3. Дисней был прав

В детстве я несколько раз смотрел диснеевский мультфильм «Золушка». У меня остались расплывчатые воспоминания о сцене, где Золушка танцует, а ее приятели-животные помогают сшить платье. Птички держат в своих клювах ленточку, в то время как мышка энергично ее пришивает. Тем не менее тридцать лет спустя, когда я пересматривал этот мультфильм вместе со своими двумя маленькими дочками, меня внезапно в нем кое-что поразило.

Если у вас отличная память либо тоже есть маленькие дети, то вы, возможно, помните из этого мультфильма две сцены. В одной пес по кличке Бруно спит на коврике на каменном полу кухни. Во сне он рычит и дергает лапами, словно бежит или за кем-то гонится. Ему снится, как он преследует своего заклятого врага Люцифера, злобного кота мачехи, как вдруг пес подскакивает, кусает коврик, на котором лежит, и в испуге просыпается. Золушка гладит его по голове, успокаивая. В другой сцене Король, помешанный на том, чтобы женить своего сына, Прекрасного Принца, спит по центру огромной кровати с позолоченным резным изголовьем и красным роскошным покрывалом. Лежа на боку с головой на подушке, он смеется и хихикает: ему снится, как его воображаемые внуки катаются у него на спине. Один из них, схватив золотой скипетр, как погремушку, начинает бить Короля по голове. Тот, вздрогнув, просыпается и вываливается из кровати, запутавшись в покрывалах.

* * *

Пару лет назад я получил письмо от своего коллеги-психиатра насчет одного пациента. «Ему восемьдесят лет. Главной проблемой является то, что он называет „неистовыми ночными ужасами” – они происходят между двумя и четырьмя ночи последние полгода. Он спит вместе с женой, у которой, по его словам, остеопороз, и он так сильно за нее переживает, что думает перебраться в другую спальню. В прошлом у него наблюдались легкие „трудности со сном”, которые длились более шести месяцев».

Когда я впервые повстречался с Джоном и его женой Лиз, было сразу понятно, что эти последние события доставляют им серьезные неприятности. Джону перевалило за восемьдесят, однако выглядит он гораздо моложе. Я завидую ему, несмотря на то, что голова его полностью седа. Он по-прежнему активно работает и невероятно успешен в своей профессиональной жизни. Высокий и худощавый, носит модные круглые очки в толстой темно-коричневой оправе. Он рассказывает мне свою историю мягким размеренным голосом, хотя она явно его сильно тревожит. Лиз сидит рядом с ним, элегантная и такая же вежливая; выражая беспокойство и шок от происходящего, она старается не обидеть Джона. Она рассказывает про последнюю каплю, вынудившую их обратиться за медицинской помощью.

«В тот раз он все-таки добрался до моей половины кровати и схватил меня за руку. Я так испугалась, когда в меня вонзились его ногти. Не успела опомниться, как уже выскочила из кровати и вовсю кричала, хотя я не из крикливых. Меня трясло, я плакала, и после сказала: „Так больше продолжаться не может”. Я поняла, что нужно что-то делать».

Джон умудрился пролить кровь. Тут-то они и решили спать на разных кроватях.

Вместе с тем этот случай не был первым. Джон страдает от этих «ночных ужасов» вот уже пару лет, а не полгода, как было написано в сопроводительном письме. «Мне кажется, все к этому шло годами, – объясняет Лиз. – Прежде чем дело дошло до физического насилия, он издавал очень странный звук, который исходил словно из глубины». Шли месяцы, и приступы становились все серьезнее.

Лиз рассказывает дальше: «Иногда он меня пинал, и делал это с такой яростью, словно меня лягнула взбрыкнувшая лошадь или осел, когда я проходила мимо. Это было так не похоже на Джона. Это и пугало больше всего, потому что ночью он словно становился совсем не тем человеком, которым был днем, и от этого было особенно жутко».

Джон неловко ерзает и гримасничает, слушая, через что пришлось пройти его жене. Лиз продолжает, рассказывая про странные звуки, издаваемые Джоном: «Этот звук постоянно нарастал и всегда пугал меня. Что же он собирается сделать, когда дойдет до предела? Кинется на меня или еще что-то?»

