Глава 16
Бэрроне, Вермонт
Ноябрь 2014 г.
Джейми настоял на том, чтобы поехать к Саре Лондон вместе с Фионой и помочь ей забрать документы из сарая. В этот четверг он не собирался идти на работу, потому что, как самый молодой сотрудник отдела полиции Бэрронса (ему было 29 лет, но у них в участке редко когда появлялись новички более юного возраста), всегда выходил на смену по субботам и воскресеньям. Как и положено потомственному копу, он не умел отдыхать от работы даже в свой выходной, а потому сам повез Фиону в Ист-Миллз.
Фиона согласилась, и не только из-за того, что ей хотелось побыть с Джейми, но и потому, что машина у того была больше, а физической силы достаточно, чтобы погрузить тяжелые коробки. Был уже десятый час, но, когда они съехали с шоссе на проселочную дорогу, солнце только поднялось, слепя им глаза слабым осенним светом. Дни становились все короче, приближая долгую зимнюю хмарь. Солнце уже не прогревало воздух как следует, а после пяти вечера опускалась темнота.
По дороге они болтали. На Джейми были джинсы и плотная фланелевая рубашка, надетая поверх футболки. Волосы зачесаны назад. В одной руке он держал стаканчик с кофе из «Данкин Донате», а вторая лежала на руле. Фиона надела свитер и джинсы и завязала волосы в хвост. Она сидела на пассажирском сиденье, привалившись к двери, и потягивала кофе. Они уже давно не проводили вместе целый день – целых две, а то и три недели. Джейми брался за все подработки, за которые полиция была в состоянии заплатить. У Фионы тоже был неровный график, и она постоянно занималась то одной, то другой статьей. Обычно они не говорили на серьезные темы, но сегодня сделали исключение. У Фионы на душе накопилось слишком много, а Джейми, как всегда, был хорошим слушателем, поэтому она даже не заметила, как рассказала ему все.
Она призналась, что побывала в Айдлуайлде. Удачным это посещение не назовешь – и она до сих пор не знала, что думать об увиденном на поле. Но она заставила себя говорить и постаралась, чтобы ее голос звучал спокойно. Джейми не отчитал ее за нарушение границ частной собственности и не обиделся, что она не отвечала на его сообщения, но после рассказа о призраке погрузился в мрачное молчание.
– Господи, Фиона, – сказал он наконец.
Фиона сделала глоток кофе.
– Говори уже. Если ты думаешь, что мне пора к врачу, говори прямо.
Он покачал головой:
– Я не об этом. Не знаю, что ты там видела, но я не считаю тебя сумасшедшей.
Она долго смотрела на него, ожидая продолжения. Но в машине висело молчание, и единственным звуком был гул мотора.
– И все? – спросила она наконец. – То есть ты веришь, что я видела привидение?
– Почему нет? – ответил он к ее удивлению. – Хочешь, чтобы я сказал, что это невозможно? Откуда мне вообще знать, что возможно, а что нет? Дети все время говорили, что в школе живет призрак.
– Ты когда-нибудь слышал имя Мэри Хэнд?
– Нет.
– А Маргарет Иден слышала, – сказала Фиона. – Она говорит, есть какая-то легенда о призраке Мэри Хэнд, которого видят рядом со школой. И при этом Маргарет не училась в Айдлуайлде и даже не жила в этих местах. – Она невидящим взглядом смотрела в окно машины и после непродолжительной паузы продолжила: – Она уже знала, что я там видела, Джейми.
– Может быть, ты упомянула об этом, а она просто повторила твои слова?
Фиона постаралась вспомнить их разговор.
– Нет. Маргарет спросила, было ли на ней черное платье и вуаль. Я ей об этом не говорила – но и не ответила на ее вопрос.
