Глава 2. Руины позабытых

Ветер завывал, проникая в трещины скальных образований. Вокруг царила ночь, и россыпи ярких звезд устилали небо. Мне пришлось обмазаться жиром летучих мышей перед выходом из пещеры для того чтобы на ближайшие сутки стать более устойчивым к холоду. Тело полностью восстановилось, и лишь одна травма продолжала висеть в меню эффектов, но регенерация не могла спасти от нее. Для исцеления поврежденного зрения нужен был целитель или свиток с лечащим заклинанием, но его, к сожалению, у меня не было.

Закрыв поврежденный глаз кожаной повязкой, я отправился в путь. Одежда из шкурок нетопырей плохо защищала от холода, но жир кое-как компенсировал отсутствие утеплённых вещей. За последнюю неделю я сумел разобраться в настройках артефактной руки. С моей новой памятью я получил знания о том, как система меня обнаружила. Каждый раз, когда магия изнанки в любой точке планеты превышала норму, кластер, в котором это произошло, тут же проверялся и точно таким же проверкам подвергались обладатели предметов, которые выходили за рамки допустимой на их уровне силы.

Настраивая артефакт я старался добиться одной единственной цели — сделать так чтобы он не вызывал проверку системы и не бросался в глаза ходокам. Лишнее внимание к моей персоне, это последнее что мне нужно в данный момент.

Пришлось изрядно попотеть, чтобы понять, как управлять артефактом. Оказалось что он напрямую завязан на мои эмоции, если я, например, начинал раздражаться, и злится, пытаясь поменять его цвет, он вдруг становился или медного или красного цвета, хотя я представлял черный. Изменением можно было подвергнуть не только расцветку, но и общую форму.

Итогом моих экспериментов стало изменение формы артефакта. Теперь мою руку покрывал доспех похожий на рыцарский, но выполненный из большого количества подвижных деталей. Внимательный взгляд смог бы заметить, что «металлические» детали более гибкие, чем должны быть на самом деле. Темно-серый цвет не вредил маскировке, а чтобы не спалить артефакт перед аватарами игроков с прокаченным интеллектом я изменил его название и поработал над характеристиками, ограничив его мощь.

Все написанное в меню артефакта было чистой отсебятиной. Я это просто напросто придумал, дабы по максимуму оправдать его сокрушительную мощь перед ходоками, которые могут увидеть его свойства. Единственной правдивой инфой были характеристики, их я и в самом деле доработал и снизил, чтобы система не реагировала на меня, когда я выберусь из изнанки.

Снизил я их хоть и на много, но всё равно оставил на уровне уникальных и легендарных предметов на мой уровень. Четыре ряда характеристик, по четыре единицы в каждом, это максимум на что мог рассчитывать любой ходок с пятнадцатого до тридцатого уровня включительно.

Все ниже и ниже спускаясь по заснеженному склону, я старался внимательно осматриваться по сторонам. Неизвестно какие существа обитают на этом уровне изнанки и, хотя те же летучие мыши в пещере были самыми обычными, это не значит что остальные мобы такие же.

Спустившись почти к самому подножью горы, я вдруг заметил скалу какой-то слишком уж правильной формы. Подойдя ближе и немного поработав руками, я очистил кое-где снег и обнаружил под ним каменную стену. Любопытство заставило меня задержаться и тщательнее изучить её.

Стена оказалась угловой частью разрушенного здания. Более того вокруг на разном расстоянии от меня виднелось еще несколько похожих мест. Спускаясь дальше, я смог подтвердить свою догадку — я шел среди заваленных снегом руин города, который, похоже, опоясывал гору.

Как только я поднялся на попутный скальный выступ, у меня появлялась возможность осмотреть местность далеко вокруг, и я вдруг понял, где нахожусь. Я почти спустился с горы Аралон — той самой, на которой был отстроен город Тарфорд. Было непривычно наблюдать её укрытую снегом, но этот силуэт на фоне неба не мог принадлежать не одной другой горе мира. А это означало что засыпанные белыми хлопьями руины не что иное, как остатки портового города людей.

На секунду в голову забралась шальная мысль, что разрыв пространства во время схватки заставил нас провалиться не в изнанку, а телепортировал сквозь время в будущие. Ведь в тот момент, когда шло сражение с Марларзимом и Охотником, Тарфорд по какой-то причине пылал, там шли бои, и он вполне мог впоследствии превратиться в руины. Но я пока что придержал и заставил размышления об этом варианте поутихнуть. Сам по себе в голове начал складываться новый план. Если до этого целью, с которой я покинул пещеру, была всего лишь разведка ближайшей местности, то теперь мой маршрут круто изменялся.