Подобное случалось раз в одну-две недели. Даже после того как они стали спать в разных кроватях, Лиз все равно слышала, как Джон мечется в своей.

Джон говорит мне: «Хотя я и понимал, что мне снится всякое, все равно не осознавал, что эти сны проявляются подобным образом, – что я ворочался в кровати, выпрыгивал из нее, кричал очень странным голосом и все в таком духе, – пока Лиз мне об этом не рассказала».

Я поинтересовался у него, что же ему снится.

«Это обычные кошмары, например, когда внезапно оказываешься в огромном лесу с тигром. Сначала делаешь что-то совершенно заурядное – нет ничего удивительно в том, что ты в лесу (а я бывал в лесу, знаете, частенько), – однако вдруг осознаешь чье-то присутствие, которого вовсе не ждешь, возникает опасность, и ты пугаешься. Это может быть какое-то животное либо всякие штуки, которые обычно пугают людей, вроде змей или чего-то в этом духе. Штуки, которые могут укусить или сожрать. Обычно в тот момент, когда их челюсти вот-вот должны на тебе сомкнуться, ты и просыпаешься».

Как говорит Лиз, Джон иногда испускает, как она это описывает, бездушный вопль, когда он подскакивает или пинается. «Я пинаю, как правило, какое-то животное, чтобы отогнать его».

Сначала Лиз боялась, что у Джона эпилепсия, а тот толком не знал, что думать. «Мне теперь постоянно стыдно за это. С тех пор как моя жена рассказала про мои ночные выходки и про то, каким агрессивным становлюсь, я их побаиваюсь».

Когда я выслушал историю Джона и Лиз, мне сразу стало понятно, что Джон двигается наяву, повторяя свои движения во сне, если он особенно яркий или страшный.

Джону снятся сны с повествовательной структурой, истории, развивающиеся, подобно сценарию фильма или сюжету книги, в которой внезапно начинает происходить нечто жуткое. Страх или какая-то другая сильная эмоция приводят к тому, что он пинается или подскакивает, – происходит естественная реакция на то, что происходит у Джона в голове.

Первым делом они решили обратиться за помощью к психологу. Джон поясняет: «В какой-то момент я пошел к психотерапевту, которого порекомендовала подруга Лиз». Судя по всему, этот психотерапевт придерживался фрейдистских взглядов, согласно которым сны – это окно в подсознание и, возможно, являются отражением подавленных мыслей или психологической травмы. «Я провел с ним [с психотерапевтом] несколько сеансов, на которых мы только и говорили, что про тигров: о том, что они символизируют, и все такое, в мельчайших деталях. Боюсь, однако, мне это никак не помогло».

* * *

Если психологического объяснения ночных проблем Джона недостаточно, то может ли у них быть физиологическое объяснение? Как мы уже говорили в предыдущей главе, большая часть наших снов, особенно с повествовательным содержанием, возникают в состоянии так называемого быстрого, или БДГ-сна. Открытие этой стадии сна произошло, как это часто бывает, относительно случайно.

Юджин Асерински, один из первооткрывателей быстрого сна, вспоминает встречу с Натаниэлом Клейтманом – к тому времени уже одним из самых выдающихся исследователей сна в мире – в его небольшом кабинете в Чикагском университете в начале 1950-х. Асерински был студентом, подыскивающим себе исследовательскую работу. Он скромно вспоминает:

«Убедившись, что мой разум представляет собой чистый лист, лишенный собственных идей, Клейтман рассказал историю. Он прочитал в Nature [один из самых уважаемых научных журналов того времени] статью врача по фамилии Лоусон, который утверждал, что во время поездки в купе поезда ему удалось определить момент наступления сна, наблюдая за частотой моргания других пассажиров». Клейтмана смущало заявление Лоусона о том, что с наступлением сна моргание прекращалось не постепенно, а резко.

Асерински же больше смущал тот факт, что Nature вообще взялся за публикацию столь непримечательного наблюдения.