– Девушка с закрытым вуалью лицом, – задумчиво проговорил Джейми. – Такой истории я еще не слышал. Правда, когда был маленьким, я не решался даже близко подходить к Айдлуайлду. Ужасно правильный ребенок, которому на роду написано стать копом. А как было у тебя?
Фиона покачала головой:
– Деб все время проводила с подружками и парнями, призраки ее не интересовали. А значит, и меня.
От этих слов ей стало больно, потому что воспоминания все еще бередили душу. Деб была на три года старше, и Фиона подражала ей во всем – носила ее старую одежду, туфли, зимние куртки, из которых та выросла. Более мягкая и замкнутая, Фиона изо всех сил пыталась измениться. Деб была для нее образцом, на который она равнялась, и когда сестра умерла, исчез и пример для подражания, оставив Фиону в полной растерянности. Прошло двадцать лет, и это чувство никуда не делось.
– Если… – Ей казалось странным говорить о призраке так, будто он действительно существует. – Если Мэри Хэнд была там все эти годы, то ее должен был видеть кто-то еще, кроме меня. Сара Лондон говорила, что вся школа жила в постоянном страхе. Но она не знакома с Маргарет.
– Значит, и Сара Лондон знает про Мэри Хэнд, – сказал Джейми. – Возможно, Мэри училась в Айдлуайлде, а если так, про нее должно быть что-то в архиве.
– Маргарет тоже так думает, – сказала Фиона, допивая кофе. – Поэтому она так хочет добыть эти документы. На эту тему она говорит довольно уклончиво. Я так и не поняла, что ей нужно – деньги, призрак или что-то еще. Но архив она ищет, это точно. И мне кажется, она подозревает, что я знаю, где он.
– Что ж, тогда мы на шаг впереди нее, – ухмыльнулся Джейми. – Посмотрим, что будет, когда она перестанет подозревать и узнает наверняка. Возможно, она заведет совсем другой разговор.
Фиона улыбнулась ему.
– Что? – спросил он, бросая взгляд в ее сторону.
– Тебе интересно. Так же, как и мне. Признай это.
– Возможно.
– Возможно! – передразнила она его.
Он припарковал машину на покрытой гравием подъездной дорожке у дома Сары Лондон и выключил зажигание. Сердце у Фионы забилось быстрее, потому что она узнала его взгляд. Джейми отставил стаканчик кофе, наклонился к ней и взял ее лицо в ладони.
Он поцеловал ее неспешно и глубоко. Фиона пыталась не потерять голову, но Джейми был в этом слишком хорош. Она почувствовала покалывание его бороды и прикосновение его пальцев и, прежде чем поняла, что происходит, уже держала его за запястья и целовала в ответ. Она слегка царапнула зубами его нижнюю губу, отчего Джейми застонал и начал целовать еще сильнее. Иногда их поцелуи были сложны настолько, что напоминали целые беседы, но в этот раз все было иначе. Джейми просто целовал ее в машине, залитой ярким солнечным светом, и ей хотелось, чтобы это мгновение не заканчивалось.
Наконец они оторвались друг от друга, чтобы отдышаться.
– Приходи сегодня на ужин к моим родителям, – сказал он, все еще держа ее лицо в ладонях, так что Фиона чувствовала его дыхание на своей щеке.
Ее тело окаменело. Она виделась с родителями Джейми лишь однажды. В ту короткую встречу у нее сложилось впечатление, что они против союза своего драгоценного сына с журналисткой.
– Не думаю, что это хорошая идея.
– А вот и нет, – сказал он, целуя ее в шею. Фиона изо всех сил пыталась сдержать дрожь. – Мы встречаемся уже целый год. Знакомство с родителями – это обязательное условие в таких делах.
Это она понимала. Но ужин в родительском доме – господи, к такому она не готова.
– Я не очень-то умею быть чьей-то девушкой, – предупредила она Джейми.
