Глава 35

Фиона дала исчерпывающие показания полиции, и врачи разрешили ей уехать домой. Она достала из сумки, которую ей привез Малкольм, свою одежду и потратила 45 минут, чтобы медленно натянуть белье, джинсы, футболку и толстовку на молнии. Жар спал, но она все еще чувствовала слабость и усталость, а ее мышцы как будто были вылеплены из мягкого масла. Она надела носки и прошла в уборную рядом со своей палатой, где как следует умылась. Лицо в зеркале показалось ей призрачным: кожа белая, как воск, под глазами залегли тени. Рыжие волосы показались ей слишком яркими в электрическом свете на фоне белизны кожи. Она завела их за уши и опустила глаза к раковине.

Закончив умываться, она вышла из уборной, закрыла за собой дверь – и замерла на месте.

Посреди палаты стояла женщина, невысокая, но державшаяся очень прямо, с коротко подстриженными седыми кудрявыми волосами. В шерстяном пальто, перетянутом поясом в талии. Руки она держала в карманах. Женщина обернулась на звук закрывающейся двери и посмотрела на Фиону, приподняв одну бровь. Это была Маргарет Иден.

Фиона уставилась на нее. Сцена выглядела настолько нереальной, что у нее закружилась голова.

– Что вы здесь делаете? – спросила она.

– Я пришла к вам, – ответила Маргарет.

Даже в своем состоянии Фиона ни на секунду не поверила, что Маргарет Иден есть дело до ее здоровья.

– С какой целью?

Маргарет не двинулась с места и не вынула рук из карманов дорогого пальто.

– Фиона, – сказала она наконец, – кажется, нам есть о чем поговорить.

Фиона сделала еще один шаг вперед и прислонилась к дверному косяку.

– Я знаю, кто вы такая.

– Правда? – в голосе пожилой женщины звучало любопытство, но не беспокойство.

– Да. – Фиона почувствовала, как ее вспотевшая ладонь скользит по двери. – Вы – Кейти Уинтроп.

Она не могла сказать, какой реакции Маргарет ожидала, но уж точно не думала, что та облегченно вздохнет и широко улыбнется. А потом обернется и крикнет через плечо:

– Девочки, она все знает!

В комнату вошли две женщины. В одной из них, высокой и статной, Фиона узнала Роберту Грин. Вторая была ниже ростом и полноватой, с добрыми глазами и короткой стрижкой. «Это Сисси Фрэнк, – подумала Фиона, – или как там ее сейчас зовут».

– Приятно познакомиться, милая, – сказала Сисси, пожимая Фионе руку. – Ох, да присядь же. Кейти, девочка еще нездорова. – Сисси вздохнула и посмотрела в глаза Фионе: – Иногда она совсем не думает о чувствах других людей.

Фиона снова повернулась к Кейти.

– Когда мы с вами познакомились, вы сказали, что не учились в Айдлуайлде.

– Я соврала, – пожала плечами Кейти. – Иногда приходится это делать. Как вы поняли, что это я?

– Я читала ваше личное дело. Ваше полное имя – Кэтрин Маргарет Уинтроп. Сначала я не придала этому значения, но потом уточнила у Энтони вашу девичью фамилию. И все стало на свои места.

Кейти рассмеялась:

– Все верно, это не государственная тайна. Я просто не афиширую свое прошлое, вот и все.

– Как вам это удалось? – спросила Фиона, подходя к кровати и присаживаясь на краешек. – Как вы сменили имя? И почему?

Кейти все еще стояла, держа руки в карманах. «Красавица, но при этом не особо правильная. Дня не проходило, чтобы она не нарушала дисциплину», – говорила Сара Лондон о Кейти Уинтроп. Теперь, когда та смотрела на Фиону сверху вниз, Фиона видела в ее изогнутых бровях и твердой линии скул черты той девушки, которой Кейти была 64 года назад.

