На следующий день, ровно в одиннадцать часов, Гуров и Крячко вошли в комнату для допросов городского СИЗО. Там уже находился Борис Сидоров, а также нанятый им адвокат Найденов. Гуров положил на стол принесенные с собой несколько папок и сказал:

– Что ж, мы можем начать наш допрос. Сначала я хочу ознакомить вас с документами, которые мы только что оформили. Это решение суда о том, что гражданин Сидоров задерживается по обвинению в ряде убийств, а также в присвоении чужого имущества и что ему избрана мера пресечения в виде содержания под стражей. Вот, ознакомьтесь.

И он передал людям по другую сторону стола принесенные документы. Обвиняемый и адвокат принялись их изучать, а Гуров в это время оглядывал Сидорова. Сейчас начальник разрешительного отдела уже не выглядел таким жалким и раздавленным, как ночью, во время задержания. Он переоделся в костюм, который принес адвокат, побрился и казался почти таким же уверенным, как в здании администрации, где Гуров встретил его в первый раз. Однако все дело было в слове «почти». На самом деле Бориса Сидорова грызла сильнейшая тревога. Ее выдавали резкие, судорожные движения рук, когда он перелистывал страницы документов, такие же судорожные движения головы. И вот, наблюдая за арестованным, Лев понял, что тот держится из последних сил. «А раз еле держится, значит, может сломаться», – заключил он.

Это был важный вывод, определяющий тактику ведения допроса. Гуров и Крячко утром уже успели разработать несколько вариантов своего поведения, и теперь Гурову предстояло выбрать, каким путем пойти. И он выбрал.

– Я вижу, вы все прочитали, – заговорил Лев. – Повторяю суть предъявленных вам обвинений. Вы обвиняетесь в том, что в течение нескольких лет занимались вымогательством денег у предпринимателей, которые обращались в ваш отдел за получением разрешений на изменение назначения земельного участка или же на строительство. Но по этим обвинениям вас будут допрашивать другие люди, местные следователи. Нас с полковником Крячко интересуют другие, более тяжелые обвинения в ваш адрес. Вы обвиняетесь в организации убийств граждан Приходько, Котова и Галустяна, а также в убийстве вашего сослуживца Максима Крупнова, совершенном 12 сентября. Вам понятна суть обвинений?

– Суть понятна, а почему мне все это предъявили – совершенно непонятно! – горячо проговорил обвиняемый. – Все эти обвинения – полный абсурд! Ну, с какой стати мне было убивать моего друга Дениса Котова? И тем более зачем мне убивать Семена Васильевича Приходько и Андрея Галустяна? Этого владельца ресторанов я, можно сказать, едва знал! И он мне ничем не мешал! Интересно, какую причину вы тут выдумаете?

– Нам ничего не нужно выдумывать, – вступил в беседу Крячко. – Главной вашей целью был, конечно, Котов. Но если бы погиб он один, сразу возникло бы подозрение, что смерть начальника юридического отдела связана с его профессиональной деятельностью. Это было бы первое, что пришло в голову оперативникам и следователям. Они начали бы искать причины убийства в администрации и таким образом могли выйти на вас. Вы боялись этого и потому решили «спрятать» убийство Котова среди других смертей. Тут как нельзя кстати пришлись его карточные партнеры. Если погибал кто-то еще, кроме Котова, сразу приходила на ум гипотеза о связи между убийствами и карточной игрой. Подозрения падали прежде всего на того из членов кружка, кто остался в живых…

– И вы постарались усилить эти подозрения, – подхватил Гуров. – Еще вчера вечером эксперты управления по нашей просьбе провели почерковедческую экспертизу «памятной записки», обнаруженной следствием в доме Галустяна. На этой бумаге были записаны махинации, якобы совершенные банкиром Александром Киршером. Получалось, что Галустяну стали известны эти махинации, он начал шантажировать Киршера, и тот убил самого Галустяна, а заодно и остальных своих партнеров – так сказать, за компанию. Мы еще тогда, три дня назад, установили, что записку писал не Галустян, а другой человек. А вчера криминалисты выяснили, кто этот человек. Это вы, Сидоров. Это ваш почерк.

– Полный бред! – уверенно заявил Сидоров. – С какой стати мне убивать Галустяна? Зачем топить Киршера? Этого человека я вообще никогда не видел, мы незнакомы. Что касается почерка на записке, то ваши эксперты ошибаются. Эксперты вообще часто ошибаются.

– Да, на основании заключения одних экспертов нельзя строить обвинение, – поддержал своего подзащитного адвокат Найденов. – Тем более такое тяжелое обвинение, как обвинение в организации убийства. Я пока не слышал самого главного – мотива для совершения всех этих преступлений.

