Пятая заповедь
Почитай богов в храме бейсбола
Бейсбол – это о цикличности, о поколениях, об эпичных странствиях, возвращающих домой. И рассказ о Томе Хэнксе и бейсболе начинается с конца.
Однажды воскресным днем 1973 года состоялся бейсбольный матч между командами Oakland Athletics и New York Mets. А точнее, это была вторая игра чемпионата США по бейсболу, проводившаяся 14 октября 1973 года, – дикий двенадцатииннинговый матч, продолжавшийся дольше, чем любая из встреч на предыдущих чемпионатах. И все двенадцать иннингов среди трибун Оклендского Колизея сновал и продавал пакетики с арахисом семнадцатилетний Хэнкс. На поле же в последний раз выступал в центрфилде в составе Главной лиги сорокадвухлетний Уилли Мейс. Один из величайших игроков в истории, славившийся той особенной радостью, что он привносил в игру, и умением ловить самые невероятные мячи настолько проворно, что бейсболка сваливалась, Мейс в тот день являл жалкое подобие самого себя и даже пропустил два мяча из-за слепящего солнца. Но все же он совершил последний удар в своей карьере, выбив сингл в середине второго иннинга, что принесло Mets победу. «Жалко, у меня в кармане не было камеры, – вспоминал Хэнкс. – Вот бы запечатлеть тот момент!» [1]
Хэнкс страстно обожает бейсбол. По его словам, «бейсбол – идеальная метафора жизни. Футбол – это метафора войны, баскетбол – борьбы, но бейсбол – это сама жизнь» [2]. Когда Хэнкс хотел описать, каким унылым был его персонаж из фильма «Всплеск», пока не влюбился в русалку, каким страдальцем с безжизненными глазами, он называл его «грустным парнем, сидящим на скамейке в парке, который не оживает даже на время бейсбольного сезона» [3]. В 1970-е годы Oakland Athletics были отличной командой, примером для детей. Там играли звезды столь же яркие, как и их зеленая с золотым форма, например деревенщина-питчер Кэтфиш Хантер, бомбический отбивающий Реджи Джексон и роскошно-усатый запасной питчер Ролли Фингерс. Владелец клуба Чарли Финли был блестящим организатором; Oakland Athletics выиграл три Мировых серии подряд. Но, когда Хэнкс приступил к работе на Шекспировском фестивале в 1977 году, Финли начал собирать новую команду и по какому-то злому умыслу расторг контракты с большинством лучших игроков Окленда, за что Хэнкс называл его «этот ублюдок Чарли Финли» [4].
Прямо по дороге, ведущей к месту проведения фестиваля, находился клуб Cleveland Indians, с 1954 года не выигравший ни одного вымпела. Команда играла на огромном Муниципальном стадионе Кливленда, многоцелевом сооружении, которое называли «Недоразумение у озера». Он вмещал почти 80 000 зрителей, но когда Хэнкс посещал их игры, то почему-то «именно в тот вечер там было всего 4800 болельщиков». Хэнкс влюбился в незадачливую бейсбольную команду, занимавшую лишь пятое место, и обнаружил, что иногда проигрыш бывает куда прекраснее победы.
Болеть за невезучую бейсбольную команду – серьезное испытание для характера. Вы учитесь ценить элегантность сэкрифайс-банта или эстетику хот-дога , чтобы уметь насладиться ритуалами игры, не подслащенной победой. Тогда еще никто не знал, куда жизнь приведет Хэнкса, и это был весьма действенный для него урок: упорство и внимание – иногда сами по себе награда.
Несмотря на все огрехи назначенного хиттера, Хэнкс любил Кливлендский клуб. «У “Кливленда” нет присущего другим командам фактора национального обожания, в отличие от таких клубов, как Dodgers и Cabs. В Денвере не говорят: “Эй, что там нового у "Индейцев"”? Но они и не безлики, как, например, Mariners, которыми даже в Сиэтле не интересуются. “Кливленд” может финишировать последним, но местная публика все равно его любит» [5].