– Ну, для начала я вышла замуж за Джозефа Идена, – сказала она. – Я больше не желала быть Кейти. Хотела все оставить позади – и свою семью, и Айдлуайлд. Кроме девочек, конечно. Родители всегда меня стыдились, а в браке с Джозефом я могла об этом забыть. Я была молода и думала, что могу начать все с нуля. Я сказала Джозефу, что имя Кейти мне никогда не нравилось и что я хочу, чтобы меня называли моим вторым именем – Маргарет. Что моя жизнь школьной хулиганки закончилась, и теперь я его жена. – Она пожала плечами. – Он был только за.

– Кем был Джозеф Иден? – спросила Фиона.

– Моим братом, – вступила в разговор Сисси. Она подвинула себе стул и села лицом к Фионе, как будто у них намечался долгий разговор. Кейти осталась стоять, а Роберта подошла к окну и отвернулась, не переставая прислушиваться к происходящему. – Точнее, сводным братом. У нас общий отец.

– Брэд Элсмер, – сказала Фиона.

Снеси моргнула:

– Об этом вы прочли в моем деле?

– Какая разница, что я там прочла? В итоге Кейти вышла замуж за незаконного сына вашего отца, верно?

– За его наследника, – сказала Роберта от окна. Голос у нее был низкий, а тон приказной, поэтому все посмотрели на нее. – Пускай и за незаконнорожденного, но других сыновей у Брэда Элсмера не было. Так что тот включил его в завещание.

– Понятно.

– Полагаете, с моей стороны это был холодный расчет, – сказала Кейти. – Вижу по вашему лицу, Фиона. Вы уже считаете меня манипуляторшей. Когда я встретила Джозефа, мне было шестнадцать лет, и мы подождали до свадьбы еще два года. Я решила взять свою жизнь под контроль, чего бы это мне ни стоило.

Фиона сглотнула:

– Да я вас не осуждаю.

– Правда? А зря. Я вышла за него, потому что была черствой и злой, а он – подходящей партией. Но знаете что? В конце концов он мне понравился. Я делала его счастливым. Никогда не думала, что смогу сделать кого-то счастливым. Мы прожили вместе шестьдесят лет и прекрасно ладили. Немногие пары могут похвастать тем же. – Она улыбнулась. – Джозеф спас меня от Айдлуайлда, от моей семьи, от всего этого ужаса. На его деньги я отправила Роберту учиться на юриста, чтобы она могла помочь своему дяде, а Сисси – в Вассар-колледж, подальше от ее матери, этой ужасной женщины.

– Моя мать работала экономкой в доме Брэда Элсмера, – объяснила Сисси. – Я стала для нее обузой, когда родилась. В те времена иметь незаконнорожденного ребенка считалось постыдным. Когда мне было шесть лет, она попыталась утопить меня в океане. – Она легко коснулась пальцем верхней губы и продолжила мягким, почти нежным голосом: – С ней и правда было не все в порядке. После того случая отец отослал ее на лечение, но она сама выписалась из больницы и уехала. Я пошла в колледж и стала учителем, чтобы никогда не возвращаться домой.

– Вы преподаете? – спросила Фиона.

– Уже нет. Я бросила работу, когда вышла замуж и завела детей. Я и так добилась всего, чего хотела, да и вести семью у меня получалось лучше. Я предпочла собственных детей. Кейти так на меня кричала! Но тогда она проиграла спор.

– Сисси всегда хотела детей, – сказала Кейти. Она все еще стояла, глядя на Фиону сверху вниз и оценивая, насколько та успевает за ходом повествования. Судя по всему, они всегда так разговаривали. После стольких лет эти женщины заканчивали друг за другом не только предложения, но даже мысли.

– Мне кажется, Сисси стала лучшей матерью из всех нас, – добавила Роберта от окна.

– Это верно, – ответила Кейти. Когда-то она была самой красивой из всей троицы – сейчас Фиона это явно видела. И до сих пор сохранила красоту. Кейти взглянула на Сисси, и Фиона заметила любовь в ее глазах. – Но без диплома колледжа ты вышла бы за какого-нибудь сельского простака в 18 лет, а не за инженера в 27.

К удивлению Фионы, Сисси потянулась к Кейти, взяла ее руку и сжала в своих.

– Она вытащила нас оттуда, – сказала Сисси Фионе, не отпуская руку Кейти. – Всех троих. Спасла от нашего прошлого и наших семей. Благодаря Кейти мы стали свободными.