– Я знаю, – сказал он и мягко рассмеялся, почувствовав, как она встрепенулась от возмущения. – Но они о тебе спрашивают, особенно мама. Она собирается накормить тебя тушеным мясом и выяснить, насколько серьезны твои намерения.
– О боже. – Фиона не любила тушеное мясо. Прошлым вечером она ужинала крекерами.
– Я все понимаю, Фи. Мы не торопили события, – сказал Джейми. – Меня и самого все устраивало. Но время пришло.
Черт. Он был прав. Она не могла вечно это откладывать.
– Слушай, допустим, я приду. Но тогда они решат, что у нас все серьезно.
Она тут же пожалела о своих словах, боясь, что теперь начнется долгий разговор об их отношениях. Но Джейми только вздохнул и откинулся на спинку сиденья.
– Я знаю, – сказал он. – Но мне нужно как-то их успокоить. Мама уже спрашивала, когда я найду себе девушку и остепенюсь.
Фиону удивила тревожность, которую она почувствовала при этих словах. У нее так и рвалось с губ: «Ах вот в чем дело. Ты хочешь жениться и завести семью?» – но она промолчала. А что, если он ответит «да»?
Этот разговор был ей не нужен.
Прошел всего год. Это совсем не много. На дворе 2014 год, и девушкам не обязательно женить на себе парней, которые за ними ухаживают, как в 50-х. Но Джейми был моложе нее, и его родители не были свободолюбивыми хиппи, как Шериданы. Он не просил от нее многого. Как бы ни была ей неприятна идея ужина у его родителей, ради него она постарается просто сжать зубы и пережить этот вечер.
– Ладно, – сказала она наконец, опуская голову ему на грудь. – Ладно, я поеду. И буду есть тушеное мясо. А теперь пойдем. Если мисс Лондон видела нас в окно, у нее, должно быть, уже случился сердечный приступ.
Он ухмыльнулся и взял свою куртку с заднего сиденья.
Мисс Лондон вовсе не следила за ними в окно. Более того, она даже не подошла к двери на стук. Обеспокоенная Фиона достала телефон, пошла в сторону улицы, чтобы поймать сеть, но не сразу сумела дозвониться до Кэти.
– Мы с тетей Сайри у врача, – сказала Кэти. – Нам перенесли прием, а тетя Сайри не могла его пропустить. Просто обойдите дом и зайдите в сарай сами. Я оставила ключ под садовым гномом.
Фиона и Джейми прошли на задний двор. С этой стороны участок Сары Лондон не был огорожен, и за ним росли несколько высоких сосен, черные силуэты которых четко выделялись на фоне неба. За соснами виднелись заросшие поля и электростанция с металлическими вышками. Где-то над их головами кричали вороны, а с двухполосного шоссе неподалеку доносился густой гул двигателей.
Прямо за домом стоял старый сарай, обшитый пластиковым сайдингом зеленого цвета. Фиона нащупала ключ под садовым гномом на заднем крыльце, а Джейми в это время убрал лопату для снега и тачку, заграждавшие вход в сарай. Ржавая дверь была закрыта на засов, потемневший от времени и погоды. Фиона на секунду засомневалась, работает ли вообще старый замок, но ключ легко вошел в него. Джейми отодвинул засов и распахнул дверь.
– Ни фига себе, – сказал он.
Сарай был полностью, от пола до потолка, забит картонными коробками. Некоторые из них проседали под весом своего груза. Сердце у Фионы забилось. Вот они, шестьдесят лет истории Айдлуайлда, уместившиеся в сарае у старухи. Где-то здесь ответ на вопрос, кто такая Соня Галлипо, и даже – откуда она приехала. Сведения о друзьях Сони, которые могли быть еще живы. Возможно, какая-то папка посвящена девочке по имени Мэри Хэнд.
Фиона была не в состоянии сдержаться – она вытащила первую попавшуюся коробку, стоявшую на уровне ее глаз, поставила на холодную землю и сняла крышку. Внутри лежали старые пожелтевшие учебники. Верхний назывался «Латинская грамматика для девочек».