– Сейчас мы дойдем и до мотива, – пообещал Гуров. – Причиной, по которой вы задумали и осуществили все эти злодеяния, был страх. Вы боялись разоблачения, Сидоров. Ваш сослуживец, ваш друг Денис Котов, изучая документы, а также беседуя с клиентами, пришел к выводу, что вы уже несколько лет вымогаете с предпринимателей крупные денежные суммы. Я думаю, он не сразу в это поверил. Котов был человек дотошный, настоящий юрист. Он проверил полученные сведения раз, еще раз – и все подтвердилось. Тогда он попытался объясниться с вами. О, это была важная беседа! И закончилась она настоящей ссорой. Есть свидетели этой ссоры, есть люди, которые слышали, как вы кричали друг на друга.

– Это еще ничего не значит! – все так же уверенно заявил Сидоров. – Да, мы с Денисом иногда расходились во мнениях, и что с того? У многих близких друзей случаются размолвки. Вот и у нас в тот раз произошла размолвка – даже не помню, по какому поводу. Возможно, мы по-разному оценивали результаты чемпионата мира по велосипедным гонкам.

– Да, конечно, сама по себе ваша ссора с Котовым ни о чем не говорит, – согласился Лев. – Нужны более веские, более серьезные доказательства. Но на вашу беду, Сидоров, они у нас есть. Эти доказательства мы получили у непосредственного исполнителя убийств. У того человека, которого вы наняли для совершения всех этих преступлений. Николай Козлов сообщил нам подробности… очень интересные подробности!

– Не может быть! – воскликнул обвиняемый. – Он не мог… Он не сказал!

– Не говорите ничего! – воскликнул адвокат Найденов. Однако Сидоров его уже не слышал. Он впился взглядом в лицо Гурова, словно хотел увидеть на этом лице свой приговор.

И полковник выложил на стол этот приговор.

– Конечно, Козлов не должен был заговорить. Ведь он человек стойкий, упрямый. Спортсмен, ставший бандитом. Вы, нанимая его для исполнения задуманных вами убийств, правильно оценили этого человека. Кремень, а не человек! Но мы с полковником Крячко все же сумели подобрать ключик к этому запертому шкафу, сумели добиться того, что Козлов заговорил. И он рассказал нам очень много интересного. Например, о том, как вы нашли ему помощника, Бориса Короткова. В этом вам помог ваш давний знакомый Кузькин. Ну, ваш кассир, вы разве его не помните?

Гуров говорил спокойно, не торопясь. А спокоен был, потому что почти не блефовал. Так, самую малость. Да, Козлов на самом деле не дал признательных показаний, они со Стасом не нашли «ключик к этому шкафу». Но подробности подготовки и совершения преступлений, которые Лев собирался выложить перед обвиняемым, он представлял настолько точно, словно ему о них рассказал сам убийца, поэтому мог кидать эти козырные карты на стол, зная, что карты эти – настоящие и с их помощью он сможет сломать защиту Бориса Сидорова.

– Кузькин назвал вам Короткова, а вы, в свою очередь, назвали его имя Коле Козлову, – продолжал он. – И они вдвоем организовали наблюдение за домом Приходько. Сам Козлов оборудовал себе наблюдательный пункт на чердаке пустого коттеджа напротив. А Коротков, переодевшись девушкой-разносчицей, накануне убийства явился в дом министра, чтобы отключить камеру наружного наблюдения. Камера Коле Козлову была совсем ни к чему!

– Ты объясни Борису Николаевичу, почему Приходько был избран первой жертвой, – посоветовал Крячко. – А то он, похоже, не в курсе.

– Сейчас объясню и этот момент, – кивнул Лев. – Министр был назначен первой жертвой убийцы как раз из-за своего положения. Это убийство должно было всех взбудоражить, привлечь внимание! В то же время оно не должно было слишком встревожить Котова – ведь он никак не мог догадаться, что целятся на самом деле в него, что он станет следующей жертвой. Хотя что я вам все про Приходько говорю! Гораздо интереснее поговорить об убийстве самого Котова. Оно у вас с самого начала занимало особое место. Даже Коля Козлов, не знавший о вашем страхе перед разоблачением, догадался, что из трех жертв главный для вас – Котов.

– Он не мог ничего знать… не мог догадаться… – бормотал бывший начальник разрешительного отдела.

