Глава 33

У нее болело все тело. Мир то появлялся, то исчезал: голоса и звуки, чьи-то руки, тепло и холод. Собственная голова казалась Фионе надутым воздушным шаром, кровь оглушительно стучала в ушах. Она открыла глаза, увидела незнакомый потолок, услышала чужие голоса и снова отключилась.

Когда она проснулась, то поняла, что находится в больнице. Стояла ночь, и, кроме нее, в палате никого не было. Ужасно хотелось пить. В коридоре тихо переговаривались и смеялись какие-то люди. «Здесь она меня не достанет», – подумала Фиона, чувствуя волну облегчения, и опять заснула.

Когда она проснулась в следующий раз, рядом находился отец.

Мысли у Фионы путались уже меньше. Через окно проникал слабый солнечный свет, значит, сейчас день. Малкольм сидел в кресле рядом с кроватью, в рубашке с коротким рукавом, выцветших штанах и сандалиях. У входа стояли черные прорезиненные ботинки – зимой он всегда выходил в них на улицу, а сандалии носил дома. Его отросшие русые с проседью волосы были спутаны и просто заложены за уши. На носу у него были очки; он читал газету и не заметил, что Фиона пришла в себя.

Некоторое время Фиона внимательно рассматривала его.

– Пап, – сказала она наконец, когда обморочные чары спали.

Он опустил газету и посмотрел на нее поверх очков. Лицо озарилось радостью, просветлело.

– Фи! – сказал он, улыбаясь.

Она улыбнулась в ответ, хотя горло у нее болело, а губы потрескались.

– Со мной все хорошо? – спросила Фиона.

– Как сказать, – Малкольм сложил газету и отложил ее в сторону. – У тебя старый добрый грипп и плюс к нему переохлаждение, которое едва не перешло в обморожение. И синяки на горле. Но врачи говорят, что все будет в порядке.

Фиона попыталась сесть, Малкольм помог ей и подал стакан воды с прикроватного столика.

– Что произошло?

– Ты мне позвонила, помнишь? – сказал Малкольм и погладил ее по волосам.

Вроде бы да, но воспоминания выходили какими-то разрозненными и беспорядочными.

– Я хотела рассказать тебе про Стивена Хейера.

– Точно, – он снова погладил ее по голове. – Ты оставила мне длинное сообщение, я прослушал его, когда вернулся из магазина. Я понял, что тебе сейчас трудно, но не знал, что с этим делать. И пока размышлял, мне снова позвонили. На сей раз Лайонел Чартерз.

Фиона отставила стакан. Рука у нее дрожала, но она изо всех сил постаралась его не опрокинуть.

– Тебе позвонил Лайонел?

– Да, очень странно, – сказал Малкольм. – Разумеется, я знал, кто он такой. Кстати, тебе известно, что у него на участке находится неофициальная реабилитационная клиника для бывших наркоманов? Сын Лайонела умер от передозировки, и с тех пор он разрешает тем, кто решил завязать, оставаться у него сколько нужно. Но иногда происходят осечки: его постояльцы прямо там принимают наркотики или даже продают их, что становится серьезной проблемой. Но у Лайонела добрые намерения.

Фиона сидела и слушала его голос, чувствовала прикосновение его руки к волосам. «Старый торчок. Что он, что его сынок. Тот вышиб себе мозги – не из пистолета, а при помощи кокса», – говорил ей Гаррет. Ей хотелось говорить, хотелось спрашивать. Но Малкольм рассказывал историю, и его не стоило перебивать. Она так устала, а его голос убаюкивал.

– Лайонел не жалует журналистов, – продолжал Малкольм, – но полицию ненавидит еще больше. Поэтому он позвонил мне и сказал, мол, твоя дочь только что была у меня на участке и искала Стивена Хейера. Что ты выглядела больной. И что за тобой приехал Гаррет Крил, затолкал в машину и увез.

– Он рассказал мне… – Фиона собрала все свои силы. – Он рассказал, что в ту ночь, когда умерла Деб, он был в кинотеатре. И что…

– Я знаю, что он тебе рассказал. И что видел Лайонел, – сказал Малкольм.

Фиона попыталась сглотнуть, но горло драло, будто его рвали на части.

– Ты знал, что на дороге видели машину Гаррета?

Отец перестал гладить ее по голове, и его рука замерла и точно окаменела. Он смотрел в стену, и по его глазам невозможно было понять, о чем он думает.

– Нет, – сказал он обманчиво спокойным голосом. – Но теперь знаю.

На секунду он снова показался ей тем незнакомцем, который присутствовал на суде над Тимом Кристофером и разводился с ее матерью. Но затем его лицо смягчилось, во взгляде появилась печаль. Фионе хотелось сказать хоть что-то.

– Пап, – выдавила она из себя.

– Лайонел позволил тебе сесть в машину к Гаррету, – сказал отец.

Фиона не могла понять, вопрос это или нет.

– Он наставил на него винтовку, но так и не смог выстрелить.

– Он и об этом мне рассказал, – сказал Малкольм. – Я ответил, что мог бы попробовать. А потом положил трубку и позвонил Джейми.

Фиона вспомнила отца Джейми, его дыхание на своем лице, его колено на своем животе. «Я так и знал, что ты это сделаешь!» Его руки на ее горле. Видимо, Малькольм видел, что она напряглась, и снова коснулся ее волос.

– Где он? Гаррет, – спросила Фиона.