Как бы то ни было, ему было поручено изучить все публикации на тему моргания, тем самым он стал «первым ученым в этой узкой области», и проверить предположение Лоусона на практике. На протяжении нескольких недель Асерински безрезультатно пытался создать устройство, способное регистрировать движения век, в конечном счете он признал свое поражение. Клейтман посоветовал молодому ученому вместо этого понаблюдать за спящими младенцами (Клейтман уже участвовал в исследовании, в рамках которого регистрировались движения тела во время сна у младенцев с помощью прикрепленного к их кроваткам оборудования). Вскоре после этого Асерински, поджав хвост, был вынужден вернуться к своему наставнику, снова с поражением. Он заметил, что у младенцев веки дрожат во сне, даже когда глаза закрыты. Можно ли считать это морганием?

Асерински пишет, используя красочные фигуры речи: «Я месяцами корпел, пытаясь выжать соки из этой исследовательской репы… однако кропотливое, неустанное изучение мельчайших деталей зачастую приводит к феномену „золотого навоза”, когда удается получить стоящий результат». После нескольких месяцев наблюдений он заметил, что примерно каждый час или около того у младенцев наблюдается примерно двадцатиминутный период, в течение которого их глаза перестают двигаться. Спустя какое-то время, приняв участие в создании регистрирующего движения глаз устройства, он начал успешно изучать движения глаз во сне у взрослых.

Асерински стал замечать резкие отрывистые движения глаз у людей, находящихся, казалось бы, в глубоком сне, и эти периоды регулярно повторялись на протяжении всего сна. Однажды в ходе исследования сна у одного из подопытных, судя по всему, начался кошмар во время одной из этих фаз, характеризующихся быстрым движением глаз: он начал стонать и невнятно что-то говорить.

Разбудив подопытного и услышав от него описание ночного кошмара, ученый сделал вывод, что слова во сне и снившийся ему кошмар явно между собой связаны. Тогда он задумался, не связаны ли движения глаз со зрительными образами во сне.

За несколько последующих лет молодой ученый провел бесчисленное количество экспериментов, некоторые – совместно с Уильямом Дементом, еще одним отцом-основателем исследований в области сна. В ходе одного из таких экспериментов он дистанционно наблюдал за сном своего сына и обнаружил, что тому снились сны, когда его будили во время БДГ-стадии.

Асерински отошел от исследований в области сна примерно на десять лет, однако его интерес возобновился, когда он стал свидетелем того, как его сенбернар, подобно псу Золушки, у которого тоже была кличка Бруно, погружается в БДГ-сон, как его тогда называли, демонстрируя повторяющиеся мышечные сокращения. Он предположил, что Бруно раз за разом снился один и тот же сон и что между его мышечной активностью и содержанием сна была какая-то связь. Таким образом, Асерински на исследование БДГ-сна вдохновил его пес, делающий то же самое, что стало проблемой для Джона.

* * *

Слушая рассказ Джона о его снах, я понимаю, что они типичны для тех, что возникают в фазе быстрого сна. Тем не менее сны, которые бывают у него, покажутся знакомыми каждому из нас, так почему же мы все не ведем себя подобным образом? Быстрый сон стал предметом огромного количества исследований, однако по прошествии ни много ни мало шестидесяти пяти лет предназначение быстрого сна по-прежнему остается для нас загадкой (см. главу 13). Вместе с тем нам известно, что во время этой фазы сна, которая, как правило, наступает четыре-пять раз за ночь, мозговые волны выглядят почти так же, как при полном бодрствовании, и происходят изменения в механизме регуляции кровяного давления, сердцебиения и дыхания. Тем не менее, несмотря на такую явную активность мозга во время быстрого сна, тело по большей части парализовано. Все мышцы, за исключением глазных, диафрагмы (крупной мышцы, отвечающей за большинство дыхательных движений) и сфинктеров в начале и конце желудочно-кишечного тракта, полностью расслабляются.

Во время быстрого сна мышцы отключаются – это настолько характерная его особенность, что в нашей лаборатории сна мы определяем наступление БДГ-стадии по потере электрических сигналов от челюстей или конечностей.

Так что же не так со сном у Джона? Очевидно, что его метания или вой по ночам – проявления снов, а именно тех, которые связаны с БДГ-фазой, однако почему же не наступает характерный для нее паралич, из-за чего Лиз рискует получить пинок или удар рукой, когда ему снятся тигры, змеи или перепалки с кем-то?

