Десятая заповедь
Стой за то, во что веришь
«Филадельфия», выпущенная в 1993 году, изменила жизнь Тома Хэнкса, и не только потому, что он впервые получил главный приз Киноакадемии за свою актерскую работу. Хэнкс сказал, что фильм его «политизировал, а это бесит» [1].
До этой картины Хэнкс был более-менее прогрессивным парнем, усвоившим ценности, которые были в ходу, когда он рос в Северной Калифорнии в 1970-е. Он не слишком задумывался о политике и максимум идеологии, которую он допускал в своих публичных заявлениях, был таким: «Мы в некотором роде постоянно пытаемся переосмыслить себя как нацию и как биологический вид» [2]. И он даже выражал спорное мнение, что актерам не стоит это делать.
«Я считаю, что мы ни за что не несем ответственности и у нас нет никаких преимуществ, – объявил Хэнкс в 1989 году. – И я думаю, что нет никакой пользы в том, чтобы мы бросались в разбирательства. Я буду голосовать у себя на избирательном участке и буду шумно высказывать свое мнение у себя за кухонном столом. Но за пределами моего дома это никого не касается. И я не рассчитываю, что кто-то начнет сомневаться в своем решении оттого, что Том Хэнкс велел: голосуйте за Предложение 2 или что-то в этом роде» [3].
Через четыре года Хэнкс сыграл главную роль в фильме, задуманном с целью изменить отношение американцев к гомосексуальности и жертвам СПИДа. И он не просто принял ту ответственность, которую подразумевала эта роль, он взял ее на себя с радостью. Идею принятия, заложенную в «Филадельфии», Хэнкс довел до максимальной остроты: «К этому моменту я уже довольно много размышляю о СПИДе и пришел к мысли, что это среди прочего такая проверка для нас как для цивилизации. Стал ли человек просвещеннее, чем он был во времена Черной смерти в елизаветинской Англии? Не знаю. Зато знаю, что до сих пор многие убеждены, что эта болезнь – следствие порочности и потому она заслужена. Все, что я могу сказать: не очень-то по-христиански так относиться к чужим страданиям» [4].
После «Филадельфии» Хэнкс обнаружил, что при всем желании у него не получается переключиться обратно на политическую индифферентность. Некоторые его фильмы затрагивают вопросы, которые он хочет обсудить («Зеленая миля» и смертная казнь – в некоторых ситуациях Хэнкс ее поддерживал), а другие кажутся аполитичными, иногда сознательно (например, в картине «Форрест Гамп» герой путешествует по десятилетиям американской истории, ни разу не занимая однозначной позиции по какому-либо вопросу).
Хэнкс признавал, что его творческий выбор не раз имел политическую подоплеку, даже когда это было неочевидно. Таким образом он демонстрировал свои взгляды: Хэнкс – умеренный демократ, убежденный, что государство может улучшить жизнь людей разными способами, которые не сводятся к постройке дорог и мостов. И он делал то, что в его силах, чтобы заставить США жить в соответствии со своими идеалами, быть «землей обетованной для целого мира» [5].
«Складывается впечатление, что мы изучаем свои неудачи больше, чем любое общество в мире. И мы себя за них грызем. Но когда меркнет свет, потому что произошло землетрясение или на город обрушилась метель, мы вдруг стучим в дверь соседа со словами: “У вас все нормально?” А когда свет снова загорается, нам почти хочется сказать: “Как жалко. Включили свет, так что надо возвращаться к прежней жизни”. Есть нечто заставляющее нас держаться друг друга» [6].
Хэнкс обнаружил, что один из побочных эффектов того, что ты – всем известная звезда с признанной репутацией и умением выражать свое мнение, да еще и отстаиваешь величие американских ценностей, – то, что люди спрашивают: есть ли в этом какая-то корысть? Когда Хэнксу задавали вопрос о его политическом будущем в 1998 году, он ответил: «У меня очень хороший имидж. Я произносил приятную благодарственную речь на телевидении пару раз. Я умею неплохо держаться под софитами развлекательных СМИ. Моя позиция, которую мои появления на экране делают актуальной, состоит в том, что Америка прекрасна, поскольку все мы такие разные, и уважать друг друга – не так уж и сложно. Неплохая платформа, мне кажется, чтобы баллотироваться на какую-нибудь должность» [7].