– Но это еще не все, – продолжила Роберта, следившая за происходящим в комнате, прислонившись к окну. – Мы преследовали еще одну важную цель.

– Соня, – сказала Фиона. – Вы хотели выяснить, кто ее убил.

– Полиция не хотела проводить расследование, – начала Сисси. – По моей вине. Когда я объясняла директрисе, почему Соня не могла сбежать по своей воле, я упомянула, что она была узницей в Равенсбрюке. Какая наивность! Я даже подумать не могла, что все решат, будто она еврейка, и расследование внезапно станет для них не таким уж важным. Они просто задали несколько вопросов, пару часов поискали в лесу и закрыли дело. На этом все закончилось.

– Когда у нас появились деньги, мы смогли сами взяться за расследование, – мягким голосом сказала Кейти. Она наконец тоже придвинула себе стул и села рядом с Сисси, элегантно положив ногу на ногу. – Я много лет платила частным сыщикам, чтобы они изучили все материалы по делу, но не получила никаких результатов. Школа в то время еще работала, и руководство не разрешало осматривать территорию. Они говорили, что дело старое, девочка просто сбежала, и оснований для поисков нет. Когда Айдлуайлд закрылся, я умоляла Джозефа купить участок, но в тот раз он впервые в нашей жизни сказал мне нет. Говорил, что это глупое вложение денег и он потеряет все до последнего пенни. И что он не готов на такие расходы ради одного моего каприза. – Она улыбнулась Фионе. – Но в конце концов мы нашли ответ сами. Я могу вам рассказать. Хотите знать, кто убил Соню?

Фиона почувствовала в словах Кейти то же отчаянное любопытство, какое и ее заставило заняться этим делом и едва не привело к смерти. Она поняла, что Кейти Уинтроп очень любит подначивать собеседников.

– Я знаю кто, – ответила Фиона. – Хотя, когда я впервые задумалась об этом, главными подозреваемыми у меня были вы трое. Вы всегда находились с ней рядом и имели такую возможность. Соню убили ударом тупого предмета по голове, не оружием. Это был порыв. Кто-то ее ненавидел, и тут ему подвернулся шанс.

Женщины молчали. Кейти выглядела удивленной. Роберта смотрела в окно, сжав зубы. Глаза Снеси расширились от изумления.

– Но эта версия мне не нравилась, – продолжала Фиона. – Вся информация, которую мне удалось найти, указывала на то, что вы с ней дружили и любили ее. Роберта, например, отводила ее к школьной медсестре за несколько недель до убийства.

На этих словах Роберта повернула голову.

– У нее случился припадок в саду. Она вспомнила о том, как их заставляли копать землю в Равенсбрюке. «Флешбэк», хотя в то время еще не появился этот термин. У Сони почти наверняка было посттравматическое стрессовое расстройство в какой-то мере. Она едва не потеряла сознание.

Фиона кивнула:

– Вы о ней заботились. Возможно, что-то вы и скрыли, но во время нашего с вами разговора мне показалось, что вы не лжете. В любом случае я могла решить, что это сделала одна из вас, и бросить это дело.

– Но вы выбрали другой путь, верно? – мягко спросила Кейти. – Вам не откажешь в уме.

– Нет, я ухватилась за другую зацепку – Фиона взглянула в глаза Кейти. – Не знаю, как нашли ее вы, но у меня есть ощущение, что вы уже знаете, как искала ее я.

– Отнюдь нет. Мы не можем быть ни в чем уверены, пока вы сами все не расскажете, – заметила Кейти.

– Я провела небольшое исследование и нашла женщину по имени Роуз Элберт. Также известную как Роза Берлиц.

Повисло долгое молчание. Фиона слышала собственное дыхание, писк медицинского оборудования в палате, лязг, с которым в коридоре тащили по полу стойку для капельницы. За дверью тихо переговаривались и смеялись медсестры, но четыре женщины в палате не проронили ни слова. Роберта все еще смотрела в окно, а Кейти и Сисси – на Фиону.