– Однако догадался, – повторил Гуров. – И отнесся к этой операции с большим вниманием. Несколько дней Козлов, не доверяя своему напарнику, лично «пас» будущую жертву. В один из таких дней он попался на глаза Максиму Крупнову, и в результате у нас появился важный свидетель, видевший убийцу. А в день убийства Козлов и Коротков «вели» жертву до городского парка попеременно. Там Козлов использовал корыстную девушку Анжелу, которая изобразила жертву насилия и заманила Котова на стройплощадку, где Козлов его и застрелил. Однако что же я все про Колю Козлова рассказываю? Давайте я лучше вам расскажу, как вы задумали и осуществили то убийство, которое не было запланировано с самого начала, – убийство Крупнова!

– Не надо! – воскликнул Сидоров. – Не надо ничего рассказывать! Я не хочу этого слышать! – Он повернулся к своему адвокату: – Скажите ему, чтобы он прекратил допрос! Я больше не могу!

Адвокат был явно недоволен.

– Не надо себя вести, словно капризный ребенок, – сказал он своему подзащитному. – Я не могу просить оперативного работника прекратить допрос, у меня нет для этого полномочий. Единственное, что я могу – попросить пригласить врача, если вы себя плохо чувствуете.

– Да, я себя неважно… совсем неважно чувствую! – заявил Сидоров.

– Видите, мой подзащитный плохо себя чувствует. Пригласите, пожалуйста, врача! – повернулся Найденов к Гурову.

– Плохое самочувствие господина Сидорова имеет одну причину и одно русское название, – ответил тот. – Эта причина и это название – муки нечистой совести. А от этого, как вы знаете, лекарства не существует. Вашему подзащитному надо сделать одну вещь: признать свою вину, покаяться в содеянном. Тогда, возможно, ему станет немного лучше.

– В чем вы хотите, чтобы я признался? – спросил Сидоров.

– Как в чем? Но это же совершенно ясно! Я уже второй час об этом твержу. Вам необходимо признаться и покаяться в том, что вы задумали убить своего друга Дениса Котова. А чтобы скрыть это убийство, решили организовать еще два убийства друзей Котова – Семена Приходько и Андрея Галустяна. Далее, вам надо признаться в том, что с целью организации этих преступлений вы наняли в Ростове бандита Николая Козлова. И, наконец, когда нанятому вами убийце стало грозить разоблачение, вы лично убили свидетеля, своего сослуживца Максима Крупнова. Сказать, как вы убили Крупнова? Вы поджидали его в туалете. А когда он вошел, оглушили его, ударив головой о стену кабинки, а затем повесили. Ведь так все было?

– Не говорите! Не отвечайте ему! – воскликнул адвокат.

Однако Сидоров его не слышал, его била мелкая дрожь, а лицо побелело как мел.

– Так… – выдавил он из себя.

– Да, так все и было, – кивнул Гуров. – Давайте я сейчас все это изложу на бумаге в виде протокола, и вы его подпишете. Вот увидите – вам сразу станет легче.

– Хорошо, я подпишу… подпишу… – пробормотал Сидоров.

Лев кивнул Стасу, и тот, сев за компьютер, стал набивать текст показаний. А сам он тем временем заговорил с Сидоровым о цене золота и алмазов, о том, как лучше хранить сбережения, не упоминая о слитках и камнях, найденных возле сторожки. Это был бы уже новый допрос, по другому делу. У него в данный момент не было цели выяснять источник происхождения этих ценностей, масштабы хищений, которыми занимался обвиняемый. Ему просто нужно было занять время, чтобы Крячко успел набрать текст протокола.

Но вот Стас, наконец, закончил набирать и вывел готовые листы из принтера. Гуров быстро проглядел получившийся текст, подписал его и подвинул бумагу и ручку Сидорову:

– Вот, готово. Подпишите и можете идти отдыхать.

– Я, как ваш адвокат, не советую вам что-либо подписывать! – предупредил Найденов.

На этот раз Сидоров его услышал. Обернулся к юристу, молча посидел с минуту, глядя в пол, затем, так же молча, снова повернулся к столу, взял ручку и поставил свою подпись под показаниями. Адвокат, следя за его действиями, только покачал головой.

Когда Сидоров вместе со своим адвокатом покинули комнату для допросов, Крячко тоже покачал головой и сказал:

– Ты же понимаешь, что он потом передумает. Опомнится – и передумает. И откажется от показаний, которые только что подписал.

– Ну, откажется, так откажется, – ответил Гуров. – По крайней мере, совесть у меня будет чиста. Я передам господину Железнову полный результат расследования. Мы с тобой не только раскрыли эти преступления, не только поймали всех участников убийств, но и получили признательные показания одного из них. Дальше уже будет дело господина Железнова, как распорядиться этими результатами.