Джон и Лиз дают классическое описание расстройства поведения при БДГ-сне, сокращенно РПБДГ, когда происходит сбой механизма наступления сонного паралича. Считается, что РПБДГ подвержено менее 1 % всех людей, и, как правило, это расстройство проявляется в возрасте старше пятидесяти лет. Оно весьма любопытное, так как является одним из немногих заболеваний, которые были описаны сначала у животных и только потом у людей.

В 1950-х годах Мишель Жуве, в то время исследователь в Лионском университете, занимающийся изучением сна у кошек, начал проводить эксперименты, чтобы лучше понять, как именно БДГ-сон управляется мозгом. В ходе своих экспериментов он обнаружил, что при повреждении области мозга под названием мозговой ствол – тонкого канала, по которому сигналы от мозга проводятся ко всему остальному телу, – коты во время фазы быстрого сна начинают шипеть, ходить, драться или вести себя так, словно преследуют добычу. Их мозг продолжает демонстрировать активность, характерную для БДГ-сна, однако ожидаемый мышечный паралич не наступает. По сути, коты в экспериментах вели себя в точности как Бруно, пес из «Золушки», гонявшийся во сне за котом Люцифером.

Любопытно, что «Золушка» была выпущена в 1950 году, за пятнадцать лет до того, как Жуве опубликовал результаты своих исследований. Судя по всему, Дисней, ну или по крайней мере кто-то из его команды сценаристов, был научным прорицателем или как минимум проницательным наблюдателем природы.

Исследователи предположили, что раз подобные вещи происходят у кошек (и собак из мультиков), то, по всей видимости, подобное может случаться и с людьми. И действительно, подобное поведение стали описывать в редких примерах в медицинской литературе в 1960-х годах, однако лишь в 1986 году расстройство было определено официально, получив название расстройства поведения при БДГ-сне.

В известной мере РПБДГ немного напоминает ночные ужасы или сомнамбулизм. Вместе с тем его проявления, свидетелями которых мы порой становимся в нашей лаборатории сна, заметно отличаются.

У человека, страдающего расстройством поведения при БДГ-сне, закрыты глаза, а его движения зачастую кажутся бесцельными – он просто размахивает руками или брыкается.

Взаимодействие с окружающим миром практически отсутствует, и люди не покидают своей кровати. Речь чаще всего невнятная, по большей части неразборчивая и может ограничиваться выкриками или ругательствами. Сравните это с ночными ужасами или сомнамбулизмом, когда люди зачастую встают с кровати и с открытыми глазами берут предметы, а порой и вовсе выполняют сложные задачи, например, как мы описывали во второй главе, водят машину. Речь в тех случаях тоже отличается: как правило, членораздельная и состоит из развернутых фраз. Порой люди и вовсе оказываются способны на непродолжительную беседу, пускай и с бессмысленным содержанием.

Природа снов при этих расстройствах тоже различается. При РПБДГ сны представляют собой развивающиеся во времени истории, а при сомнамбулизме или ночных ужасах они чаще всего ограничиваются бессвязными зрительными образами: сыплются стены, происходят стихийные бедствия, нападают насекомые, пауки. Другой отличительной особенностью является момент проявления этих расстройств. Большая часть медленного глубокого сна приходится на первую половину ночи, в то время как большая часть быстрого сна – на вторую. Таким образом, если ночные ужасы и хождения во сне чаще всего наблюдаются в первые несколько часов сна, то РПБДГ чаще всего проявляется позже, за несколько часов до пробуждения.

* * *

Джону снятся разнообразные сны и кошмары, которые заканчиваются приступами РПБДГ. «Месяц назад или около того мне приснилось, что я сильно разозлился на того, с кем частенько ссорился. Это был прообраз реального человека из моей жизни, – рассказывает он. – И когда я подскочил в кровати, то был уверен, что бил его по носу. Для меня, человека, которому чуждо насилие, это было весьма нехарактерно. Это было проявление полного отчаяния – от того, что я был не в состоянии что-то понять, что не понимали меня, что мне не удавалось до кого-то достучаться. Если бы сон продолжился, то я наверняка бы кому-нибудь врезал».

