В этот день сыщики вновь пообедали в ресторане «Изба». На этот раз они не стали повторять заказ, а решили разнообразить свой выбор. Заказали на первое солянку, на второе – котлеты по-киевски. А отдав должное местной кухне, отправились в управление и засели за работу. Ведь Гуров обещал передать следователю «полный результат расследования». А для этого было необходимо составить обвинительное заключение на каждого из задержанных – и на Козлова, и на Сидорова. Не следовало забывать и убитого сообщника Козлова – Бориса Короткова. Его роль в преступлениях также должна была найти отражение в документах. Они все обсудили и теперь набивали текст обвинительного заключения. Несколько раз вызывали в кабинет других участников расследования: майора Глухова, капитана Щербинина, лейтенанта Удальцова. Нужно было выслушать и вставить в текст подробности, которые знали эти трое оперативников. В результате текст становился все длиннее, буквально распухал на глазах.

Был уже поздний вечер, когда оба полковника наконец закончили свою работу.

– Ну, теперь можно и на боковую, – сказал Гуров, выключив компьютер. – Только чаю напоследок выпьем – и спать. А завтра в Москву! Давай выедем как можно раньше. Часов в семь хотелось бы выехать. Я надеюсь, ты бензин в бак залил?

– Залил, – подтвердил Крячко.

– На половину дороги хватит?

– Как раз на половину и хватит.

– А бутербродами на утро запасся? – последовал новый вопрос.

Крячко как-то странно взглянул на друга и ответил:

– Не беспокойся, будут тебе и бутерброды. Вполне достаточное количество. Голодным не останешься.

– Ну, тогда и беспокоиться не о чем, – пожал плечами Лев, направляясь к выходу.

Вообще, в последние часы, когда закончился допрос Сидорова, он находился в каком-то расслабленном состоянии, которое ему вообще-то было несвойственно. И это можно было понять. У него с души словно свалилась огромная тяжесть. Это была тяжесть стоявшей перед ними задачи по расследованию тройного убийства. И вот теперь он наконец сбросил эту ношу. Сразу стало так легко! В этом состоянии он писал обвинительное заключение, в таком же сел в «Опель», чтобы ехать вместе с Крячко в гостиницу. Поднялся в свою комнату, принял душ, переоделся… Тут как раз за дверью послышались шаги, а затем в дверь постучали.

– Давай, входи! – откликнулся Лев. – Что еще за церемонии между друзьями? Неси свои бутерброды!

Дверь открылась, однако вместо Стаса в комнату вошел майор Глухов. Он нес пакет, в котором что-то позвякивало.

– Надо же, какой поздний визит! – удивился Лев. – А что в пакете?

– Как что? – ответил майор. – Разумеется, вещественные доказательства. Целая сумка доказательств. Там еще и другие есть!

Тут в комнату вошли еще два гостя. Это были капитан Щербинин и лейтенант Удальцов. Капитан нес еще один пакет, а лейтенант – коробку с огромной пиццей. И последним вошел Крячко – он нес чайник.

– И что все это значит? – спросил Гуров, стараясь, чтобы его голос звучал грозно.

– Разумеется, это бутерброды, – с невинным видом произнес Стас. – Ты же сам говорил о бутербродах. Ну а к ним кое-какое дополнение.

Тем временем вошедшие уже расставляли на столе содержимое пакетов. Здесь оказались три бутылки «Столичной», стаканы, магазинная коробка с разделанной селедкой, хлеб, еще одна коробка – с квашеной капустой. А посередине, занимая большую часть стола, высилась коробка с пиццей. Чайник временно отставили в сторону, на тумбочку.

– Так, я жду объяснений! – все так же грозно проговорил Лев, оглядев все это богатство.

– Прощальный ужин, товарищ полковник, – ответил за всех Глухов как старший. – Должны же мы как-то отметить наш общий успех. В который вы внесли наибольший вклад.

– Вот вам и объяснение, товарищ полковник, – поддержал его лейтенант. – А мы, между прочим, тоже хотим услышать объяснения, но уже от вас. Мне, например, кое-какие моменты в этом деле остались неясными. А хотелось бы все понять. Пока шло расследование, некогда было спрашивать, что и почему. А теперь самое время. Вот мы и решили вас проводить, а заодно послушать. Мы надеемся, вы не против?

Гуров покачал головой и наконец позволил себе улыбнуться.

– Куда же от вас денешься! Ладно, придется отведать ваших «бутербродов». Будет вам и объяснение, только чуть позже. Обещаю ответить на все вопросы, когда поем.

– В таком случае, давайте садиться, – скомандовал Крячко.

Все сели: Глухов с Щербининым на диван, остальные на стулья. Крячко открыл бутылку, наполнил стаканы.

– Ну, первый тост у нас с Львом традиционный, – сказал он. – За то, чтобы воры и убийцы сидели в тюрьме! За нашу работу!