Джейми взглянул на книги через плечо Фионы.
– Старые добрые времена, – сказал он. – Даже грамматика у мальчиков и девочек разная.
Фиона подняла учебник и увидела под ним еще несколько. Биология. История.
– Кажется, мисс Лондон решила сохранить не только архив, но и учебные материалы. – Она посмотрела на Джейми. – Это все влезет в машину?
Он осмотрел содержимое сарая, прикидывая в уме.
– Да, должно влезть. Вопрос в том, влезет ли все это в твою квартиру.
– У меня есть место.
Он пожал плечами, поднял коробку и понес ее к машине.
На то, чтобы перенести весь архив из сарая, у них ушло полтора часа. Удивительно, но за все эти годы лишь немногие коробки пострадали от сырости – в 1970-х годах даже простенькие сараюшки строили на совесть. Когда Фиона и Джейми отправились назад с Айдлуайлдом в багажнике, весь салон внедорожника благоухал сырым картоном.
Всего они привезли 21 коробку. Как только они с Джейми перенесли архив в ее квартиру и сложили в гостиной, она попыталась его рассортировать. В одних коробках находились контрольные работы и планы занятий – их она отставила к стене как неважные. В других содержались финансовые документы, например счета по заработной плате и акты от поставщиков. Их Фиона поставила поближе, потому что они могли пригодиться. Некоторые коробки служили хранилищем разных предметов, судя по всему собранных на память из разных классов в последний день перед закрытием. Там лежали настольный глобус, логарифмическая линейка, скрученный в трубку плакат и старые учебники. Их Фиона отложила как интересные, но не имеющие прямого отношения к истории. Она планировала сфотографировать их и добавить снимок к своей статье.
Последние пять коробок занимали личные дела учениц. Фиона и Джейми заказали на ужин китайскую еду с доставкой, поделили эти коробки между собой и начали искать имена из списка или любые другие, которые могли представлять интерес. Все фамилии на букву «Г» достались Джейми, и одна из первых папок, которую он вынул, оказалась с делом Сони Галлипо.
На первой странице были указаны ее рост, вес, возраст, размер школьной формы и дата приема в Айдлуайлд. В качестве ближайшего родственника значился двоюродный дедушка, мистер Генри Дюбуа из Берлингтона. Джейми узнал это имя, потому что оно упоминалось при поиске родных Сони. Девочка навещала Генри Дюбуа и его жену Элеонору в выходные накануне своей смерти. Они последние видели ее живой. Но теперь они оба были мертвы, и детей у них не осталось.
Фотографии в деле не было. Фиона поймала себя на мысли, что хотела бы знать, как выглядела Соня.
На нескольких страницах перечислялись оценки Сони, почти все высокие. На одном листе была надпись карандашом, сделанная учительской рукой: «Умная, спокойная. Великолепная память. Нормальное физическое развитие». Соня была небольшого роста. Если она попала в концлагерь ребенком, значит, ее морили голодом как раз в то время, когда ее организм должен был расти. Тем не менее она оказалась достаточно крепкой, чтобы выжить. Фиона пометила себе, что на этот счет нужно проконсультироваться с врачом.
Из папки выпал лист бумаги, подписанный школьной медсестрой Тертой Хедмейер. «Ученица поступила в лазарет 4 ноября 1950 года. Обморок во время занятия по садоводству. Причины не установлены. Ученица имеет худощавое телосложение, возможен дефицит железа. Жалобы на головную боль. Прописан аспирин и отдых. Ученица выписана из лазарета и передана на попечение Роберте Грин, своей соседке по комнате».
– А вот и Роберта, – сказал Джейми. Фиона заглянула ему через его плечо. – Это доказывает, что они были подругами. Нам нужно с ней поговорить.