В остальных снах на него главным образом нападают животные, вроде того тигра, о котором он мне рассказывал прежде. «Я очень боюсь воды. Один из моих кошмаров заключается в том, что я отплываю от пляжа Бонди, и меня преследует акула. Она появляется из ниоткуда. Очевидно, я весьма побаиваюсь больших животных, и крупные звери неоднократно всплывали в моих снах».

Подобно котам в экспериментах Жуве, Джон во сне, помимо прочего, дерется или убегает. В отличие от котов, однако, у него ничто не указывает на повреждение мозга. Джон ведет активный образ жизни, обладает прекрасным физическим и психическим здоровьем, без малейших намеков на какое-либо заболевание мозга.

Раньше РПБДГ мы называли «идиопатическими», что означало отсутствие явной причины. Считается, что у некоторых пациентов эти расстройства провоцируются приемом определенных препаратов, главным образом антидепрессантов. Иногда нам попадаются семьи, в которых несколько членов страдают от РПБДГ, что указывает на наличие генетической составляющей как минимум в некоторых случаях. Позже мы узнали, что у молодых людей РПБДГ может быть проявлением нарколепсии – неврологического заболевания, вызывающего потерю контроля над сном и сновидениями. Очень редко встречаются случаи, когда эти расстройства становятся следствием явного повреждения ствола мозга, хотя недавно я наблюдал юношу, с рождения зараженного ВИЧ, с опухолью среднего мозга и мозгового ствола, который по ночам энергично двигался, повторяя свои движения во сне.

Пожалуй, самым распространенным случаем расстройства фазы быстрого сна является нарушение сна у пациентов с диагностированными заболеваниями мозга, такими как болезнь Паркинсона или родственная ей деменция с тельцами Леви, когда их симптомы – медлительность движений и тремор – сопровождаются упадком когнитивных способностей и галлюцинациями.

За последние несколько лет, однако, наше представление о РПБДГ радикально изменилось. Если раньше большинству людей диагностировали «идиопатическое» РПБДГ, то теперь мы знаем, что эти расстройства зачастую являются предвестниками упомянутых выше нейродегенеративных заболеваний; очень ранними настораживающими симптомами таких заболеваний мозга, как болезнь Паркинсона и деменция с тельцами Леви. Постепенно мы разбираемся, почему именно так происходит.

В мозге людей с этими заболеваниями, если рассмотреть его под микроскопом, наблюдаются скопления белка под названием альфа-синуклеин. Когда он откладывается в базальных ядрах – глубоко расположенной области мозга, играющей первостепенную роль в контроле движений, – это приводит к появлению хорошо знакомых нам явных симптомов болезни Паркинсона, таких как тремор, заторможенность движений и проблемы с ходьбой. Вместе с тем исследователи мозга людей с болезнью Паркинсона обнаружили, что эти белковые отложения есть и в других участках нервной системы. В том числе в нерве, отвечающем за восприятие запаха – так называемой обонятельной луковице, – и в нервах, ведущих к кишечнику и кровеносным сосудам. Самое же главное, эти отложения были обнаружены и в стволе мозга – области, ответственной за наступление паралича при БДГ-сне. Причем такие изменения наблюдаются у людей за годы или даже десятилетия до развития болезни Паркинсона или других дегенеративных заболеваний мозга. Таким образом, совершенно логично, что у некоторых людей на ранних стадиях болезни Паркинсона и деменции с тельцами Леви будет развиваться РПБДГ.

В соответствии с расположением отложений альфа-синуклеина в нервной системе другие симптомы, на которые люди частенько жалуются за годы до развития болезни Паркинсона, включают в себя потерю обоняния, сильные запоры, проблемы с мочевым пузырем и кровяным давлением.