Оперативники выпили и принялись за закуску. Отдали должное селедке, капусте, съели по куску пиццы, и Крячко вновь наполнил стаканы и произнес:

– За наших товарищей!

Выпили, и тут Удальцов задал вопрос, который, как видно, давно вертелся у него на языке:

– Скажите, почему все-таки Сидоров задумал такую сложную схему с тройным убийством? Не проще было бы убить одного Котова? Убить его, но представить все так, словно это было самоубийство? Так, как он сделал с Максимом Крупновым…

– Я думал об этом, – кивнул Гуров. – Полагаю, главным препятствием для такого замысла был характер Дениса Котова. Как я понял из разговоров с теми людьми, кто его знал – с его сослуживцами, друзьями, его женой, – Котов был человеком с сильным характером, к тому же веселым и в то же время уравновешенным, совсем не склонным к самоубийству! В такое объяснение его смерти никто бы не поверил. Нет, Котова можно было только уничтожить. Я думаю, Сидоров долго ломал себе голову над тем, как объяснить смерть Дениса для окружающих – объяснить так, чтобы подозрение ни в коем случае не пало на него. Вот тут и пригодились карточные партнеры Котова – люди очень разные, вращавшиеся в разных сферах. У Сидорова возник замысел цепочки убийств, среди которых главное – убийство Котова – затеряется и будет выглядеть совершенно иначе. Затеряется прежде всего из-за того, что первым погибнет крупный начальник, министр Приходько.

– Я понимаю, что Сидоров решил спрятать убийство своего противника, Котова, среди других смертей, – сказал капитан Щербинин. – Но почему Котов был убит именно вторым, а не последним, после Галустяна? Ведь так основной мотив убийств был бы спрятан еще надежнее…

– Да, от других он был бы спрятан надежно, – согласился Лев. – Но тогда бы все происходящее могло открыться самому Котову. Будучи человеком умным, он мог догадаться, что происходит. И тогда от него можно было ждать любого поступка. Он мог написать письмо в прокуратуру или явиться в полицию и обвинить Бориса Сидорова в хищениях и организации убийств. Нет, Котова ни в коем случае нельзя было оставлять в живых, ставить его третьим после Галустяна! Надо отдать должное Борису Сидорову: он показал себя хорошим психологом, рассчитал в этой партии все ходы.

– Психолог он, может, и хороший, но как человек – тряпка! – заявил Крячко. – Надо же: сломался на первом же допросе! Когда ты мне изложил свой план, как ты собираешься построить допрос, как думаешь добиться результата, я вначале не поверил. Согласился с тобой, но в успех не верил. И надо же – все получилось.

– Все получилось, потому что Сидоров – человек совсем другого типа, чем его сообщник, исполнитель убийств, Николай Козлов, – отозвался Гуров. – Тот уже пять лет вращается в бандитских кругах. Не раз видел, как убивают, видимо, и сам убивал, по крайней мере однажды. Он не уважает чужую жизнь, не ценит и свою. Такого человека трудно склонить к даче показаний. Ты сам видел, как тяжело проходил его допрос. Фактически он нам вообще ничего не сказал! Сидоров – человек совершенно другого типа. Больше всего на свете он ценит собственную жизнь, причем хочет «красивой» жизни, с удобствами. Он не признает бандитский кодекс чести, не живет «по понятиям». Поэтому, я полагаю, он сдаст своего подельника Козлова, все будет валить на него, да еще на мертвого Бориса Короткова. Если следователь Железнов правильно поведет дело, не наломает дров, он сможет расколоть Сидорова и получить полную картину всех убийств.

– Мне кажется, Железнов теперь будет делать меньше ошибок, – сказал на это Глухов. – Я беседовал с ним вчера. На него произвела большое впечатление история с банкиром Киршером. Он спрашивал меня, что вы думаете о причинах этих убийств, о поведении каждого из преступников, о том, как собрать нужные доказательства. Он хотел бы многому у вас научиться.

– Ну, если ему понадобится мой совет, я всегда его дам, – ответил Гуров. – Если он тебя об этом спросит, можешь дать мой телефон, пусть звонит.

– Слушайте, что-то у нас пауза затянулась, – напомнил Стас. – Давайте выпьем по третьей – на этот раз за товарищей, которых с нами уже нет. Выпьем, не чокаясь. И покончим с тем, что еще осталось на столе!

Оперативники молча выпили из своих стаканов, взялись за пиццу и оставшиеся салаты.

– Значит, для вас в этом деле не осталось темных моментов? – спросил Удальцов Гурова.