«Наша дружба вращалась вокруг бейсбола» [6], – вспоминает актер и писатель Клайв Розенгрен, который был стажером на Шекспировском фестивале вместе с Хэнксом в конце 1970-х годов. «У меня был автомобиль Chevy Vega, который я называл “Лопе де Вега” в честь испанского драматурга. Мы приходили на стадион, выпивали по паре кружек пива, по дороге домой слушали, как Герб Скор подводит итоги игры. Пока билетеры и персонал стадиона не стали гонять наc на места, соответствующие билетам, мы сидели на верхней трибуне». Посреди пустых кресел Хэнкс и Розенгрен весело обменивались впечатлениями от работы диктора, представляющего таких игроков, как Майк Харгров по прозвищу «Человек, умеющий отсрочить дождь».
«Летом 1979 года за “Кливленд” играл рослый, крепкий парень по имени Клифф Джонсон», – вспоминал Розенгрен. В одной из игр Джонсон получил удар от питчера и выглядел так, будто сейчас пойдет в атаку на питчерскую горку и вступит в схватку с обидчиком, но в дело вмешались более спокойные головы. По пути домой друзья слушали, как Скор берет интервью у Джонсона об этом инциденте. «Я не понимаю, чего все так бесятся, – возмущался Джонсон. – Я просто играю в добрую, честную христианскую игру».
Той осенью, после того как Розенгрен вернулся в Миннеаполис, Хэнкс, приехав к этому времени в Нью-Йорк, отправил ему письмо с сочиненной одой бейсболу под названием «Добрая честная христианская игра: эпическая поэма» [7]. Строфа четырнадцатая (из пятнадцати):
Но скоро Лига Кактусов начнется,
И сердце фаната сильнее забьется.
Подсчитаем убитых, пристрелим увечных.
Игру добрую и честную покажем, конечно.
Живя в Нью-Йорке, а затем в Лос-Анджелесе, Хэнкс никогда не забывал про любимую команду. Когда он не мог заснуть ночью, то помогал себе «фантазией маленького мальчика о том, как он играет в мяч» [8]. В воображаемой игре он обретал спокойствие разума и души. «Я всегда играю за Cleveland. Центрфилд. Вот где благодать».
Одно время у Хэнкса был сезонный абонемент на Доджерский стадион – в секторе 227 закрытая зона позади третьей базы. Он проводил на стадионе максимум времени: «Я не болею за местную команду. Я не болею за команду гостей. Я болею за бейсбол и хочу, чтобы игра шла как можно дольше. Я болею за дополнительные иннинги. Пусть их станет четырнадцать!» [9]
Любовь Хэнкса к бейсболу была по большей части созерцательной, но иногда ему выпадал шанс самому побегать по базам. Осенью 1985 года Хэнкс находился в Чикаго на съемках фильма «Ничего общего». В один из выходных кинематографисты провели два матча против актерского состава и съемочной группы фильма «Выходной день Ферриса Бьюллера» (Ferris Bueller’s Day Off), также снимавшегося в Чикаго. Они играли в «фэтбол» [10] – местный вариант бейсбола с большим мячом и без перчаток. «Было много сломанных пальцев», – вспоминал Хэнкс.
«Я выиграл первую игру, когда занял все базы и вдарил по большому толстому зависшему мячу, направив его вверх и прямо, – он улетел за милю от головы правого филдера и катил к ограждениям, пока я кружил по базам», – с теплотой вспоминал Хэнкс.
«По странной случайности у меня появился шанс выиграть вторую игру, но кэтчер сказал: “Не подавай ему ничего прямо и высоко”, и я ушел в другую крайность». Мораль этой истории такова: «Всегда помнишь свои большие победы».
Тренер Джимми Дуган, которого Хэнкс сыграл в фильме «Их собственная лига», провел 487 хоум-ранов, что позволило бы ему занять четвертое место в рейтинге в те времена, когда снимался фильм, но ни один из них не запечатлен на экране. Хэнкс должен был отработать несколько лайн-драйвов в сцене, где тренировал удар на специальной бейсбольной пушке, и все лето он провел в бейсбольной форме, смешно капризничал перед камерой и периодически произносил речи о философии бейсбола. Самым известным является монолог «В бейсболе не плачут». Но более всего взглядам Хэнкса соответствует эпизод, когда он говорит Джине Дэвис, звезде, покидающей команду, которую он тренирует: «Бейсбол – это то, что становится частью тебя. То, что озаряет тебя. Это нельзя отрицать». Когда она отвечает: «Просто стало слишком сложно», – он возражает: «Это и должно быть сложно. Если бы это не было так сложно, все бы это делали. Именно сложность делает игру великой».