– Сейчас? – уточнил Малкольм. – Не могу сказать точно, но, думаю, в камере. Или беседует со своим адвокатом. – Фиона с облегчением привалилась к нему, и он потрепал ее по плечу. – Джейми не смог дозвониться до отца, – продолжил Малкольм, – и до тебя тоже. Так что он взял подкрепление и поехал к Лайонелу. А потом обнаружил, что машина его отца припаркована у ворот Айдлуайлда. – Он вздохнул. – Я не поехал с ними, так что просто пересказываю случившееся. Насколько я понимаю, они вошли на территорию школы, и Гаррет начал по ним стрелять.

– Что?! – воскликнула Фиона, отодвигаясь от него и садясь прямо. Голова у нее закружилась.

– Тише, Фи, – сказал Малкольм. – Джейми оцарапало руку пулей, но не более.

– Я не знала, что он вооружен, – проговорила Фиона. Видимо, оружие лежало у Гаррета в машине, может, в багажнике, поэтому он не успел ее застрелить. – С Джейми все хорошо?

– Да. Им пришлось стрелять в ответ, но никто не пострадал. Потом они нашли тебя в одной из спален в старом общежитии. Ты звала на помощь, а потом потеряла сознание. На шее у тебя были отпечатки его пальцев. Гаррета арестовали, а тебя привезли сюда.

Фиону била дрожь, и она подумала, не позвать ли медсестру. Видимо, ей дали какой-то сильный препарат, чтобы снять боль и воспаление. Она так устала.

– Он пытался меня убить, – сказала она. – Задушить. На поле около подъездной дороги. Он убил бы меня и бросил там.

– Я знаю, – сказал Малкольм. – Врачи осмотрели твою шею. Гаррет ни в чем не признается, но полиция готова взять у тебя показания.

– Он прикрывал Тима в той истории с Хелен, – слова путались в ее голове, но Фионе нужно было высказаться, пока она снова не провалилась в сон.

– Я знаю, милая, – повторил отец.

«Это его убьет», – предупреждал Джейми. Теперь пути назад не было. Они оба знали, что Тима можно было остановить еще до того, как он познакомился с Деб.

– Мне так жаль, пап, – сказала она.

Малкольм посмотрел на нее:

– Почему?

– Мне не стоило туда ехать, – слова причиняли ей боль, вырываясь из горла. – Нужно было оставить все как есть. Но я начала сомневаться, действительно ли Тим виновен. Вдруг человек, который убил Деб, все еще на свободе. – Фиона чувствовала, как по лицу струятся слезы. Она вспомнила Деб, там, на стуле у окна, но об этом нельзя говорить отцу. Она и сама сомневалась в том, что видела. – Я все время прокручивала ее дело в голове и не могла остановиться.

Малкольм задумчиво гладил ее по волосам.

– Тебе было 17, когда это случилось. Конечно, у тебя были вопросы, – он вздохнул. – А мы с твоей матерью не могли на них ответить. Да и на свои собственные тоже. Боюсь, Фи, что мы бросили тебя разбираться с ними самостоятельно.

– Дело не в этом. – Она плакала, и рыдания шли откуда-то изнутри, когда она вспоминала Деб и ее слова: «Мне так страшно». Фиона уткнулась лицом в клетчатую рубашку Малкольма, вдохнула запах его неизменного лосьона после бритья. – Лучше бы я вовремя все бросила. Мне так жаль.

Он позволил ей некоторое время поплакать, а потом поцеловал ее в висок.

– Ну что ты. Я тебя не так воспитывал. – Она слышала в этом голосе настоящего Малкольма Шеридана, никогда не изменявшего себе. – Остались только мы с тобой, Фи. Мы это не планировали, но это так. А ты – моя дочь. – Он подождал, пока рубашка пропитается ее слезами, а всхлипывания прекратятся, а потом продолжил: – Кроме того, семья Хелен не смогла добиться того, что вышло у нас, – суда и ареста. Мы можем это исправить и исправим. – Он снова ее поцеловал. – Поспи немного. Нам предстоит много дел.

Фиона хотела что-то добавить, но ей в глаза будто насыпали песка, и она не могла больше держать их открытыми. Она заснула прежде, чем успела произнести хоть слово.

Какое-то время мир вокруг казался Фионе разрозненным, разбитым на плывущие мимо куски. Ей снился долгий и яркий сон, в котором она бежала по полю в сторону леса: сухостой царапал ей лодыжки, в груди горело пламя. За ней мчался Гаррет, в небе над головой кричали вороны. Фиона то и дело просыпалась, не понимая, где находится, а потом снова проваливалась в тот же сон. В другом сне она просыпалась и видела свою руку в руке Джейми. Она знала, что он рядом, и узнавала знакомые очертания его ладони, но засыпала, не успевая посмотреть ему в лицо.

На следующий день у нее начался жар. Она сидела в кровати, обливаясь потом и страдая от слабости, пила яблочный сок и рассказывала полицейским о случившемся. Малкольм наблюдал за этим из угла комнаты со сложенной на коленях газетой.

Вестей от Маргарет Иден не приходило, но зато Фионе звонил Энтони. Она набрала его номер, когда достаточно окрепла, чтобы получить назад свой мобильный («Зачем тебе эта игрушка?» – ворчал Малкольм). Энтони сочувствовал ей и спрашивал, что можно для нее сделать. К этому моменту у Фионы в голове уже созрела идея, и она задала Энтони вопрос. Ответ стал последней деталью головоломки. Фиона поняла, что все это время разгадка находилась у нее перед глазами.

Теперь она знала все.

Она собиралась вернуться к девочкам из Айдлуайлда, как только поправится, но подозревала, что они могут добраться до нее раньше.