Он уже начал набирать номер офиса Игоря Воробьева, когда дверь кабинета приоткрылась и в нее просунулась чья-то голова.

– Простите, можно вас побеспокоить? – спросила голова.

– Вы заходите, а то так неудобно разговаривать, – ответил Гуров.

Дверь открылась, и в кабинет вошел человек лет сорока, невысокий и, по всему видно, нерешительный. Выглядел он как типичный клерк.

– Простите, вы ведь полковник Гуров? – спросил вошедший.

– Он самый, – ответил Лев. – А вы кто?

– Максим Крупнов. Я хотел с вами поговорить… то есть сообщить…

– О Котове?

– Ну да… Просто меня не было на работе, когда вы со всеми беседовали… Меня в горадминистрацию посылали, тарифы согласовать… Вот, я вернулся, мне говорят, что был человек из полиции… И тут я вспомнил…

– Да вы садитесь, – предложил Гуров. – Сейчас ведь вы уже пришли, верно? И, надеюсь, никуда не торопитесь?

– Ну, дела, конечно, есть… – нерешительно произнес Крупнов. Впрочем, он все произносил нерешительно – такова была его манера речи. «Такой мямля даже собственное имя толком не назовет, будет мяться», – подумал Лев. А вслух произнес:

– Значит, вы что-то вспомнили? И что именно? Расскажите, пожалуйста.

Сослуживец погибшего Котова сел за стол напротив него, вздохнул, как после тяжелой работы, и проговорил:

– Я не знаю, насколько это существенно… Может, вообще неважно… Но я хотел сказать. Вдруг вам пригодится?

– А вы не задумывайтесь над тем, пригодится мне или нет, – посоветовал ему Гуров. – Итак, что вы видели или слышали? Что хотели рассказать?

– Это касается вторника – того дня, когда Денис Григорьевич… когда его убили, – начал свой рассказ Крупнов. – Тот день прошел в обсуждении убийства Семена Васильевича Приходько. В коридорах прямо гул стоял, все только об этом и говорили. Я обратил внимание, что Денис Григорьевич немного опоздал на работу. Он всем объявил, что заезжал домой к Приходько, хотел выразить соболезнование его жене и сыну… Ведь они были друзьями…

– Все это я, в общем, знаю, – перебил его Гуров. – А вы хотели сообщить что-то новое, существенное.

– Да, хотел… Просто мне казалось, что нужно сначала… Но я понимаю, что неправ… Все, сейчас перейду к главному. В общем, постепенно жизнь вошла в нормальную колею, мы работали как обычно. А вечером стали собираться по домам. Денис Григорьевич всегда задерживался, он уходил позже остальных.

– А во сколько? Мне никто не смог точно ответить на этот вопрос.

– Обычно он уходил около семи. Ну, может быть, четверть восьмого. А в этот день, поскольку с утра была суматоха, все выбились из рабочего ритма, нужные документы к вечеру еще не были готовы, Котов остался, чтобы их просмотреть, завизировать или внести правку и отложить. И так случилось, что я в этот день тоже задержался. Понимаете, у меня сослуживец заболел, Никита Коломиец, и нужно было оформить дело, которое он готовил. Так что мы с Денисом Григорьевичем вышли после работы вместе. И даже до угла, до улицы Московской шли вместе и успели перемолвиться парой фраз. Потом мне надо было сворачивать направо, идти на остановку, а он пошел прямо. И тут я обратил внимание на одну вещь…

Максим Крупнов замялся, видимо, не зная, как правильно сформулировать свою мысль, и Гуров слегка поторопил его:

– И какую же вещь вы заметили?

– Понимаете, когда мы шли до перекрестка, я заметил, что по другой стороне улицы вслед за нами двигалась какая-то машина. Я потому обратил на нее внимание, что она вначале поехала быстро, как и полагалось автомобилю, а потом замедлила ход и еле тащилась. Так она доехала до перекрестка. Тут, как я уже сказал, мы с Котовым расстались, ему надо было идти прямо. И водитель машины тоже собирался ехать прямо. Но он, видимо, сообразил, что ему нельзя этого делать…

– Нельзя? Почему же?