Фиона рассматривала эту страницу. Роберта Грин, которая 64 года назад отвела подругу в школьный лазарет, была в тот момент для Сони самым близким человеком. С ней необходимо было встретиться.
– Интересно, – сказал Джейми, показывая на запись. – Медсестра пишет, что у Сони предположительно дефицит железа.
– Это шифр, – объяснила Фиона.
– В каком смысле?
– Это значит, что у нее в тот день были месячные. В те времена использовали эту более корректную формулировку. Когда я была девочкой, некоторые пожилые доктора так и выражались.
– Но это же внутренние документы, – запротестовал Джейми. – К тому же женская школа. Ни один мужчина и на милю к ней не подходил.
– Неважно. Записка подшивалась к делу, а дело мог прочитать кто угодно. Значит, следовало соблюдать деликатность. Что типично для того поколения.
Джейми покачал головой:
– Я просто с ума от них схожу. В те времена люди вообще ничем не делились друг с другом. Мой дедушка воевал и никогда никому не рассказывал о войне, даже отцу. Прошел целую войну – и ни единого слова.
– Да уж, – сказала Фиона. – Смотри-ка, тут нет информации о том, что Соня была в концлагере. Если даже это правда, медсестра об этом не знала. Соня жила с этими воспоминаниями и молчала о своем прошлом. Все эти девочки из Айдлуайлда – что бы с ними ни происходило, что бы ни привело их в интернат, наверняка об этом не очень-то распространялись. Болтать о себе было не принято.
На последней странице дела они обнаружили запись об исчезновении Сони – заявление от имени Джулии Пэттон, директрисы Айдлуайлда, аккуратно напечатанное на фирменном бланке школы.
5 декабря 1950 г.
Айдлуайлд-холл
Я, Джулия Пэттон, директор школы Айдлуайлд-холл, настоящим заявляю, что 28 ноября 1950 года ученице Соне Галлипо было позволено покинуть школу на выходные для посещения родственников. Она вышла из школы в 11:00 в пятницу 28 ноября, намереваясь сесть в автобус, отправляющийся в 12:00 в Берлингтон. На ней было шерстяное пальто и юбка, с собой она взяла чемодан. Несколько учениц видели, как она шла по Олд-Бэрронс-Роуд в сторону автобусной остановки.
Также заявляю, что Соня Галлипо не вернулась в Айдлуайлд-холл ни в установленный для возвращения день, 30 ноября 1950 года, ни позднее. Настоящим подтверждаю, что ни я, ни кто-либо из преподавателей школы или учениц под моим попечением с тех пор ее не видел.
Утром 1 декабря 1950 года, когда сотрудница школы уведомила меня об отсутствии Сони, я позвонила в полицию Бэрронса и сообщила о ее исчезновении. Я была допрошена офицерами Дэниелом О’Лири и Гарретом Крилом и дала показания. Когда полиции стало известно, что Соня села на автобус из Берлингтона 29 ноября 1950 года, я также содействовала полиции в проведении поисков в лесах вдоль Олд-Бэрронс-Роуд. Мы обнаружили чемодан, который я опознала как принадлежащий Соне. Сейчас он хранится в моем кабинете.
Я полагаю, что Соня сбежала из школы, вероятно, с помощью третьего лица (возможно, мужчины).
Подпись
Джулия Пэттон
Внизу документа была приписка вручную:
Примечание. 9 декабря 1950 г. Чемодан исчез из моего кабинета. Местонахождение неизвестно. Дж. П.
Джейми положил папку, поднялся и молча подошел к окну.
Фиона запустила руку себе в волосы. Она наклонилась и взяла заявление Джулии Пэттон, перевернула лист и заметила на его обратной стороне черные следы.
– Это заявление печаталось под копирку, – сказала она. – Видимо, она отправила копию в полицию.
Получается, что о приписке, которая была сделана позднее, полиция не знала.
– В деле о пропаже ее нет, – ответил Джейми. – Там только отчет, составленный Дэниелом О’Лири.