В городе было всего два места хоть как-то связанные с изнанкой, о которых я знал. Дом Фабии и склеп семьи Архонт. Я надеялся, что оба присутствуют в этом брошенном макете настоящего Тарфорда потому как путь в основной центральный слой мне в любом случае нужно искать. Если я все правильно понял, сопоставив как свои старые знания, так и новоприобретенные, эта локация на этапе создание почему-то была забракована системой и отправилась в изнанку для дальнейшей утилизации.

Подобное положение вещей создавало странный коктейль — с одной стороны город не населенный неписями под действием природы или каких-то других явлений со временем превратился в руины, а с другой тут вполне себе действовали многие обычные законы мира. Например, тут шел снег, дул ветер, обитали живые существа, были стандартные смены дня и ночи и так далее. Интересно насколько критические баги и недоработки выявила система в этом кластере что, в конечном счете, стала подготавливать его к стиранию?

Все мои размышления, конечно же, могли оказаться ошибочными, но каким-то внутренним чутьем я чувствовал, что прав в своих предположениях. Найти дом Фабии в руинах было делом почти невозможным, потому как город теперь выглядел совершенно по-другому. На всякий случай я всё равно наметил примерный маршрут в надежде по дороге натолкнуться на руины её дома и продолжил путешествие, конечной точкой которого был склеп семьи Архонт.

Продвигаясь между остатков строений, до меня дошло, что снег завалил как минимум первые этажи домов. Чем глубже я забирался в город, тем плотнее была застройка, и тем сложнее было передвигаться. Однажды я провалился по грудь в снег, под которым оказалась пустота, и застрял, рискуя провалиться еще ниже и погибнуть. Ситуация в тот момент была кошмарной и смешной одновременно, потому как во-первых мне грозила смерть аватара, а во-вторых довольно таки глупая смерть для того кто выжил в схватке с Охотником и Марларзимом.

Я выбрался, провозившись добрых десять минут, но череда неприятностей лишь начинала набирать обороты. Стоило мне свернуть за угол, как я заметил две тени метнувшиеся за дом в конце улицы, увидев лишь движение но, не разглядев самих существ, я замер, не зная, что делать дальше. Решил вернуться и обойти опасный участок, намотав крюк по противоположной стороне города. Врятли стоило двигаться в сторону скрывшихся существ, лишние схватки мне сейчас не к чему.

Вернулся на десяток шагов назад, но и тут меня поджидал сюрприз. Возле той ямы, из которой я совсем недавно выбрался, крутился опустивший голову к земле зверь. Похожий на волка, но имеющий более массивное и поджарое тело с выпирающим гребнем черной шерсти вдоль позвоночника и конусовидным утолщением на кончике хвоста он явно «брал» мой след.

Я не стал дожидаться, когда он двинется по цепочке следов на снегу или последует за моим запахом. Тут же сместился к ближайшему полуразрушенному зданию, здраво прикинув, что в замкнутом пространстве у меня будет больше шансов нанести удар из скрытности. Стараясь найти наиболее выгодную позицию, поднялся на третий этаж по каменной лестнице и замер на обдуваемой со всех сторон площадке.

Остатки стен прикрывали меня от посторонних глаз, а занятая позиция позволяла спрыгнуть на противника, вздумай он подняться по лестнице.

Я недооценил интеллект моба и понял я это только тогда, когда под стенами здания раздался хриплый вой, который в ночной тишине пробил тело волной мурашек. Прошла минута затем вторая, крик зверя, разорвавший ночную тишину, не повторялся, и кроме пения ветра среди развалин мои эльфийские уши не улавливали никаких посторонних звуков.

Я уже не был жалким новичком и прекрасно понимал, что меня обнаружили, и каждая минута лишь всё больше стягивает смертельную петлю на моей шее. Глупо надеяться, что зверь ушел, и еще глупее было бы попытаться это проверить. Единственное что мне оставалось так это сосредоточиться, не дергаться, и внимательно осмотреть место, в котором я застрял, в попытке найти любое решение которое может склонить чашу весов предстоящего боя на мою сторону, а в том, что бой будет в любом случае, я не сомневался.

Волной воздуха и звериного запаха обдало мохнатое тело, приземлившееся в метре от меня не оставляя мне времени для размышлений. Штурм начался сразу со всех сторон, звери явно охотились в городе не первый раз, и еще хуже было то, что их оказалась целая стая. Тело работало на инстинктах, мышцы застонали, растягиваясь и придавая силу удару из неудобного положения. Скальпель рассек мохнатый бок, а мои уши одновременно с этим уловили звуки на нижнем этаже. Упругая струя крови, разлетевшись десятками капель, отбарабанила мелодию схватки по моей кожаной одежде. События понеслись вперед бешеным галопом, и дальнейший бой разбился в моей памяти на отдельные кадры.