– За перекрестком улица Гвардейская становится односторонней. Там нужно сворачивать – или направо, или налево. Водитель, видимо, этого не знал. И только когда увидел едущий прямо на него поток машин, резко прижался к тротуару. Я еще подумал тогда: «Вот, наверное, какой-то приезжий, не знает, что тут одностороннее движение». Я перешел улицу прямо перед капотом его автомобиля и пошел дальше.

– Ага, вы перешли улицу совсем рядом с ним! Наверное, заметили водителя сквозь лобовое стекло?

– Нет, через стекло его нельзя было разглядеть – оно было сильно тонировано. Но я его увидел!

– Да? И каким же образом?

– Я его увидел, когда уже прошел мимо и обернулся. Водитель вышел из машины, перебежал Московскую на красный свет и пошел по Гвардейской, в ту же сторону, что и Денис Григорьевич. Видимо, ему туда надо было. Проехать он не смог, так он пошел пешком.

– И долго вы смотрели ему вслед?

– Нет, совсем не смотрел. Увидел, как он дорогу перебежал, и пошел дальше, на остановку.

– Но все же несколько секунд вы его видели. Сможете его описать?

– Да, наверное, смогу, – ответил Крупнов. – Это был молодой человек, лет тридцати, высокий, почти лысый… То есть не лысый, а он, наверное, обрил голову. Знаете, есть такой фильм «Перевозчик»? Там играет актер, крутой такой, всех раскидывает направо и налево. Так вот, этот водитель был похож на этого актера. Не полностью, но похож.

– Понятно… – медленно произнес Гуров. – Скажите, а почему вы сейчас вспомнили этот эпизод и решили, что о нем нужно сообщить полиции?

– Почему? – переспросил Крупнов. – Ну… Понимаете, тогда я ничего такого не подумал… А потом, когда узнал, что в тот вечер Дениса Григорьевича убили, я вдруг вспомнил… И мне пришло в голову, что это все – ну, с этой машиной, с ее водителем – было похоже… похоже…

– Было похоже на слежку? – подсказал Лев.

– Да! Именно на слежку! Словно этот человек собрался ехать вслед за Котовым. А тут оказалось, что ехать дальше нельзя. Он бросил машину – по-моему, он ее даже не запер – и пошел за ним пешком. И я решил, что надо это рассказать вам.

– Правильно решили. Ваш рассказ очень важен. Скажите, как, по-вашему, этот крутой водитель, похожий на актера, он заметил, что вы на него смотрите?

– Он? Вряд ли… Мне кажется, он не смотрел в мою сторону. Хотя… Кажется, один раз все же обернулся…

– Сколько времени тогда было, вы можете сказать?

– Когда мы с Котовым вышли из проходной, часы на ней показывали 20.17. Ну а когда мы расстались, было, наверное, на три минуты больше.

– Но ведь сейчас сентябрь, в такое время уже темно. Как же вы разглядели водителя машины?

– Там очень яркое освещение, на перекрестке, – объяснил Крупнов. – Вы сами можете убедиться. Придите сюда сегодня вечером и посмотрите – тут светло как днем.

– Что ж, может, и приду. Но если вы его разглядели, то и он вас мог видеть, верно?

– Да, наверное, мог…

– Значит, говорите, он похож на актера?

– Не просто на актера. Этот актер все время играет киллеров, таких крутых парней…

– Понятно. А как он был одет?

– Как-то незаметно. Джинсы, курточка легкая… Даже трудно описать его одежду.

– А машина? Какой она была марки, какого цвета?

– Мне кажется, это была наша «десятка». Цвет… Вот цвет в сумерках определить трудно. Но не черная, это точно. А вот синяя, или коричневая, или темно-серая… Это я затруднюсь сказать.