Случайно ли он это сказал или же специально закинул пробный мяч, но эта история быстро растиражировалась в новостях, что создало неудобства, поскольку на самом деле Хэнкс не собирался никуда баллотироваться (по крайней мере, в ближайшем будущем). Он поторопился взять свои слова назад и свирепо уничтожил любые спекуляции: «Это – глупая, нелепая идея. Полная чушь. Одна мысль о политике наводит на меня смертельную скуку. Я лучше заболею гриппом, чем буду ее обсуждать» [8].
Когда Дональд Трамп въехал в Белый дом в 2017 году, показалось не столь уж невероятным, что его примеру последует кто-нибудь очень популярный, но без политической подготовки. Кстати, Хэнкс приходится дальним родственником Аврааму Линкольну по линии матери Линкольна, Нэнси Хэнкс: он троюродный или четвероюродный внучатый племянник шестнадцатого президента Америки. Хэнкс замечал, что его называют претендентом на президентское кресло наряду с такими людьми, как Марк Цукерберг и Скала, но он продолжал настаивать, что не заинтересован менять актерскую карьеру на президентскую кампанию. «Я не хотел бы отвечать на телефонные звонки, – сказал он. – Я не пытаюсь производить впечатление. Что я могу предложить другим, не считая умения иногда произносить речи? Это я к тому, что баллотироваться надо Клуни. Поговорите с ним! Удачи!» [9]
Если бы Хэнкс выступал с предвыборными спичами, они бы, скорее всего, отражали его ключевой политический принцип: надо уважать людей, чьи взгляды отличаются от твоих. Частично это хорошие манеры, частично – инстинктивное стремление актера разобраться в мотивациях других людей и частично – убеждение, что американское общество представляет собой долгосрочный проект, которому необходим мощный спектр мнений, а не просто два племени, вываливающие друг на друга оскорбления. Хэнкс пожаловался: «Будь ты хоть полностью повернут на политике сегодня, посмотри даже самый внятный рассказ о политике в сегодняшних СМИ, все равно увидишь две диаметрально противоположные стороны, которые спорят о чем-то, а не что-то цельное» [10].
Хэнкс, например, горячо протестовал против Восьмого постановления, вынесенного на голосование в Калифорнии в 2009 году, которое запрещало в штате однополые браки. Оно прошло, но затем его опротестовали в судах. Он даже критиковал меры по оказанию финансовой поддержки этой инициативе (многие из них были организованы мормонской церковью), называя их «неамериканскими» [11]. Его высказывания не только задели противников гомосексуальности, но и вскоре надоели ему самому – через несколько дней он решил, что сожалеет о том, что создал «немалое разделение, когда ситуация призывает выражать разногласия уважительно» [12]. Хэнкс сделал заявление, что не берет свои слова назад: «Я считаю, что Постановление 8 противоречит словам нашей Конституции; оно содержит в себе дискриминацию… Но каждый имеет право голосовать в соответствии со своей совестью – нет ничего более американского» [13].
Эти гипертенденциозные локальные конфликты по большому счету стали повседневной реальностью Соединенных Штатов – и этот тренд набрал обороты, а затем вышел на максимальную скорость во времена президенства Дональда Трампа. Как и многие другие, в том числе сам Трамп, Хэнкс не верил, что есть хоть один шанс, что ведущий реалити-шоу выиграет президентское кресло. Вот как он отверг возможность этого: «Знаете что? Тогда пришельцы высадятся на лужайке перед моим домом, а динозавры будут носить плащи с капюшонами» [14]. Через год после выборов он обновил свое предположение: «Неонацисты устроят факельные шествия в Шарлотсвилле, а в обществе шифровальщиков из племени навахо начнут расистски шутить про индейцев – при одной мысли об этом становится отвратительно».
Оглядываясь назад, Хэнкс обвинил выборы Трампа в политическом «двоемыслии», коллективной национальной усталости от «Бушклинтоновского континуума» [15], а также в том, что стараниями шоу «Ученик» (The Apprentice) казино Трампа «Тадж-Махал» в Атлантик-Сити выглядит роскошно, несмотря на то что оно дрянное и прогнившее. Но он указал на важнейший момент 2016 года, когда конгрессмен Джо Уилсон прервал обращение Барака Обамы к Конгрессу, выкрикнув: «Ты врешь!» Хэнкс видел множество свидетельств тому, что двухпартийное равновесие умерло, и тем не менее считал, что оно стоит того, чтобы к нему стремиться, поскольку это – одна из фундаментальных ценностей Соединенных Штатов.