Разумеется, далеко не у всех, у кого обнаружилось РПБДГ, обязательно разовьются болезнь Паркинсона и другие заболевания мозга, а потеря обоняния и запоры являются невероятно распространенными симптомами. Однако если мы можем использовать эти расстройства для предсказания повышенного риска развития болезни Паркинсона, то это предоставляет нам уникальную возможность. Хотя в настоящее время и нет лекарств, способных вылечить или хотя бы замедлить развитие этих заболеваний мозга, активно проводятся клинические испытания. И если лекарства все-таки появятся, то будет логично назначать их людям с повышенным риском развития этих заболеваний до наступления серьезных повреждений мозга, приводящих к более явным симптомам.

В будущем, если ко мне на прием в неврологическую клинику придет пациент определенной возрастной группы, страдающий от запоров, потери обоняния, расстройства сна и других проблем, то я смогу ввести его данные в компьютер, который рассчитает риск развития болезни Паркинсона в ближайшие пять или десять лет.

Я легко смогу принять решение о назначении профилактических лекарств, если заподозрю у человека риск развития болезни Паркинсона. В настоящее время алгоритмы ее выявления на ранней стадии уже разрабатываются, однако РПБДГ и другие проблемы со здоровьем могут сыграть фундаментальную роль в лечении этих болезней в будущем.

Тем не менее у Джона нет совершенно никаких симптомов болезни Паркинсона или каких-либо других дегенеративных заболеваний мозга. Он потерял обоняние много лет назад, у него есть определенные проблемы с мочевым пузырем, хотя это, скорее всего, связано с проведенной ранее операцией на мочевом пузыре.

* * *

Беспокойство Джона по поводу безопасности его жены вполне можно понять. Лиз страдает от остеопороза – у нее хрупкие кости, из-за чего повышен риск переломов. Он переживает, что может случайно нанести ей тяжелую травму. «Меня будили, когда я мог нанести травму кому-то другому, однако себе я еще никак не навредил, – говорит он. – Для меня это настолько серьезно, что нам придется спать в разных кроватях, пока не найду решение. Последние девять месяцев я сплю на диване-кровати. И я не собираюсь лишать жену сна, пока не буду уверен, что подобное больше не повторится».

Из-за боязни того, что может случиться ночью, у Лиз возникли проблемы со сном в одной кровати с Джоном. «Я была очень напугана. Мне казалось, что засыпать небезопасно, – объясняет Лиз. – Поскольку теперь мы спим в разных кроватях, мой сон значительно улучшился, очевидно, я боялась гораздо больше, чем думала». До того как они стали спать отдельно, Лиз неоднократно просыпалась утром с синяками и царапинами.

Хотя теперь Лиз была в безопасности, а Джон – за нее спокоен, они явно не были очень этому рады. Должно быть, для любой пары отсутствие возможности делить одну кровать – огромный психологический удар, и, подозреваю, это изменение опечалило их обоих. Несмотря на это, Лиз находит в сложившейся ситуации и проблески забавного. «Единственный раз я засмеялась, когда он лежал на спине, и я была рада, что не на боку лицом ко мне. Тогда он так сильно пнул ногой, что свалился с кровати. В остальном, однако, веселого было мало».

* * *

Есть две вещи, которые особенно поражают меня в Джоне и многих других пациентах с РПБДГ. Первая – это характер их снов. Джон и другие явно описывают резкое изменение содержания своих снов с развитием этого расстройства. Эти сны или кошмары, в которых на людей нападают, они дерутся или убегают, весьма закономерны. Иногда мы наблюдаем и другое поведение, например, курение воображаемой сигареты, поглаживание собаки, смех или пение, однако такое случается гораздо реже. Чаще всего мы наблюдаем такое крайне характерное поведение, как описанные Лиз метания, размахивания руками или пинки ногами, которые зачастую сопровождаются ругательствами, воплями или криками. Так каково же объяснение столь поразительного изменения содержания снов? Судя по всему, это определенно не является следствием агрессии в дневное время. Лиз говорит: «Джон никогда по-настоящему не выражает агрессии. Я очень редко видела его злым, и это очень странно, что по ночам он такой злой и сильно напуганный».

Я расцениваю Джона как очень вежливого и мягкого человека, и действительно, многочисленные исследования показали, что у пациентов с РПБДГ в состоянии бодрствования уровень агрессии минимален. Исходя из этого, могут ли изменения, происходящие в мозге при РПБДГ, быть напрямую ответственными за изменение содержания снов? Имеются некоторые данные, указывающие на то, что это действительно может быть так.