– Что ж. – Кейти выпрямилась в кресле и сжала руки. Ее лицо выражало полное спокойствие и даже немного повеселело, тем не менее у Фионы появилось ощущение, что ей впервые за сегодняшний день удалось удивить собеседницу. – Это интересно.

– Как вам это удалось? – вырвалось у Сисси. Она выглядела так, будто сдерживается из последних сил. – Вы же не видели рисунок.

– Какой рисунок? – спросила Фиона.

– Сонин. В ее дневнике. – Сисси взглянула на Кейти, которая смотрела на нее холодным взглядом, и воскликнула с нетерпением: – Да ладно, Кейти, она и так все знает. Почему бы не рассказать ей о дневнике? – Затем Сисси снова повернулась к Фионе: – У Сони был блокнот. Это я ей его отдала – очередной ненужный подарок от моего отца. Она записывала туда свои воспоминания и рисовала. Свою семью, Равенсбрюк и людей, которых она там встретила. Когда она пропала, дневник оказался у нее в чемодане.

– В том самом, который кто-то забрал из кабинета директрисы? – уточнила Фиона.

Снеси проигнорировала еще один взгляд Кейти.

– Разумеется, это сделали мы. Просто хотели вернуть себе Сонины вещи, а не оставлять их пылиться в каком-то старом шкафу. Да и потом, в чемодане могли оказаться улики. Так что мы его забрали. Но до 1973 года не подозревали, что в нем находилось кое-что полезное.

– В том году прошел суд на Розой Берлиц, и она умерла, – сказала Фиона. – От сердечного приступа, как писали в газетах.

Роберта подала голос от окна.

– В 1973 году у меня как раз родился сын, так что я не сразу услышала о деле Берлиц. А потом вышла на работу, где все вокруг только его и обсуждали. Моя компания им не занималась, но в юридических кругах о нем хорошо знали. При слове «Равенсбрюк» я начала догадываться. – Она повернулась и посмотрела на Фиону. Солнечный луч, ворвавшийся в окно, высветил ее до сих пор идеально гладкую кожу. – Я читала статьи об этом процессе. Человека обвинили в военных преступлениях, и ни одна газета не отвела этому событию первую полосу!

Фиона кивнула. Она ведь тоже это заметила.

– Я сняла несколько копий с газетных статей и отправила их Кейти и Сисси, – продолжила Роберта. – Я спросила, не думают ли они, что это может быть как-то связано с Соней, раз Роза Берлиц жила в Берлингтоне. Они с Соней оказались слишком близко друг от друга, что не могло быть простым совпадением. Я уверена, вы тоже так подумали.

– Я первая обо всем догадалась, – вступила Сисси. – Увидела фотографию в газете и сразу же ее узнала. Сонин чемодан с дневником хранились у меня. Мы все читали дневник, но я – чаще всех. И в ту же секунду, что я увидела Розу Берлиц, я ее узнала. Соня нарисовала ее портрет по памяти. Это точно была охранница из Равенсбрюка.

– Подождите, но Розу Берлиц оправдали, – сказала Фиона. – Вы располагали доказательствами того, кто она такая, и не обратились к властям?

– Мы бы так и поступили, если бы узнали об этом раньше, – тихо ответила Кейти. – Поэтому мы пошли прямо к Розе.

– Все вместе, – подытожила Роберта.

– Приехали к ней домой и постучали в дверь, – добавила Сисси.

– Разумеется, она нас не ждала, – сказала Кейти. – Старая женщина после суда превратилась в затворницу. Она хворала, – покачала головой Кейти.

Фиона осознала, что так сильно цепляется за край кровати обеими руками, что у нее побелели костяшки пальцев.

– Что вы сделали? – спросила она. – В некрологе сказано, что она умерла от сердечного приступа. Что вы с ней сделали?

Кейти улыбнулась:

– Просто задали несколько вопросов. О Равенсбрюке, о Соне. Обо всем. Поначалу она не признавалась, но мы проявили настойчивость – у Роберты богатый опыт работы со свидетелями в суде. Она была великолепна. Возможно, мы слегка надавили на Розу, но в таких делах никогда не знаешь наверняка, где перебор, правда? В любом случае, мы заставили ее поверить, что все кончено, поскольку мы все знаем. И что ее могут обвинить не только в военных преступлениях в лагере, но и в убийстве Сони. Она выглядела очень плохо – как я говорила, ей нездоровилось. Так что она начала говорить.