Другая базовая опора нации – это свобода прессы. Хэнкс внес свою лепту в поддержку Первой поправки, не только когда показал газетного репортера героем (его образ Бенджамина Брэдли в «Шпионском досье»); он постоянно старается сделать что-то полезное для Четвертой власти (СМИ). В выходной в честь Дня поминовения в 2004 году, при президенте Джордже Буше-младшем, Хэнкс был на экскурсии по Белому дому вместе со своей семьей и обнаружил, что в конференц-зале нет кофемашины. Он заказал первоклассную машину для эспрессо Illy, которую доставили усталым журналистам с запиской: «Я надеюсь, что эта машина сделает двадцатичетырехчасовой цикл новостей чуть поприятнее. Добавьте воды, насыпьте зерно, нажмите кнопку и РЕПОРТИРУЙТЕ. С наилучшими пожеланиями, Том Хэнкс» [16].
Страдающий без кофеина пресс-пул почувствовал благодарность. Рон Хатчесон, президент Ассоциации корреспондентов Белого дома, послал Хэнксу такой ответ: «Не могу обещать благоприятного освещения, если вы вдруг соберетесь баллотироваться в президенты, но вы как минимум снискали благодарность пресс-корпуса Белого дома своим щедрым подарком» [17].
Хэнкс вернулся в Белый дом в 2010 году на показ своего сериала для HBO «Тихий океан». И он забежал в конференц-зал проведать свою кофемашину – за шесть лет она почернела. «Позвольте взглянуть, что я могу здесь сделать для бедных недотеп из Четвертой власти, – заявил Хэнкс, изучая грязный кофейный фильтр. – Знайте: вы должны чистить его после каждого использования!» [18]
Тем не менее Хэнкс объявил: «Мы просто боремся с не- достатком сна» – и прислал пресс-корпусу новую машину.
В феврале 2017 году, пробыв на посту президента меньше месяца, Дональд Трамп заявил, что пресса «производит фейковые новости» и «является врагом американского народа». Хэнкс поспешил выразить поддержку журналистам Белого дома способом, который у него получался лучше всего: новехонькой кофемашиной. Это была модель марки Pasquini, стоившая порядка 2200 долларов, и ее доставили вместе с запиской от Хэнкса: «Продолжайте честно сражаться за Правду, Справедливость и Американский путь. Особенно за Правду» [19].
Ежедневные новости – важнейший инструмент. Благодаря ему представители нации в правительстве остаются подотчетны своему народу. Но они же способны шуметь, запутывать, отвлекать – не только от повседневной жизни, искусства и близких людей, но и от вопросов, которые нация должна решать в будущие десятилетия. Например, Хэнкс хотел, чтобы люди задумались, как лучше противостоять исламскому фундаментализму: «Существует ли разновидность западных интеллекта, достижений, свободы и самоопределения, которая способна стать столь важной, столь обаятельной и столь всем понятной, что каждый захочет ассоциировать себя с нею?» [20] Или, возможно, признавал он, стоит задуматься о конкуренции с Индией и Китаем, о том, как справиться с глобальным потеплением, ведь, если игнорировать эти большие вопросы, они никуда не денутся.
Хэнкс спрашивал: «Продолжают ли Соединенные Штаты Америки до сих пор пребывать на пике открытий и перемен? Остаемся ли мы тем местом, где на горизонте маячит некая новая вариация перста судьбы? Сохранили ли мы естественную потребность стремиться к этому? Я не уверен, что это так» [21].
Он уже размышлял над тем, кто мог бы вывести нацию из того болота, где она застряла в XXI веке, о современном аналоге духовной элиты, которой раньше выступали космонавты. «Нам надо найти ребят умных, способных к конкуренции, готовых идти на жертвы, проверенных. Они возьмут на себя обязанности, которые трудны для души и тела. Обязанности, требующие подготовки и риска. Обязанности, которые не предполагают убийства» [22], – сказал он.
Не надо быть военным медиком или кинозвездой, чтобы понять разницу. Как указал Хэнкс, каждый день ты просыпаешься и совершаешь выбор: «Сделаю ли я сегодня мир хоть чуточку лучше или мне все равно?» [23]
