Социальная физика и понятия свободной воли и человеческого достоинства

Некоторые люди негативно реагируют на словосочетание «социальная физика», потому что, как им кажется, оно предполагает, что люди – это машины, лишенные свободной воли и способности функционировать независимо от своей социальной роли. Социальная физика в моем понимании, однако, признает нашу человеческую способность к независимому мышлению, но при этом ей не нужно ее учитывать. Социальная физика базируется на статистических закономерностях, охватывающих все население, то есть фактах, которые правдивы практически для каждого и почти всегда.

Наша индивидуальная сознательная система убеждений формируется заключениями, основанными на фактах и предположениях, и это позволяет нам выстраивать целый мир из многочисленных выводов. Однако если мы изменим хотя бы один ключевой факт, предположение или правило, то вся наша система убеждений может резко перемениться. И эта хрупкая генеративность – не просто теоретическая возможность; такие глубокие изменения часто возникают, когда люди проходят военное обучение в армии или становятся частью религиозного культа. В таких случаях вся система убеждений человека может измениться в течение всего лишь нескольких дней или недель. Социальная физика, основанная на закономерностях, общих для всех людей, не может объяснить индивидуальную изменчивость, отражающуюся на нашей системе убеждений.

Сила социальной физики заключается в том, что почти все наши ежедневные действия имеют форму привычек, основанных главным образом на том, что мы вынесли из наблюдения за поведением других людей. Поскольку большинство наших действий привычны и являются следствием физических, поддающихся наблюдению ситуаций, то есть услышанных историй, увиденных действий и т. д., они могут быть представлены в виде повторяющихся шаблонов. Это означает, что мы можем наблюдать за людьми точно так же, как мы наблюдаем за обезьянами или пчелами, и выводить правила поведения, реагирования и обучения.

Тем не менее мы знаем, что, в отличие от обезьян или пчел, люди всегда находятся в потоке внутреннего, недоступного для наблюдения мыслительного процесса, и иногда он будет проявляться, разрушая наши лучшие модели, построенные по системе социальной физики. Следствием этого является то, что, хотя мы можем использовать социальную физику для организации жилых пространств, транспортных систем и органов власти, подстроенных под ежедневную рутину и типичное человеческое поведение, мы всегда должны оставлять место для необычного личного выбора индивида. Удивительно то, что, как показывают данные, отклонения от наших регулярных социальных шаблонов встречаются очень редко. Так, мы должны бережно защищать эти зеленые ростки индивидуальных инноваций и не поддаваться доводам стоимости, поддерживающим лишь наиболее типичные закономерности. (Более подробную информацию по этому вопросу вы можете узнать из Приложения 3: Быстрое и медленное мышление и свободная воля.)

Поскольку современная культура отводит такое важное значение независимости и личному выбору, нам часто бывает трудно понять, что это хорошо, что бо́льшая часть нашей жизни подчиняется различным шаблонам, что мы все очень похожи между собой и не являемся совершенно разными людьми с разными шаблонами поведения. Тот факт, что подавляющая часть наших мнений и мыслей – результат интеграции опыта других людей, является первейшей основой как культуры, так и общества. Именно поэтому мы можем объединить усилия и работать вместе для достижения общих целей.

Есть еще одна причина, по которой людям следует склоняться к понятиям социальной физики, а не к понятиям рынков и классов. Так как рынки и классы представляют собой средние величины или стереотипы, мышление, оперирующее этими терминами, неизбежно приводит к приравниванию всех людей, принадлежащих к тому или иному рынку или классу, друг к другу. Рынки Адама Смита в конечном счете оказываются такими же обезличенными, как классы Карла Маркса.

Все это имеет практические последствия и выходит далеко за рамки простого выбора слов. Поскольку все понимают логику рынков и классовой конкуренции, а научных, применимых на практике альтернатив, готовых к работе, у нас пока нет, мы привыкаем рассматривать наше общество как непрекращающийся процесс соревнования и классифицировать людей прежде всего по классам или принадлежности к определенному рынку. Мы видим в людях модных представителей поколения Y, зажиточных бэби-бумеров или белых республиканцев. Этот способ мышления естественным образом приводит к формированию стереотипов и чрезмерного внимания к таким легко измеряемым признакам, как деньги и слава. Это приводит к формированию массовой культуры, построенной по принципу «победитель получает все», воинствующему капитализму и органам власти, которые слишком полагаются на конкуренцию и рыночные стимулы в управлении обществом.

Наличие математической, прогностической общественной науки, включающей в себя индивидуальные различия и отношения между людьми, дает нам возможность кардинально изменить то, как государственные чиновники, руководители в сфере производства и простые граждане мыслят и действуют. Например, это позволит им использовать социально-сетевые стимулы для того, чтобы установить новые нормы поведения, а не полагаться на регулятивные взыскания и рыночную конкуренцию. Представьте, как изменится механизм принятия решений на государственном уровне, если объединить технологии, которые мы применили в «Испытании с красными шарами» (глава 7), и «мудрость толпы» (глава 2), чтобы привлечь десятки миллионов людей к поиску возможных решений проблем и заручиться поддержкой миллионов людей, участвующих в собраниях в городских ратушах, – все это возможно и может систематически давать лучший результат, чем механизмы, существующие сейчас. Для достижения этих перемен нам необходимы язык и логика, доступная для понимания каждого и на практике показавшая свою способность принести больше пользы, чем устаревший язык рынков и классов. Я уверен, что язык и понятия социальной физики – исследование, привлечение, социальное обучение и измерение потоков идей – имеют потенциал для выполнения этой роли.