– И во всем призналась? – спросила Фиона.

– Да, – резко сказала Роберта. – Она знала Сонин маршрут, потому что оформляла ее билет. Соня меняла билеты на автобус в ее турагентстве. Так что Роза доехала на своей машине до остановки, припарковалась там и дождалась, пока Соня выйдет из автобуса. А потом догнала ее в лесу и убила гнилой балкой от старой изгороди. Спрятала тело, вернулась к машине и уехала. «Ей было так жаль, так жаль».

– Старая нацистская сука, – мрачно проговорила Кейти.

– Это точно, – добавила Снеси. – Она не сказала нам, где спрятала тело, потому что знала: после этого дело можно считать раскрытым. До тех пор пока тело не нашли, в суде ее слово было бы против нашего. Но мы не уходили. Мы продолжали задавать вопросы. В нас скопилось столько гнева после всех этих лет. Она разволновалась и…

– Вы ее убили? – Фиона должна была это спросить.

На этот вопрос ответила Кейти.

– Ах вот что вы подумали. Как вы представляете себе эту картину? Мы втроем из мести по очереди душим старую женщину? А потом коронер делает неправильное заключение о смерти? И рождается легенда о том, как мы отправили убийцу Сони в ад. – Она кивнула. – Мне это нравится. Конечно, все произошло совсем не так, но картина получилась неплохая.

– Нет, мы ее не убивали, – сказала Роберта. – У нее действительно случился сердечный приступ. Как раз в тот момент, когда мы находились у нее дома и пытались выяснить, где спрятано тело Сони. Видимо, сказался страх и напряжение. Она упала на пол. Сначала мы решили, что она притворяется, но потом поняли, что она на самом деле умирает.

– Это была катастрофа, – добавила Сисси. – Она единственная знала, где лежит Соня. Я так расстроилась.

Фиона уставилась на нее.

– И что вы сделали?

– Она умерла, – холодно сказала Кейти. – А мы ушли. Вот и все.

– Вы просто оставили ее там?

Роберта фыркнула, и Фиона удивилась, услышав от пожилой леди настолько неженственный звук. Но ей снова ответила Кейти.

– Если бы вашу сестру убила нацистская преступница и вы искали ее десятилетиями, пока ее тело гнило в колодце, что бы вы сделали на нашем месте?

В комнате повисла тишина. Фионе нечего было на это ответить.

Кейти Уинтроп поднялась со стула и коснулась плеча Фионы.

– Я вовсе не монстр. Как и все мы, – сказала она. – Но эта женщина убила Соню. Всем остальным было плевать, полиция закрыла дело, но мы продолжали искать. Думаю, если кто и сможет нас понять, то это вы.

– Господи, – выдохнула Фиона.

– Вы знаете, с чем нам пришлось столкнуться, – сказала Кейти. – Мы не могли позволить себе раскиснуть. Ни за что. Иначе нас бы сломали.

– У меня есть еще один вопрос, – сказала Фиона.

– Задавайте. Вы это заслужили.

– Айдлуайлд. – Фионе было сложно произнести это слово. – Реставрация школы. Это затеяно всерьез?

Кейти покачала головой.

– Я купила Айдлуайлд, потому что где-то на его территории было спрятано тело Сони, – сказала она. – Я не сомневалась в этом и собиралась прочесать весь участок дюйм за дюймом и найти ее. Энтони ни о чем не догадывается. Он думает, я просто схожу с ума. С самого начала он был против этого проекта, как и его отец. Но ни тот ни другой не знали о моих истинных намерениях.

– А теперь вы нашли Соню.

– Да, – мягко ответила Кейти, – и собираюсь похоронить ее как подобает. А после этого, милая, вы сможете вздохнуть свободно. Я не собираюсь восстанавливать Айдлуайлд. Я хочу уничтожить это место со всеми его призраками и сровнять с землей. Разломать каждую доску и каждый камень и оставить гнить, пока от школы ничего не останется.