Одно исследование показало, что пациенты с болезнью Паркинсона и РПБДГ менее агрессивны в течение дня по сравнению с теми, у кого есть болезнь Паркинсона, но нет РПБДГ, – это как минимум указывает на то, что изменения в стволе мозга играют некоторую роль в агрессивных наклонностях, однако полного объяснения это нам не дает. Альтернативная, относительно новая гипотеза заключается в том, что изменения в стволе мозга способствуют увеличению этих мечущихся, агрессивных движений. Подобно тому как мы порой встраиваем сенсорные воздействия в свои сны – удар грома во внешнем мире запросто может превратиться во взрыв у нас во сне, а прикосновение к ноге обернуться впившимся в нас когтями животным, – возможно, эти движения, это агрессивное поведение могут оказывать воздействие на разворачивающиеся во время БДГ-сна у нас в голове истории.

Считается также, что РПБДГ в большей степени подвержены мужчины, чем женщины. И действительно, мужчины составляют порядка 80 % всех пациентов, направляемых в центры лечения расстройств сна. Связано ли это с воздействием на их мозг тестостерона? Или же РПБДГ у женщин попросту проявляются в более мягкой форме?

Было установлено, что неприятные сны у мужчин чаще включают вербальную или физическую самооборону, в то время как женщины чаще испытывают страх или ощущение угрозы, стараются убежать.

Может ли на самом деле быть так, что женщины с меньшей вероятностью набрасываются на воображаемого обидчика и менее склонны причинить травму себе или своему партнеру? Или же дело в том, что женщинам в большей степени стыдно обращаться за медицинской помощью либо они более склонны заставлять своих партнеров за ней обращаться? Этого мы, к сожалению, не знаем.

Другой примечательной особенностью является контраст между движениями днем и ночью. Как говорит Лиз про ночные выходки своего мужа: «Сложно поверить, что в нем столько силы. Если попросить его повторить это днем, у него будет четверть этой силы». В данном случае, полагаю, все дело в степени воздействия: в страхе быть укушенным тигром или стать жертвой нападения, определяющей степень активности, которая редко требуется в повседневной жизни. Я вспоминаю рассказы про людей, демонстрировавших невероятную силу, оказавшись в экстремальных ситуациях, например, поднимающих машину, чтобы освободить пострадавшего пешехода. Больше всего удивляет то, что люди с болезнью Паркинсона или родственными заболеваниями в течение дня могут быть ограничены в движениях, однако при проявлениях РПБДГ способны двигаться более плавно и быстро. Наблюдаемые днем тремор, скованность движений и тихий голос по ночам сменяются энергичными, быстрыми действиями и громкими криками. Словно болезнь Паркинсона во время БДГ-сна временно проходит!

В рамках одного из первых исследований ученые описали пациента с болезнью Паркинсона, которого видели сидящим на кровати на корточках, размахивающим руками, словно он летит, и пронзительно крякающим. Ему, в течение дня неспособному так сесть, очень скованному в движениях и говорящему приглушенным голосом, снилось, будто он утка-полицейский, преследующая голубя-вора.

Некоторых пациентов, в течение дня демонстрировавших тяжелые симптомы болезни, заставали дерущимися на мечах с невидимым противником, отчаянно гребущими на воображаемом каноэ в попытке уплыть от крокодилов либо громким голосом толкающими политические речи. Как же такое возможно?

Некоторые пациенты могут демонстрировать явление под названием «парадоксальная кинезия», когда в обстоятельствах, связанных с угрозой для жизни, их движения внезапно становятся нормальными. Например, одному прикованному к кровати пациенту во время пожара удалось встать и выбежать из дома. Возможно, в некоторых случаях РПДБГ сильное эмоциональное содержание снов пациентов пересиливает их болезнь Паркинсона. Разумеется, это никак не объясняет летящую утку-полицейского, пустившуюся в погоню за голубем-вором, или другие случаи, например, распевание популярной песенки посреди ночи, когда пациенту снилось, что он принимает душ. Это все еще остается спорной теорией, однако некоторые исследователи выдвинули предположение, что во время БДГ-сна сигналы от двигательной коры – участка головного мозга, генерирующего сигналы движения, – идут в обход базальных ядер – областей, контролирующих движения при бодрствовании, которые оказываются поражены при болезни Паркинсона. Почему именно так может происходить – один из многих вопросов, на которые неврология пока не способна ответить.