Хэнкс становился старше, а игра оставалась частью его жизни. В 2006 году, когда ему стукнуло пятьдесят, он сделал себе подарок: автобусный тур по бейсбольным стадионам, где за семь дней прошли семь игр в разных городах, включая Балтимор, Цинциннати и, конечно, Кливленд. Он взял с собой в поездку около двадцати человек, включая брата, зятя, Розенберга, Рона Ховарда и Денниса Миллера, и раздал всем бейсбольные куртки в память о поездке.
Многое изменилось с 1970-х. Когда теперь Хэнкс идет смотреть игру, он предпочитает сидеть в частной ложе. Дело не только в том, что он может наслаждаться игрой, не отвлекаясь на автографы, – это позволяет ему вести записи на портативной пишущей машинке. Он все записывает, поскольку это помогает ему сконцентрироваться на игре, и делает это на пишущей машинке, поскольку любит их (а выглядеть как спортивный обозреватель New York Herald Tribune образца 1955 года – это всего лишь небольшой бонус).
По словам Хэнкса, наибольшую радость от ведения записей на пишущей машинке получаешь, когда игрок команды соперника делает страйк-аут, – традиционно это помечается заглавной буквой «K», а у Хэнкса превращается в «большую жирную K, тире, скобка, точка точка точка, возврат возврат возврат, апостроф апостроф апостроф – видите ли, это образует тройной восклицательный знак, – скобки закрыть. Я думаю, что тот, кто идет в этот момент обратно, говорит: “Ого, страйк-аут, надо было ловить, я не поймал, и у меня страйк-аут” – и слышит, как я строчу все это на машинке, сидя в своей маленькой кабинке» [11].
Clevelend Indians разбавили десятилетия напрасных усилий моментами славы. Они стали чемпионами Американской лиги в 1995 и 1997 годах, а затем в 2016 году. В борьбе за последний вымпел в Мировой серии они выступили против Chicago Cabs – еще одной команды, много лет игравшей, не обременяя себя материально-техническими вопросами, необходимыми, чтобы принять у себя парад чемпионата. «Я знаю: весь мир, включая трехногих собак и детей-сирот, болеет за Chicago Cabs» [12], – признавал Хэнкс.
Сам Хэнкс не допускал иного результата, кроме победы Cleveland, за одним исключением: если в седьмой игре понадобится дополнительный иннинг, когда высоко отбитый мяч мог бы решить судьбу чемпионата, но ему бы помешало что-то вроде божественного вмешательства. Хэнкс подробно описал такой сценарий: «Армагеддон, четыре всадника Апокалипсиса, землетрясение, молния, дождь из жаб, обрушившийся на землю. Всевышний подводит мир к концу, ибо он не способен выбрать, за кого болеть» [13]. Это было невероятное пророчество. Мировая серия фактически состояла из семи игр, и девятый иннинг прервала непогода (впрочем, это был обычный ливень). В дополнительном десятом иннинге победили Chicago Cabs, но Апокалипсиса не произошло – плохие новости для болельщиков Indians, но хорошие для любителей жизни на Земле.
Эта история заканчивается началом: юный Том Хэнкс смотрит, как Уилли Мейс играет в Мировой серии. Между ними больше общего, чем кто-либо из них способен представить. Спустя годы Хэнкс размышлял: «Знаете, если проводить аналогию между спортсменом и актером, то вы – центрфилд. Вы стоите там и потом начинаете двигаться на виндап. Если бэттер замахивается, вы прикидываете скорость подачи. Одного этого уже достаточно, чтобы внутреннее чувство подсказало вам, куда полетит мяч. Все происходит быстро и инстинктивно. Разница между тем, свернете вы на верную дорогу или пойдете по неверному пути, – это разница между Уилли Мейсом, который либо ловит мяч, либо нет [14]». В парадоксе бейсбола заключается жизненный парадокс Хэнкса как актера: «Вы должны быть полностью подготовлены и целиком полагаться на собственные инстинкты».