– Практически не осталось, – ответил он. – Правда, я не знаю, сколько именно Сидоров обещал заплатить Козлову за три убийства и дал ли ему задаток. Но это меня, надо сказать, не особенно интересует. Это уже детали. Полагаю, следствие все это выяснит. Повторю, Сидоров фактически уже сломлен, он даст признательные показания, полностью выдаст своего подельника. В их паре он представляет «слабое звено». А когда Козлов узнает, что заказчик его топит, он может и сам заговорить. А зачем ему держаться до последнего, выгораживать заказчика? До сих пор он это делал, потому что считал Сидорова крепким мужиком, равным себе. А поймет, что он слабак, и сдаст его.

– Слушайте, мне вот еще какой момент непонятен, – снова заговорил Удальцов. – Что Сидоров собирался делать с этим золотом, которое взял из тайника? Куда бы он отправился из сторожки, если бы мы его не задержали?

– Точно не знаю, – покачал головой Лев. – Но, полагаю, план у него был такой. Он рассчитывал через лес выбраться на федеральную трассу и там сесть или на автобус, или на попутную машину. Так, на попутках, добрался бы до Москвы, а там забился бы в щель, затаился бы надолго. Я уверен, что такое убежище у него было припасено.

– Но почему в щель? Он мог бы попробовать сбежать за границу… – заметил Щербинин.

– Нет, не мог, – возразил Гуров. – Он понимал, что его данные будут у пограничников на всех пунктах пропуска, на всех вокзалах и аэропортах. Нет, пересекать границу сейчас было бы слишком рискованно. Другое дело – спустя несколько месяцев. Тогда можно было бы попробовать пересечь границу, скажем, с туристической группой. Кроме золота, он захватил бы с собой и драгоценные камни. А еще за рубежом у него наверняка имеются денежные счета. Этих средств хватило бы для безбедной жизни.

– А золото, которое оставалось в тайнике? – спросил майор Глухов. – Неужели бы он его бросил?

– Ни в коем случае! Думаю, он рассчитывал, что это золото ему привезет жена Инесса. А может, он рассчитывал на помощь кого-то из родственников и знакомых, на имя которых открывал денежные счета. Часть денег при этом пришлось бы отдать «курьерам», но многое досталось бы и самому Сидорову.

– Меня, знаете, что удивляет? – задумчиво проговорил Щербинин. – Ловкость, с которой он совершил убийство Максима Крупнова. Ведь Сидоров – бумажный червь. А действовал он в этот момент как заправский киллер. Такому и нанимать никого не надо – он сам мог всех поубивать…

– Ну, во-первых, Сидоров – в прошлом спортсмен, человек физически сильный, – ответил Гуров. – Но главное, конечно, в его характере. Думаю, он сам не подозревал, как много решительности, ловкости он способен проявить в критических обстоятельствах. Да, он вел себя в этом эпизоде как профессиональный убийца, и если бы мы его сейчас не остановили, Сидоров бы и дальше убивал. Вошел бы, так сказать, во вкус.

– Ну что, есть еще у кого-то вопросы? – спросил Крячко. – Мне кажется, уже обо всем поговорили. И лучше бы заканчивать. А то мы хотим завтра утром рано выехать.

– Да, кажется, вопросов не осталось, – заключил майор Глухов. – А вот водка в последней бутылке еще есть. Давайте разольем остатки, так сказать, на посошок.

– Мне не наливать, – предупредил Крячко. – Мне завтра с утра за руль садиться. Правда, на меня спиртное почти не действует, я всегда уверенно вожу. Но считаю, что так грубо нарушать правила нельзя. Да и вообще, у нас с Львом Ивановичем действует правило: пить три стопки, после чего распивочная закрывается.

– Можно только позавидовать такой твердости, – усмехнулся Щербинин. – Ну а мы, я полагаю, можем позволить себе четвертую порцию. Тогда и тост сам собой складывается: за наших старших коллег! За тех, кто всегда придет на помощь! За Гурова и Крячко!

– За вас! – поддержали капитана два других оперативника.

– Ну, я со своей стороны могу сказать, что с вами тоже было работать приятно, – сказал Гуров. – Особенно с тобой, лейтенант. Удачлив ты очень, а в нашем деле это такое же важное качество, как ум, выносливость и знание людей.

– Приятно такое слышать, – смущенно произнес Удальцов.

– Ладно, может, еще увидимся, – дружески похлопал его по плечу Крячко. – Только бы, конечно, лучше не по такому поводу. Лучше бы без убийств обойтись. Можно, например, увидеться на каких-нибудь курсах повышения квалификации, или на федеральных совещаниях, или…

– Будем на это надеяться! – почти хором произнесли трое оперативников.

После чего гости наконец покинули номер Гурова. Сыщики быстро и слаженно убрали со стола, пустые бутылки, равно как и коробку от пиццы, положили в пакеты, которые утром решили унести с собой. Крячко в последний раз оглядел чистый номер друга и сказал:

– Ну что, теперь можно и на боковую?

– Да, – согласился Гуров. – Теперь можно на боковую. А утром – в Москву!