– Может, вы номер запомнили?

– Нет, извините, на номер я не смотрел. Но ведь эта машина стояла недалеко от проходной. А там, я знаю, есть несколько камер. Так что вы сможете ее найти на записях с этих камер.

– Да, наверное, смогу, – кивнул Лев. – Хочу сказать, что вы очень правильно поступили, что пришли сюда и все мне рассказали. Можно сказать, вдвойне правильно – и для следствия, и для себя лично.

– Для меня? – удивился Крупнов. – Это почему же?

– А вот почему. Скажите, вы где обедаете?

– Обедаю здесь, у нас в здании прекрасная столовая. А какое отношение…

– А с работы когда уходите?

– Как все, в шесть-шесть пятнадцать. Но почему…

– Идете на остановку и едете домой?

– Ну да.

– А вы далеко живете?

– Довольно далеко, в Бауманском районе. Мне на автобусе примерно полчаса ехать.

– Понятно… Значит, слушайте меня внимательно, Максим… а как вас по отчеству?

– Максим Андреевич.

– Слушайте меня внимательно, Максим Андреевич. Когда вы выйдете сегодня из проходной, вас будет сопровождать наш сотрудник. Я пока не знаю, кто это будет, это в здешнем управлении решат. На автобусе вам ехать не придется – наш сотрудник довезет вас до дома и проследит, чтобы вы вошли в квартиру. И до утра вы из нее не должны выходить. Понимаете? Ни под каким предлогом не выходите из дома. И дверь никому не открывайте. Кто бы что ни говорил: «Полиция, откройте!» или «Пожарные!» – не открывайте, и все. Сейчас я дам вам свой номер телефона. Утром я вам позвоню и сообщу имя человека, который приедет, чтобы отвезти вас на работу.

– Но зачем все это?! – воскликнул Крупнов. – Вы меня словно под домашний арест сажаете!

– Не выдумывайте, – сердито ответил ему Гуров. – Никто вас под арест не сажает. Я просто хочу обеспечить вашу безопасность. За жизнь вашу тревожусь. Неужели вы не понимаете, что вам угрожает опасность? Ведь вы видели человека, который, очевидно, следил за Котовым, а потом убил его. Вы, возможно, единственный свидетель, который может опознать убийцу. И если он вас заметил, я не дам за вашу жизнь ни гроша. Самое правильное было бы увезти вас вместе с семьей куда-нибудь в Москву. На все время следствия. Но боюсь, что такую операцию я не смогу организовать. Во всяком случае, постараюсь сделать все, чтобы обеспечить вашу охрану. Вы меня поняли?

– Да… кажется, понял… – неуверенно произнес Крупнов. – Я и не думал, что эта сцена три дня назад может иметь такие последствия…

– Конечно, не думали, – согласился Гуров. – Обычный гражданин, пока не столкнется с уголовным миром, не думает, что ему что-то угрожает. А когда столкнется, часто бывает уже поздно. Итак, доставайте телефон, назовите мне ваш номер – я вам сейчас позвоню. И у вас останется мой номер, а у меня – ваш.

Максим Крупнов послушно достал телефон, и они с Гуровым созвонились.

– В шесть часов вечера я вам позвоню и скажу имя человека, который будет вас ждать на проходной, – сказал Гуров. – Без этого моего звонка за проходную не выходите! Даже если кто-то вам позвонит от моего имени и скажет, чтобы вы срочно вышли. Это может оказаться убийца. Я сейчас зайду в вашу службу безопасности и предупрежу, чтобы они усилили контроль на проходной.

– Что же, значит, мне из дома только на работу можно выходить? – уныло спросил Крупнов.

– Получается, что так, – подтвердил Лев.

– И как долго это продлится?

– Все время, пока будет идти следствие. Когда мы поймаем убийц, ограничения будут сняты, и вы сможете жить свободно.