Вот мое тело, разворачиваясь вслед за первым ударом, отправляет вперед кулак артефактной руки. Зверь быстрый даже очень быстрый, он, получив страшную рану, не отскакивает и не пытается сбежать, а раскрыв пасть и молниеносно развернувшись, клацает челюстями. Мой кулак летит мимо, зверь своим разворотом убирает тело с направления удара. Его челюсти сходятся на закованной в нарукавник руке. Мои ноги подкашиваются, скользят, я заваливаюсь в бок, моб еще не осознав, что его клыки столкнулись с артефактом, который не пробить простым даже очень сильным укусом совершает головой рывок, ломая и дробя собственные зубы. Из лежачего положения бью вверх в такое близкое звериное горло. Хлещет кровь, заливая мое лицо и единственный зрячий глаз. Тварь каким-то судорожным нелепым рывком валиться рядом, предсмертные судороги сотрясают тело, задняя правая лапа без конца скребет землю, словно пытаясь сбежать подальше от умирающего тела.

Успеваю вынуть клинок и начать подниматься, как вдруг хвост умирающего зверя выстреливает вперед, с громким щелчком обрушиваясь на плечо. Удар настолько силен, что выдвинувшееся из утолщения на конце хвоста жало ломается, а я снова падаю, так и не успев до конца подняться.

Броня снова выдерживает, но плечо всё равно немеет. Не издавая ни звука, со стороны лестницы в прыжке рвется ко мне следующий зверь, через секунду накрывая меня своей тушей. Он не рычит, не ревёт, все происходит практически в тишине, если не считать расходящихся от нас звуков борьбы. Успеваю лишь выставить перед собой закованную в латы руку, которая упирается зверю в грудь и не дает пятисантиметровым зубам достигнуть моего лица. Бешено извиваюсь практически не чего не видя перед собой, без конца бью правой рукой с зажатым в ней клинком и чувствую как удары достигают цели. Чувствую кожей горячую слюну, что разлетается в стороны из пасти хищника, свистит и в паре сантиметров от лица острое жало, приколачивая часть моего капюшона к полу и чудом не попав в щёку.

Умудряюсь упереться в живот хищника согнутыми ногами и, распрямляя их, отталкиваю его что есть мочи. В пылу борьбы мы оказались на самом краю лестницы, зверь на половину оказывается на обледенелых ступенях, и я вижу, как из обрубка его передней лапы на снег хлещет кровь, а позади него сверкают кровавыми углями глаза еще одного пришедшего на мой запах молчаливого убийцы.

Снова удар хвостом, но теперь не колющий, а боковой пытаясь таким образом обмотать мне руку и притянуть к своей пасти. Реагирую моментально, короткий неуклюжий замах скальпелем и обрубок так и остается намотанным на предплечье, а я на карачках постепенно по ходу движения выпрямляясь разрываю дистанцию и оттолкнувшись прыгаю за стену — туда откуда по мою душу пришел самый первый зверь.

За то время пока я сделал четыре шага до стены, пусть и с максимальной возможной скоростью, третий зверь успевает одним рывком преодолеть тело своего покалеченного товарища и его прыжок настигает меня в полете. Так и не успев рухнуть вниз, я получаю в спину жестокий удар, который придает мне дополнительное ускорение и несёт меня дальше вперед. Пролетев несколько метров, с силой врезаюсь в стену полуразвалившегося здания напротив, артефактная рука намертво вцепляется в зубчатый край разрушенной стены и выталкивает тело мощным толчком наверх.

Нос и губы разбиты, лицо горит от столкновения с каменной преградой. Пока переваливаюсь через остатки стены, вдруг приходит понимание того как тот самый первый зверь оказался так близко. Я не учёл что между развалинами узкие боковые переулки, и увитому жилами зверю нечего не стоит преодолеть это расстояние, если он прыгает из соседнего здания.

В легких нет воздуха после удара об стену, и он отказывается туда поступать, удары сердца отдаются в голове набатом, но останавливаться нельзя ни на секунду. Отсутствие движения в моем случае это смерть! Встаю и бегу дальше, надеясь, что от следующего здания меня отделяет такой же узкий переулок, преодолев который получиться выгадать хоть немного времени, на ходу отмечая, что звери больше не стараются передвигаться бесшумно. Внизу подо мной слышен скрип снега — кто-то из них уже в здании.

Вместо твердой опоры нога неожиданно проваливается, пол под ногами оборачивается снежной ловушкой, которую я случайно потревожил. Падая вниз укутанный струёй снежной массы, всего на мгновение вижу мохнатую тварь, отскочившую от неожиданной мини-лавины. Крыша этого полуразрушенного строения по всей видимости давно отсутствовет, что позволило ветру намести на последний этаж почти метровый слой снега. И весь этот снег сейчас тронулся, скатываясь в дыру вслед за мной.

