило к нему, точно автобус по пыльной дороге. Пока что оно лишь темнело вдалеке маленькой точкой, но с каждым мигом приближалось.
– Похоже на принцип путешествий во времени, да? – сказала Дороти, отвлекая Эша от мрачных мыслей. – Раз Бог знает, когда ты умрешь, стало быть, ему известно вообще все, что с тобой случится. Выходит, наши судьбы предопределены, и их никак не изменить.
Черная вода. Мертвые деревья. Эш кивнул, не осмеливаясь рассказать, что творится у него в душе.
Дороти рассмеялась, но как-то горько.
– Ну и в чем тогда вообще смысл? Если наша жизнь уже расписана во всех подробностях, зачем вообще жить?
– А тебе разве не интересно, чем все закончится?
– Если ничего нельзя изменить – то ни капельки, – ответила Дороти. Ее пальцы остановились, оставив на кончике косы несколько дюймов бесподобных кудряшек. Эш не мог отвести от них взгляд. В голове пронеслось: а если потянуть за локон, распрямится ли он? Или вернется в прежнюю форму, точно упругая пружинка, как только он его отпустит?
Дороти облизнула губы.
– Ты собираешься вернуть меня назад? В 1913-й? – спросила она.
Эш перевел взгляд с ее волос на лицо, а потом вновь на волосы. Смотреть ей в глаза было невыносимо. Казалось, она ждет от него каких-то слов, но он не в силах был их произнести. Под ребрами запульсировала боль, но не реальная, а призрачная, явившаяся прямиком из воспоминаний.
– Я бы с удовольствием осталась, – сказала она, и в ее голосе не прозвучало ни одной заискивающей нотки. Слова срывались с губ, сталкиваясь друг с другом, точно неуклюжие щенята. – Ты говорил, что мне тут не понравится, но это не так. Мне понравилось. Очень.
«Скажи ей!» – подумал Эш. Но как сказать девушке, которую ты всего один раз поцеловал, что не можешь быть с ней, потому что тебе суждено влюбиться в другую, жестокую и беспощадную?
Вдалеке полыхнула молния. Стрелка на датчике ветра дрогнула. Эш окинул датчики внимательным взглядом, а когда силы оставили его, не выдержал и поднял глаза на Дороти.
Выглядела она ужасно. Волосы растрепанные, кудряшки торчат во все стороны, коса почти расплелась. На вороте рубашки – дырка, обнажившая бледные грязные пятна на шее.
Но в этом облике не было притворства. И теперь она казалась ему еще прекраснее, чем раньше.
– Разреши мне остаться с вами, – продолжила она. – С тобой. Стать одной из вас…
«Черная вода, – подумал Эш. – Мертвые деревья».
Зора говорила, что, если он влюбится в Дороти, страшное будущее может и не наступить. Но ведь то было вовсе не проклятие, от которого можно избавиться. И не пророчество, которое может и не сбыться.
А настоящее, самое что ни на есть искреннее воспоминание, а воспоминания ведь неизменны, их постфактум не подправить. Раньше Эш этого не понимал, но теперь все встало на свои места. Он помнил события из будущего, и это значило, что они и впрямь произойдут. И никакие поиски Профессора и поцелуи с красавицами из прошлого уже этому не помешают.
А значит, нужно мужественно принять неизбежное. Как принял бы его отец. А настоящий мужчина не станет утаскивать дорогого человека за собой в бездну лишь потому, что боится падения.
Дороти коснулась его руки – легко-легко, точно перышко.
– Эш…
– Не могу… – Он хотел рассказать ей о превспоминании. Очень хотел, но в последний момент не хватило сил. Он мотнул головой и отдернул руку. – Не могу, и все.