– Это нормально, что в деле отсутствуют материалы?
– Если делу 64 года? Не знаю, может, и да.
Он снова замолчал. Вероятно, думал о Гаррете Криле-старшем, своем дедушке, который, как оказалось, вместе со своими коллегами допрашивал Джулию Пэттон о пропаже Сони. И о том, какую тень этот документ на него бросает. Фиона дала ему передышку, чтобы он совладал со своими чувствами.
– Времена были другие, – наконец сказал он, – но очевидно, что к исчезновению Сони никто не отнесся серьезно. Даже дедушка.
Его это расстраивало. Джейми гордился своей династией.
– Директриса делает очень жесткие выводы, – согласилась Фиона. – Да, мы знаем, что девочка покинула родственников, но почему же сразу – «сбежала с мужчиной»? Она жила в интернате под постоянным наблюдением. Сложно представить, что она выбиралась в город и соблазняла местных мальчишек. И зачем ей бросать чемодан?
– Я не понимаю, – сказал Джейми, все еще глядя в окно. – Почему никто даже не подумал, что с ней могло случиться что-то неладное? 15-летняя девочка бросила все вещи и исчезла, а им это даже в голову не пришло.
Фиона против воли вспомнила вопрос отца: «Она была еврейкой?» В деле Сони об этом ничего не говорилось, но что, если так? Если бы пропала не одинокая еврейка-беженка, а местная девочка из католической семьи, приложила бы полиция больше усилий?
И кто забрал чемодан Сони из кабинета Джулии Пэттон? Убийца спрятал ее тело в колодце, который виден из директорских окон. Возможно, он и украл чемодан? Если в нем хранилось что-то, что могло навести на имя убийцы, от него нужно было избавиться. А что, если Джулия Пэттон знала, кто он? Или даже она сама убила Соню?
Фиона снова перечитала заявление директрисы.
– Меня смущает, что она уехала от родственников на день раньше, чем планировала. Она ведь специально поехала их повидать. Так зачем решила вернуться раньше?
– Боюсь, этого мы никогда не узнаем.
Фиона положила папку.
– Надо продолжать, – сказала она, – до тех пор, пока мы не сможем ответить на этот вопрос. Давай поищем дела остальных девочек.
– У нас нет на это времени, – сказал Джейми, отворачиваясь от окна и глядя на часы. – Пора ехать на ужин к моим родителям.
– Ты что, серьезно? Нет!
Джейми покачал головой:
– Ты обещала, так что поехали. Файлы никуда не денутся до твоего возвращения.
– Нет, я не могу! – Фиона чувствовала почти физическую боль, глядя на коробки, которые ей так хотелось открыть.
– Можешь.
Она неохотно встала с пола и отряхнула джинсы.
– Ну ладно. Но я не собираюсь наряжаться. И от них мы снова поедем сюда.
– Договорились, – сказал Джейми. – Сразу после ужина.
Когда они уже сидели у него в машине и выезжали на Мередит-стрит, у Фионы зазвонил телефон. Это был ее отец.
– Я кое-что нашел, – сказал он, когда она подняла трубку. – Насчет твоей Сони.
У Фионы пересохло во рту.
– Рассказывай.
– Один знакомый профессор попросил свою студентку покопаться для меня в архивах. Она нашла список пассажиров корабля, вышедшего из Кале в 1947 году. Там была Соня Галлипо, 12-ти лет, без сопровождающих. Дата рождения та же, что у твоей девочки.
– Это она, – сказала Фиона.
– В списке были перечислены предыдущие места проживания, – сказал Малкольм. – Эту информацию записывали со слов пассажиров.
Фиона закрыла глаза, чтобы не видеть деревьев, неба и проезжающих мимо машин.
– Продолжай, – сказала она.
– Мне жаль, милая, но до этого ее держали в лагере Равенсбрюк.