Мое падение не остановилось и на следующем этаже. Не чего не видя, я стукнулся несколько раз отбив локоть и лопатку, а затем упал. Похоже я принес на своем хвосте снег не только с последнего этажа, но и с того через который пролетел, и если прибавить к этому здоровенную снежную шапку наросшую двухметровым горбом на одной из самых целых стен наверху, мои дела были весьма печальны.

Снег сковал тело и ограничил движение. Я уже однажды оказывался в похожей ситуации, различие было лишь в том, что в тот раз я был уверен в скорой гибели, а сейчас твердо знал, что шанс выжить есть.

Действуя скорее подсознательно, чем осознанно, я еще в полете попытался сгруппироваться и сжаться, одновременно с этим прикрывая голову руками. Не сказать, чтобы это мне сильно помогло, но я прекрасно понимал, как опасно получить удар в голову при падении. Любой предмет будь то камешек, торчащая доска или кусок льда могут послужить причиной смерти.

Снег не дал мне получить травму, он смягчил падение и заключил меня в смертельную ловушку. Первым делом, осознав, что оказался под завалом я замер, и несмотря на горящие огнем легкие перестал дышать — вдохнуть в себя снег, запаниковав, было равносильно смерти.

Напрягая шею и трапецию, равномерными давящими движениями немного утрамбовал снежную пыль перед лицом, а затем, аккуратно двигая головой из стороны в сторону, уплотнил снег и отвоевал у него несколько сантиметров свободного пространства. Следующим шагом ощерился, раздвинул губы, не открывая рта и не разжимая до конца зубов. Это действие позволило делать куцые вздохи, втягивая воздух сквозь практически сжатые зубы.

Снег давил на грудь все больше затрудняя дыхание, конечности были намертво зажаты и лишь у закованной в артефактную броню руки, оставался простор для движения благодаря её мощи. Именно её я сумел пропихнуть ближе к грудной клетке и немного расчистил пространство.

Организм пытался запаниковать, дрожь сотрясала тело, а в глазах плясали «мухи» от недостатка воздуха. Но орать или уж тем более вдыхать снег вместо кислорода я не собирался. Однажды один из инструкторов подготавливающий в Первоисточнике мою роту к работе в условиях жестокой Уральской зимы сказал — разведчик попавший под лавину должен… и дальше шло перечисление этих самых «должен». Если отбросить меры, которые боец по инструкции обязан применить, чтобы удержать тело на поверхности и не быть закрученным и спрессованным потоком, то все сводилось к нескольким простым действиям. Первое — отвоевать немного пространства возле груди и лица, не вдыхая снег, который вызовет спазмы и удушье. Второе — действовать спокойно, не затрачивая лишние силы, но и не медлительно, потому как снег быстро уплотняется и отрезает от воздуха, что дает попавшему в ловушку человеку максимум тринадцать минут — дольше попросту не выжить. И третье — определить, в каком направлении двигаться, потому как, находясь под снегом, с большой долей вероятности ты дезориентирован и потерял верное направление, сам этого не заметив.

Вот к этой третьей фазе я и перешёл. Выпустив слюну, почувствовал кожей как она стекла по подбородку вниз и немного влево и, исходя из этой информации, я примерно понял, в какую сторону мне нужно рваться.

Следующие две минуты занимался тем, что высвободил вторую руку из цепких лап ледяных кандалов и стал делать «топ-топ». Топ-топ заключался в коротких шажках на месте и попытке утрамбовать снег и в тоже время я пытался выбраться на верх и вправо. Снежная толща изолировала мой слух от звуков извне, мне казалось, что мои действия не приносят результатов.

Время растянулось в вечность. Бешеный стук сердца, хлюпы и хрипы втягиваемого в глотку сквозь сжатые зубы воздуха, оглушительны хруст снега и предшествующий обморочному состоянию жар поднимающийся волной мурашек от ног выше к голове. Мысли устроили дикие пляски в разуме, иногда я судорожно дергался, но тут же подавлял зарождающуюся панику и продолжал — продолжал рыть, возле головы и плечевого пояса, пытаясь выбраться.

Я не почувствовал как руки вырвались из снежного плена, тело настолько замерзло что я чувствовал себя не гнущейся деревяшкой. Когда моя голова наконец показалась из под снежной кучи, пространство вокруг огласил громкий хрип…

— Хрррааааааа — казалось, глотка не выдержит и лопнет, настолько жадно я сделал свой первый полноценный вздох.

Кое-как до конца освободив тело, я скатился со снежной горки и продолжая хрипеть выгнулся на ледяном полу.