* * *

Исследование сна Джона, помимо РПБДГ, показало также наличие у него легкой формы апноэ во сне, когда храп становится настолько сильным, что дыхательные пути оказываются временно заблокированы, а это, равно как и потребность вставать по ночам помочиться из-за перенесенной им операции на простате, способствует плохому качеству сна. Для лечения РПБДГ, впрочем, он теперь начал принимать лекарства. Раньше эти расстройства лечились главным образом седативным препаратом под названием «Клоназепам» – бензодиазепином, по действию похожим на «Валиум», который некоторым людям очень хорошо помогает. Вместе с тем его прием может быть связан с неприятными побочными эффектами, и некоторые люди по утрам испытывают слабость и апатию.

У людей с неврологическими расстройствами, такими как болезнь Паркинсона или деменция с тельцами Леви, «Клоназепам» способен вызвать дезориентацию или провоцировать падения.

В последние годы мы стали начинать лечение с мелатонина. Этот легкий препарат, как и в случае с сомнамбулизмом, показывает хорошие результаты для значительной части пациентов с РПБДГ, вызывая при этом значительно меньше побочных эффектов. Было высказано множество предположений относительно того, как именно помогает мелатонин, однако точный механизм его действия окончательно не выяснен. Джон принимает мелатонин уже несколько месяцев, и стали заметны некоторые улучшения.

Джон говорит мне: «С тех пор как я стал принимать мелатонин, эти случаи стали происходить реже. На самом деле теперь такое бывает совсем редко». Лиз соглашается: «Могу сказать, что, когда он начал принимать лекарство, оно, как мне кажется, действительно ему помогло. Может, он и спит немного крепче, однако не настолько крепко, чтобы не знать, что делает. Пару недель назад я слышала, как он очень громко плакал во сне – это был очень странный плач, – а через пару дней – как он безудержно смеялся. Так что, знаете, это уже не так агрессивно, как раньше, однако что-то да выходит наружу».

Джон и Лиз по-прежнему недостаточно уверены в своей безопасности, чтобы вновь спать в одной кровати, однако прогресс налицо. Мы постепенно увеличиваем дозу мелатонина и пытаемся лечить его апноэ и проблемы с мочеиспусканием. Они живут в надежде, что в будущем снова смогут спать вместе. Разумеется, и то, что Джону поставили конкретный диагноз, принесло свою пользу. Он больше не испытывает того стыда и смущения, которые преследовали его, когда расстройство только дало о себе знать. Лиз вкратце подытожила:

«Со всем этим связано немало стыда – у человека, который пинается, бьет того, с кем спит, будь то партнер, муж или жена. Мой муж говорил мне: „Нет, не говори никому. Не говори никому об этом!” И я вынуждена была ответить: „Я не собираюсь держать это в тайне. Потому что этого не следует стыдиться. Ты делаешь это неосознанно. Это просто случается, и ты так поступаешь не специально”».

* * *

Таким образом, Дисней, судя по всему, был прав. Пес Бруно из мультика, равно как и Король, демонстрировали проявления РПБДГ за годы до того, как ученые впервые сообщили о подобном у котов, и за десятилетия до того, как медики официально эти расстройства признали. То, что можно было бы назвать художественной вольностью, на деле оказалось исторически подтвержденным и задокументированным медициной. Когда смотрел «Золушку» по прошествии многих лет, я задумался о том, как много людей, должно быть, смотрели ее вместе со своими детьми или внуками и узнали нечто, что они сами или их партнеры делают по ночам.

P.S. В последние месяцы Джон и Лиз снова стали спать в одной кровати, на всякий случай положив между собой огромный мягкий валик. Лиз говорит, что у ее мужа была всего пара приступов. Однажды Джон рычал, словно лев, однако при этом не пинался.